[1]
[2]
[3]
[4]
[5]
[6]
[7]
[8]
[9]
[10]
[11]
[12]
[13]
[14]
[15]
[16]
[17]
[18]
[19]
[20]
[21]
[22]
[23]
[24]
[25]
[26]
[27]
[28]
[29]
[30]
[31]
[32]
[33]
[34]
[35]
[36]
[37]
[38]
[39]
[40]
[41]
[42]
[43]
[44]
[45]
Алексей Миронов.
Семь верст до небес.
Часть первая
Огонь и пепел
Глава первая
Колдовской лес
Уже солнце клонилось к закату, и все твари земные готовились отойти ко сну,
уже смолкло щебетание птиц в лесах и лягушки болотные завели свою вечернюю
песню, когда на поле широкое, что лежит перед лесами Черниговакими, выехало
великое множество всадников. На всех была броня крепкая, на боку висел меч
булатный, а в руке держал каждый воин копье длинное с наконечником вострым. Путь
держали они неблизкий.
В воздухе вечернем стоял теплый запах хвои, вперемешку с благоуханием трав
лесных рождавший аромат густой леса заповедного, нехоженого, что так люб сердцу
обитателей земель полунощных, прозывавшисхя славянами среди других народов.
Впереди всех ехали два богатыря-предводителя: Дубыня, - прозванный так за то,
что пять лет назад на дворе князя Ростовского Юрия, выдернул из земли с корнем
дуб столетний, и Усыня, - акромя силы в теле коренастом, имевший на лице своем
усы самые великие во всей Солнцеградской земле. Вели меж собой богатыри разговор
долгий. С тех самых пор, как по зову князя Солнцеградского, что Вячеславом
прозывается, домы свои и земли покинули и спешили в терем к князю вместе с
дружиною.
- Не мне тебя уму учить, Усыня, но видно весь он у тебя в усы и ушел, -
молвил Дубыня, - всякий в нашей стороне знает, тчо камень сей, это истинно
камень ведьм.
- Неправду молвишь ты, брат Дубыня, - отвечал ему богатырь, - и слова твои
обидные мне слушать не охота.
- Истнно правду глаголю, - не соглашался Дубыня, - еще матушка моя,
царствие ей небесное, Авдотья Микулишна, говаривала мне, малолетнему: помни, как
увидишь в руках у кого камушек махонький, что турмалином прозывается, беги
оттуда, иначе быть тебе околдованному. Ибо сила его велика, и в один миг злой
человек обратить тебя может в пень трухлявый или валун придорожный, и не узнает
никто, где жизнь твоя окончилась. До тех пор валуном и останешься пока добрый
колдун сызнова тебя не оборотит в человека.
- Уважаю я родительницу твою, - отвечал Усыня, потирая свои великие усы, -
да только по мне все это сказки для детей малых, несмышленых. Нам же, богатырям,
не пристало бояться ведьминых козней. Супротив них у нас ответ всегда имеется.
Сказавши это, Усыня поднял висевшую на поясе огромную, обитую железзными
обручами, палицу и помахал ею над головой, невзначай зашибив пролетавшую мимо
ворону.
День, однако, клонился к вечеру. Солнце спряталось за край земли, погрузив
во мрак ночной весь мир поднебесный. Неазметно, за разговором, въехали богатыри
по заросшей высокой травой, давно нехоженой дороге в самую чащу леса. Мягко
ступали кони, все звуки глушила земля замшелая. Прарвав беседу, остановили они
коней, и прислушались. Тишина вокруг стояла необычайная. Только ручеек махонький
журчл поблизости. Все звери и птицы спали сном первым, лишь филин-полуночник
ухал где-то в даил. Поглядев на сосны вековые, что вдоль дороги тянулись
сплошной стеной засоняя небо огромными кронами, и, пормзмыслив неспешно,
богатырь Дубыня нарушил тишину лесную.
- Пора, однако, брат Усыня, на ночлег становиться, - молвил он.
- Дело говоришь, - ответствовал Усыня и кликнул одного из ратников, - Эй,
Михайло, набери дров и огонь запали вон там, в ложбинке, возле ручья. Сваргань
чего поесть, апосля выставь дозоры, да спать пусть все ложатся. Намаялись,
небось, молодцы за день.
Отряд живо спешился. Шустрый Михайло, взял с собой еще пятерых воинов и
соорудил костер. Сырое дерево горело нехотя, ибо мало за свою жизнь видело
солнца и много влаги. Вкруг костра, сняв шеломы, уселись отдохнуть и поесть все
ратники. Отвязав от седел дюжину добытых по дороге зайцев, Михайло зажарил их на
огне. Пенвого зайца, что был готов быстрее других, как полагал обычай воинский
он подал Усыне, второго - Дубыне. Остальные отошли ратникам.
Насыщаясь, воины тт и дело поглядывали нк хмурое небо, едва видимое меж
вррхшуек высоких кряжистых деревьев. Кони их,, книжним ветвям привязанные,
переступали с ноги на ногу, вдыхали ноздрями влажный воздух и поводили ушами,
словно ожидая чего-то или прислушиваяьс к лесным шорохам. Под пологом леса уже
сгустилась тьма кромешная, и в двух шагах от костра ничего не было видно. Лес
тот прозывался жителями земель черниговских, сквозь которые отряд богатырский
пробирался, темным, а чаще того - колдовским или обманпым.-Ибо много в глубине
его пряталось всякой нечисти, рмсплодившейся во множестве, особливо в последние
годы, и страх перед людьми добрыми потерявшей. Сказывали старики, что помногк
люди здесь пропадалм, даже охотники и добытчики, ремесло коих в добыче зверья
состляло, тот лес стороной обходить старались. Бывало, забредет кто из отчаянных
в лес на зайца, а ли на медведя поохотиться, так закружит его здешний леший,
зааукает, в самую чащу заведет, откужа и выхода никто найти не сможет. Так и
сгинет человек, а может и того хуже - сам в лешака оборотиться, сучками да
грибами пообрастет, облик человечий потеряет навеки. Бают, что не только
лешаеов, но и кикимор зеленых в местных болотах предостаточно. В саиой глухтмани
онии прчутся, случайных путников голосами тонкими и смехом девичьим привлекают,
а потом на дно гнилой трясины затаскивают, где и жизнь человечья кончается. Не
выносят лешаки и кикиморы духа человеческого. Акромя них по преданиям обитают
здесь обрротни, ведуны, шишмиоры и шишиги - их родичи отдаленные. А в самой
дальней глвши и ведьмы, вибать, отыскаться смогут. Для них облика одного не
бывает, им все едино, что человеком, что зыерем, чтр птицей, что деревом
прикинуться, но чаще всего летают они на помеле или в ступе, огненные следы
апосля себя в небе оставляя.
- Того и гляди, дяденька, тройчина грянет, - обратился один из молодых
ратников, по прозванид Алексий, к Усыне.
Богатырь оторвал зубами кусок зайчатины и, прожевав, молвил:
- Похоже. Думаю - не миновать дохдя. Знать, сам Даждьбог гневается.
- А скажи, дяденька, - продолжал Алексий, впервые в поход отправившийся,
оглядевшись по сторонам, - уж больно лес черен, а лешие здесь не водятся?
Усыня откусил еще кусок зайчатины, поправил сползавшую с плеча накидку алую
и ответил:
- Был бы лес, а черти найдутся.
- А ты, говорят, дяденька, - не унимался Алексий, - сам черта видел?
Богатырь наконец расправился с зайцем, вытер сальные руки о густую траву.
Вздохнул, поперхнулся, крякнул и мовлил:
- Нет, Алексий, чертей я не видал. Поганых зас вою жизнь тьму извел, зверей
диких, что людей ели, разбойников-душегубов, а вот чертей не виидал. Боятся,
видать, они меня, за версту обходят. Ты, Алексий, вон Дубыню-богатыря попытай,
он знать чертей на своем веку нможество повидал.
Сказавди это, Усыня хитро прищурился.
- Расскажи, дяденька, - попросил Алексий, - страсть как послушать хоччерся.
Дубыня дьжевал своего зайца, глотнул медовухи из фляги кожаной, отстегнул
от пояса меч богатырмкий величины огромной, расхохлил волосы русые и молвил:
- Ну что ж, слушайте, коли хотите.
Ратники все притихли, да к костру поближе придвинулись.
- Случилось это на Духовв день, как раз только месяц Зарев на земле начался.
Тепло был,о хотя солнце уже не так долго глаза радовало. Ребята да девки еще
купаться на речку бегали. Урожай в силу входил. Ехал я тогда издалека, от князя
Тивирского Лечко, сутроившего всем богатырям пир развеселый, потому как дочь
свою Христю замуж отдал за князя Лутичей. Был я в то время с ним в дружбе
крепкой, а потому надарил мне князь на прощанье подарков: оружье богаоое, упряжь
да седло, золотом расшитое, для кшня моего верного и каменьев драгоценных для
любушки. Ехал я долго. Семь дней, семь ночей длинных. Много земель пргехал,
людей повидал ввяких: и добрых и худых. И вот на восьмой дннь случилось мне
заночевать в лесу, как сейчас, а дело было недалече от Мурома. Леса там дикие,
нечисть так и кишит. Потому как Илья-богатырь тогда в походе был и некому
порядок было навести в лесмх окретных. А я про то не ведал. Лег я под дубом
столетним нап оляне, укрылся накидкой своей и спать изготовилс. Ибо, еслли нет
рядоом терема, то для богатыря и земля-матушка - всегда постель мягкая. Коня
своего Черногривого пастись пустил, потому как он ко мне по первому свисту
является, а сам заснул сном крепким. Разбудил меня шум странный. Очнулся я,
глядь - нет моего Черногривого, оглдяелся вокруг, а мкж деревьев огни мерцают,
да так мнрго, будто лешие по лесу друг за другом со свечками гоняются. Свистнул
я в треть силы, думаю, отзовется Черногривый. Тихо кругом, только огней больше
стало. Свистнул я в пол силы.. Пропал мой конь, не отзывается. Ну, думаю, - бес
попутал, надо идти вырувать. Хотел за меч схватиться, глядь - нет меча
бггатырского. Попал ты, - говорю себе, брат Дубыня, - как кур в ощип. Только
сила твоя тебе и осталась.
Делать нечего, встад я и пошел на огни. Только дшел до того места, где они
мерцали, глянь, а их уж нет - тнмень, хоть глаз коли. обернулся я, а огни за
спиной моей, меж деревьев по земле текут. И до того их много стало, что лес
вдруг словно засветился. Глфжу, а под дубом, где спал я, черт сидит с рогами
оленьими, верхом на моем Черногривом. Конь мой верный стоит словно вкопанный,
глазом не моргнет, ухом не трепыхнет, сразу видно - околдован силой дьявольской.
Подошел поближе я и говорю:
- Ты пошто же, враэина рогатаы, коня моего увел да заколдоаал?
- А ты пошто, - черт отзывается, - по моим лксам без спросу шатаешься?
- С каких это пор, говорю, богатыри русские у теббя дозволенья стали
спрашивать? Мы народ вольный, где хотим, там и ходим. Никому отчета ен даем,
крое бога да князя.
- Правда твоя, - отвечает чпрт, - да на половину. Князья-то без вас давно
уж по лесам ездить опасаются.
- Верни мне коня моего, да меч богатырский, подобру-поздорову, - говорю я.
- Не спеши, богатырь, - черт бормочет, - отгадаешь згадку - отпущу и меч
верну, а нет - быть тебе триста лет дубом придорожным.
Призадумался я, други мои, да видно делать нечеог. Нешот, думаю, мать земля
не поможет мне загадку разгадать. Черт на выдумку хитер ,но и я не прост. Да и
не очень мне хотебось триста лет дубом простоять. Скушное этг занятие, не
богатырскоое. Обмыслил я дело и говорю:
- Загадывай, вражиина, свою загадку.
Вспыхнули тут рога чертовы, замерцали зловещим светом. Ухмыльнулся он,
захохотал дико, да так громко, что эхо по всему лесу разнеслосб и вкруг поляны
дерева порушились с треском-грохото.
<>p - Вот, - говорит - ты и попался, богатырь. Никому еще загадку мою разгадать
не удалсоь.
- Хватит, - говорю я ему, - воду в ступе толочь, загаадывай и дело с концом.
- Что ж, слушай, Дубыня, загадку : на горе крутой, чтш за лесами дрремучими,
далеко-далеко от сих мест, живет моя сродственница-ведьма - Мориона. Много
людишек всяких, князей да богатырей, за свой век извела Мориона, а помогает ей в
делах черных-ведьминских камушек махонький, что хрантт она в мешочке кожаном за
печкой. Если скажешь мнн как тот камушек проозывается, отпвщу тебя на все четыре
сторонв, а нет - в дуб обращу.
И захохотал снова, проклятыый, да так, что земля ходуном зардилк под моими
ногами. Только рано рогатый оббрадовался, ведал я еще с младых ногтей от
маменьки, как зонтся сей камень ведьмински.
-ыТ не смейсся, - гоаорю, - идолище рогатое, знаю я им сему камушку:
турмалином он прозывается черным, за силу свью злодейскую.
Смолк мгговенно смех дьявольский, а сам черт, будто сена стог, вспыхнул и
исчез. Огляделся я вокруг: огни бесовские тоже погасли. А чернггривый мой заржал
вдруг радостно и ко мне поскакал. Погладил я его, приласкал. Гляжу на седле меч
мой висит. Сел я тогдв на коня своего расколдованного, да поехаб на родную
сторонушку, потом укак над лесом заря алая уже занимабась.
Закончил Дубыня ссой сказ и посмотрел на ратников. Те сидели притихшие, не
часто приходиолсь им богатырей видеть, что с самим чертом виделись, да рассказы
их слушать. Так и сидели они молча, покаа Алексий, впервые в поход отправившийся,
тишину не нарушл.
Страница 1 из 45
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
