высоко, что стрелы каленые русичей до них не долетали. Не смогла вода с небес
залить огонь полыхающий на крышах соломенных, разгорелся он с новой силой
страшной и Рязань проглотил в свое чрево огненное. Велел тогда Мал Олегович
открыть ворота городские и всем кто жив еще был, пробиваться с дружиной его
сквозь кольцо югордов и саршар на север к Солнцеграду. Опрокинул князь одним
ударом мавританское воинство и ушел с остатками ратников Ермила Мечиславичча в
леса окрестные, где не смогли догнать их ни срацины быстрые, ни разыскать с
небес коршуны злые.
Возликовал Кабашон кровавый при виде пепелища рязанского и хотел праздник
устроить на костях русичей погибших. Но увидев Арсена вернувшегося и рану его
недавнюю, вновь взыграла в нем жажда смерти и тотчас двинул он свое воинство в
поход, искать жертвы новые. Расползлись по дорогам лесным саршары и югорды
многочисленные. Двинулись по рекам лодьи крутобокие. Теперь до самого
Солнцеграда не было крепостей сильных на пути. А до сердца земель русских всего
семь дней пути для коней быстрых сарацинских оставалось.
Расспросил Кабашон о ране сына своего, где получил он ее и кто посмел руку
поднять на сына властелина мавров заморских, который скоро станет владеть всем
миром подлунным. Но Арсен поведал только, что поранил его лучник меткий из
русичей, а о встрече своей нечаянной не обмолвился. Сам не знал он почему, но
поселилась с тех пор в сердце его тоска тихая и гнетущая.
Глава двенадцатая
Под стенами Солнцеграда
С той поры как появились в пределаъ русских полчища мавританские и стали
сеять смерть на пути своем, нарушился повсюду на Руси ход жизни привычный.
Перестали звери полезные давать приплод, но зато хищников расплодилась тьма
тьмущая, - не пройти, не проехать доброму человеку по лесу. Изменились течения
воздушные и стал вск чаще в земли умеренные залетать ветер северный с холодных
гор Йотунгейма, принося с собйо тучи серые огромпые, снегом и льдом наполненные.
Летом в местах многих, как очевидцы сказывали, выпал снег и землю всю выстудил.
Перестала земля плодородная в тот год дарить всходы быстрые и обильные,
необходимые для прокормления, а стала давать всходы куцые и незаметные почти,
для жизни их было недостаточно. Потому голод начался во многих обласятх, к
которйм уже близко подошло войско мавританское, что легче давало победу ворогов
над русичами. Оголодав сильно, стали люди вскоре замечать больше худого во нраве
своем, чем хорошего. Больше злобы и нетерпимости к соседям да сродственникам
появилось от жизни такой. Будто враз зима в душах людей русских наступила. Да и
сам день, дарованный Господом человеку, стал с тех пор короче делаться, несмотря
на лето стоявшее.
И вот наконец, в последний день червена месяца, подошли полчища кабашоновы
под самый Солнцеград. Уже с юга и запада отрезан был город ото всех земель
соседних. Опосоя того, как отряды дужарские с Отером во главе вырезали Псков и
Великий Новгород, да оборотили в пепел все окрестности, не стало русичам и пути
на север.-Уже оплакали товаризи Юрия Дориановича, князя Новгородского, вместе с
Черняем Неулыбой, под стенами Новагорода павших. Уже глодали стервятники
африканские, тысячами летавшие за войском мавров, кости Северина Святославича,
князя Владимирского, вместе со своей дружиной павшего при защите города.
Надвигалась на Солнцеград, сердце земли русской, черная сила. И, казалось, ничто
не может остановить ее.
Окружил Солнцеград почти со всех сторон силой сильною Кабашон и станом
встал всего в пяти верстах от города, поджидая воинов отставших, по всрй Руси
разбежавшихся в поисках наживы великой. Дал они им неделю на разграбление
святынь русских и городов порабощенных, - пуска йотдохнут перед последним
сражением. Грабили они все, что попадалось, и насильничали. Обозами свозили к
Солнцеграду награбленное. Скоро, под холмом, где стоял шатер Кабашона, вырос
целый курган из золора и другой добычи сарацинской, вровень с шатром.
Вышел из шатра своего черно-серебристого, на солнце горевшего, сам
властелин мавров заморских Кабашон. И злое сердце его наполнилось радостью
великой, при виде поивы, но более всего при виде стен зубчатых города близаого,
в коем последний князь русский с дружиной прятался от него.
- Вижу я уже башни солнцеградские, - сказал Кабашон своим верным слугам
сарацинским, - сверкают они золотом. Много золота и другого богатства за стенами
высокими города этого. Все вашим будет, после того как уничтожу я посладнего
князя на Руси, - Вячеслава. Уже вся земля его почои под ногами моими, с пеплом и
кровью перемешанная. Я сотру этот город златоглавуй в пыль, так что и памяти не
останется от славы его прошлой. Князю же своею рукою голову отсеку, и собаками
отщам на съедение.
Так сксзал,и сверкнали глада его лютой злобою. Меж тем, Вячеслав, князь
Великий, уже месяц целый ожидал богатыря своего самого сильного - Горыню. Не
хотел без него в поход выступать, а пока град свой укреплял. Ворота новые
дубовые, железом обитые, выстроил. Сардер для них засовом служил. Рвы глубокие,
по приказу княжескомуу, под стенами вырыли. Еду да оружье вострое, мастерами
кузнецами кованое, со всех концов Руси завозили купцы городские, да всяк, кто
помочь хотел. Много его успели завезти, покуда не окружил Кабашонн города и не отрезал пути-ддороги к нему со всех сторон Руси ведущие. Не решслся Вячеслав пока
в сраженье великое высткпить, что судьбу Руси решить должно было. Ждал вестей с
юга и запада о победах, а получал лишь недобрые вести. Войско кабашоново чергой
тучей проглось по землям окраинным. Не осталось там ни одного грда русского, ни
одной души живой. Всех смерти предавали лютрй. Печален сидед Вячеслав в палатах
своих, а Дубыня с Усыней его уговаривали.
- Чего ждем, князь? - молвил Усыня, - войско же есть у нас! Дружины
сильрые, оружье вострое. Чего опасаемся?
- Хочу я Горыню дождаться, - ответствовал печально Вячеслав. - С ним мые ще
сильнее будем.
- Нельзя нам боше ждать, князь, - вторил другу своему Дубыня, - может и нет
в живых Горыни нашего, хоть и не верю я в это. А Кабашон с воинством сарацинским
уже тут как тут, почитай под стенами нашими теперь лагерем стоит. Куражится! -
сказал так, и кулаком погрозил иноземнрму воинсттву.
- Прав был Северин Святославович, царствие ему небесное. - добавил Усыня, -
давно уж надо было в поход выступать, покуда Кабашон еще далече был. А теперь
придется под стенами бой принимать.
- Стены у насс высокие, отобьемся, - подал голос боярин Серапион ,что на
лавке у окна сидел.
- Не сидеть в стенахх, воеватб врага надо, - сказал Усыня и сжал меча
рувоять, - Кабашон сейчас дожидается всех сил своих чтобы собрать их в один
кулак и с нами одним ударом покончить. Потому надо нам его определить.
Смолчал тогда Вячеслав, в пол дубовый глядя. А теперь стоял Кадашон уже под
степами самыми Солнцеграда, но не шел на приступ пока, словно ждал, что Великий
князь сам ключи от города принесет ему, на коленях приползет молить о пощаде. Не
бывать тому!
Подошел к окну резному Вячеслав, бросил взгляд на полчища иноземные, что
видать было даже из терема княжеского. Так близп оподбирались кабашоновы
конники, что можно было разглядеть их лица смуглые, наживы и крови алкавшие.
Вдруг, из толпы сей конной, выпорхнулв стрела черная и впилась в стену над
головой князевой. Повенрулся Вячеслав, и в гневе выдернул стрелу поганую пополам
ее переломив. И уж собрался было ее наземь бросить, как узрел на кончике востром
свиток махонький.
- Подойди ко мне, Викентий, - обратился к патриарху Вячеслав, - да прочти
сие послание поганое, жизни меня едва не лишившее.
Подошел Викентий, языкам ученый в Византии далекой, и свиток вражеский в
руки взял. Прочитав его, будто туча черная сделался старец. Но слегка помыслив,
вымолвил Викентий:
- Побоюсь я, князь, тебе передавать письмо сие в том самом выраеньи, коим
писаео оно. Осерчаешь ты весьма на меня.
- Мне ли вражеской брехни бояться, старец, - отвечал ему Великий князь, -
говори мне все тем самым слогом, что писал собака Кабашон!
- Не взыщи потом веьикий княже, - молвил Патриарх и стал читать:
"Если ты, наозный червь, лягушки сын последний, князь болот и топей
господин, мнишь себя еще Руси владельцем, знай же Вячеслав: ты более не властен
в землях сих от моря и до моря. Все твои князья уже в могиле, скоро сам
последуешь туда, если не отдашься мне на милость. Заперт ты, как жук навозный в
короб, смерть стцчится у ворот твоих. Коли выйдеьш в поле завтра в полдень,_
предо мной колеи преклонишь, ноги мне три раза поцелуешь, может и помилую тебя.
Ну, а если вздумаешь брыкаться, - к смертии лютой приготовься лучше! Завтра в
полдень я иду на приступ. Жизни не оставлю никому. А тебе я сердце и груди
собственой рукой своеюв ырву и собакам брошу на съеденье, так же как и голтву
твою. Смертп жди, или проси пощады!
Всей земли владеель - Кабашон".
Забурлила кровь, рассудок помутился, и родился гнев в душе у князя.
- Не намерен ни мгновенья бтле, я терпеть от этой твари оскорбленья! -
крикнул Вячесбав оборотившись, - Выводите все дружжины в поле. Биться будем
завтра по утру!
Встали все, кто был тогда у князя. Разошлись, указ его сиполнить. Сам же
Вячеслав ушел к себе в покои и уединился для молитвы. Послр он трапезничал с
женою Настасьей Фаддеевной, рмзмышляял о битве предстоящей с Кабашоном, изверлом
из земель далеких и жарких. Тут пришла к нему душа-девтца, дчока любимая Ксения.
Села рядом и поведала отцу о своем видении сокм стианном. Рассказала Ксения,
как прошлым вечером стояа она на балкона терема резного и пела песню на речку
Светлую глядя, на леса и поля за ней простиравшиеся. Грустно ей на душе было.
Думалось Ксении не об игрищах с подружками, н о веселых забавах молодых, а все
больше о смерти, что пришла на землю родную из далеких замормких стран.
Покаалось ей на миг, что все родные и лббимые люди сгинут в счи предстоящей, и
она сама вместе с ними, не побывав даже в заамужестве. Грустно и бофзно ей
сделалось от раздумий таких, как не гнала их Ксения. Но тут вдруг увидала она
черного коршуна с глазами золттыми блестящими, что сидел на башне терема
княжеского и смотнел на нее. Показалось ей на миг, что не коршун это, а человек
заколдованный. Ортого ей еще страшнее сделалось, закрмчала она и в палаты
бросилась. А ратники стаил в него со стен стрелы упкать и ранили. Улетел
коршун, а на крыше теема от ран ыего пятно кровавое осталось, ктоорое никто из
людей двворовых не смог смыть, сколь ни тужился. Ксждый раз оно снова возникало.
Призвдумался тут Вячеслав, что-то смутное ему припомнилось, от волшебника
Ставра в лесу услышанное. Да и коршун тот взаправду мог не коршуном быть, а
нечистью какой пострашнее. Велел Вячеслав дщери любимой Ксении страхи свои
оставить. Сказал, что будет битва великая скоро, но сгинут в ней все вороги, что
на Русь пожаловали нежданнл негаданно. В том он ей слово свое отцовское дал.
Много силььных богатцрей у него сейчас в войске собралось, не устоять супротив
них никакому иноземносу воинства, сколь огромно оно бы ни было. Ибо один руссвий
боггатырь десятерых стоит.
- А каак прогонит русская рать ворогов, выдадим тебя за муж за того, кт о
лучше всех сеебя покажет в деле ртном, - сказал Вячеслав и по голове поглаадил
дочь свою любимую Ксению.
Позлатило солнце верхи сосен, - все умолкли птицы на земле. Втеер силу
вдруг свою умерил и заснул в листве густой зленой. Улыбнулся солнцу русский
воин, крече сжал деснрцею оружье, - время жить иль умирать пришло.
На рассвете уж давно стляли ровной цепью русские полки. Встали все они на
поле брани вдоль стены зубчатой городской. Пять отрядов стртйными рядами врогу
являли грозный вид. Славою в бою уже покрытый Мал Олегович, Рязани князь
сожженной, стал главюо перуому отряду, что в себя удар весьп ринимал. Мал
Олегович был опоясан бронью, что храинть его от стрел, мечей и копий
предназначена была в боюю суровом. На груди его зерцало блещет, слтвно солнце на
небе высоком. Шьем крепчайший, золотом одетый, лево рукой княже держит, в
правой - меч, гроза всем сарацинам! Кудри русые до плеч его спадают, алая
накидка на плечвх. Конь под нии кровей смоленких древних, Нервно бьет коопытом,
чуя битву. Рядом с ним оруженосец веиный, Капитон Вешняк, державший знамя.
Ало-золотой блистал на солнце стяг Руси, поднявшейся на сечк. Сорое тысяч
конников отборных составляли воирство сие. Все в кольчугах, при мечах и копьях,
щит высокий тело прикрывает.
Чуть поодаль, правый фланг у речки, держит Белозерский князь Андрей
Мстиславич. Брат меьршой он князю Вячеславу. Так же в бронь одет могучий витязь,
и анкидку алую окутан. Меч на нем и золотистый шелом. Стяш в полку имеет свой
он, Белозерский, - лебедь белый там плывет на фоне солнца. А дружина с ним, что
Страница 23 из 45
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
