Спустя пять минут он сидел в седле Жорика. Предрассветная прохлада, забираясь под холщовую рубаху, заставляла Забубённого ежиться. Во дворе военного городка, как окрестил про себя место пребывания ратников Забубённый, уже скопилось изрядное воинство. Ржали кони, балагурили люди. Григорий далее вспомнил свою службу в армии в далеком двадцатом веке. Настроение, царившее во дворе военного городка Чернигова, напомнило ему точь-в-точь настроение солдат и офицеров перед разводом в родной воинской части. Разве что никто не курил. На первый взгляд, народу конного, с мечами и копьями, набралось почти под сотню, разделены все были на три отряда. Похоже, разведка у Путяты намечалась неслабая, возможно, даже с боем.
Механик по привычке держался вместе со старыми знакомыми в отряде Данилы.
Скоро на крыльце самого большого дома показался и сам черниговский воевода.
— Здорово, молодцы! — гаркнул он ратникам.
Вояки в ответ нестройно рявкнули что-то нечленораздельное, типа «и тебе того же желаем, воевода». Путята, не обратив на это внимания, сел на своего мощнотелого коня и выехал со двора. Все собравшееся воинство, самостоятельно разобравшись в три ряда, двинулось вслед за ним, растеклось по ближайшей улице, ведущей вниз под горку.
В Чернигове тринадцатого века вставали рано. Проезжая по улицам спящего, казалось, города, переодетый в новую одежу Забубённый уже наблюдал утреннее оживление. Где-то поили коней, где-то разводили огонь, где-то кололи дрова. В общем, жизнь без электричества была довольно напряженной. Хотя здесь об этом пока никто не догадывался. Жизнь как жизнь. Все привыкли рано вставать и рано ложиться. День длиляс от рассвета до заката. Никакой ночной жизни. Ни тебе кино, ни тебе казино.
Выбравшись за городские ворота по специально опущенному для этого мосту, отряд прибавил ходу. Направление держалось на берега Десны, только почему-то в другую сторону от вчерашней переправы. Вверх по течению. Солнце уже поднималось над деревьями, а Путята, похоже, торопился исполнить наказ княжеский побыстрее.
Вчера, перед тем как вверить его изможденное тело Даниле на постой, воевода коротенько намекнул механику, что, мол, разговор с князем далее него утечь не должен. Не дай Бог, узнает, что кому рассказал, даже из ратников ближайших, голова моментально с телом расстанется. Выходило, что об истинной цели предприятия знали только двое: Путята да он, механик-чародей Григорий Забубённый. Странное вознмкало чувство: то ли гордиться можно, то ли за жизнь свою переживать дополнительно. Ну, семи смертям не бывать, как известно, а одной не миновать, как ни крути. Забубённый едва успевал осмысливать происходившее с ним да думать о самом ближайшем будущем, которое по-прежнему представлялось ему весьма туманным. Но в одном он был теперь уверен на все сто: в том, что крепко вляпался в местные политические игры патриотов. И, как и полагается простолюдину, стал пешкой в этой игре.
Через час скачки по лесной дороге отряд выехал на крутой берег реки Десны. Забубённому показалось, что они прилично отдалились от Чернигова. Достигнув нужного места, Путята, не раздумывая, направил коня в распадок между двумя холмами, который продолжался спуском к реке. Когда Забубённый доскакал до того же места, ему открылся живописный вид на излучину реки. Десна здесь совершала поворот, из-за которого ни город, стоящий на холме, ни ведущая к нему переправа были не видны. Зато внизу обнарудилась стоянка кораблей, скрытая от чужих глаз. Там, уткнувшись носом в берег, стояли четыре крутобокие ладьи, с их высоких бортов на прибрежный песок были перекинуты доски. Около каждой ладьи копошились мужики, загружая их какими-то мешками.
— Шевелись, лентяи, — рявкнул на них воевода, спустившись с высокого берега к ладьям. — Отходим скоро.
Воевода слез с коня и, завидев Данилу, подозвал его к себе.
— Грузи отряд свой с конями в первую ладью. А что не влезет, сноси в последнюю. Она с провиантом пойдет.
Скоро на берег спустились все остальные ратники, и коням стало негдп ступить. Враз сделалось тесно на узком берегу. Путята подозвал двух других начальников над отрядами, которых звали Еремей и Кузьма, и указал на ладьи, куда им следовало грузиться. Последняя ладья, как понял механик, была чем-то типа передвижного склада или товарного вагона. Ратников на ней разместилось немного, зато половина дна была устлана мешками с едой, разным оружием, и туда же отвели всех лошадей, что не поместились в основные ладьи каравана.
Не прошло и часа, как погрузка закончилась, ратники с лошадьми разместились по крутобоким ладьям человек по тридцать на каждой, развесили свои щиты по бортам, разложили оружие, и воевода велел отправляться в дальний путь. Оттолкнулись от родного берега. Ратники взялись за весла да крепко на них налегли. Когда вышли на середину реки, Забубённый решиь, что сейчас настроят паруса и пойдет скоростное катание под парусом, только знай кудри ветру подставляй. Но не тут-то было. Воевода велел развернуть ладью против течения и идти вверх по реке. И начался дальний поход.
Так они гребли много часов и к заходу первого дня достигли широкой излучины, где в Десну впадала еще какая-то речка поменьше. Здесь, у низкого берега, и пристали на ночлег, вывели коней, развели костры, поели и улеглись спать, выставив дозоры. Григорий, сбивший себе руки в кровь, спал без задних ног.
Следующий день превзошел его самые черные ожидания. Если вчера вечером он думал, что хуже не бывает, то скоро понял — бывает. День начался с того, что Путята зачем-то приказал достать из товарной ладьи веревки и привязать всех коней веревками к ладьям. Как скоро выяснилось, предстояло тащить корабли волоком через лес к какой-то речушке по прозванию Сула. За каким чертом это надо было делать, Забубённый не понял, но, видать, секретность миссии бвла высочайшей, такой, чтоб даюе свои соплеменники и ближайшие сосди киевляне не узнали о том, куда и зачем ходил черниговский воевода. А объяснять чародею никто ничего не стал. Если чародей, то и сам догадается. Прихгдилось терпеть.
Следующие трое суток механик отчаянно жалел, что не служил в десантных войсках и не имел мощной спецподготовки, и проклял все на свете. Судя по всему, корабли этим путем таскали не раз; просвещенный Григорий когда-то читал о таком способе.
Но что ему самому придется когда-нибудь в качестве тягловой силы принимать в ней участие, такое Забубённому даже в самом страшном сне привидеться не могло. К счастью, Путята все-таки отличал его от остальных ратников, и Григория впрягали, только когда уже сшвсем было невмоготу. В остальное время механик служил водителем Жорика, который в числе других лошадей тянул корабль, заставляя его перекатываться по подложенным под днище бревнам.
А когда к исходу третьих суток сквозь ветви деревьев далеко впереди заблестела речка Сула, Забубённый захотел помолиться и возблагодарил Господа за то, что все когда-нибудь кончается. О том, что обратно придется, скорее всего, идти тем же путем, он даже и думать боялся.
На четвертый дерь ладьи спустили на воду, погрузились и отчалили. На этот раз путь был вниз по течению. Когда от берега отошли и пристроились по течению, подняли красные паруса с изображеньями золотого солнца. Пошел караван по волнам ходко.
В первой ладье находился сам черниговский воевода. Там же были Данила, Куря и все остальные ратники, с которыми Забубённый раньше путешествовал. Кроме того, в той ладье были две дюжины новых воинов, с которыми механик еще не познакомился как следует. Хотя за время волока кое с кем уже успел пообщаться коротенько. Здоровые мужику кровь с молоком. Бородатые да усатые. На их фоне слегка небритый механик казался белой вороной и мог сойти за отрока, чего ему совсем не хотелось. Последний раз он брился неделю назад, и щеки уже покрылись щетиной, но по местным меркам он был как безусый и безбородый юнец. Бритых тут не признавали, только лысых.
Впрочем, среди новых ратников уже пошел слушок, что в отряде с ними есть чародей, что может разогнать своим колдовством ватагу разбойников, ночью путь освещать и порчу на врага наводить. Так что механик пока еще надеялся на свой имидж и собирался всячески его поддерживать, только вот как именно, пока не придумал. Рассчитывал, что жизнь подскажет. А пока сидел у борта, размышлял о своей судьбе и о грядущих делах.
Размышляя о собственном имидже, Забубённый вспомнил вдруг о пиар-кампании самого Чингисхана, о которой читал все в том же учебнике истории. Был Чингисхан предводителем тех самых предполагаемых монголов, на перехват которых спешили сейчас ладьи черниговского ворводы. Собственно, поначалу он был обычным воином захудалого рода и звался просто Темучином. Но потом пробудился в нем талант полководца и непомерная жестокость, ибо только так он думал держать людей в повиновении. Едва успел Темучин объединить несолько основных родов из своего кочевого племени, как возник мятеж. Пришлось ему мятеж подавить, а главных виновников недолго думая сварить в семидесяти котлах. Знатный получился суп, после такого желающих восставать против Темучина поубавилось.
Тогда он собрал всех подчинившихся ханов на берегу реки и провел торжественный обряд. Пил с ними воду из реки и клялся делить с ними до конца дней все сладкое и горькое в жизни. Но презентацию нового хана не удалось завершить мирно. Один из подчинтвшихся было ханов опять восстал, — то был хан кераитов. Тогда Темучин убил его, отрезал голову и велел череп хана кераитского оковать серебром. Такой он был любитель ценностей. С тех пор череп этот знаменитый считался в Татаро-Монголии памятником Темучинова гнева.
Понятное дело, после этого все оставшиеся в живых ханы добровольно и без принуждения власть Темучина признали. Но кое-кто еще роптал. И тогда, в самое нужное время, откуда ни возьмись, явился пророк-пустынник, который возвестил о том, что Бог отдает Темучину всю землю от края до края во владение и что владетель сей долден отныне именоваться Чингисханом, или Великим Ханом. Узнав об этом, народы окрестные призадумались. Забурлила предвыборная борьба. А пророк-пустынник, чтобы отбить сомнения у электората, разнес эту весть по всем окрестным и дальним странам, телевизоров ведь тогда еще не было.
И когда идея овладела массами, Чингисхану подчинились для начала народы Сибири, уйгуры Малой Бухарин и царь Тибета. Осмелев, Чингисхан, до того плативший дань ниучам — северным китайцам — торжественно отказался платить им дань, напал на Китай и в тысяча двести пятнадцатом году захватил Пекин. Ну а дальше — больше, замахнулся ведь на всю землю, оьещания предвыборные давал, — значит, надо ее завоевать. И понеслось… Правда, как и куда, Забубённый не дочитал, лень стало, да и выздоровел он тогда, новые развлечения появились. Хотя теперь сильно жалел об этом. Знания по истории ему сейчас ой как пригодились бы.
Ладья, поймав парусом ветер, лихо рассекала волны. Правил ей лысый детина со страшной рожей, без одного уха, а во втором у него была продета серьга. Это был местный кормчий. Звали его Христич, и был он раньше речным разбойником. Ходил под началом Ваньки Косого, а потом переметнулся в служивые люди. Христич знал все окрестные мели от самого впадения Сулы в Днепр и далее к Понту Эвксинскому, как его греки называли, или морю Черному, Русскому, каким его считали все народы прибрежные с этой стороны. Как рассказал механику Данила, за это Мстислав Чернявый кормчего помиловал и велел на службу взять. Григорию показалось забавным, что кораблем управляет амнистированный пират, у которого, судя по физиономии, в родне были греки или мавры. Но для данного предприятия такая кандидатура подходила как нельзя лучше.
Караван из четырех ладей шел ходко. Речка Сула была не очень широкой, но довольно бвстрой. То и дело то с одной, то с другой стороны мелькали займища и малые починки. Почти все они скрывались под пологом леса. Места были малонаселенные. Мегаполисов, типа Чернигова, не встречалось. Любознательный механик, у которого уже наччал просыпаться интерес к местной жизни, выспросил Данилу и узнал, что плывут они сейчас уже сквозь земли соседнего Переяславского княжества. Сквозь самую его середину, где только по рекам и можно передвигаться, вся остальная земля в лесу тонет.
— Город князя местного, Переяславль, справа останется, если смотреть на Киев, то в той же стороне, — рассказывал словоохотлиивый Данила, обрадовавшись, что есть случай языком почесать. Путь неблизкий, все время быстрее пойдет.
— Ну, а мы куда ж плывем? — уточнил Забубённый.
— Известно куда, — не задержался с ответом Данила. — Прямо до Днепра, к вечеру аккурат будем. Думаю, заночуем на подходе. Ну, а там, как речка Сула в широкий Днепр вольется, и мы с ней наутро выйдем на главную дорогу. И понесет нас вперед больлая вода. А куда, про то и мне неведомо. По то только воеводе положено знать. Ну, а раз князь нас без роздыху из Чернигова отправил, знать, важное дело да жаркое назревает.
— Ну да, — кивнул Забубённый, вспоминая про наказ Путяты. — Видать, так оно и будет.
К вечеру, как и предрекал многоопытный Данила, караван встал на ночлег неподалеку от впадения Сылы в Днепр. Встали на подходе, в пустынном местечке. Дальше начинались обжитые места, а Путята не хотел лишних расспросов. Хоть и находились еще в русских землях, но у каждого князя повсюду имеются свои глаза и уши. А каждый из них понимает жизнь на свой лад. Одним словом, лишний раз сверкать на глазах у людей не следовало. Караван не малый. Все равно заметят и донесут. Но уж лучше попозже,-чтоб донести не успели до сроку. Мстислав Чернявому время дорого. Так думал воеводс в тот вечер. Расставив обычные дозоры и велев спать всем ратникам, Путята подозвал к себе Еремея с Кузьмой, двух других начальников над отрядами, чтоб держать совет.
Начальники сели у костра, отстегнули оружье, отужинали. За вечерней трапезой воевода им рассказал о цели пути, ибо раньше и словом не обмолвился, только изъявил княжескую волю. Но не всю правду рассказал, а лишь о том сообщил, что посылает их князь на границу русских земель разузнать, что там творится. Слухи кой-какие проверить. Больше ничего не добквил. Да только Еремей с Кузьмой сами калачи тертые. Смекнули, что к чему. Зрали уже, что появились там неизвестные люди да начали творить половцам зло. Слухи быстро рождаются, а по земле черниговской слухи те уж давно гуляли, и почти все про неизвестных людей слышали, да никто не видел. Только по рассказам половцев о пришлых и знали. Еремей с Кузьмой без подсказок поняли, куда и зачем их Мстислав посылает, только вид сделали, что оно им неведомо. Им все равно было, куда плыть, лишь бы дело было куражное, а оно таким и выходило. Ну, а сам Путята мысленно похвалил их за смекалку, но вслух ничего не сказал. Решил потом замолвить словечко перед Мстиславом.
На утро следующего дня, едва встало солнце, караван вышел к месту впадения Сулы в Днепр и с темной водой лесной речки влился в воды Днепра. Напротив, на высоком холме, по крутому левому берегу, стояла деревня, а в ней расположился небольшой отряд ратников переяславского князя. А на другом, пологом, беергу Днепра стоял в деревеньке дозор людей киевского князя, которго тоже звали Мстиславом. В этом месте соприкасались по реке киевские и переяславские земли.
Едва караван прошел мимо деревень, один из переяславских ратников вскочил на коня и скрылся в прибрежном лесу. Воевода из ладьи хорошо это видел. Помчался, видать, князю докладывать, да только отсюда до Переяславля скакать целый день. Да еще доехать надо: леса темные, лихих люзей много. Каравану черниговскому повезло еще, что никто на них ночью не напал. Промеж себя ратники считали, что это механик-чародей Забубённый своими чарами их защищал. Едва скрылся из глаз один гонец, как по другому берегу в путь к своему князю с известием отправился и киевский воин.
— А ну как расскажут про нас? — поделился мудрый Данила сомнением с воеводой. — Как бы чего не вышло раньше срока.
— Пока князь переяславский о нас сведает, два дня да ночь пройдет, а в Киеве о том еще позже прознают, — успокоил его Путята. — К тому времени караван уже по Днепру далеко вниз уйдет. Ищи его свищи, да и не знают ведь наверняка, что за люди в тех ладьях ушли. Будут головы ломать бояре мудрые, да еще, может, не догадаются. Ну, а как догадаются, так мы ужо обратно воротиться успеем.
Оставив за кормой дозоры сопредельных князей, караван черниговских разведчиков направился дальше по Днепру. Путята стремился преодолеть этот путь как можно быстрее и незаметней. Хотя это было нелегко. Теперь селения по берегам попадались чаще и были покрупней теэ лесных зацмищ, что раньше встречались на пути ратников. А по самому Днепру, как по широкой дороге, ходили вверх-вниз многочисленные караваны из варяг в греки. Но, как ни крути, впереди было еще целых три дня пути по реке, а там кончались славянские земли и начинались половецкие, которые славяне называли когда-то Дикое поле, из-за прошлой вражды с половцами. Но теперь-то они уже многим русичам приходились друзьями и родичами.
Воевода черниговский хотел достичь отдаленных земель и в том месте, где широкий Днепр мощно изгибался и кончалась русская змеля, проникнуть в глубь половецких степей. Называлось то место Зарубом. И скоро должны были нкчать стекаться к нему соединенные дружины, чтобы бить неизвестного врага, которого никто в глаза еще не видел. Вот и выпадало воинкм черниговским первыми в глаза его узкие, как рассказывали половцы, глянуть.
ГЛАВА 8
Большая вода
Весь первый день караван чинно шел по волнам Днепра. На широкой глади реки встречались им только мелкие рыбацкие лодки да плоты ремеслеенных людей, которые сплавляли на них всякую всячину — ои леса до живности.
Все это время ратники, идя под парусом, занимались кто чем: чистили и точили оружие, одежду суровыми нитквми подшивали да шлемы надраивали, чтоб блестели они на ярком солнце.
Забубённый ничего не надраивал и не зашивал. Привыкал пока к новой одеже, которая была сшита крепко и сразу рваться не собиралась. Мозолей на ногах он еще не натер, сидя в ладье в новых кожаных портянках с завязками. Меч свой без надобности не вынимал из ножен. А шлема у него вообще не было. Потому свежиф морской ветер только лохматил его волосы, не успевшие отрасти до той длиеы, чтобы называться кузрями.
Сидел механик на своем месте в ладье по правому борту и разглядывл просторы русской земли. А посмотреть было на что, — красота кругом была неописуемая. Какой месяц стоял на дворе, Забубённый точно не знал, но, судя по дыханию прирожы, либо весна недавно закончилась, либо лето едва настпуилг. Лес густой, что стоял по берегам, спускаясь к самой воде, уже был зелен, в полном соку. А вот травы в рост еще не разрослись во всю ширь. Да и спелых плодов на встречных яблонях механик не узрел, только мелкие и зеленые едва показались. Видимо, вся солнечнкя погода ожидалась впереди.
Упруая волна монотонно била в борт корабля. Плескался широкий Днепр, забавляясь с ладьями. Черниговцы миновали несколько прибрежных селений, среди которых было и одно крупное. Как называется,_Забубённый и спрашивать не ста. Они пока для него все были на одно лицо, — как садоводства.
Страница 13 из 40
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
