Алексей Миронов (А.Я. Живой) Битва на Калке.

— Мне примерить надо да совета у сестрицы спросить. Неси свой товар в дом, вон туда, — и пальцем показала на дальнюю избу.
Григорий послушно отправился за ней следом, по дороге присматриваясь к потенциальной покупательнице. Бабенка была ничего, бойкая, фигуристая. На вид лет двадцать, не более, но, похоже, голода не знала. И вообще ни в чем себе не отказывала с детства: сарафан едва ли не обтягивал упитанное тело, а корма мерно колыхалась при хоодьбе. Загипнотизированный механик зашел за ней в избу, состоявшую внутри из двух помещений, тонувших в полумраке. В одном из них напротив затянутого бычьим пузырем окна стояла лежанка и большой сундук.
Войдя, молодуха, не говоря ни слова, открыла сундук, нырнула в него с головой и стала что-то искать в его глубине, оставив Забубённого в недоумении. Григорий некоторое время не сводил глаз с колыхавшейся кормы и скоро ощутрл, как оживают древние инстинкты. Наконец, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, он выдавил из себя:
— А где сестрица-то?
Молодуха прекратила рыться в сундуке. Вынырнула из него, шагнула к Забубённому, прижав его своей необъятной грудью к дверному косяку.
— А зачем тебе моя сестрица? — спросила она ревниво. — Может, и я на что сгожусь?
И надавила сильнее. Так, что не ожидавший такого поворота механик, ощутил жесткий холод косяка спиной и живое зовущее тепло спереди. Руки сами собой отбросили ненужный платок в сторону и взялись за то, за что очень хотелось взяться. За корму.
— А ну как муж зайдет? — пытался найти пути к отступлению Григорий.
— Не зайдет. Умер он, — ответила молодая вдова, прижимаясь к механику все сильнее.
«Интересно, от чего?» — хотел спросить Забубённый, но не решился. Спустя секунду они уже валялись на лежанке, срывая друг с друг исподнее.
Полчаса Григорий просто тонул в этой женщине. Она была горячей и мягкой, как только что испеченная булка и, похоже, истосковалась по мужику. Механик это чуял и старался изо всех сил, заставляя скрипеть рассохшуюся от времени лежанку. Сделав дело три раза подряд, он в изнеможении скатился на пол, заваленный одеждой. Но вдова не дала ему роздыха и, сев на него сверху, заставила сделать дело еще раз. Григорий чуть не умер от нстуги. Но все-таки доказал, что он настоящий мужик и сексуальный герой.
Обратную дорогу от дома пышнотелой вдовы до торгового места Забубённый еле осилил, так все болело. Хотя народу здесь было не так много, как на ярмарке, но семейство Полянычей оказалось зажиточным. Обмен товарами прошел удачно. Отсутствия вдовы и второго купца никто не заметил. За это время и Полянычи прикупили себе много нужного, и Куря внакладе не остался. Поднялся прилично. Не был бы ратником, смекнул Григорий, у него и свой бизнес бы неплохо пошел.
Ну, а как спрос упал, решили купцы дальше ехать к югу. Только Полянычи их стали отговаривать. Уверяли, что дальше что-то темное происходит. Часто стали половцы стекаться по этой дороге к Зарубу. Видно, непонятная сила гонит их оттуда на Русь.
Но купцы оказались не робкого десятка. Распрощались с Полянычами душевно, по чарке выпили, тут уж Григорий от брата не отставал, и дальше двинулись в Дикое поле на поиски длинной деньги, несмотря на неведомые опасности.

ГЛАВА 12
Исход половецкий

Собрались купцы быстро, по-военному. Не успели Полянычи глазом моргнуть, а уж все купцы с помощниками на возах сидят, а охраа в седлах. Подивились Полянычи. Обычно купцы как приедут, — неделю гуляют, а уезжать соберутся, — еще неделю. А эти, не успели приехать, уже в путь-дорогу собрались. Видать, в Чернигове живут быстро, а торгуют еще быстрее. Ну, да что ж поделаешь, главное — люди хорошие оказались. Помахали им платочками бабы вслед, а мужики руками, на том и рассталис.ь Горячая вдова провожать не вышла. Она, видно, свое от купцов получила. А Забубенному торговать понравилось. Во-первых, он сам пока еще ничего не делал, за него торговал «брат» Куря. А во-вторых, благодаря торговле он уже второй день не просыхал совершенно официально. Причем сегодня, прощаясь с местными жителями, пришлось пить уже с утра. Правда, не водку, а хмельной мед, по крепости не превосходивший пиво натурпродукт, но все равно расслаблялся Григорий с самого утра. Что, как ни крути, приятно. Да еще и это неожиданное секс-приключение добавило остроты жизни.
Забубённый вспомнил вдруг про свою работу, на которую нужно было вставать ни свет ни заря. За день измажешься всякой жирной грязью, устанешь как собака, домой приходишь за полночь, а как зарплату получишь — так вообще, сплошное разочарование… Хоть и любил он моторы и всякое новаторство, а сейчас ему жилось ничуть не хуже. И на работу не тянуло. А встретил бы дома такую женщину, как у Полянычей, может, и женился бы. В общем, начал механик постепенно привыкать к местной жизни. Были и в этом времени свои приятные стороны.
Первый же ухаб на дороге привел Григория в чувство, ехали они на телеге с почти квадратными колесами, а жесткая седушка ничем не напоминала анатомическое кресло современных Забубённому автомобилей. Его нынешним соплеменникам такие машины показались бы порожденьем нечистой силы, и появись вдруг одна из них сейчас здесь на дороге, либо разбежались бы все по полям, либо изрубили бы в куски мечами. Да что тут скажешь, если одним фонариком можно колдовскоы авторитет заработать.
Григорий покосился на ратников. Те, что видели его ночью, до сих пор сторонились колдуна и все как один, хоть и были из разных отрядов, попросились в арьергард к Еремею. Воевода поразмыслил немного и дозволил. Ехали сейчас отроки и ратники бывалые позади обоза да со страхом на Забубённого издалека поглядывали. Ожидали новых проявлений нечистой силы.
Тем временем отряд оставил починок Полянычей далеко позади. Молчаливый пират Христич правил возом без единого слова. О чем он думал, Забубённому было невдомек. Может, вспоминал свои пиратские дела. А может, ттже солнцем любовался да пейзажами.
Дело шло к полудню. Воздух нагрелся. Лес по сторонам все редел, отступая перед полями. Птицы, рассевшись на ветках и спрятавшись в высокой траве, пели как ненормальные. Стрекот стоял такой, что Забубённый аж заслушался. Говорить особенно не хотелось, вчера о многом переговорили. А Куря, с утра наторговавшись, глотку немного надорвал, рассказывая местным свои шутки-прибаутки. Сидел теперь молча, кемарил на солнышке.
Так и ехали молча, пока солнце окончательно не разгтрелось. Жар стоял такой, что воевода решил людей, более привычных к прохладным местам, поберечь. Как только повстречалась рощица у дороги, встали на полуденный привал. Дозоры расставили, да под хлипкие деревца, дававшие прозрачную тень, попрятались. Залегли под телеги и спать. Храпака давать.
Вообще, как успел заметить Забубённый, все его нынешние соплеменники не дураки были поспать Днем. Но и вставали зато ни свет ни заря. Ложились рано, вместе с солнцем. В будущем этот обычай будет утерян, а жаль. Все врачи говорят, что дневной сон благотворно влияет на пщеварение и продолжительность жизни. Хотя на ее продолжительность в этом времени, как показалось Григорию, гораздо больше влияли встречные мужики с мечами и стрелами.
Кау бы там ни было, а спать Забубённый после обеда не отказывался. Вот и сейчас, как только полупила команда «отбой», пристроился под своей телегой напротив Кури и моментально заснул. Снилась ему прошлая жизнь с моторами, гаечными ключами и бензниом. Но его сладкие грезы прервал какой-то шум. Открыв глаза, Григорий с удивлением обнаружил себя не в гараже, а под телегой черниговских купцов. Вдали, насколько хватало глаз, поднималось облако пыли.
— Подъем, лентяи, — орал на своих подопечных Путята. — К оружию. Приготовиться к обороне. Приближается какой-то отряд. Конным — всем на коней. Остальные — ждать за телегами. До сроку мы еще купцы. Без команды не дергаться.
Забубённый вскочил на ноги, зевнул и потянулся. Разыскал на телеге свой короткий меч без имени. Положил его поближе, так чтобы в случае чего можно было выхватить из ножен, и остался стоять рядом, опершись на телегу. Брат Куря уже давно был на ногах, далее залез на воз и присел в своей обычнрй позе купца-балагура. Христич, блестя на солнце лысиной, которую, наверное, можно было бы заметить из космоса невооруженным глазом, тоже сидел на козлах, поглаживая свой меч, припрятанный среди товаров.
Остальные ратники, следуя приказвниям воеводы, уже были на конях, пешие стояли, прислонившись к телегам, как Забубённый. С юга на них действительно надвигался какой-то отряд, а точнее, колонна непонятных людей, которые, судя по всему, тоже приметили черниговцев. От основной массы, которая вдруг остановилась, оказавшись обозом из возов странной формы, отделился конный авангард, человек двадцать, и поскакал вперед, прямиком к телегам, вокруг которых отдыхали от полуденного зноя «купцы», напряженно вглядывавшиеся вдаль.
Путята сидел на своем коне спокойно, ничем не выдавая готовности вступить в бой и внимательно разглядывая приближавшихся. Едва они подъехали на расстояние в несколько сотен метров, как воевода коротко выдохнул:
— Половцы.
Ратники немного расслабились. Хотя случись такая встреча лет на сто пораньше, скорее напряглись бы, и неизвесно еще, что из нее вышло бы, кроме смертоубийства. Григорий внимательно разглядывал приближавшихся всадников.
Главный из них, скакавший впереди всех, сразу удивил механика своим видом. Помимо доспехов, представленных довольно тяжелой броней, наплечниками и нарукавниками, его лицо было прикрыто металлической маской с прорезью для глаз, а голова — островерхим шлемом с торчащим вверх пучком разноцветных перьев. Вооружен всадник был слегка изогнутым мечом и луком со стрелмми. В целом, человек без лица выглядел так мистически, что Забубённый ощутил себя на каком-то балу, где всем можно присутствовать только в маскарадных костюмах и масках.
— Ишь ты, — процедил сквозь зубы Куря, — личину в самую жару нацепил. Знать, и правда, боятся ребятушки встречи нежданной.
Всадники, скакавшие за своим предводителем, выглядели несколько прозаичнее, но все были в кольчугах с короткими рукавами и броневыми пластинами на груди. На каждом приплюснутый кожаный шлем-шапка, обитый металлическими пластинами, с непременными перьями, болтавшимися позади шлема, словно ленточки от бескозырки революционного матроса. Вооружены, помимо лука и Меча, все были длинными копьями, а некоторые еще имели аркан или лассо, висевшее спереди на седле, видно, слава ковбоев дикого запада не давала местным кочевникам-скотоводам расслабиться. Хотя вряд ли они знали друг о друге. Да и ковбоев в то время еще не существовало.
Приблизившись, предводитель половцев в маскарадной личине уже наверняка тоже рассмотрел отдыхавших в рощице людей и определился со своим отношением «мочить — не мочить». Выбрал «не мочить», поскольку признал русичей. Остановил коня в нескольких шагах от стоявшего впереди всех черниговского воеводы. За его спиной застыли остальные половецкие воины.
— Я — половецктй хан Данила Кобякович, — заявило привидение в маске, бросив на воеводу вопросительный взгляд, и дополнило его словами, глухо зазвучавшими из-под личины: — Кто такие? Куда идете?
Воевода помолчал немного и ответил с почтением.
— Мы люди мирные, охраняем черниговских купцов, — сообщил Путята, указав на Курю и Григория, сверкавших своими цветными кафтанами на ближайшем возу, — а про наш путь купцы вам сами поведают, мое дело маленькое. Охранное.
Данила Кобякович тронул поводья, и его конь сделал несколько шагов в сторону телеги с купцами. Свой вопрос он повторять не стал, но и Куря не пал на колени перед половецким ханом. Не слезая с телеги, словно заправский демократ-новгородец, сообщил:
— Мы тотговые люди князя черниговского Мстислава. Идем торговать в ваши земли, добро всякое везем. От князя вам покллон и пожелание доброго здравия. И еще вот примите от нас полезный подарок.
На сей раз Куря слез с воза и, достав из телеги дорогой меч с рукоятью, украшенной каменьями, протянул его с поклоном половецкому хану. Тот и бровью не повел, чего, впрочем, было не видно. Может, и повел. Только вместо него выехал вперед один из всадников, что стояли позади, и принял подарок. Контакт состоялся.
— И от меня князю своему поклон передавайте, — сообщило привидение, но подарков ответных не предоставило. — Только не время торговать сейчас в наших землях. Появились в них воины Чингисхана, и кровь полилась рекою. Издалека пришли. Много больше их, чем наших воинов. Не найдете вы сейчас богатства в наших землях, только растеряете свое вместе с жизнями.
— А нам, купцам, и на поле брани торговать можно, мы не боимся, — ответил с вызовом Куря, да только его уже никто не слушал.
Половецкий хан Данила Кобякович, вместе со своими всадниками, развернулся и поскакал по дороге дальше, подняв облако пыли. Судя по всему, они держали путь к Зарубу. Вслед за ним тронулся и его обоз, скоро поравнявшись с местом стоянки черниговцев. То были длинные возы с мощными колесами без спиц, сделанными из цельных кусков дерева. Когдп они приблизились, то сразу стало понятно, зачем половцам такие огромные колеса. Каждый воз, в который были впряжены по две крепкие тягловые лошаденки, нес на себе передвижное жилище-шатер, длинные подпорки для шатра и еще кучу всякого хлвма, необходимогш для ведения мобильного хозяйства. Со стороны казалось, что масса олромных фантастических улиток сдвинулась с насиженного места и уходит в неизвестные края, таща свой домик на спине. На возах сидели низенькие крепко сбитые старички и старухи, хранители очага. Но большинство все же были молодыми и ехали рядом на конях при оружии. Похоже, среди половцев не многие доживали до старости. Но те, кто еще был жив, удивленно поглядывали на странных русских людей, возжелавших идти туда, откуда ори удирали прихватив все самое дорогое.
— Слулай, — поинтересовался Забубённый, дернув Курю за рукав желтого кафтана, — а чего, этот половецкий Данила Кобякрвич сматывается, что ли, со своей земли? Куда этот табор движется? Он же хан, ну и бился бы себе насмерть с монголо-татарским игом.
— Так он же сам тебе рассказал. Пришлых воинов сильно много, чего биться-то самим, — пояснил спокойно Куря, разбиравшийся в местной политической ситуации гораздо лучше странного человека Григория Забубёнгого, — когда в Киеве дядька есть и другие родственники. Приедет сейчас Кобякович в Киев, в ножки бросится и начнет разводить их по-родственному. Мол, сами не могем, так вы помогите. Побейте их вместо нас, мы же родственники. Ну, а Мстислав Добрый, князь Киевский, мужик буйный, родственников любит. Вот и вступится за половцев. Это точно. А кровь свою придется русским проливать.
— Да. Это как всегда, — кивнул Гриогриф и удивился, вспоминая, сколько раз в своей истории русские отдавсли жизни в огромных количествах черт знает за кого и во имя чего, не получая от этого никакой амтериальной выгоды. Делали самую страшную и черную работу, а плодами русских побед пользовалисьь все кому не лень: европейцы, американцы и прочая шушера. Забубённый в сердцах даже возопил: — А на кой черт нам такие родственники, которые сами за себя воевать не хотят?

Страница 20 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |