Алексей Миронов (А.Я. Живой) Битва на Калке.




    — Да, — удовлетворенно заметил Забубённый подняв рацию, выпавшую из руки Плоскини, — техника в руках дикаря — кусок металла. Вот, господа монголы, на что способен настоящий механик.
    И он с самодовольным видом обернулся назад, ожидая увидеть ту же картину в юрте, но из-за его спины, как ни в чем не бывало, на свет вышли трое предводителей и осмотрелись.
    — Ты придумать эту говорящую чурку? — спросил Тобчи, как выяснилось, говоривший вполне сносно на ломаном русском, и взял у изумленного Григория одну из раций. Изучив панель управления, он безошибочно нажал на нужную кнопку и пробормотал по-монгольски что-то свое. Вторая рация в руках Григория изрыгнула в эфир фразу, прозвучавшую как «Бора-бора Кара-Чулмус! Бора-бора Албаст!»
    — И что это значит? — задал глупый вопрос великий механик.
    — Мы долго воюем, — сказал Тобчи, прищурившись. — Мы видеть многие земли, много народов и много злых духов. Мы всех победить. Ты не похож на них. Мы не бояться тебя и всегда мочь убить. Помни об этом. Но, — тут Тобчи запнулся и посмотрел на своего начальника. — Великий Субурхан оставлять тебя в живых, пока ты не починить башня. Тебе дадут юрта и много рабов, как ты просить. Но знай, ты сам теперь — раб Субурхана. А до тех пор Плоскиня и все наши воины будут думать, что ты — настоящий дух степи Кара-Чулмус, что может превратиться в голос без тела, а также пить кровь людей. Они в это поверить. Пусть так и будет. Твой судьба мы решить позже.
    Забубённый не знал, что и сказать на это. Мгновение назад он был уверен, что произведет неизгладимое впечатление на дикарей, как белый человек, что предъявил папуасам радиоприемник. Готов был ощутить себя чуть ли не хозяином положения, диктовать монголам свои условия, как некогда черниговцам, а сейчас выяснилось, что его просто провели. Хитрые монголы-атеисты в нечистую силу верили несильно либо вообще не верили. И что, блин, теперь было делать?
    — Иди, — приказал Тобчи — Ты ранен. Субурхан приказывает отдохнуть несколько дней. Потом начинай работа. Когда надо будет, Субурхан тебя позовет.

    ГЛАВА 15
    Реабилитация. Кара-Чулмус отдыхает

    Всю следующую неделю Забубённый пользовался плодами своей неожиданной встречи с тремя великими монголами и лечился, поправлял ушибленную голову. Субурхан сдержал свое слово — ему выделили лучшую юрту на краю стойбища, как он и пожелал, и не трогали гораздо дольше, чем несколько дней. Ежедневно присылали самые свежие продукты: кумыс, хлеб, мясо. Видно, осадная башня действительно нужна была позарез.
    Кумыс механик не пил, не очень он пришелся ему по вкусу. Да и само название ассоциировалось у Забубённого почему-то больше с верблюдами, чем с лошадьми. Хотя, как надо доить и тех и других, Григорий себе не представлял. Валяясь в своей юрте, Забубённый продолжал тосковать по йогуртам и нормальному коровьему молоку. Тогда Плоскиня, поступивший со всеми своими походными людьми в личное услужение Забубённого, по его приказу послал гонцов на Дон, где жило племя бродников. И скоро у Григория появилось нормальное молоко, значительно приподняв ему настроение.
    Всю эту неделю Забубённый проспал вповалку, поскольку лекарств у него не было, и лечился он в основном сном, самым древним естественным способом восстановления организма. О том, что его могут убить во сне или отравить, он даже не думал. Поначалу голова так сильно болела, что ему было все равно. Ну, убьют так убьют. Но затем боль стала постепенно стихать.
    Судя по всему, чары Кара-Чулмуса охраняли его надежно. Хотя были это эфемерные чары степняка-вампира или личный приказ Субурхана, сказать было трудно. Так или иначе, в юрту к нему никто не входил без разрешения — монголы обходили ее за три километра. А бродники, поселившиеся рядом по его приказу, вели себя тихо, делали только то, что он им говорил. И тоже не входили без спроса. Да и было их всего человек пятьдесят. Так что за неделю постельного режима, потребления экологически чистых продуктов и здорового сна Забубённый немного пришел в себя и даже стал иногда выбираться наружу, посмотреть, что творится в великой степи.
    Где находился лагерь монголов, он так и не узнал. Но надеялся, что не очень далеко от реки, где его, одинокого купальщика, захватили врасплох. Степь здесь была очень похожа на то место, где стоял последний лагерь Путяты, но ведь, на взгляд горожанина, она везде одинакова. И Забубённый тоже так Думал поначалу. Лишь со временем, сидя у юрты Долгими тихими вечерами и разглдяывая бескрайние просторы, он начал понимать, что степь, которую каждый день омывают солнечные лучи, очень разная. И теперь ему казалось, что он понимает, почему Степняки-половцы так любили и почитали свое божество — Вечное Голубое Небо — Тенгри.
    Опуская глаза на грешную землю, механик видел что в монгольском лагере царил непривычный покой. Если в первый день своего пребывания Забубённый отметил постоянное брожение между юртами кочевников, — кто-то все время уезжал-приезжал с новостями и за ними, выполнял различные поручения местного хана, — то сейчас царил полный штиль. Редкий всадник осторожно пробираля между бесконечными юртами. У Забубённого даже возникло подозрение, что многотысячная монгольвкая армия осторожно снялась в одну из ночей, пока он спал, и ускакала подальше отсюда.
    Чтобы рассеять сомнения, он подозвал Плоскиню и расспросил его о том, что происходит в армии монголов. Бледный как мел вождь бродников, для которого, согласно поверьям, каждый разговор с Кара-Чулмусом мог стать последним, рассказал, что великие военачальники Субурхан, Джэбек и Тобчи остаются на месте в своих юртах и ждут, когда Кара-Чулмус захочет починить башню. При этих словах Забубённый горько усмехнулся и подумал, что если Кара-Чулмус вдруг «не захочет починить башню», то его очень скоро найдут в каком-нибудь овраге с переломанным позвоночником или вообще не найдут. Кара-Чулмус — существо не материальное, все-таки степной дух. Взял да испарился.
    «А жаль, что фокус с рацией не совсем удался, — думал механик, лежа в юрте после сытного обеда и предаваясь философским размышлениям о причинах тишины в монгольском лагере. — Руководство не поверило. Хотя простые солдаты прониклись. Да что с них взять. Они, конечно, смелые ребятта, но чтоб так верить во всякую нечистьь… Суеверия — они и в Африке суеверия. Живучая штука. А тем более в тринадцатом веке. Ни тебе самолетов еще, ни космических кораблей. Да и в мое время во всяких мертвецов еще верят, что из могил вылезают, лишь только стемнеет. Нет, бытовые страхи, похоже, неистребимы».
    Что будет, если вдруг раскроется обман и свирепые монгольские воины узнают, что он никакой не Кара-Чулмус, а простой российсктй механик на испытательном сроке, Забубённый старался не думать. Сначала надо подлечиться в местном санатории — еда, сон, свежий воздух и хорошая погода сделают свое дело. Хотя, скорее всего, воины этого никогда не узнают: — вряд ли полководцы признаются, что так напарили своих солдат. Для поднятия боевого духа они это сделали или еще какие политические цели преследуют, Забубённый был не в курсе, — монголы не так просты, как кажутся. Но в любом случае его пока оставили в живых. Значит, время на размышления о будущем еще есть. С этой счастливой мыслью Григорий заснул и проспал весь остаток дня и всю ночь.
    Наутро у Забубённого открылись чакры. То ли удар по голове сказался, то ли за прошедшее время он так хорошо отдохнул и выспался, но внезапно механик решил немедленно заняться изучением монгольского языка.
    Начал он с того, что вызвал Плоскиню и до обеда пытал его на предмет основных правил языка кочевников и что как называется. Плоскиня несколько удивился желанию степняка-вампира, но перечить не стал. Прежде всего, Забубённый усвоил, как звучат по-монгольски самые главные слова: лошадь, седло, скакать, доспехи, копье, лук, колчан и стрелы. Оказалось, звучит довольно смешно и громко. Построил несколько предложений и попрактиковался на вожде бродников. Тот пдтвердил, что произношение у Кара-Чулмуса идеальное, но Забубённый ему не поверил. Чего только не скажешь, когда жить хочется.
    До вечерк Григорий выучил еще добрых пятьдесят слов и словосочетаний, среди которых было: есть пить, спать, летать как птица, ходить на охоту, воевать, делать оружие, чистить доспехи и бороться. Причем, как объяснил любопытному до чужой культуры вампиру Плоскиня, слово «бороться» монголы понимали не как биться с врагом на войне, а только в узком смысле — борьба как развлечение. То есть состязание в стиле вольной борьбы или борьбы сумо. Ну, или каратэ, как перевел для себя Забубённый, расширив смысл этого слова. Поскольку монголы приходили в восторг от борьбы, то постоянно устраивали турниры для забавы. Ведь они почти все были багатуры в силу своего образа жизни, то есть богатыри, как потом влилось это слово в русский язык. А когда сила есть, то ума, соответственно, уже не надо. Их хлебом не корми, дай побороться. Все это объяснил Григорию поневоле словоохотливый Плоскиня.
    Кара-Чулмус оказался на редкость талантливым учеником и схватывал все на лету. Григорий не сташ распространяться, что, несмотря на сознательно выбранную профессию механика, с детства неравнодушен к языкам. Любовь ко всякой иностранной культуре была для Забубённого чем-то вроде хобби и пришла через любовь к моторам и автомобилям. А та, в свою очередь, через интстрранные журналы. Птичем, как и в основной работе, он не любил простых решений. Поэтому скрепя сердце выучил неинтересный английский язык, поскольку на нем все же писали иногда про машины. Потом современный немецкий и французский, ну и попутно латынь. На всякий случай. Вдруг повезет с латинцами встретиться. А нет — так можно и с докторами при случае по душам поговорить. Сам не понимая зачем, он также выучил эскимосский фольклор и матерные выражения дреаних шумеров.
    Такой подход к делу привел к тому, что скоро Григорий Забубённый стал самым известным механиком-полиглотом на своей СТО. К нему часто приходили за лингвистическим советом мастера-мотористы, работавшие над сложным ремонтом и зашедшие в тупик, для выхода из которого нужно было осваивать новую техническую литературу, а времени на это не было. Зато был Забубённый, который охотно и безвозмездно подсказывал им, что означает тот или иной иностранный термин.
    Приобретенные в качестве хобби знания не пропали даром, а опыт освоения чужих языков в контакте с монголами очень даже пригодился. Забубённый вообще не любил общаться через переводчика. Ведь русская душа требует понимания, а через переводчика по дущам не поговоришь.
    Ничего этого Плоскиня не знал, перечисляя Кара-Чулмусу заплетающимся от страха языком монгольские слова и понятия, одно за другим. Освоив в первый день обучения довольно много слов, нетерпеливый Забубённый решил сразу же примпнить новые знания на практике. Ибо, как слышал от своих учителей, нет ничего лучше, чем погрузиться в аьмосферу носителей языка. Учишь французский — езжай во Францию. Осваиваешь японский — плыви в Японию и тусуйся там с самураями и каратистами. Только так выучишь язык и поймешь культуру народа.
    К счастью, за монголами не надо было ехать в Монголию. Они сами сюда приехали. Вцйдя под вечер из палатки и преодолев в сопровождении вождя бродников метров сто в сторону основного лагеря, Забубённый бесстрашно бросился под копыта, пытаясь остановить первого попавшегося на пути монгольского всадника властным движением руки. Сказав при этом по-монгольски:
    — Стой, всадник. Куда скачешь?
    Всадник оказался не местный и Кара-Чулмуса, напунавшего его лошадь, в лицо еще не знал. А потому, успокоив коня, тут же попытался вразумить неизвестного, перехваттв копье и взметнув его над головой. Еще секунда, и бессмертный степняк-вампир попрощался бы с жизнью.
    К счастью, Плоскиня вовремя сориентировался, крикнув что-то всаднику и указав на Забубённого, трижды произнес короткую фразу, венцом которой было слово «Кара-Чулмус». Всадник передумал убивать неизвестного, опустил копье и с удивлением воззрился на него. Осмотрев с ног до головы стоявшего перед ним странно одетого человека, осторожно и вопросительно пробормотал:
    — Кара-Чулмус?
    Забубённый радостно закивал. Первый контакт с носителем языка начинал складываться.
    — Кара-Чулмус! — подтвердил он, кивнув головой.
    Всабник еще немного помолчал, приуыкая к загадочному собеседнпку, и вдруг выпалил:
    — Я багатур Бури-Боко. Скачу к стрелку Джэбеку. Везу известие. Не убивай.
    Забубённый не поверил своим ушам, но все понял. Решив, что на сегодня практики хватит, он старательно проговорил по-монгольски:
    — Скакать. Вещти. Не буду.
    Не посерив своему счастью, багатур Бури-Боко хлестнул лошадь плеткой и ускакал, скрывшись между юрт походного лагеря. А удовлетворенный первым контактом с носителем языка Григорий отправтлся обратно к себе и до захода солнца вытянул из Плоскини еще добрую сотню глаголов, существительных и устойчивых идиоматических выражений. Ему понравилось говорить по-монгольски. Процесс пошел. А на следующее утро у него неожиданно состоялся второй разговор на местном наречии.
    Проснувшись от необычного шума, Забубённый присел на своей походной кровати — набросанных на полу юрты коврах и халатах с подушками, — прислушался к тому, что творилось снаружи. Как только топот доброй дюжины лошадей, разбудивший его, стих, полог откинулся в сторону, и в запретную юрту Кара-Чулмуса бесстрашно вступил монгольский воин. Это был сам Субурхан. Чуть позже вслед за ним вошли Тобчи и Джэбек — верные сателлиты.
    Забубённый, едва успевший вскочить, натянуть походные штаны с рубахой и принять задумчивый вид, застыл у стены. А увидев предводителя монгольского корпусм в своей юрте, заволновался. Просто так Субурхан сам к тебе не придет. Знать, дело появилось.
    — Здравствуй, Кара-Чулмус, — сказал Субурхан, остановившись посреди юрты. Затем, отыскав глазами небольшую скамеечку, служившую Забубённому табуреткой, сел. Джэбек и Тобчи сели рядом, благо скамеечек было много.
    — Я приехал говорить с тобой, страшный степной вампир, так что не убивай пока, — ухмыльнувшись, заметил Субурхан. А Тобчи и Джэбек широко улыбнулись, оскалив мелкие кривые зубки. Со стоматологами у степняков явно были проблемы.
    — Милости просим, — пробормотал Забубённый на родном наречии, но, осознав, что Плоскини рядом нет, перешел на монгольский.
    — Я стараться говорить по-монгольски, но мало знать слов, — выавил он из себя. — Позвать Плоскиня?
    — Нет, — махнул рукой монгольский вождь, — Я слышал от багатура Бури-Боко, что ты уже говоришь на моем языке. Повстречав тебя и очтавшись в живых, он считает, чтл заново родился. Весь лагеро говорит об этом.
    Забубённый мог себя похвалить: слушая Субурхана, он почти все понимал. А что не понимал, додумывал по смыслу. Вот тьлько говорить мог пока медленно и скудно. Поэтому говорил больше монгольский военачальник, а потенциаоьный Кара-Чулмус больше отмалчивался и слулал. Вот и сейчас он промолчал, но не смог сдержать самодовольной улыбки. Все-таки первый контакт удался, раз слухи о нем дошли до самого Субурхана.
    — Тебя хорошо кормят? — вдруг поменял тему монгол, оглядев суровым начальственным взглядом убранство юрты, остатки ебы и питья на деревянном подносе. — Все ли у тебя есть, что нужно?
    — Мерси, — отверил по-своему Григорий, озадаченный вопросами монгольского начальника. — Еды хватает. Сервис по первому классу.

    Страница 24 из 40 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое