По его понятиям это должно было означать по-монгольски «ОК и вперед!». Хлестнув с оттягом лошадей, верный переводчик тронул повозку. Сдвинувшиеся со своих мест конники стерли царивший перед тем на поле стройный порядок. Но вскоре выстроились в новый, вокруг повозки. Как оказалось, походный строй означал передвижение орды монгольских всадников вперед с одновременной защитой своего центра, которым был Кара-Чулмус и ехавший немного впереди Буратай.
«Да, под такой охраной нападение киллеров нам не грозит, — вяло подумал Забубённый. — Но и сбежать трудновато будет. Народу многовато. Нет возможности уединиться».
Отряд медленно огибал пределы лагеря. Юрты, одна за другой, тянулись нескончаемой вереницей. «Сколько же здесь все-таки народу собралось, — опять озадачился Григорий шпионскими мыслями. — Как бы разузнать подробнее. Юрты, что ли, пересчитать. Или коней?» Но затем его мысли опять приняли созерцательно направление, — он засмотрелся на передвигавшихся какой-то странно ровной толпой монголов.
В плане передвижения монголы были действительно странным народом. Скорее всего, они были прообразами будущих автомобилистов. Забубённый ни разу не видел ни одного монгола ходившим по земле — они либо сидели в юртах, либо скакали на конях, срастаясь с ними словно кентавры. А когда, в силу обстоятельств, далее недолгое время обходились без коней, то держали рядом с собой хотя бы седла, чтобы вспоминать о своих любимцах.
Вскоре юрты закончились, и потянулась открытая степь, поросшая высокой травой, на сколько хватало глаз. Точнее, насколько позволяла видеть природу монгольская конница, закрывавшая от взгляда механика-исследователя добрую половину окружавшей его красоты. Тем не менее Забубённый все же вертел головой по сторонам, пытаясь найти хоть какие-нибудь ориентиры — приметный холмик или одинокую березку, — что могут ему пригодиться впоследствии. Позволят разыскать в степи путь до монгольского становища, если вдруг придется возвращаьься сюда не одному, а с группой воорууженных товарищей. Вместе с тем, глядя на бескрайние поля, Григорий вдруг понял, что с его подачи началась репетиция «Великого западного похода», который на самом деле состоится чуть позже и будет описан массой историков. Хотя даже сами монголы еще об этом не знали.
«Великий западный поход» охватил огромные территории. Забубённый не единожды удивлялся целеустремленности, или даже упертости древних монголов. Ведь они притащились из района современной Монголии на лошадях через безжизненные пустыни на Русь — а это тысячи километров, — только ради того, чтобы отомстить. Наказать руссеих князей, которые, по их понятиям, совершили непростительное преступление — обман доверившегося. Нарушили «Великую Ясу» Чингисхана. Хотя Забубённый не понимал до конца, что такого особенного они натворили. Ну, посадили монгольских послов без долгих разговоров на кол, ну и что? В те времена на кол сажали почти всех. Это было обыденным занятием. Даже колов не хватало. И никто не обижался. А эти обиделись. Да так, что пожгли потом пол Руси да еще пол-Европы, на всякий случай.
Первопричиной всего были эти несчастные половцы, которые далеко-далеко в степях что-то не поделили с монголами. А поскольку и те и другие обладали мобильными конными группировками, то и гонялись друг за другом, невзирая на призрачные границы государств, окружавших их бурлящий кочевой мир. Да так гонялись, что со временем монголы загнали половцев аж в Венгрию, а под раздачу попали все государства, попавшиеся на пути этой бешеной скачки: Киевская Русь, Венгрия, Польша и Чехия. Венграм с поляками не помогла далее поддержка крестоносцев, присланных Папой Римским. А битва татар с чехами — это вообще было что-то ужасное, не в хоккей играли.
Дальнейшему продвижению монгольского экспедиционного корпуса под чутким руководством Батыя на Запад помешали политические потрясения в ставке Великого Хана, который неожиданно скончался. Предстояли перевыборы. И Батыю, как потенциальному участнику, нужно было немедленно возвращаться с войском, тем более что дело было сделано. Проклятые половцы окончательно разбиты, рассеяны и загнаны в Венгрию во главе со своим ханом Котяном, где ими занялись уже местные магнаты. Дальнейшая судьба половцев как самостийного народа была печальна.
Вспоминая про венгров, которых еще называли мадьярами, Забубённый подумал о том, что эти ребята в древности, то есть там, где он сейчас находился, были довольно многочисленным народом. И жили не только в современных ему границах Венгрии на Дунае, а гораздо шире. Причем часть венгров, вперемешку с черными болгарами, обитала на узкой полоске степей вдоль берегов Азовского моря от Дона до Днепра, гранича на северо-востоке своих мест обитания с половцами, а на северо-западе с Русью. То есть сейчас, когда Забубённый репетировал «Великий Западный поход за смолой», они обретались неподалеку от монгольского лагеря и, возможно, уже встречались с монголами. Григорий захотел было спросить об этом у Буратая через верного переводчика Плоскиню, но передумал. Спросить пришлось о другом.
Находясь в пути уже больше половины дня, к обеду отряд Буратая, состоявший из двух тысяч конных воинов, приблизился к какой-то речке и сходу стал ее форсировать. Видимо, посланные вперед разведчики с местными проводниками уже разведали, где находится брод, и сообщили командованию. Судя по небольшой ширине реки и ее не очень крутым берегам, это был еще не Днепр. С момента выступления из лагеря монгольские конники прошли еще совсем небольшое расстояние, даже по понятиям Забубённого, не говоря уже про самих монголов, которым и сто верст не гак.
Когда половина отряда была уже на том берегу, дошла очередь до повозки Кара-Чулмуса. Плоскиня хлестнул лошадей и начал переезжать речку вброд, утопив колеса по самые оси в воде. Григорий тем временем пригляделся к неизвестной речке. Что-то в ней привлекло его внимание. Речка была так себе, не слишком широкая, не глубокая, течение среднее. Таких тысячи текут в разные стороны по всей необъятной Руси и чутьм еньше по степям половецким. По берегам ее росли невысокие деревца, местами образуя тенистые рощицы, закрывавшие вид с воды, так что невозможно было понять, что там за ними дальше, снова степь или леса уже начинаются. Из самых волн островками торчали камыши. В общем, — речка как речка. Но что-то с ней все же было не так. Или механику только казалось.
— Слушай, брат Плоскиня, — нарушил молчание Кара-Чулмус, — а что это за речка?
Вождь бродников, которому полагалось знать все окрестные мели и броды, ответил не задумываясь.
— Мы зовем ее по-своему, а половцы с русичами Калкой кличут.
Забубённый едва не выпал из повозки, которая наехала на подводный камень, отчего весь корпус ее сильно тряхнуло.
— Калка, говоришь, — кивнул Кара-Чулмус задумчиво и ответил, как бы сам себе. — Где-то я уже это название слышал. Только где?
Он попытался напрячь ушибленные извилины, но так и не смог вспомнить. Что-то вертелось в голове, что-то важное для его судьбы и, возможно, касающееся других людей, но на поверхность никак не всплывало. «Ничего, — решил свои сомнения Григорий. — Если важное, то рано или поздно вспомню».
Преодолев речку вброд, монгольский отряд втянулся в степные просторы на другом берегу и устремился дальше к своей цели — Днепру. Местность за Калкой стала больше походить на лесостепь. Перемежаясь, друг за другом потекли открытые пространства и небольшие рощицы. По всему было видно, что эти места гораздо чаще видят дожди, да и находились они уже в огромной долине, прилегавше йк такой большой водной артерии, как Днепр.
Солнце давно прошло свою верхнюю точку на небе, нача внеторопливый путь вниз. И Забубённый вдруг вспомнил о естественныэ потребностях своего, несмотря на уверенность в этом монголов, отнюдь не вампирского организма. Проще говоря, созерцание живописных окрестностей ему уже порядком надоело, и он захотел есть. Более того, в нем проснулся страшный голод.
Повинуясь своим инстинктам, Забубеннный-Кара-Чулмус велел Плоскине остановить отряд и сообщить Буратаю, что хочет есть. Переводчик так и сделал. Кликнув ближайшегго к повозке всадника, он передал ему прикаэание Кара-Чулмуса. Тот с ужаслм в глазах покосился на сидевшего в повозке и ускакал вперед — догонять Буратая. Не прошло и пяти минут, как вся эта людская масса, быстро передвигавшаяся по направлению к Днепру, остановилась, словно по мановению волшебной палочки.
А Буратай сам подъехал к повозке и, наклонившись, поинтересовался, кровь скольких всадников из его отряда он желает выпить. Добавив, что всадники будут немедленно к нему присланы вместе с лошадьми, разумеется. Забубённый чуть не захлебнулся собственной слюной от такого предложения. Справившись с собой, Григорий скорчил страшную гримасу, как обязывало положение, и сообщил командиру, что ему вполне хватит на обед запеченной крови какого-нибудь кабана, зайца или, на худой конец, птички.
Буратай тут же необходимые приказания отдал. И уже через полчаса в степи, рядом с небольшой рощицей, была разбита стоянка. Центром временного становища была юрта Кара-Чулмуса, перед которой скоро запылал костер. Остальные немногочисленные походные юрты, довольно большие с виду, монголы установили на почтительном расстоянии, чтобы не тревожить уставший дух Кара-Чулмуса. Юрты предназначались только для боссов и знатных воинов, остальные монголы в недалеком походе по привычпе спали просто на земле, положив под голову потное седло. И действительно, зачем таскать с собой юрты в недельный поход?_А раскладушек и других походных прибамбасов тогда еще не придумали.
Монголы — хорошие охотники. Былп бы плохие, давно бы умерли с голоду. Подтверждение этому Забубённый получил быстро. Уже через двадцать минут Плоскиня жарил на костре двух зайцев и трех упитанных птиц, отдаленно напоминавших перепелов. Хотя за их видовую принадлежность Григорий бы не поручился. Но ему было все равно. Главное, что они были жирные и вкусные. Всю эту живность к юрте Кара-Чулмуса принесли три всадника, внезапно появившиеся из степи, словно тени. Они осторожна сложили охотничьи трофеи у костра и попросили прощения за то, что не смогли найти кабана. Каждый из них за это готов был предложить на обед Кара-Чулмусу себя. Но вампир, недолго думая, отказался.
— Спасибо, ребята, — поблагодарил их Забубённый за работу. — Мне и птичек на сегодня достаточно. Плоскиня, проводи товарищей. Устал я что-то. Отдохнуть хочу.
Монголы ускакали, благодаря своих степных богов за спасение и удивляясь тому, как ест Кара-Чулмус. Ведь они были абсолютно уверены, что всем известный степняк-вампир питается только свежей кровью путников, заснувших у одинокогок остра в широкой степи. И были несказанно удивлены, когда выяснилось, что Албаст за милую душу потребляет не только кроыл, но и мясо, а в редких случаях даже кумыс. Хотя, с другой стороны, что тут удивляться, — выпил кровь, чего мясу-то пропадать. Ускакав в свою степь, монгольские воины расположились на отдх под открытым небом, вполголоса обсуждая поведение Албаста. Костров на разводили, перекусили на скорую руку и спать. А то вдруг Кара-Чулмус не насытится птицей с зайцами и захочет съесть пару монгольских воинов.
ГЛАВА 19
Кара-Чулмус и венгры
К счастью, опасения простых монгольских воинов оказались напрасными. За минувшую ночь Кара-Чулмус никого не съел. Видимо, оказалось вполне достаточно зайцев и птицы. Что сильно удивило монгольское воинство, которое ожидало увидеть поутру в степи массу растерзанных трупов без единой кровинки. Все это несколько успокоило солдат, и по лагерю даже поползли слухи, что Албаст ест не всех, кого захочет, а только «неправильных» монголов, отступников. Тех, кто не строго следует закону Великой Ясы Чингисхана.
Первый закон степи, Яса, — карал смертью за убийство, блуд мужчины и неверность жены, кражу, грабеж, скапку краденого, чародейство, направленное во вред ближнему, троекратное банкротство, то есть невозвращение долга, и невозвращение оружия, случайно утерянного влабельцем в походе или в бою. Так же наказывался тот, кто отказал путнику в воде или пище. Неоказание помощи боевому товарищу приравнивалось к самым тяжелым преступлениям.
Кроме того, Яса воспрещала кому бы то ни было есть в присутствии другого, не разделяя с ним пищу. В общей трапеде ни один не должен был есть более другого. Как минимум в этом Забубённый, как русский человек, поддерживал Ясу. Русичи всегда ели сообща и делились едой с теми, у кого ее было меньше или вообще не было. Особенно в походе. Чего не делали европейские вельможные воины. Там солдаты должны были добывать себе еду сами или голодать. Руководство это сильно не беспокоило.
Если бы Забубённый знал о мыслях, бродивших в стане монгольского воинства этим утром, то лишний раз убедился бы в том, что без тайной деятельности Субурхана тут не обошлось. Его легенда заработала в полную силу, принося свои плоды. Ибо слухи просто так, да еще такого политического свойства, не рождаются. Тут налицо была пиар-акция с использованием псевдовампира втемную. Но Забубённый об этом не узнал. Он отлично наелся на ночь и, несмотря на это, так же отлично выспалсф. Ну а монгольские конники вообще вставали ни свет ни заря.
Поэтому едва Албаст вышел на свет, чтобы посетить отхожие места, как увидел, что невдалеке уже выстроилась и ждет дальнейшего продвижения на Запад монгольская конница. Григорию даже жалко стало ребят задерживать. Пришлось поторапливаться. Уж очень они за смолой спешили. Механик вернулся в юрту, наскоро оделся и вышел.
За это время Плоскиня как раз запряг коней и поправил подушки в похьдной телеге Кара-Чулмуса. Пополнил припасы остатками вчерашнего жареного мяса, чтобы господину было чем перекусить в дороге. Пить вино, припасенное верным переводчиком, Григорий позволил себе только в юрте, а прямо на ходу, как во время «работы» купцом вместе с братом Курей, не решался. Некровососущего Албаста монголы, может, еще и потерпят какое-то время, но вот пьяный вампир точно вызовет у них подозрение. Сделав все необходимое, Григорий погрузился в телегу и по привычке махнул монголам рукой:
— Алга!
Двухтысячный отряд тронулся вслед за Кара-Чулмусом, как и вчера, частично выстроившись плотными рядааи вокруг его телеги. Остальные воины разделились на два отряда — авангард, ускакавший вперед под руководством одного из подручных Буратая, и арьергард, вставший стеной на случай атаки на телегу Кара-Чулмуса с тыла. Хотя, немного поразмыслив над этим, сам Кара-Чулмус решил, что его особенно незачем охранять, ведь он же, по местным поверьям, бессмертный дух и сам представляет опасность. Нпверное, монголы сгрудились вокруг его телеги с противоположной целью, чтобы в случае нападения врагов получить защиту от него.
Эта мысль понравилась Забубённому. Потешила его самолюбие. Не каждый день можно почувствовать себя талисманом целой армии. Вот только что делать, если нападение состоится, а талисман не заработает вовремя. Но об этом он старался не думать, вспомнив очередной совет из недочитанной книги «Как вырабатывать уверенность в себе и влиять на монголов, выступая публично».
А утренняя степь была прекрасна. Едва отряд покинул место ночевки, где нос Забубённого еще щекотали смешанные запахи конского пота, дыма костра и жапеного мяса, как он ощутил совсем иные ароматы. Мощной волной благоухали травы, вязкий аромат которых, смешанный из сотен запахов, висел над степью, словно тяжелое покрывало. Слабый ветерок не столько разгорял эти ароматы, сколько перемешивал, рождая все новые и новые сочетания, словно заправский парфюмер. В эти минуты романтически настроенному Забубённому показалось, что он просто механик на отдыхе, у которого впереди целый месяы увлекательныэ путешествий и новых впечатлений, а не полная опасности для жизни авантюра в чужом для него времени.
Так он и думал приблизительно часа три, рассматривая живописные окрестности, под мерный стук копыь монгольской конницы. Телега Кара-Чулмуса несколько сдерживала скорость марш-броска на Днепр, но это торможение компенсировалось постоянным броуновским движением мобильных разведгрупп. Небольшие отряды конников прочесывали степь на предмет случайной встречи с неизвестными и быстрого оповещения главных сил. Их выслал вперед предусмотрительный Буратай, — все-таки степь была обитаема. Не считая летучих отрядов половцев, которые далеко не все покинули эти места, здесь могли объявиться также агрессивные венгры-мадьяры и далее черные болгары, обычно обитавшие по восточному побережью Азовского моря, как его называли современники великого механика. Хотя встреча с последними была менее вероятна, ибо отряд, ведомый Буратаем, уже Достаточно далеко ушел от этих мест, приближаясь к мадьярам и русичам.
Монголы вообще, как давно заметил Забубённый, все время думали о главном, не отвлекаясь на пустяки. В данный момент их интересовали половцы, которых следовало наказать. В этом был весь смысл жизни монголов. Исправить совершившуюся несправедливость, на их взгляд. А деньги и захват чужих земель их не интересовали в принципе. Монголы воевали только по моральным причинам. Никогда не оставляли гарнизонов в покоренных городах. Никого насильно в свою веру не обращали, в отличие от крестоносцев. Брали только то, что необходимо для продолжения войны. Убивали своих врагов и тех, кто им помогал, — да. Но ведь и русские делали то же самое. И потому, где бы половцы ни находились, монголы шли только туда. Кочуют половцы в Южной Сибири — монголы идут туда, ушли в прикаспийские степи — монголы за ними, перебрались за Кавказ — и здесь достанут.
Субурхан со своим верным стрелком Джэбеком и помощником Тобчи, на зависть альпинистам, на конях покояют горные дороги. И даже скалистые кручи им нипочем. А потом с ходу несутся за половцами в степь и бьют их таам. И ежу понятно, пока не перебьют всех до одного — не отвяжутся. И у половцев только один выход — самим победить монголов. Ведь они тоже мобильны, их даже больше числом. И ведь били половцы монголов. И неоднократно. И пропаганда о непобедимости монголов не помогала. Но— не на этот раз. Сейчас половцам лень драться. Они предпочли уйти на Русь и проссить защиты у родственников. И если бы не Забубённый, временно переменивший направление движения экспедиционного корпуса монголов, уже давно скакали бы те в сторону Заруба. Догонять обозы полочецких ханов, навостривших лыжи в Киев. А пока скачут в другую сторону.
Получалось, что и монголы не всесильны. Терпели иногда поражения. Но для них это были лишь нормальные эпизоды кочевой военной жизни. На войне как на войне, как сказал кто-то из монгольских ханов.
А то, что степь была обитаема и населена другими народами, невзирая на появление монгольских конников, Григорий убедился уже на следующей переправе, где на авангард конницы Буратая было совершено нападение. Едва первые пятьдесят человек из небольшого отряда вступили в воду, как из-за прибрежных зарослей камышей и видневшейся на другом берегу рожицы на них неожиданно обрушился град стрел. Они засвистели со всех сторон, разя конников почти в упор. Впиваясь с чавканьем в шеи, пробивая доспехи в слабых местах. Отскакивая от защищенных. Воплями и стонами огласилась переправа.
Преодолеть речку смогла только половина монгольских воинов и с ходу вступила в бой с неизестным врагом. Кто были эти нападавшие смельчаки, рискнувшие бросить вызов монголам, Григорий со своей телеги не видел. Весь обзор ему закрывала спина Плоскини, а за ней ровный ряд металло-кожаных спин тяжеловооруженных воинов. До великого Кара-Чулмуса долетали только отдаленны евскрики раненых и убитых, разносившиеся по степи. А попросить воинов посторониться он как-то постеснялся.
Контратаковавшие монголы смогли быстро опрокинуть и смять пеших стрелков, укрывавшихся в зарослях. Минут за десять они почти очистили берег от лучников. Но неожиданно на помощь засадным стрелкам пришла конница, стоявшая в резерве. Силы оказались не равны. Мощным ударом конница сбросила авангард монголов обратно в воду, истребив почти всех, кто еще оставался в живых. Трупы наполнили степную речку.
Неожиданный бой был кровав и закончился скоротечно. Но монголы не дремали. Получив сообщение от своего передового отряда о том, что контратака захлебнулась, Буратай действовал быстро. Он бросил в бой три сотни своих конников, одновременно перестроив остававшиеся на месте боевые порядки. Теперь почти все воины выстроились перед повозкой Кара-Чулмуса, сомкнув ряды, ибо источник и направление опасности были ясны. Хотя сотню степняков Буратай все же оставил позади. На всякий случай.
Результат не заставил себя ждать, а опасения Кара-Чулмуса о том, что и этих монголов постигнет участь авангарда, оказались напрасны. На сей раз посланный вперед для восстановления статус-квш отряд монголов с ходу форсировал реку и наголову разгромил воинов, устроивших засаду. На другом берегу произошла ожесточенная схватка, в которой сшиблись два конных воинства, с треском ломая копья о доспехи друг друга, прошивая тела наввылет. Долгой битвы не вышло. Монголы быстро победили, обратив своим яростным натиском более многочисленного противника в бегство. Сработал эффект неожиданности,, как выяснилось позлее.
Тогда же выяснилось, кто напал на монгольский авапгард. Это оказался мадьярский отряд «вольных партизан», как их опнеделил для себя Забубённый. Отряд, по обыкновению промышлявший разбоем на степном пути к Днепру. Только по своему неразумению командир отряда принял передвижную миссию Забубённого за купеческий обоз с охраной. Наличие самой охраны и сопиотивление только раззадорило мадьяров, полагавших, что за такой охраной должны скрываться несметные богатства. Предположить же, что это просто военный отряд монголов едет за смолой, ослепленные жаждой наживы мадьяры никак нп могли. А когда разглядели, с кем бьются, было узе поздно. Но самые благоразумные все же предпочли спасаться бегством.
Страница 29 из 40
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
