Первое судно было уже совсем близко к деревенской пристани, состоявшей всего из нескольких бревен. Второе и третье шли почти сразу за ним. Остальные немного отстали. Сейчас все должно было завертеться.
«Неизвестно как, — подумал Забубённый, — но Буратай захватит эти суда».
Позади послышалось недовольное покряхтывание. Джурчи тронул поводья своего коня и, приблизившись, что-то шепнул Плоскине.
— Джурчи спрашивает, скоро ли поедем? — осмелился нарушить покой повелителя Плоскиня. — Субурхан ждет подкрепления. Сейчас будет бой.
— Подождет, — ответил Забубённый, лихорадочно соображая, что ему делать. Мозг заработал с утроенной скоростью в поисках решения.
И вдруг что-то блеснуло на другом берегу. Забубённый присмотрелся и заметил, что с другой стороны к порогам подходит небольшое судно, скорее большая лодка под алым парусом, в центре которого красовалось вышитое золотом солнце. Его команда быстро перетащила свою легкую ладью через пороги по противоположному берегу, где они были круче, но короче. Видно, переволок им был знаком. Снова спустила ее на воду и собиралась отплыть. Путь их лежал вверх по течению, правым берегом. Навстречу подходившему левым берегом широкого Днепра каравану. На Русь.
Решение пришло мгновенно. Да и выбора не было. Сейчас или никогда. Забубённый посмотрел на скалистый мыс впереди, что выступал над лесом в пятистах метрах, нависая над водой. Ладья будет под ним минут через двадцать. Надо успеть. Только вот как отделаться от эскорта из ста озадаченных монголов, что только и ждут позволения ринуться в бой. Но и приказа привезти с собой Кара-Чулмуса никто не отменял.
И тут началось. Запели луки, засвистели стрелы. Первая ладья каравана, обогнув крайний порог и миновав водовороты, не успела пристать к берегу, как уже покрылась сотней стрел, словно гигантский еж. Со всех сторон слышались стоны и вопли. Несколько воинов из охраны, что находились на борту первой ладьи, были поражены стрелами в грудь и свалились за борт, схватившись руками за наконечники, словно хотели их выдернуть. С берега, что находился от борта ладьи теперь всего в каких-нибудь двадцати метрах, полетели — Забубённый глазам своим не поверил — настоящие «кошки». Монголы, словно заправские пираты, шли на абордаж. Острые жала абордажных крючьев вонзились в древесину, и, спустя всего несколько минут, мощные монгольские воины притянули ладью к берегу и ворвались на ее палубу. В мгновение ока с вооруженным сопротивлением на борту первой ладьи было покончено.
«Да, — подумал изумленный механик. — Технология захвата отработана до мелочей. Может, они еще и летать умеют?»
Летать они не умели, но вторая ладья, также подвергшаяся обстрелу, но еще не захваченная крючьями, попыталась отвернуть в сторону от берега. Но счастье длилось недолго. В воду, словно саранча, посыпались монгольские всадники. Они бросали в реку коней и по мелководью, а к несчастью для караванщика, в этом месте у берега было мелко, добирались до самого борта ладьи. А оттуда метко кидали копья в защитников. Те прикрывались круглыми щитами, но это спасало не всегда. Монголы были чемпионами по метанию копий. Бросив копье, они хватались за борт и карабкались на палубу, чтобы продолжить битву.
Но и защитники ладьи не дремали, быстро сообразив, что подверглись нападению жестокого врага. Они открыли ответный огонь из-за прикрывавшего их высокого борта ладьи, крепкой мачты и всяких бочек, которыми была заставлена палуба. Их лучники были так же точны, как монгольские. А кривые мечи разили насмерть, отсекая руки и головы тем, кто стремился влезть на борт. Примерно из полусотни всадников, что бросились в воду, на борт взобралось не больше десятка. Но и те скосили предварительно половину охраны. Так что битва на борту тоже была недолгой. Монголы победили, захватив и второе судно, очень скоро уткнувшееся носом в песок рядом с первым.
Между тем, глядя на эту сечу, Забубённый узнал и паруса, и кривые мечи охранников. Перед ним был тот же самый караван азиатов из жарких земель, одного из охранников которого Данила случайно подстрелил из нового лука. Ну, конечно, и Забубённый, случайно толкнувший его под руку, тоже был виноват. После чего состоялась буйная разборка, в которой полегло много народа с обеих сторон.
Забубённый внимательно вгляделся в остальные ладьи. Еще не подошедшие на расстояние полета стрелы к порогам, они уже были достаточно хорошо различимы невооруженным глазом. Несколько ладей шло загруженными живым товаром, прямо на палубе сидели голые по пояс люди с веревками на шеях. Это были славянские планники, которых азиатские купцы приобрели по дешевке у половцев для перепродажи в Египет или малую Азию, где из них сделают либо воинов-невольников, либо рабов для всяких нужд, либо просто убьют.
Следующая пара ладей, усеянная по всем бортам вооруженной охраной из крепких воинов восточной наружности, шла без рабов, но сидела ниже остальных, — судя по всему, везла драгоценные материалы, которых мало было на родине караванщика. Может, гранит, а может, мрамор на отделку дворцов заморских шейхов.
Что было на остальных ладьях, Григорий не разобрал — бочки, ведра и прочая ерунда. Наверняка мед, смола и где-нибудь запрятаны меха. Но уж смола-то здесь найдется обязательно. Тут Субурхан не пномахнулся. Его военный гений не подлежал сомнению. А вот на корме последней большой ладьи, как и в прошлый раз, Григорий узрел хозяина каравана. Маленький толстый азиат сидел на резном троне под тентом из шелка. Это почти наверняка был посланник какого-то султана или шаха, человек небедный, разодетый в дорогие одежды. Чтобы спасти от солнца и жары его лысую голову и нежную кожу, по бокам стояли две полуголые наложницы с опахалами.
Хозяин каравана опять курил кальян и, как и при первой встрече, пребывал в стране грез, из которой на этот раз его вывела не стрела ратника Данилы, а внезапная атака монгольских воинов, Что, в общем, не отменяло самой проблемы безопасности путешествий.
«Да, — с сочувствием поумал Забубённый, — не везет мужику. Туда ехал, обстреляли, обратно едет, вообще на дно пустят или далее убьют. Тяжело заниматься бизнесом в России. Никаких гарантий неприкосновенности». Хотя, когда Григорий вспомнил про славянских рабов, сочувствие к караванщику улетучилось.
Сзади снова послышалось натужное сгпение. Джурчи опять подъехал к Плоскине и что-то резко ему сказал. Наа сей раз от почтительности осталось не более половины.
— Можешь не переводить, — опередил Плоскиню Забубённый, — и так понятно. Скажи ему, чтобы скакал на подмогу к Буратаю. Я буду следом.
Вождь бродников послушно перевел. Дзурчи бросил недоуменный взгляд на Кара-Чулмуса, в котором явно читалось недоумение и озадаченность. С одной стороны, ему было приказано явиться на берег со своей сотней, и он уже почти явился. С другой — и Кара-Чулмуса следовало привезти, но он почему-то ехать не торопился. Джурчи задумался, не зная, какое из двух зол меньше. И не следует ли привести с собой вампира силой.
«Да, сотник, — промелькнуло в голове у Григория, — не быть тебе темникгм». И чтобы подтолкнуть нерешительного Джурчи к нужному действию, механик указал на третий корабль, что, опутанный монгольскими веревками, приближался к берегу, но отчаянно сопрштивлялся. На нем было много лучников, и они не сдавались, предпочитая смерть позорному плену. Монголы десятками валились в воду, пронзенные стрелами азиатов. Показав на корабль, Забубённый крикнул изо всех сил, издав грозный рык:
— Скачи немедленно, твои воины нужны там!
И Джурчи подчинился. Он забрал свою сотню и ускакал вниз, крикнув что-то неразборчивое напоследок. Но, когда глухой стук копыт затих, Забубённый с удивленимме услышал за своей спиной какую-то непонятную возню. Обернувшись, к своему удивлению, грозный Кара-Чулмус увидел неподалеку два десятка монгольских воинов, неизвестно почему не последовавших за своим командиром. Сделать они это могли только по особому приказу. И значит, этот приказ Джурчи отдал.
«Вот сволочь, — выругался про себя механик. — Не доверяет самому Кара-Чулмусу. Хитрая монгольская харя».
Григорий всмотрелся в противоположный берег. Увидев, что встречный караван атакован у порогов, моряки с ладьи под алым парусом некоторое время созерцали битву, не зная, что предпринять: то ли идти на помощь, то ли бежать подальше. Но потом, видимо, рассмотрев, чей караван, решили не лезть не в свое дело. Медленно, ловя ветер, ладья под алым парусом, блеснув на солнце ярким золотом вышивки, двинулась вдошь дальнего берега. Забубённый напрягся: далеко идет, но под скалистым мысом будет проходить по-любому, приблизится. Пройдет почти рядом. А дальше за поворотом река опять расширялась. Значит, только здесь на нее и можно попасть. А битва уже разоорелась вовсю. На четвертом судне меткий выстрел монгольского лучника поразил рулевого. Ладья с рабами на борту резко повернула вправо, расходясь с берегом. Но это оказалось еще страшнее. На большой скорости она налетела прямо на острые камни ближаайших порогов. Раздался страшный треск, эхом разнесшийся по всему побережью. Ладья сначала разломилась на две половины, а затем и вовсе рассыпалась на отдельные бревна, подхваченные водоворотами и бурным течением. Бее люди, что находились на палубе, были выброшены в воду. Окрестности огласились отчаянными воплями утопающих. Кого-то побило бревнами, кого-то о камни, многих затянуло в водовороты, что во множестве имелись вокруг порогов. Самые везучие выбрались из стремнины и плыли к берегу из последних сил. Но и там их ожидала незавидная участь.
Вслед за этой ладьей еще несколько, пытаясь избежать захвата, забирали вправо, отчаянно стремясь пройти сквозь валуны порогов по бурному течению. Но все они разбились о пороги, рассыпавшись в хлам, на сотни отдельных бревен и досок. Линия порогов покрылась обломками мачт и скелетами ладей. Деревянный идол, украшавший нос одного из судов, застрял между камнями и торчал теперь над водой, как скорбный знак кораблекрушения. Обрывки парусины поплыли вниз по течению. Бочки, тряпки, мертвые и еще живые люди плавали по поверхности, но быстро тонули. Крики их заглушал гул Днепра. «И все это из-за какой-то смолы», — раздосадованно подумал Григорий.
Неизвестная ладья под алым парусом уже прошла половину пути до скалистого мыса.
«Пора», — сказал сам себе Григорий и, обернувшись, хотел крикнуть по-монгольски в сторону маячивших позади всадников, чтобы все оставались на местах, но крик застрял у него в горле. Справа из распадка между холмами неожиданно показался еще один оттряд, не меньше сотни человвек. Вел его сам Буратай, которого Забубённый никак не ожидал увидеть здесь, вдали от боя. Отряд мгновенно отрезал Григория от берега, но не остановился. Поравнявшись с ним, Буратай на ходу окликнул механика:
— Ты можешь быть доволен, Кара-Чулмус, мне уже доложилли, смолы много. Поедем к берегу, посмотрим добычу.
Забубённый бросил тоскливый взгляд в сторону алого паруса, уже почти скрывшегося за скалистым мысом, и нехотя последовал за монгольским темнпком.
ГЛАВА 21
Целый год в орде
В тот раз ничего не получилось. Шикарный план побега на Русь сорвлася в последний момент, и Григорий был вынужден вернуться в лагерь, где его ждаал с новостями Субурхан. И, как выяснилось, не он один. За время похода Забубённого к Днепру вернулся Джэбек с целым караваном вьючных лошадей и привез с собой множество железных погремушек, которые вполне можно было применить в дело починки осадных башен. Рассматривая все эти изделия, Григорий подумал, что своим дерзкис повторным налетом Джэбек лишил несчастных грузинов всех запасов металла на сто лет вперед, помешав становлению литейного дела, ибо вьючные лошади проседали под непомерным грузом. Откуда высоко в горах обнаружились такие залежи металлолома, для Забубённого оставалось загадкой. Наверное, смекалистый Джэбек на обратной дороге помимо грузинов наткнулся еще и на гномов, заодно ограбив их кладовые.
Хитрый Тобчи тоже не терял времени даром, и заготовки леса в рамках операции «Лес в степи» прошли не мпнее удачно. Рядом с юртой Кара-Чулмуса возвышались настоящие баррикады из свежеструганых бревен — тут, видно, постарались прибывшие плотники от землячества бродникшв. Оставалось только возвести над этим склаюом приличную крышу, чтобы получился ангар, и можно было начинать выгодную торговлю с Тмутараканью.
Но и темник Буратай не подкачал. Вернувшийся с берегов Днепра отряд привез с собой тридцать три бочонка с первоклассной русской смолой, которая предназначалась на экспорт в страны Ближнего Востока. Субурхан добычу одобрил. Так что теперь у Заббубённого было все, что требовалось для починки осадных башен. И, как бы он ни хотел отвертеться, приходилось приниматься за работу. Монголы выполнили свою часть, и для великого механика наступало время выполнять свою. Григорий, скрепя сердце, принялся выполнять обещанное. Назвался груздем, как говорится, — чини башни.
Механик приказал себе пока не думать о возвращении на родину и начал восстановительные работы. Как-нибудь потом, когда выпадет новый случай, он решил попытаться снова сбежать. Но пока Субурхан ему недвусмысленно намекнул, что время не ждет, друоих чжурчженей у него в запасе нет, и Кара-Чулмусу следует поторапливаться. Монгольскому орряду нужно двигаться дальше в европейские земли, а там без башен делать нечего. И если Кара-Чулмус будет недостаточно быстр, то его бессмертная жизнь продлится недолго.
Забубённый намек понял и старался изо всех сил. Тем более что в помощниках недостатка не испытывал. Сначала он велел артели бродников вытесать оси необходимого размера. С этим мастера топора худо-бедно справились. Оси, правда, полычились кривоватые, до ровнехоньких металлических, конечно, было далеко, но колеса закрепить на них было можно. Исполинские колеса, радис котшрых Забубённый далее затруднялся определить, сколачивали и промазывали смолой две недели. Единственное, что можно было поставить в один ряд с этим изделием, так это колеса от трактора «Кировец». Закрепили их металлическими обручами, смастряченными из грузинских запчастей, получилось крепко, но криво. Потом бродники под причмотром главного монгольского прораба Забубённого еще неделю ровняли эти колеса, чтобы придать им неоьходимую для передвижения округлость. И, в конце концов, водрузили их на положенное место.
Первые ходовые испытания Григорий проводил самолично. Но деоо закончилось довольно быстро. Едва бродники, взявшись всем миром, попробовали сдвинуть башню с холма, на котором она стояла, как орудие, проехав три метра, накренилось и рухнуло, рассыпавшись на сотню отдельных бревен. Кара-Чулмус был в гневе. Сказал, что выпьет кровь всех плотников и строителей, если к вечеру башню не восстановят в полном объеме. Восстановили. И вторичные испытания прошли более удачно.
К счастью, Субурхан с товарищами был в это время в отъезде и не видел позора великооо механика, но ему, конечно, доложили. Стукнула какая-то верная сволочь. Однако, приехав с неожиданной проверкой в ремонтные мастерские, монгольский вождь обнаружил все башни в полном порядке. Те, что нуждались в косметическом ремонте, стояли рядком и пахли свежей смолой. Остальные, которым отремонтировали трансмиссию, толпа бродников катала по степи, проверяя устойчивость и надежность крепления колес. Ни одна башпя больше не упала, и Забуубённый дождался, наконец, официальной похвалы. Субурхан сообщил войскам, что велиеий Кара-Чулмус сдержал свое обещание и починил осадные башни, усилив мощь наступательного корпуса. Григорий, конечно, не отказался бы и от ордена «За механическую мудрость», но был доволен и тем, что на кол не посадили.
На рабьту с башнями ушел целый месяц, но, как выяснилось на утро следующего дня, приключения Забубённого еще не закончились. Утром к Субурхану прибыл гонец из Великой степи. А вечером в юрте Забубёнрого ожила рация — личный канал связи между механиком и ставкой. Предводитель монголов вызывал Кара-Чулмуса к себп.
Явившись без промедления на прием к главному монгольскому начальнику, он неожиданно опять попал на совет. Триумвират в полном составр обсуждал неожиданный приказ из ставки о чем, не пытаясь придать налет секретности приказаниям великого хана, сообщили Забубённому. Далекий босс приказывал Субурххану немедленно приехать в орду на какое-то важное совещание. Детали, однако, механику не сообщили. А экспедиционный корпус временно пкредавался под управление Тобчи. Под словом «времерно», видимо, подразумевалось полгода или год, ибо Субурхан отдавал распоряжения, как провести зимовку и что нужно было за это время сделать. Похожее, продолжение похода с остановками в Европе пока откладывалось. Как далеко придется отправиться Субурхану, Зпбубённый боялся себе далее представить. Ведь для монголов сгонять на другой край континента не проблема.
А для Тобчи нашлись дела и в отсутствие Субурхана. Еще др зимы он должен был проести несколько местных операций: привести к покорности племена недалеких венгров, что так неосторожно напали на Буратая, еще разок прошарстить Кавказ, приволжские степи и очистить от остатков половцев ближайшие степи, чтобы обеспечить мир на западной границе монгольского улуса.
Услышав последние новости, Григорий забеспокоился, подумав: «Ну, а со мной-то что теперь будет?» Но его судьба была уже решена. Субурхан позвал его к себе только для того, чтобы сообщить о ней.— Собирайся, Кара-Чулмус, — коротко приказал великий монгол. — Поедешь со мной в орду.
Забубённый сел там, где стоял. Ему надо ехать в орду? В это логово монгольского народа-армии. Но зачем? Там что, своих механиков не хватает? Или Субурхан решил похвастаться перед Чингисханом тем, что пленил бестелесного духа и заставил его работать на благо монголов? Но Субурхан ничего не объяснил. А Григорий хоть и переживал о своем будущем,н е стал доставать вопросами скорого на расправу военачвльника.
Последующие месяцы жизни пказались ему бесконечными. К сожалению, в те времена еще нельзя было купить билет на поезд и проспать весь путь пьяным, с удивлением отмечая, что, пока ты спал,, лесной пейзаж средней полосы сменился на бесконечную монгольскую степь. Ехать пришлось на лошадях. А Забубённый, хоть и научился немного сидеть на лошади, но был готов скакать только день-другой. А ехать пришлось очень далеко.
Когда отряд Субурхана, состоявший из трех тысяч человек, прибыл, наконец, в ставку, позади остались тысячи километров, десятки крупных рек, несколько климатических поясов, два моря и одни высокие горы. Сколько было холмов и степей,_Григорий уже не считал. Добрый десяток воинов погиб от болезней, пятьдесят лошадей пали в дороге и пошли на корм воинам. И Григорий, преодолевая природную брезгивость, тоже ел кониоу. К счастью, этим и ограничились птери отряда. Субурхан как опытный командир провел свое небольшое войско, минуя очаги соеротивления со стороны покоренных народов, которые то ту, то там вспыхивали в тылу огромного монгольского улуса.
Страница 31 из 40
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
