Переправа через Волгу тоже обошлась без кровопролития, хотя неподалеку располагался Волжский Булгар, осколок царства иудейской Хазарии, где теперь правили мусульмане, не любившие монгольских язычников. В довершение всего, в самом конце пути их настигла зима. Кони увязали по колено в негу, но шли вперед и донесли своих седоков до лавного зимнего кочевья монголов, за что Забубенный был им очень признателен. Григорию дали теплый халат, который ему напомнил халат басмача, и он не замерз. Хотя духи и так не мерзнут.
Во время долгого пути Забубённый очень рассчитывал на рации, одна из которых постоянно находилась в кармане халата у Субурхана, а другая у механика. Боялся потеряться. Но рации хоть и были экономичными и до сих пор работали исправно, обеспечивая надежную связь в радиусе трех-пяти километров, неожиданно скончались в самом начале похода. Все когда-нибудь кончается. Сели аккумуляторы и у портативных переговорных устройств марки «Кенвуд». Когда это случилось, монгольский военачальник, по достоинству оценивший изобретение неизвестного механика, огорчился, ибо пользовался им охотно. Он пару раз безрезультатно нажал на кнопку «вкл», а когда Забубённый объяснил Субурхану в чем дело, монгол, не раздумывая, выкинул рацию. Умерла так умерла. Григорий последовал его примеру, расставшись с последней игрушкой из своей прошлой жизни.
Вскоре по прибытии выяснилось, куда так спешил монгольский военачальник со своим отрядом, минуя реки, пустыни и снежные заносы, чтобы приехать вовремя. Попробовал бы не приехать. Субурхан прибыл на праздник — вся степь отмечала день рождения Чингисхана. Старику со дня на день должно было стукнуть шестьдесят лет. Пора на пенсию. Но он был по-прежнему молод душой, грозен для своих врагов и хорошо держал в руке копье. Как с трудом высчитал любитель истории Забубённый, шестьдесят первый годок стукнет Чингисхану аккурат в одна тысяча двести двадцать третьем году от Рождества Христова. То есть в следующем.
А сейчас, в честь праздника, намечались: пир юбиляра с верховными военачальниками — закрытое мероприятие, массовые гуляния нукеров, стрельба из лука по движущимся мишеням, казни предателей, танцы у костра и прочие развлечения, способные потешить души жителей передвижной столицы монгольского улуса. Во всяком случае, так Забубённому рассказывали простые воины, рядом с которыми его определили на постой. Хотя это было до тех пор, пока они не узнали, что запросто беседуют с самим Кара-Чулмусом. А когда узнали, его юрту снова стали обходить стороной. К счастью, в орде Григория поселили в одиночной юрте на окраине, как и полагается бестелесному духу, которого Чингисхан лично не приглашал. Так что ничего особенного в его положении не изменилось.
Праздник должен был продлиться целый месяц на нескольких площадках, приспособленных для стрельбы и скачек даже зимой. На массовые гуляния Забубённый не попадал, как представитель потустороннего мира. По официальной легенде, лошади его боялись, хотя свидетелей обратного из отряда Субурхана набралось бы немало. На секретные переговоры командования в штабную юрту его тоже не приглашали, хотя Григорий много бы дал, чтобы хоть одним глазком посмотреть на самого Чингисхана, который, собственно, и заварил всю эту историческую кашу с половцами. Сам же старик Чингисхан не изъявил желания взглянуть на механика из далеких земель, чем его страшно обидел. Столы же с угощением для народа разных категорий значимости были расставлены по отдельным большим юртам.
За это время Забубённый видел Субурхана, поглощенного своими тайными переговорами, только один раз. Тот велел своим нукерам отвести механика в одинокую юрту на другой окраине к столу каких-то ребят странного вида, еще более узкоглазых, чем сами монголы. Приказал механику обсудить с ними проблемы постройки осадных башен нового типа и снова исчез в неизвестном направлении с личной охраной из двадцати нукеров. Темнил что-то Субурхан.
Как и подозревал Григорий, это оказались пленные чжурчженьские инженеры, неплохо говорившие по-монгольски в силу отсутствия выбора. Про статус Кара-Чулмуса они ничего не знали, поэтому переговоры прошли в дружественной обстановке. Инженеры, стол которых был окружен конвойными со всех сторон, квасили рисовую водку, взятую вместе с ними в плен, в большом количестве. Угощали Забубённого, а он не отказывался. Холодно было зимой в степи. Про башни за весь вечер вспомнили только один раз во время тоста «А гори они все огнем!» В общем, контакт с пленной китайской интеллигенцией прошел удачно.
От них, уже давно живших в орде и знавших местный расклад лучше русского механика, Григорий неожиданно узнал, что Субурхан не мелкая сошка и претендует на место самого Великого Хана, а до успешной предвыборной кампании составлял ему серьезную конкуренцию. Чингис стареет, кому он оставит орду — не ясно. У великого хана четверо сыновей: первенец Джучи, что родился сразу после вызволения жены Чингиса из плена, Угэдэй и Джагатай, к которым вопросов по кровному родству нет, и Тулуй, родившийся последним, — единственный брюнет среди рода Борджигинов. Ведь древние монголы были народом светловолосым и голубоглазым, и лишь потом, смешавшись с татарами, потемнели, изменившись лицом. По всем подсчетам получалось, что Тулуй появился на свет в отсутствие отца, пока Чингисхан почти десять лет находился в плену у китайцев. Причем именно у чжурчженей. Но, вернувшись в орду, он признал сыном Тулуя, как и ранее Джучи, стремясь избежать кривотолков. Получалось, что из четырех наследников Чингисхана двое были рождены не от него, и орда могла достатьсяя не прямому наследнику. Великий хан простил жену и признал детей родными, но об этом судачат уже давно. Сплетни любят все. А китайцы особенно.
Размышляя над новой информацией, Григорий так напился с китайцами, что наутро у него впервые за полгода разболелась голова от алкоголя. Но до наступления утра произошло еще одно интересное событие, заставившее его усомниться в реальности происходящего. Вернувшись под конвоем в юрту, пьяный вампир вдруг обнаружил у себя дома какое-то привидение. Оно сидело на ковре посреди юрты, облаченное в длинное темно-красное платье, а на голове виднелся головной убор, напоминавший рога или полумесяц, устремленный вверх. Привидение было очень похоже на раскрашенную монгольскую девушку. В юрте было тепло и темно, еле тлели угли на жаровне в дальнем углу.
Разглядев это изваяние, механик сначала испугался, а потом озадачился. Если это привидение, то приходилось признать, что они существуют, с чем просвещенный механик не хотел соглашаться. А если нет, то что эта красотка здесь делает? Даже в полумраке было видно, что девушка далеко не уродина. А по одел«де ясно, что она не из бедных. «Интересно, — пришла в голову пьяного механика самодовольная мысль. — Может быть, это жена одного из ханов прослышала о появлении в орде красавца духа и решила повернуть историю монголов вспять? А что, вполне смахивает на легенду».
Ведь Забубённый знал, что, по легенде, все монголы произошли от «желтого пса». Духа, который являлся в полночь в юрту к прародительнице монголов Алан-Гоа через дымовое отверстие и уходил с рассветом, словно желтый пес. От этих свиданий Алан-Гоа родила трех сыновей, не считая двух от мужа. Среди детей духа был Бондочар, предок рода Борджигинов, что означало — синеокие. Зачатие происходило от света, исходившего от юноши, поэтому считалось, что голубизна глаз и рыжеватость волос монголов — последствия происхождения от «желтого пса».
«Ну, я, конечно, не «желтый пес», — подумал Забубённый, медленно приближаясь к девушке и садясь с ней рядом на ковар. — Но как-никак дух. Значит, есть о чем поговорить».
Однако о чем думала таинственная незнакомка, Забубённый узнал очень быстро. Едва он присел с ней рядом, как робкая с виду девушка распахнула на нем халат и сдернула его с оторопевшего механика. Затем скинула с себя замысловатый головной убор, разметав по плечам длинные волосы, и расстегнула платье, которое само сползло с нее, словно кожа со змеи. «Ну и дела», — только и успел подумать Забубённый, когда монголка пошла в атаку. Набросившись на Григория, она толчком повалила его на ковер, запрыгнула сверху и непрерывно покрывая его тело горячими поцелуями, стащила все исподнее. Механик, хоть и был пьян, но не так сильно, чтобы ничего не ощущать. Он инстинктивно включился в процесс, прижал девушку к себе и на ощупь определил, что это не призрак. Слишком горячей была ее спина и грудь, ну а ниже все вообще пылало. «Видать, истосковалась девица», — решил Григорий. Хотя, сколько лет было девице, на ощупь понять не получалось, монголки — они все некрупные. Но это и не валено, главное — горячие. Окончательно забыв свои страхи, мрханик дал волю чувствам и взял процесс в свои руки, подмяв под себя хрупкое тельце.
Наутро его разбудили звуки рано просыпавшегося монгольского лагеря. Забубённый, не открывая глаз, потрогал себя — шерсти не было, псиной не пахло. Значит, сам он ни в кого не превращался. Пошарил руками по ковру — никаких призраков. Ни горячих, ни холодных. Открыл глаза — никого. Если и была этой ночью у него призрачная женщина, то, уходя, оан ничего не забыла из своей сложной одежды. Григорий снова разочарованно пошарил по ковру, может, хоть сережку обронила. Ничего.
Тогда Забубённый попытался припомнить события этой ночи, но кроме ощущения всепроникающего жара в памяти ничего не осталось: ни лица, ни фигуры, ни голоса. Он далее засомневался, а было ли вообще что-то. Но мужской инстинкт не давал себя обмануть — было. И еще как.
Но утро только начиналось. Скоро явился нукер с неожиданным приказом от Субурхана — выступать обратно в степи Закавказья, нее дожидаясь окончания празднеств. На дворе стояла зима. Такого Забубённый никак не ожидал. Полгода тащиться к черту на куличики в орду, погостить там недельку и полгода идти обратно — на это были способны только монголы. Но себе Григорий мог признаться, съездил он не зря. У него возникло странное ощущение, что он уже принял участие в судьбе этого народа, независимо от их будущих действий.
Собираясь в дорогу, Забубённый в задумчивости бродил по монгольской кочевой столице, топча снег теплыми пимами из оленьего меха. Старт почему-то был назначен на полдень, а не на рассвете, как обычно. А до полудня еще было время, собирать механику было особенно нечего, чертежей новой башни ему чжурчжени не дали, да он особенно и не просил. Сказали, сделаешь так и так, Забубённый кивнул — «сделаю». А Субурхану соврал, что все дали. Башня будет круче прежней в два раза. Опыта ему было не занимать даже у чжурчженей, воровавших свои идеи у заезжих или пленных европейских инженеров.
Прохаживаясь по лсгерю, где на него с интересом взирали проезжавшие мимо воины, Забубённый случайно набрел на какой-тт хозяйственный двор. Перед юртой лежали тела нескольких забитых оленей, над которыми колдовал местный мясник или скорняк, сдиравший кожу с туши. Увидев оленя, Забубённый не удивился. По местным меркам, Сибирь была рядом, видимо, и снабжение зимой было налажено неплохо. Глядя на тушу, Григорий уже знал, что ни окорок, ни филей, ни кости, ни рога, ни копыта не пропадут. Все пойдет в дело. Рядом горел костер, на котором монгол греел окровавленные руки, то и дело замерзавшие от свежевания на морозе. Рядом сидел его сынишка, игравший с вырезанными из туш пузырями. Он надувал их сам, как жвачку, а иногда держал над костром, так, что те начинали надуваться, устремляясь вверх, но лопались, поскольку не было у них нужного каркаса, а воздух был слишком горяч. «А ведь так можно и воздушный шар изготовить, — подумал вдруг механик, и мысль о побеге на Русь снова возникла в его буйной голове. — Надо только нужные материалы раздобыть да все изготовить в нужной пропорции. Все дело в пропорции».
Об этом он и думал всю дорогу домой, пока те же три тысячи всадников Субурхана преодолевали заснеженные степи, обходили будущий Байкал, переплывали будущий Иртыш, миновали Аральское и Каспийское моря и, немного захватив Уральские горы, снова вышлр на Волгу и углубились в лежавшие вдоль нее степи.
«Я эти степи в телевизоре видал», — ворчал себе пгд нос Забубённый, пятая точка которого уже задубела от постоянных конных путешествий. Он никак не одобрял такие путешествия монголов. Ну что это такое: полгода туда — неделя там — полгода обратно. Нет чтобы остановиться на берегу одного из многочисленных озер или далее морей, что попадались на пути. Позагорать недельку, отдохнуть. Ведь и погода была хорошая. Нет, надо, видите ли, им обратно, бить половцев.
Шли так долго, что зим ауспела закончиться, а когда отряд Субурхана вернулся на стоянку в половецкие степи, то уже шел месяц май нового года. За время похода Григорий оброс бородой, заматерел и почти перестал мыться, как настоящий монгол. Тело его стало поджарым и мускулистым, жирок на боках от постоянных физических упражнений сам собою испарился. Так что чувствовал он себя вполне нормально.
За время путешествия он стал как бы тенью Субурхана, возможного наследника престола в орде, но это его почему-то не радовало. Оказавшись снова в половецких степях, Григорий страстно захотел на родину. Ностальгия, молчавшая в отдаленных краях монгольского улуса, вдруг нахлынула вновь.
Забубённый увидел за прошедший год много нового. А здесь, на месте стоянки лагеря Тобчи, словно ничего и не произошло. Как тот доложил прибывшему Субурхану, венграм всыпали по первое число, отогнав почти всех за Дунай, сходили в Крым, пожгли местных жителей, один раз ходиили в Тмутаракань, но там отбились. С ближайших гор приходили обиженные грузины мстить за металл. Но Тобчи отрядил Джэбека, и тот снова загнал их в горы и отобрал остатки запасов, чтобы не повадно было спускаться на равнину. А в остальнгм все шло как обычно. Можно было продолжать поход на Запад.
Вот только снова стали появляться разведчики на половецкой границе со стороны Руси. Племена, обитающие там, явно что-то затевали. По данным монгольской разведки, уже несколько месяцев к широкой реке, что местные зовут Днепром, стеккются многочисленные войска русичей. Следовало убедиться в их намерениях. И еще, Тобчи случайно перехватил в Кряму гонца от византийских императоров к киевскому князю, который вез известие о караване с оружием и «греческим огнем». Караван уже вышел из Константинополя и плыл в Киев. Через пять дней он должен был пршходить пороги в том самом месте, где Буратай год назад разграбил азиатский караван. Тобчи считал, что греки идут на помощь к русичам, а те хотят нанести удар по монголам. Этого нельзя было допусрить.
Субурхан согласился со своим хитрым военачальником. Тобчи знал толк в международной политике.
— Караван остановить и обезоружить. При сопротивлении сжечь, — приказал Субурхан. — Но лучше захватить все оружие. Оно нам скоро пригодится.
— Можно и мне с ними? — попросился Григорий. — Переводчиком. Плоскиня же греческого не знает. А я знаю. Так от меня хоть польза будет. Все равно в лагере делать нечего, пока лпса и смолы на новые башни не насобирают. Верно ведь?
В дополнение к своей просьбе Забубённый произнес по-японски, в надежде, что греческого никто из военачальников не знает.
—-Ич-ни-сан-ши-гоу-рок-сыч-хач-кю-дзю! Ори-гатога-зеймаста! — и добавил, увидев удивление в глазах монголов. — Хантай, хаджимэ, мокусо.
Субурхан переглянулся с Тобчи и коротко кивнул. Наутро отряд все того же темника Буратая с Кара-Чулмусом в качестве переводчика снова ускакал в сторону Днепра.
ГЛАВА 22
Побег к Зарубу
Ох, и холодна же была днепровская водица. Прошив поверхность, словно кумулятивный снаряд, механик мгновенно ушел на глубину, возблаодарив Бога за то, что здесь под мысом не было мелководья. Однако внизу оказалось еще холоднее, и он пулей вылетел обратно на поверхность. Рядом вошли в воду две стрелы.
Григорий поднял голову и увидел монгольских лучников, которые, забыв о приличиях, стоя на краю обрыва, высматривали в бурных волнах самого Кара-Чулмуса, некогда наводившего на них ужас. Забубённый снова нырнул, затем вынырнул, углядел ладью, что прыгала по волнам меорах в двухстах, и поплыл, то и дело снова ныряя под воду. К счастью, ладья шла встречным курсом, но до точки расхождения можно было и не успеть. И Забубённый, удаалившись от берега на безопасное расстояние, точнее настолько, что стрелы ложились уже не так кучно, наплевал на безопасность и поплыл кролем. Так было быстрее. Да и теплее. А то, не ровен час, сведет ногу и капут. Поминай Кара-Чулмуса, как звали. Проплывут по волнам пенным мимо и не заметят.
Приблизившись, Забубённый решил подстраховаться, холодно все лее было, высунлся из воды и крикнул:
— Батцы, помогите! Тону!
На ладье его услыхали. Глянули ратники на воеводу. Тот кивнул в ответ: надо помочь, наш вроде парень.
— Плыви ближе, — крикнул ему Василько, — да веревку хватай!
Забубённый сделал еще несколько судорожных гребков и ухватился за конец свисавшей через борт веревки. Но подтянуться сил уже не было. Замерз и посинел весь. По счастью, сидевшир в лодке ратники это и так видели. Подтянули Григория поближе к борту да ватщили, схватив за рубаху. Едва они успели это сделаь, как в борт впилась стрела. Затем еще одна насквозь пробила тонкий борт. Ладьяп одошла к утесу слишком близко.
Старшой на лодке возмутился:
— А ну, послать гостинцев в ответ обидчикм.
Трое лвчников на корме натянули тетиву и уважили неизвестных воинов. Стреляли они искусно, но нападавшие все же были далековато, на утесе, и деревья мешали. Только одного удалось снять. Получив стрелу в грудь, тот упал со скмллы и с громким всплеском погрузился в воды Днепра.
Поймав попутнй ветер, ладья пошла ходко, хоть и против течения, и скоро скрылась за поворотом, оставив поросший лесом мыс за кормой. Стрелы ее уже не доставали.
— Ты кто такой будешь? — поинтересоввался бывалый воин, видно, местный начальник, у Забубенного, что лежал на дне небольшого суденышка весь мокрый и стучал зубами. — Откудова? И что это за людишки за тобой охотятся?
Григорий не мог поверить, что саасся. Говорили с ним вроде бы по-русски, да и одетв были спасители тоже не как азиаты или монголы. Значит, свои. Но таких своих в сопредельных княжествах было великое множество. А в нынешней обстанлвке изливать душу первому встречному было далее опасно. Может, очередные бродники. С ними надо держать ухо востро, попа не поймешь что к чему.
— Спасибо братцы, что подобрали, думал уж, околею, — начал издалека осторожный механик. — Дали б чего-нибудь для сугреву, а то зуб на зуб не попадает. Вроде лето почти, а вода холодная.
Старшой только мигнул, и у Забубённого в руках мгновенно оказаласт чарка с медовухой, да еще какой крепкой. Василько налил ее до краев. Не пожадничал.
Страница 32 из 40
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
