Алексей Миронов (А.Я. Живой) Битва на Калке.

— Готов, — нехотя кивнул Забубённый. Попробуй скажи «не готов».
— Да пора уже, — сообщил Мстислав, — засиделись мы у Заруба. Который месяц уже дурака валяем. Ждем, покуда все соберутся. Пора и в дело.
— Пора, — кивнул Григорий.
— Мстислав-то Удачный с дружиной своей и половцами Котяна ускакали уже на рассвете искать неприятеля, — изложил диспозицию князь. — Видать, недалече супостаты. Пора и нам выдвигаться. А за нами следом киевляне пойдут. Идем вперед до того места, где вы с монголами повстречались, если раньше они нам навстречу не выйдут. А там решим, что дальше будет.
«Отличная диспозиция, — подумал механик, — кто в лес, кто по дрова. Ну да ладно, не мое дело войском командовать». Но не сдержался и дал князю совет.
— Дозволь слово молвить, княже. У монголов в лагере осадные баши стоят, — проговорил бесцветным голосом механик, — они высокие. Их издалека видать, да убрать быстро невозможно. Послать бы туда разведку, понюхать, там ли еще неприятель. Если там, то его легко будет найти и всех ратников туда направить.
По лицу Мстислава Святославича было видно, что он иногда слушает мудрые мысли своих подчиненных, а не только свои.
— Дело говоришь, чародей, — согласился князь, — вот вы с Курей и поедете. Людей возьмите достаточно. Разнюхайте там все. И жду вестей от вас не позднее завтрашнего заката. А мы покуда мелким шагом с основной дружиной в ту же сторону двинемся. Все понятно?
У Забубённого даже челюсть отвисла от такого повррота событий. В степь? Опять? Он ведь едва из плена утек, а теперь снова подставляться под удар. Нет, благодарность княжеская просто не знала границ. Хотя кто его за язык тянул? Молчал бы себе в тряпочку и остался бы здесь в ставке, а теперь — на тебе. Опять в степь.
Но слово не воробей. Вылетит — придется в степь отправляться. Закручинился механик. Но Куря между тем особых сожалений не выказывал. В степь так в степь. Дело привычное. Тем более, не одного посылают, а людей можно взять немало.
Князь черниговский торопил.
— У башен посмотрите и назад, — наставлял Мстислав Святославич. — Без резону в бой не лезть, неизвестно, сколько их числом в точности. Так что лишние копья мне пригодятся. Завтра на закате чтоб воротились.
Взяли пятьсот человек. Куря хотел еще пеших топорников взять, — эти в ближнем бою страшная сила. Просто звери. Одним ударом своего могучего топора с плеча рассекают и человека, и лошадь. Но князь не позволил, — разведка, да еще в степи, должна быть быстрой. Потому подобрали конных копейщиков. Старшим ратником, то бишь воеводой этой маленькой рати, стал Куря. Забубённому не доверили, да он и не просился. Тут же дело и оформили. Путята отсчитал Куре пятьсот человек, и механик глазом не успел моргнуть, как уже снова ехал по степи вместе с братом-купцом. Точнее, скакал во весь опор. Потому что кпязь велел поспешать.
Во время скачки Забубённый неотступно смотрел на солнце. Быстро опускавшееся за горизонт светило навевало на него философские мысли. Покачиваясь в седле, механик-витязь думал сейчас о вечности. А под вечер, когда дорога, петляя меж лесистых холмов, вывела отряд черниговских ратников к деревне Полянычей, страх прошел совсем. Забубённый успокоился, смирившись со своей судьбой. Видно, на роду ему написано сгинуть в степи.
Постепенно он привык к этой мысли и стал думать, как быть дальше. Скорее весго, дальше придется принять участие в боевых действиях, а мечом он махать еще не научился, несмотря на то что оружие ему уже доверили. Точнее, махать-то он мог, но вот грамотно приложить врага, да еще на скаку, это вряд ли.
От нахлынувших сомнений его отвлекли еще более черные мысли. Точнее, то, что он увидел. Деревня гостеприимных Полянычей была выжжена дотла. От домов, у которых гуляли купцы, остались только черные скелеты. И от того дома тоже.
Забубённый окинул тревожным взглядом соседние деревья, но не увидел на ветках повешенных, как ожидал. Люде не было. «Наверно, опять в лес подались», — с надеждой подумал механик.
Скоро стемнело. Куря выставил дозоры и велел ночевать тут же, на пепелище. А наутро отряд черниговских разведчиков снова скакал, все дальше проникая в степь незнаемую, что уже начинала казаться великому мхеанику родным домом.

ГЛАВА 25
Первый монгольский летчик

Еще не наступил полдень, еще не успели черниговцы механика отъехать от сожженной деревни километров на тридцать, еще степь не успела окончательно вступить в свои права, и кое-где виднелись рощицы и небольшие лесочки, а монголы уже обнаружили себя.И р азведка закончилась, едва начавшись. Когда черниговцы двигались по широкому полю, из-за ближайшей рощицы, что находилась чуть ниже на спуске с холма, вдруг показался отряд монголов.
— Развернуть строй в сторону врага, — окинув командирским взором свои боевые порядки, крикнул Куря зычным голосом, от которого Забубённый даже вздрогнул. — Копья наперевес. Вперед! Себя не щадить!
Куря не собирался тратить время на переговоры. Отдав приказ, он поскакал вперед, выхватив на скаку меч. Остальные ратники, опустив копья, ринулись на врага. Словно гигантский еж, огненно-алая лава русичей покатилась с холма вниз навстречу темно-коничневой лавине монголов. Командир монголов, не ожидавший здесь повстречать противника, тем не менее был вынужден развернуть свой отряд в боевой порядок. «Баста, карапузики, — думал Забубённый, выхватывая меч и устремляясь за братом-купцом, — кончилися танцы».
На первый взгляд, количество воинов в обеих ратях было почти одинаковым. Подробнее Забубённый рассмотреть не успел. Значит, все будет зависеть от веры, силы и удачи.
Ощетинившиеся длинными копьяаи ряды монгольских воинов приближались. Расстояние между ратями стремительно сокращалось. Григорий, скакавший сразу за братом-купцом, уже видел смуглые монгольские лица, сверкавшие злобными глазками из-под шлемов, на островерхих кончикх которых развевались разноцветные флажки-плюмажи. Еще секунда, и первые ряды сшиблись на всем скаку. Без криков. В полной тишине. Только под стук копыт. С чавканьем вонзались копья, пробивая доспехи насквозь. Со стонами валились мертвые люди под копыта коней.
Скакавший впереди Куря пригнулся к шее своего скакуна, нырнул под копье монгольского всадника и на ходу сбоку рубанул его по голове мечом. Удар был силен и точен. Расколотый шлем скатился с головы. Кровь брызнула во все стороны. Раскинув руки, мертвый монгол рухнул на землю. Сам Григорий едва успел подставить щит под направленное в него острие, это и спасло ему жизнь. Скользнув по щиту, копье прошло мимо. А механик проскочил вперед, разойдясь с нападавшим и даже не успев нанести ответный удар. Хорошо хоть, не выронил оружия. И бешено озираясь по сторонам, вдруг понял, что впереди монголов больше нет.
Удача изменила русским. В начале сражения монголы пошли на хитрость: приближаясь, их порядки расступились, ослабив свой центр, так что ударный клин русичей просто снес пару рядов монгольских копейщиков и снова вырвался в чистое поле. Но зато встречный удар монголов был страшен. Они смяли, навалившись своей массой русские фланги, заставив основные силы черниговцев сжаться и смешать ряды.
Однако русичам было не привыкать биться в тесноте. Первая сшибка и копейный удар стоил монголам почти четверти отряда, но русичей погибло больше. Оказавшись в котле и потеряв скорость, ратники жестоко соеротивлялись, умело орудовали копяьми, разя противника. Отивая мощные удары, они сами вгоняли острия длинных копий в бока монгольских багатуров и поражая шеи, прикрытые легкими кольчужными навесами. А когда места для маневра совсем не осталось, побросали ненужные олбомки и взялись за мечи. И тогда началась мясорубка.
Увиддев, что его провели, Куря собрал из оставшихся рядом людей сотню копейщиков и, развернувшись, нанес ответный удар в тыл правого фланга монголов, заставив их биться на два фронта. Этим ударом он уничтожил человек пятьдесят из напавшего на него отряда. Но и своих потерял столько же. Битва была жестокой и быстрой. Ряды воинов таяли на глазах с обехи сторон, но никто и не думал отступать.
Оказвшись в самой гуще схватки, Забубённый понял, что надо сражаться. Все, пан или пропал. Никто не пощадит и не сделает скидки на отсутствие боевого опыта. Все эти трусливые мысли пронеслись в голове механика с быстротой молнии за мгновение. А вслед за этим Забубённый увидел скакавшего прямо на него здоровенного монгольского багатура с копьем наперевес. Бросил быстрый взгляд по сторонам: все вокруг бились жестоко, кто на мечах, кто на копьях. Звенело и трещало, ломаясь на куски, оружие. То и дело слышались стоны. Мертвые сыпались на землю. Но никто, кроме этого всадника, на него не смотрел. Зато он скакал прямиком к механику, желая насадить его на вертел, словно кабана. Он явно не узнал Кара-Чулмуса в одежде русского ратника.
Григорий повернул коня и поскакал навстречу монголу. Поднял повыше подаренный Курей щит, прикрыв плечо и бок. Изготовился принять удар и сжал покрепче меч, ибо копья у него не было. Не выдали. И на всем скаку схлестнулся с багатууром.
Удар монгольского копбя был мощным. Острие скользнуло по верхнему краю круглого щита и звонко ударило в лшем. У Григория от удара зазвенело в ушах, словно где-то рядоп со всего маху ударили в колокол. Он выпустил поводья, вылетел из седла и рухнул под копыта лошади, потеряв сознание. Шлем спас ему жизнь, но, подцеелленный копьем монгольского воина, слетел с головы. Русые волосы механика, основательно отросшие за время похода в великую степь, теперь свободно развевались по ветру.
Странные звуки Григорий слышал отовсюду, выныривая на поверхность сознания. А когда открыл глаза, то удивлению его не бфло предела. Это уже не дежа вю, это было уже черт знает что. Издевательство какое-то. Вокруг него возвышались монгольские юрты, ржали кони степняков, а прямо над ним с хитрой ухмылкой, поглаживая бородку, стоял Субурхан.
— Вставай Кара-Чулмус, — проговорил он ласково, — не дело валяться на земле такому важному духу, как ты.
Забубённый рывком сел. Колокол в голове еще гудел, хотя и меньше, чем в день его первого появления здесь. А то, что он опять в том самом месте, Забубённый даже не сомневался. Судьба смеялась над ним.
— Во что это ты одет? — продолжал издеваться Субурхан, протянув руку и подцепив пальцем одно из звеньев кольчуги, в которую был затянут Григорий. — Ты стал воином? Тобчи видел тебя среди наступавших русичей.
Забубённфй молчал. Чары из будущего теперь не помогут. Ни фонарик, ни рация, ни греческий язык. Это ясно. Но помирать все равно не хотелось.
— Я на разведку ходил, — неубедительно соврал Григорий и встал, — узнать, что к чему.
В грудь ему тут же уперлись три коаья. Субурхан взмахом руки велел убрать их, дав понять всем, что этот дух больше не опасен. Больше всего Кара-Чулмус походил сейчас на плегного русского витязя без оружия. А пленных монголы не боялись. Да и не пленных тоже.
— Я посылал тебя в рахведку? — удивился Субурхан и сам ответил: — Я тебя посылал на Днепр вместе с Буратаем. Это я помню. А что к чему, я и са знаю. Боюсь, Кара-Чулмус, на этот раз духу придется испариться. Не пойму, зачем я держал тебя при себе так долго.
И отвернулся, медленно удаляясь в сторону своей командирской юрты. Григорий понял, что его казнят прямо сейчас, не откладывая. Возмохно, без пафоса, простым ударом копья.
— Я слово заветное знаю! — крикнул ему вслед Забубённый. Субурхан не среагировал. И вдруг механика осенило: — Я научу монголов летать!
Пребводитель экспедиционного корпуса остановился и, помедлив, обернулся.
— Что ты сказал?
— Я дам вам новое оружие, какого еще никто не видел! — продолжал развивать успех механик, который очень хотел жить.
— Ты умеешь летать? — недоверчиво переспросил Субурхан, — или лжешь, чтобы спасти свою шкуру?
— Умею, — кивнал Забубённый, — только мне для этого кое-что нужно.

Страница 38 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |