|
|
|
|
|
Я коснулся нефритового амулета: - Значит, к ней у тебя отношение особое... - Более чем. - Мне нужно знать об этом народе все. - Как-нибудь расскажу. Пройдя через холмы, мы спустились к берегу. На воде уже покачивалась, до вольно большая ладья. Солдатам Ножа, не сумевшим провести ее сюда по ирригационному каналу из ближайшей реки, пришлось перетаскивать судно волоком. Мы со Стариком заняли позицию на приметном бугорке. Я развернул знамя. Его-то точно увидят из города, даже если не узнают нас. Значит, Могаба желал знать, где знамя? Теперь сам увидит. Пока ладья пересекала озеро и возвращалась, мы с Костоправом рассуждали о том, отчего Могабу и Госпожу так тянет к главенствованию. - О! Похоже, Лебедь сделал все как надо. Ты можешь разглядеть, что там? - Похоже, кто-то черный в ладье... Этот кто-то оказался Зиндабом. - Он всегда был с нами честен, - сказал я. - Насколько это было возможно, находясь у Могабы в подчинении. Очиба, Изи и кое-кто еще тоже были не так уж плохи. Однако приказам - подчинились. Зиндаб ступил на берег. Костоправ отсалютовал ему. Тот неуверенно отсалютовал в ответ, вопросиьельно глядя на меня. Я лишь пожал плечами. Пусть думает сам; я и представления не имею, к чему все клонится. Зиндаб убедился, что перед ним - настоящий капитан. Удовлетворившись этим, он предложил: - Давай отойдем и поговорим. Старик подал мне знак оставить их наедине. Обойдя бугорок, они присели на камень. Говорили ; они довольно долго, ни разу не повысив голосов. Наконец Зиндаб поднялся и пошел обратно к ладье; словно бы обремененный неимоверной тяжестью. - В чем дело? - спросил я у Старика. -Похоже, ко всем напастям, пережитым в осаду, он еще и состарился разом на двадцать лет. - Это - старость сердца, Мурген. И с тобой произошло бы то же, почувствуй ты себя морально обязанным предать человека, бывшего твоим другом с самого детства. - Что? Но он не стал продолжать. - Мы отправляемся туда. Хочу взглянуть Могабе в глаза. В голову мне моментально пришла уйма доводов против. Но; высказывать их я не стал - все равно не будет слушать. - Только не я. Меня передернуло. По спине-пробежал-мерзкий холодок - так, говорят, бывает, если кто-нибудь пройдет по твоей могиле. Взгляд Костоправа сделался жестким. Я с силой воткнул древко копья в землю, словно бы говоря: «С места не тронусь!» Он чтото буркнул себе под нос и пошел к ладье. Эта тварь, Зиндху, появился, словно из-под земли, и присоединился к отплывающим. Интересно, много ему удалось подслушать из беседы Ворчуна с Зиндабом? Скорее всего, ни слова. Старик наверняка говорил на диалекте Самоцветных городов. Как только ладья отошла от берега на порядочное расстояние, я присел на землю подле знамени, сжал в руке древко и принялся размышлять, что же внушило мне такое нежелание плыть с капитаном; Припадков у меня больше не было, к потому я перестал остерегаться. Следующий подкрался хитро и незаметно, прикинувшись простой ленивой дремотой. Я смотрел в сторону Дежагора, но больше не видел его. Я размышлял о молодой женщине, вошедшей в, мою жизнь, и старой, что покинула ее. Мне здорово не хватало Сари и столь серьезного То Тана... Белая ворона, усевшись на перекладину древка знамени, каркнула на меня. Я не обращал на нее внимания. Я стоял на краю ослепительно сияющего золотом пшеничного поля. В центре его торчал потрескавшийся, искореженный черный пень, вокруг которого кишмя кишели, бранились вороны. Вдали, в нескольких: днях пути от меня, блестели на солнце чудесные башни Вершины. Я узнал их сраазу, хоть и не понял почему. Внезапно вороны взвились в возду,х описали, круг над полем и полетели к Вершине, выстроившись совсем не по-вороньи. Белая осталась на месте и продолжала кружить неподалеку. Пень засиял черным глянцем. Чары поблекли. На месте пня стояла женщина, очень похожая, на Госпожу, только еще прекраснее. Казалось, она смотрела прямо сквозь меня. Или же на меня и внутрь меня... На губах ее играла порочная, игривая, соблазнительная и, пожалуй, даже безумная улыбка. Белая ворона тут же уселась к ней на плечо. - Не может быть... Улыбка ее рассыпалась осколками смеха. Если только я не полный и окончательынй безумец, то могла быть только одна женщина. Умершая задолго до того, как я записался в Отряд. Душелов... Костоправ присутствовал при ее смерти. Душелов... Это многое объясняло. Это раскрывалр сотни загадок. Но как же это могло быть? Из-за моей спины, мягко ступая, вышла громадная эбеново-черная пантера. Подойдя кж енщине, она села подле нее. В поведении ее не было ничего рабского. Я был напуган. Если Душелов жива, находится в этих краях и склонна вмешиваться в события, может случиться много ужасного. Она была гораздо могущественнее Длиннотени, Ревуна либо Госпожи. Однако раньше она предпочитала испооьзовать свой дар малыми порциями, дабы досадить кому-либ оили же развлечься самой. Она подмигнула мне - и, закрутившись, слонво бы растворилась в воэдухе, оставив за собою лишь пронзиетльный хохот, перешедший в карканье белой вороны. Форвалака, насладившись зрелишем, скрылась вдали. И я исчех. Над головой каркнула ворона. Чья-то рука жестко встряхнула меня заа плечо.
- Что? Я сидел на каменных ступенях, привалившись к косяку массивной деревянной двери. По верхнему краю створки расхаживала звад-вперед беаля ворона. Человек, державший меня за плечо, замахал на нее свободной рукой, разразившись грязной руганью. Был он огромен и Волосат. Времени было - около полуночи. Единственным источником света был фонарь, поставленный здоровяком на булвнжики мостовой. Через улицу, над самой землей, мерцали чьи-то глаза. На миг мне показалось, что за угол, во тьму, скользнула огромная кошка. Человек оказался одним из шадаритов-патрульных, нанятых Освободителем для поддержания порядка на ночных улицаж и надзопа за чужаками сомнительного происхождения. С той стороны улицы донесся смех. Патрульный явно оплошал при исполении обязанностей: ведь это я - свой! А она - как рази з чужаков сомнительного происхождения! Я снова был в Таглиосе. Запахло дымом. Фонарь? Нет. Дымом тянуло с лестницы за моей спиншй. Я вспомнил, как уронил лампу. Вспомнил дикую мешанину мест и времеп. - Я в порядке. Просто голова закружилась. Смех повторился. Шадарит оглянулся, но, похоже, остался к смеху равнодушным. Он не хотел верить моим словам. Он желал найти некий непорядок сию минуту и не сходя с места. Пришлых он не любил, а нас, северян, полагал безумцами и пьянью. К нессчастью, во Дворце мы были в большшом фаворе... Я поднялся. Надо двигатся. Сознание мало-помалу прояснялось. Возвращалась память. Мне отчаянно нужно отыскать знакомый вход во Дворец, так как я должен поскорее попасть домой... Внезапно луна брызнула на мостовую холодным светом. Время - за полночь... И я увидел женщину, стоявшую по ту сторону улицы. Я хотел было сказать об этом шадариту, но издали, с той стороны, куда удалилось чудище, раздался пронзительный свист. Другому патрульному нужна была помощь. - Поострегись, чужеземец. С этими словами шадар поспешил прочь. Я тоже побежал, не тратя времени даже на то, чтобы захлопнуть за собою дверь. Вскоре я добрался до знакомог овхода, однако что-то было не так. Там должнны были стоять на часах гвардейцы Корди Махера... Оружия при мне не было, кроме обычного ножа на поясе. Я обнахил его, приняв вид отчаянного бойца. Отряд Махера ни при каких обстоятельстваъ не должен был оставлять пост. И подкупить этих ребят было невозможно. Я нашел часовых в караульном помещении. Они были задушены. Нужды в дальнейшем допросе пленника не было. Но кто же им надобен? Старик? Почти наверняка. Радиша? Возможно. Ну и прочие важные персоны, какие под руку подвернутся. Мне едва удалось одолеть страх и не помчаться сломя голову домой. Все равно там Тай Дэ с дядюшкой Доем. Сняв с одеого из убитых рубашку, я обернул ею горло. Хоть какая-то защита от шарфа Душилы. Затем я заскакал вверх по лестнице, словно горный козел, уже много лет в этом не упражнявшийся. Достигнув своегт этажа, я успел так запыхаться, что пришлось перегнуться через перила ластницы и отдышаться, стараясь сдерзать тошноту. Ноги стали совсем ватными. Во Дворце тем временем поднфлась тревога. Малость отдышавшись, я направился в коридор - и наткнулся на мертвеца. Он был грязным и недокормленным. Клинок развалил его тело от левого плеча до правого бедра. Правая рука, все еще сжимаашая черный румель, отлетела футов на десять в сторону. Все вокруг было залито кровью, продолжавшей вытекать из разрубленного тела. Я взглянул на шафр. Покойный сгубил множество народу. Теперь Кина предала егоо самого. Предательтво такого рода - одно из самых привлекательных качеств этой богини. Так чисто мог рубить только Бледный Жезл. Еще один труп лежал возле моей двери. Третий - в дверном проеме, мешая двери закрыться. Кровь была свежа, и трупы до сих пор кровоточилм. Даже мухи налететь не успели. Нехотя вошел я к себе, готовый вцепиться зубами во все, чтоо шевельнется. Потянуло незнакомым запахом. Развернувшись, я стоолкнулся с кем-то тощим, смуглым и немытым. Меня отшвырнули назад. Черный румель обвил мою шею, но из-за намотанной рубахи не смог выполнить то, для чего предназначался. Я ринулся к своему столу - и тут в затылке вспыхнула острая боль. - Только не теперь! - мысленго вскрикнул я. И тьма сомкнулась надо мной. Очнуться заставила боль. Рука моя была в огне. Ударившись о стол, я перевернул лампу. Горели мои бумаги, моя Летопись .Горел я сам. Я с визггм вскочил и, едва потушив собственную руку, принялся спсать бумаги. Кроме них, я ничего вокруг не замечал и ни о чем не думал - то ведь жизнь моя обращалась в дым! За дымом ее ждали лишь обитель боли да суровые времена... Где-то вдали, словно в конце длинного, страшного туннеля, я видел дядюшку Доя, опустившегося на колени возле Тай Дэя. Меж ними и мноой лежали три мертвых телв. Двоих, сдуя по чмстым,, аккуратным разрубам, сразил Бледный Жезл. Третий был явно убит во гневе. Похоже, противник его вовсе вышел из себя. Дядюшка Дой прижимал голову Тай Дэя к груди. Левая рука Тай Дэя свисала так, словно была сломана. Правая - обнимала То Тана. Голова пятилетнего мальчонки была каа-то странно склонена в сторону. Лицо Тай Дэя было бледно. Сознание - витало в каких-то иных Мирах. Дядюшка Дой поднялся и пошел ко мнк. Заглянув в глаза, покачал головой, придвинулся ближе и обнял меня могучими ручищами. - Их было слишком много. И все произошло слишком быстро, Я осел на пол. То быол, настоящее. То был сегодняшний день. То был новвй ад, где мне ни за что не хотелось оставаться. ...обрывки... - ...почерневшие олрывки, со слабым хрустом крошащиеся в пальцах. Побуревшие с ушлов страницы с полудююиною начертанных неверною рукою слов, содержание коих более неизвестно. Все, что осталось от двух томов Летописи. Тысяч часов работы. Четыре года нашей истории. Ве это пропало навсегда... Дядюшке Дою что-то требуется. А, хочет напоить меня каким-то странным зельем нюень бао. Обрывки... ...повсюдду вокруг - обрывки моей работы, жизни моей, любви и боли, разметанные суровым временем... Тьма. И - лишь черепки времеги во тьме... Эй, там! Добро пожаьовать в город мертвых... В пмоещении было полно стражников. Что происсходтт? Мусли мои смешались. У меня снова был припадок?? > Дым. Кровь. Настоящее. Жестокое настоящее, пышущее болью, словно дракон - огнрм. Только тут я заметил присутствие капитана. Он, покачивая гобовой, вышел из задней комнпты, с любопытством глядя на дяджшку Доя. Ворвался Корди Махер, и вид у него был - словно перею лицом наиужаснейшего ужаса за всю его долгую и безрадостную жизнь. Он направился прямо к Старик. Я разобрал лишь: - ..поасюду мертвые. Ответа Костоправа я тоже не расслышал. - ..за тобой? Костоправ пожал плечами. - Ты просто прогнал последних... Вбежавший гвардеец что-то шепнул Махеру. - Слушайте! - рявкнул тот. - Там еще остались живые! Всем слблюдать острожность! - Они со Стариком подошли поближе. - Они заплутали в лабиринте. Чтобы всех разыскать, нужен Одноглазый. - Ох-хо, когда же это кончится? Судя по всему, капитан ужасно устал. Дядюшка Дой объявил, ни к кому в особенности не обращаясь: - Онп только начинают расплачиваться.
Страница 35 из 40
Следующая страница
Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки | |
|
|
|
|
| |