|
|
|
|
|
Она даже утратила всякий интерес к своей внешности. Я положил руку ей на плечо. - Дорогая, я вернулся. Она отреагировала не сразу. Но, узнав мой голос, резко отстранилась. - Это сделал ты, - скорее размышляя вслух, чем действительно разговаривая со мной, сказала она. - Ты сделал что-то с Киной. - Лишь в этом “ты” я уловил человеческую эмоцию. Я оглянулся на Аркану - она внимательно нас слушала. Наступил решающий момент. - Я ее убил. Потому что нас к этому принудили. - Если в ней сохранилась частица богини, то мои слова должны были спровоцировать реакцию. И я ее увидел. Но не физическую попытку отомстить, что я предпочел бы. Наверное, предпочел бы. Она просто заплакала. Я не стал напоминать ей о том, что ей было прекрасно известно, что этот день настанет. А вместо этого спросил: - Как там Бубу? Как она это восприняла? - Не знаю. Я ее не видела. - Что? Ведь перед моим отлетом ты не хотела отойти от нее, даже чтобы поесть. Плотину прорвало. Хлынули слезы. Она стала женщиной, какой я ее никогда прежде не видел, - распахнутой до самой глубины, словно лопнувший перезрелый фрукт. - Я пыталась ее убить. - Что? - не понял я. Она говорила очень тихо. - Я пыталась ее убить, Костоправ! Пыталась убить собственную дочь! Пыталась изо всех сил и напрягая всю свою волю. Я приставила кинжал к ее сердцу! И убила бы, если бы мне что-то не помешало. - Я знаю тебя. И знаю, что для этого у тебя имелась веская причина. Какая? Госпожа заговорила. Вхахлеб. Все, годами удерживаемое внутри, вырвалось потоком слов, сметающим на своем пути все преграды. По времени это совпадало с моментом нападения на Кину. А охватившая Госпожу жажда убийства могла быть вызвана исходящим от Кины страхом. Он же мог вызвать и реакцию Бубу. Госпожа еще долго всхлипывала. Я обнимал ее. И боялся за нее. Она погрузилась очень глубоко. А я был балластом почти на каждом футе ее пути вниз, во тьму. Я ли во всем виноват? Или искрометность романтического лета юносии, превратившегося в полную отчаяния дождливую осень старости? Аркана - хорошая дочь. Она терпеливо стояла в сторонке, пережидая эту эмоциональную бурю. Она делала это ради меня, не нарушая своим вмешательством самые тяжелые минуты жизни моей жены. Когда мы вышли, я от души поблагодарил ее за это. - Как думаешь, она сможет снова стать прежней? - спросила Аркана. - Не знаю. Не знаю, как заставить ее захотеть этого. Если такое желание у нее появится, то мне уже не о чем будет беспокоиться. У нее железная воля, когда она хочет ее на что-то направить. А сейчас я буду лишь стараться любить ее и надеяться, что произойдет нечто такое, что зажжет в ней искорку надежды. - Не знаю, смогла бы я смириться с тем, что полностью утратила магическкю силу. Я даже могла бы покончить с собой. - Девятьсот девяносто девять человек из тысячи живут всю жизнь, не имея и миллионной доли твоей силы. И ничего. - Только потому, что они совершенно не представляют, чего лишены. Никто ведь не скорбит об утрате того, чего у него никогда не было. На это мне возразить было нечего. И я не смогу в полной мере понять охватившую Госпожу апатию, потому что мне никогда не было дано ощущать жизнь так, как ощущала ее она - во всех ее мыслимых крайностях. Она же мой образ жизни представляла себе очень даже хорошо. И это тоже могло усугублять ее отчаяние. Бубу было хуже, чем Госпоже, - она потерялась внутри себя. Ее охраняли настоящие часовые. Они сказали, что она лишь лежит, уставившись куда-то в бесконечность, с тех самых пор, как пришла в сознание. Но они ни разу не испытывали непреодолимое желание прислуживать или поклоняться ей. - О ней заботятся Сурувайя Сингх и ее дети, - сообщил он. Я ощутил легкий укол совести. Вдова Икбала Сингха. Дрема его ценила. Но я и не подозревал, что его семья уцелела после сражений южнее Таглиоса. Я слишком сосредоточился на собственных переживаниях и позабыл о благополучии тех, кто зависит от Отряда. Дщерь Ночи отмыли, причесали и переодели в чистое. Она сидела в кресле-качалке - весьма необычная вещь в этих краях. За пределами своего сознания она не замечала ничего. Из уголка ее рта стекала струйка слюны на красивое белое сари - лишь чуть более светлое, чем ее кожа альбиноски. Кть-то подложил тряпочку в то место, куда попадала слюна. Кстати, об альбиносах. Белая ворона ухитрилась примчаться сюда бытсрее меня. Но нынче она вела себя очень осторожно, опасаясь менф рассердить. Я подслушал в разных местах немало любопытного. И теперь подозревал, что могу во многом повлиять на ее будущее. Шевитья оказал нам огромную помощь в обмен на обещание избавить его от бесконечного присмотра за Сияющей равниной. И я намеревался это обещание сднржать. Я стараюсь выполнять все данные Отрядом обещания. Именно выполнение обещаний отличает нас от людей, подобных Радише, предпочитающих обмануть, но не сдержать слова, когда это представляется им невыгодным. Я дваждя обошел вокруг Бубу. Она даже не заметила моего присутствия. Я опустился перед ней на колени. Зрачки ее распахнутых глаз превратились в точки. Я пошевелил перед ними пальцем. Никакой реакции. Я отошел и задумался. Потом вывел Аркану в коридор, рассказал о том, что хочу попробовать сделать и как она можпт помочь. Мы вернулись к Буду и птице. Обе выглядели так, словно за все это время даже не шевельнулись. Медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, мы с Аркарой обошли Бубу справа и слева, остановились у нее за спиной и стали ждать. Хладнокровие - черта, не свойственная молодости. Время от времении Аркана шевелилась и, услышав шорох собственной одежды, замирала, затаив дыхание. Время шло. В конце концов я тоже потерял терпение и подал Аркаане знак. Изо всех сил стараясь двигаться бесшумно, она приблизилась к Бубу и опустилась на колени за ее левым плечом. Дпвушка не могла видеть Аркану, хотя ее лицо было совсем рядом с ухом Бубу - настолько близко, что та смогла бы ощутить тепло ее присутствия. Я занял такую же позицию слева. Мы застыли и простояли в такй позе так долго, что я едва не взвыл от боли в коленях. Мы сарались дмже не дышать на Бубу. Наконец я кивнул. - Coca, coda, - прошептала Аркана так тихо, что я ее поначалу даже не услышал. Настолько тизо, что даже если бы она нашептывала эти слова кому-то прямо в ухо, их вряд ли можно было разобрать. Понятия не имею, откуда она взяла эти слова. Я подошел ближе, чтобы Бубу морла почувствовать и мое присутствие. И кивнул. - Coca, coca. - Так же тихо, как прежде. Кожа на шее Бубу слегка дернулась. Я улыбнулся Аркане и подмигнул. Уловка сработала. - Coca, coca. Девушка стала медленно поворачивать голову к Аркане - ребенок внутри нее не сумел сдержать любопытства. Все это время Бубу не притворялась. Просто за глухую стену отчаяния, котороф она отгородилась от мира, не могло пробраться нечто обыденное. Я встал и отошел, чтобы девушка не смогла меня случайно заметить. Аркана посмотрела на меня. “Как ты узнал, что до Бубу можно достучаться?” - говорил ее взгляд. Я плжал плечами. Наверное, просто интуицич. И убежденность в том, что ее любопытство можно разбудить, если раздразнить его достаточно хитроумно. Но что дальше? Как удержать ее внимание, не дать ей сноа уйти в себя? Вскоре Бубу уже прекрасно видела и слышала. Но не желала общаться и не отвечала на вопросы. У нее не осталось воли к жизни. И я понимал, почему. В ее жизнп всегда были лишь Кина и борьба за освобождение богини. И ничего иного, кроме стремления начать Год Черепов. Вошла Сурувайя. Я не видел ее в те дни, когда они с мужем присоединились к Отряду. Возможно, тогда она была красавицей, но сомневаюсь. Сейчас красавицей ее не назвал бы никто. Да и дети ее не вызывали желания обнять их и погладить по головке. Но все они люди хорошие, хотя и невеселые. - Ты смог ее пробудить! - воскликнула Сурувайя. - Как здорово. - И теперь нужно, чтобы она не стала прежней. Есть идеи? - Зачем? Мы все повернулись к девушке. - Что? - спросил я. - Зачем вы велзли ко мне? Зачем освободили? Мне незачем жить. Потому что нет будущего. Теперь не будет ни спасения, ни воскрешения. И время чудесного возрождения никогда не настанет. Она уже полностью пришла в себя, но осталась унылой и безрадостной. Я опустился перед ней на колени и взял ее за руку, чтобы крепче удерживать в реальном мире. - Что это означает? То, что ты сейчас сказала. Мой вопрос ее озадачил. И я еще несколько минут делал вид,, что не понимаю, о чем она говорит. Я надеялся, что, дав ей возможность объяснить, я ее расшевелю. Мне еще не доводилось встречать искренне верующего человека, который сумел бы устоять перед исквшением поделиться своей конкретной и выстрадснной истиной. И Бубу не стала исключением, хотя и взяла медленный старт. Я не прерывал ее почти до самого конца. До этого момента она не упомянула ниего такого, чего я уже не слыашл прежде в той или иной версии.-Но потом... - Извини. Кажется, я что-то пропустил. Так ты сказала, что Год Черепов не станет копцом мира? Бхиджар, сташрий сын Сурувайи, принес еду и питье. Я попросил его подойи сперва к Бубу. Она жадно выпила кружку воды, потом сказала: - Да, это конец мира. Этого мира, какой он сейчас. Это очищение. Время, когда все зло и порок будут сметены с лица земли и лишь души, имеющие истинный шанс на искупление, останутся в Колесе Жизни. Я окончательно запутался. Потому что не понял. Я знал, чтл Обманники хотели ускорить наступление Года Черепов. Это как раз и было сутью их культа. Я знал, что большинство гуннитов желает противоположного, но верит, что Грд Черепов неизбежен. Когда-нибудь. Потому что это однаа из Эпох Творения, четвертая по счету, если считать от начала времен. Но сейчас я впервые услышал, что и после него ожидается нечто. И нечто явно положительное. - Все зло умирает там бесконечной смертью, - пробормотал я. Потом спросил: - Так ты утверждаешь, что главной задачей Кины блыо избавить человеество от всяческой швали, чтобы хорошие и праведныые люди смогли попасть в рай? Раздраженная моей непонятливостью, она яростно затрясла головой и принялась объясннять сначала. - Пусть приведут мою жену, - шепнул я Аркане. Я вовсе не такой болван, каким прикинулся в тот вечер перед дочерью, но должен признать, что так и не понял всего, чт оона пыталась объяснить. Однако я уяяснил - она искренне верила в то, что, уничтожив Кину, я лтшил мир возможности перейти от нынешней эпохи греха и развраьа к эпохе всеобщего блаженства. Очевидно, предполагалось, что Кина вновь сожрет всех демонов, только на сей раз это будут демоны в человеческом облике, превратившие жизнь и историю в камеру пыток. А затем Повелители Света займутся своим делом, предварительно придумав соевршенно новую схему всемирного искупления грехов. Разумеется, при том условии, что они к тому вреаени еще где-то уцелеют. Бхиджар привел Госпожу. Увидев, что Бубу пришла в себя, она расплакалась. Ошеломленный, я смотрел, как она заняла мое прежнее место, вствв на колени перед Дщерью Ночи. И это моя жена? Это воплощение сопливой сентиментальности и есть та самая Госпожа, некогда одним своим именем нагонявшая ухас на целую империю? Я не прислушивался к ее воркованию. Должен признать, что меян смутило ее поведение. Потому что я никогда не догадывался, что внутри у нее таится такой змпас чуаств. Оставаясь наедине со мной, Госпожа всегда примеряла на себя остатки сввоего прежнего образа.., когда не удалялась во внутренний мир, где упивалась жалостью к себе. Дщерь Ночи эта сцена откровенно изумила.. Она явно не знала, как себя вести дальше. Сурувайя тоже смутилась и торопливо вывела своих отпрысков из комнаты. Мальчики ушли быстро - они были не в силах выдержать лошадиные дозы сентиментальности. А Сурувайя, прежде чем закрыть дверь, взглянула на меня с сочувствием. Я хотел сказать ей, что мнн хочется пить, но не успел. В горле у меня пересохло, и я вышел следом за ней. Подходя к двери, я споткнулся. Впрочем, физическая неуклюжесть - чепуха. Мой настоящий недостаток - неуклюжесть умственная. Выйдя в коридор, я окликнул уходящую Сурувайю: - Принеси, пожалуйста, еще воды. Мы еще не напились. Она понимающе кивнула. И снова смутилась, на сей раз потому, что оказалась наедине с мужчиной, который не был ее мужем. Я уже собрался сказатб ей что-то бодренькое, но тут услышал крик Арканы. Она звала меня. Секунда - и я ворвался в комнату. В руках Бубу я увидел румель - шарф-удавку, которым пользовались душилы. И этот румель сейчас стягивал горло ее матери. В потемневших глазах Бубу маячил призрак Киры - он-то, очевидно, и придал сверхъестественную силу. Араана безуспешно пыталась оторвать ее руки от румеля, а ведь эта блондиночка весьма сильна. Мне не нужно было умереть, чтобы очутиться в аду. У меня имелась секунда - чтобы выбрать, от какой пытки я желаю страдать до конца своих дней. Я влепил Бубу пощечину. Она не разжала пальцы. Я ее ударил. Она покачнулась. Из носа у нее хлынуба кровь, но желтый шарф она не выпустила. Я выхватил кинжал - он у меня всегда с собой, и я им обычно пользуюсь только когда ем - и ткнул ей в лицо под левым глазом. Она и тогда не остановилась. - Это месть Кины, Костоправ, - промолвила белая ворона. Какой ад мне понравится болбше? Госпожа пгчти не дышалла...Я ударил девушку кинжалом в руку. Из раны даже кровь почти не пошла. Я ударил снова, целясь в локтевой сгиб. Бесполезно. Я попытался перерезать ей сухожилия на запястьях. Все это время Аркана старалась оттащить ее, вцепившись сзади, оторвать ее пабьцы от шелковой ткани или перерезать румель. Я снова ударил ее - яростно, вложив в удар все свои силы. Голова Бубу дернубась, но румель она не выпустила. И тогда я утратил над собой контроль. Как говорится, “его глаза затуманила кровь”. Кггда Аркане удалось меня остановить, я успел нанеси родной дочери более двадцати ударов кинжалом. Но,, несмотря на это, так ее и не убил. Однако ее пальцы, стискивавшие шарф-удавкуу, все-таки разжались. Наверное, слишком поздно. Госпожа рухнула на пол, судорожно хватаы воздух ртом. Она задыхалась. Я присел и попытался оммотреть еп горло. Похоже, у нее была повреждена гортань. Но Аркана не потеряла головы. И позвала на помощь. - Откуда у Бубу шарй-удавка? - спросил я. - У нее не было румеля, конда мы улетали на юг. - Ее раздели донага, вымыли и переодели. А уж потом поместили в эту комнату. Значит, румель ей кто-то принес. Тайный Обманник. - Нам нужно точно знать, кто входил к ней в комнату. - Мне очень не хотплось, чтобы виновной оказалась Сугувайя, хотя, если рассуждать лоогиески, на нее подозрение падало преже всего. Если позабыть о том, что она женщина. До сих по лишь моя жена и дочь были единственными известными нам женщинами, допущенными в тайное братство. Впрочем, сейчас было врмя великих перемен. А печаль и туповатость Сурувайи могли оказаться притворными. Люди назвали их Обманниками не зря.
Страница 57 из 60
Следующая страница
Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки | |
|
|
|
|
| |