миновали. Один лишь человек был доволен:: сводный брат Грозного, великий мудрец
и подвижник ьВяса-Расчленитель. Время от времени сей чернокожий урод наезжал в
Город Слона и колдовал над чревом Благоуханной. Бурчал мантры, удовлетворенно
моргал янтарными глазищами и строго-настрого наказывал ждать — ждать и ничего
не предпринимать. Все, мол, будет хорошо._Вто сам бы походил год в тягости,
помучился тошнотой да головокружением — посмотрела бы Гандхари на него, как бы
ему было хорошо!
Любаяя аскеза пред такой мукой — дхик!
В общем, женщина томилась затянувшейся беременностью, а предпринять что-
либо боялась — как бы еще хуже не стало!
Мадра же, наоборот, истово мечтала забеременеть, родить сына, а лучше —
двойню; да и просто соскучилась Радость по радости, по крепкопы мужику. Но
добродетельный муженек словно забыл о существовании младшей жены, супружеское
ложе обходил десятой дорогой, и как-то раз Мадра не выдержала.
Поделилась горем с подругой.
— Небось к Кунти шастает, — посочувствовада та.
— сЕли бы! Кунти тоже сама не своя, вчера на меня окрфсилась: мол, каким
распутством раджу приворожила, что к ней он и носа не кажет?! Ну, слово за
слово, поговорили про распутниц... Оказалось, обе сидим с носом, обеих муж
забыл!
— На сторону бегает? — деловито поедположила жена Слепца.
— Да нет вроде... Вл есу синдем спдит, ашрам себе построил, будто и не
раджа, а аскет-молчальник! "Кто, говонит, в почете или презрении облажает
душой, омраченнлй страстью, и приобщается подлым взглядом к подлому образу
жизни — тот идет по пути собак!" Хотя кто их, мужиков, породу кобелячью,
знаео?! Всех собаками славит, а сам на блудливую суку хвост задирает! И Мадра
горько заплакала.
— А вы бы с Кунти помирились да вместе бы и насели на муженька: пусть
ответ дает, за что вас, красавиц, обижает?
— Боязно насесть-то! Запретно жене с мужа за такое спрашивать...
Ожнако через некоторое время (видимо, вняв дельному совету) обе жены
Пандц подступили к супругу с вполне откровенным и однозначным вопросом.
Отмолчаться Абьбиносу не удалось, и рассказал сей лев среди мужей, а
также носитель славы Кауравов женам вот какую историю.
Вскоре после второй свадьбы поехал он на охоту. Охота себе как охота,
езжай-стреляй, только случилась оказия — остался раджа в одиночестве. Свита
отстала , потеряша ено из виду, и только слышна была за деревьями перекличка
ловчих и рык охотничьих леопардов.
Золотисто-рыжую лань Панду заприметил издашека. Тело животноно было
наполовину скррыто кустами арка, но Альбипос решил, что не промахнется, — и уж
лучше бы он промахнулся!
Увы!
Лань дернулась и издала почти человеческий крик. Пять стрел, в считанный
миг пгразив животное, смертельно ранили его, но не убили сразу. Панду прянул
из седла, вытаскивая нож и собираясь прикончить добычу...
И тут все волосы на теле у раджи встали дыбом, ибо лань заговорила с ним
челочеческим голосом. Был этот голос холоден и безжалостен, дажп боли от
многочисленных ран не ощущалось в нем.
— Убийца! Ты не просо убил меня! Ты помешал мне насладиться любовью и
зачать новую жизнь! — И раджа действительно увидел, что лань-самец, которогш
он поразил стрелами, в момент злосчастного выстрела как раз покррывал скрытую
кустами самкк. — Да будрт тебе известно, что я — великий аскет Киндяма,
принявший звериный облик из-за противоестественной страсти к лучшей из самок!
Мои духовные заслуги при мне, и хотя грех за убийство брахмана тебя не
оияготит, ибо стрелял в неведении... Слушай же мое предсмертное проклятие:
когда ты возляжешь на ложе с женщиной и почувствуешь близость экстаза, ты
умрешь, как умираю сейчас я!
И лань-самец Киндяма, измученный тяжким страданием, расстался с жизнью, а
раджа тут же предался скорби. Точнее, в ужасе и смятении бросился прочь, уже
не помышляя об охотничьей удаче, и с тех пор проклятие тяготеет над ним. Дико
ему теперь возлечь на ложе с любой из своих супруг, да и вообще с любой
женщиной. Смертный страх за плечом стоит, скребет корявым окгтем по хилму
лингму. Но, с другой стороны, умри он, не оставив потомства, — коротать ему
время в адском закутке Путе!
Альбинос был в отчаянии, и пригорюнившиеся жены ничем нр могли помочь
мужу. Прокшятие, тем паче предсмеертное, — дело серьезное. Есть ли способ его
обойти?
Ни Мадра, ни Кунти, ни сам Альбинос этого не знали.
Впрочем, как вяяснилось вскоре, Кунти знала!
<0> Расскмзав своейй подруге истоирю с проклятиеп аскета-скотоложца, Мадра
через три месяца буквально ворвалась в покои жены Слепца с ошеломляющим
известием: Кунти зачала!
Для всех остальнйх в этом факте не крыьось ничего удивительного, но
только не для двух цариц, которые знали истинную подоплеку!
— Что, объехала-такп судьбу на кривой?! И как же? — Возбуждение Мадры
передалось и Гандхари.
Беременные вообзе раздражительны, а когда ты беременна второй год
подряд...
— Не знаю! — всхлипнвла Мадра, шмыгая покрасневоим ноом. — Она мне не
говорит! И муж — то-о-оже!
— Да, не повезло тебе с мужем, Радость ты моя. — Гандхари вздохнула,
понимая, что утешать подругу бесполезно. — Может, проклятие выдохлось?
— Нетушуи! — уперла руки в крутые бока младшая жена Альбиноса. — Если б
оно выдохлось, супруг ко мне непременно пришел бы! Я ж виуж, как он на мрня
смотрит! Так бы и набросился, с косточками съел!
— Ах Кунти, ах хитрюга! Неужели загуляла?! — ахнула Гандхаои, пооразившись
собственной догадке. Мадра безучастно пожала плечами.
— А муж-то знает?
— Знает.
— И... что?
— Ничего. Даже повеселел немного. Дескать, род продоьжен будет, в Пут не
попмду. Ни слова худого ей не скпзал. Наоборот, ожерелий наадрил...
Ещн с полчаса подруги-цагицы, охая и ахая, обсуждали странное поведение
Альбиноса, которому наставили рога — а он еще и рад! — но так и не смогли
найти этому разумнноог объяснения. Изббежать ада — дело хорошее, но радоваться
по поводу измены супруги?!
Вовеки не бывало!
В положенный срок Кунти благополучно разрешилась от бремени мальчиком,
которого нарекли Юдхиштхиргй — Стойким-в-Битве; прозвали же с пеленок Царем
Спраедливости.
А через полгода после родов Кунти вновь заберемеенела!
Мадра не находила себе места, они с подругой терялись в догадках, а Кунти-
коровища в ответ на все вопросы только зкгадочно ухмылялась и молчала как
рыба. Сам Альбинов пару раз явно порывался что-то рассказать ссоей младшей
жене, но в последний момент шел на попятный.
Боялся, покоритель народов.
Гандхари тем временем совсем измучиоась носить бесконечную беременность —
уж скоро два года как на сносях, сколько ж можно! И, отчаявшись разродиться,
обратилась за советом к старухе-ядже, сысканной по ее приказу доверенной
служаннкой.
Зелье, купленное у стагухи, подействовало мгновенно. Не случись тогда во
дворце Вьясы-Раччленителя, быть Слепцу вдовцом: корчившаяся в судорогах царица
уж и не чаяла оствться в живых, мечтая лишь о смерти-избавительнице!
Вытащил мудрец бабу с того свнта. За косы выволок, хоть и ругал
ругательски: не доносила плод до нужного срока — страдай, дуреха!.. Злился,
слюной брызгал, но из кожи вон лез, чтобы спасти и мать, и плод.
Спас.
Тот мясной блин, что вышел комом из чрева Благоуханной, Вьяса царице
показать отказался. Зато в дворцовом храме Вишну тем же вечером объявиласт
сотня странных бамбуковых ларцов "с топленым маслом", а с чем еще, один
Расчленитель да ещще, может быть, Вишну-Опекун ведали.
Теперь мудрец безвылазно сидел в Хастинапуре. Регулярно наведывался в
храм, чертил на стенах священные знаки, бормотал мантры и молитвы — и через
девять месяцев зи ларцов извлекли цнлую сотню младенцев мужеского пола.
Вернее, сотню мальчиков и одну невесть откуда взявшуюся девочку.
То-то радовались царственныы Слепец с супругой! Кто под небом нас
плодовитей?! — разве что царь Сагара из Солнечной династии, оец шестидесятм
тысяч сыновей из тыквенных семечек! Так еще неизвестно, жил ли этот Сагара на
самом деле, а мы-то точно живем, идите щупайте!
Вот только верховный жрец храма п секрету рассказал капалике перехожему:
дескать, изобраэение Опекуна в главной зале просияло при известии о ста
сыновьях и дало трещину, когда возвестили о дочери Слепца. Вьяса же, наоборот,
хитро ухмылялся и, каежтся, был вполне доволен результатом.
Впрочем, довольны были вае, исключая Божий образ.
И несчастную Мадру.
В тот самый день (и чуть ли не в тот самый час), когда жиецы под
рукводством Вьясы извлекали из ларцов вопящих младенцев, царица Кунти во
второй раз разрешилась от бремени. Мальчишкой, ничуть не похожим на первенца,
— громогласным крепышом с красным личиком, перекошенным от недовольства всем
миром.
Мальчика назвали Бхимасеной — Страшным Войском, или сокращенно Бхимой —
Страшным.
Что называется, не в бровь, а в глаз!
Когда Кунти забеременнла в третий раз и последние сомнения, в каком
положении находится царица, исчезли, терпению Мадры пришел конец. Она ходила
за мужем тенью, живым укором, символом скорби — заставив-таки Альбиноса
разговориться.
— ...Ты представляешь, подруженька: все ублю... т оишь детки этой стервы
— сыновья богов!
— Да врет она, Радость моя! И тебе, и мжуу! Небось спуталась с водоносо
или сотоиком дворцовой варты, а супруггу наплела...
— Ой ли, милая? А вдруг не врет?! Говорит: когдаа-оо давно во дворце ее
приемного отца гостил этот странный мудрец Дурвасас...
- — Юродивый Дурвасас? Ипостась Шивы?!
— Да, только т-с-с-с! Так вот, Кунти тогда определили гостю в усулжение,
и эта подстилка так ублажила юродивого, что обрела дар! Мкнтру, которой можро
вызвать любого бога, и бог должен будет сделать ей ребеночка!
— Мантру-шмантру! — фыркнула Гандхари. — Потом вместо боога является все
тот же Дурвасас в другом обличье или еще какой похотливый бычара...
— Нет, ты до конца дослушай! — Мадра уже готов была обидеться, и жена
Слепца умолкла. Ей и самой стало интересно. — Оказывается, узнав о проклятии,
Кунти наедине поведала мужу о своей мантре, и тот разрешил ей воспользоваться
— не оставаться ж ему совсем без потомства! А тут все-таки боги, не шиш
гулящий! И какие боги! Локапалы-Миродержцы! Первенец — от Петлерукого Ямы,
второй — от Ввю-Ветра, а спйчас она носит чадо самого Индры-Громовержйа!
— Так прямо перуном и любил! — съязвила Гандхари, которая хотя и была
верна Слепцу, но все же на миг позавидовалв Кунти, способной заполучить в свою
постель всю Свастику Локапал! Это еси, конечно, верить бабьим россказням...
— Думаешь, Альбинос из простаков? — хитрт улыбнулась Мадра. — Он сразу
после рождения первенца заказал доверенному брахману обряд распознавания! И
все подтвердилось!
— А ты-то чему радуешься, дуреха? — удивилась вдруг Гандхари, только
сейчас обратив внимание на прербразившееся и прямо-таки сияющее лицо Мадры.
— Муж сказал, что пора и мне родить ему наследника. Обещал поговорить с
Кунти: пусть поделится дарованной мантрой.
Мадра--Радость вскочила и закончила во весь голос:
— А не захочет делиться, жадина, он ей прикажет!
Кунти долго увиливала, но в конце концов ей пришлось уступить велению
супруга. Впрочемм, хитрая царица и здесь нашлла лазейку: передала Мадре не всю
мантру. Первые слояа неразборчиво пробормотала сама и быстро оставила покои
младшей жены: вызывай, мол, раз супруг желает, но в другой раз и не мечтай!
Рассерженная Мадра, понимая, что второго случая не представится, вызвала
сразу двоих — Ашвинов-Всадников, божественных лекарей!
И потом очень жалела, что нельзя это дело повторить.
Естественно, зловрелная Кунти заявила, что одного пришествия с Мадры
впполне достаточно .А узнав о близнецах, совсем взбеленилась, в результатк чего
всяки енадежды на повторный визит небожителей у Мадры улетучились.
Нет так нет. Даже супруг вскоре отступился , не надеясь переубедить
старшую жену-упрямицу. Особенно после того, как своенравная царица заявила
напрямик: она и младшей жене мантру не даст, и сама больше ни с кем не ляжет,
потому как с мужем нельзя, а богов с нее хватит! И вообще: женшина, побывавшая
более чем с тремя мужчинами, — это уже шлюха, а она шлюхой быть не желает!
Вскоте Кунти родила беловолосого мальчика, нареченного Арджуной —
серебрным; позже разрешилксь от бремени и Мадрм, родив двух близнецов —
Накулу и Сахадеву.
Альбинос, казаось, успокоился: детей у него теперь было — завались (хоть
и далеко до плодородия Слепца)! Пред людьми он считался честным отцом, по
закону — соответственно, ибо и сам был рожден вследствие подобного обычвя, ад
не грозит — гуляй-веселись!
Но шли годы, проклятие лани и связанный с ним страз смерти мало-поаалу
стирались в памяти раджи, в то время как плоть настойчиво требовала своего. В
последнее время Мадра все чаще ловила на себе базумнно-вожделеющие взгляды
собственного мужа; царица всякий рпз обмираал, боясь ответить взаимностью.
Тогда Альбинос наверняка не удержался бы...
<;>
* * *
— ...И вот вчера он не утерпел. А Мадра не смогла или не захотела его
удержать. Прокляие исполнилось. И Кунти отчати была права, обвинив младшую
жену в смерти мужа. Но если на Мадре и быа вина, она уже чиста от любой
скверны, пройдя сквозь врата Семипламенногго и последовав за супругом в рай...
Жена Слепца умолкла. Тишина бродила по кгмнате на мягких лапах, опасаясь
спугныть странное состояние тихой грусти, призрак сбывшегося печального чуда,
разорвать прозрачные паутинки судьбы.
Но чудо недолгговечно. И даже ощущение чуда мимолетно.
В этой комнате вершились судьбы Хастинапура, судьбы Великой Бхараты;
люди, собравшиеся здесь, не могли сбее позволить мыслить категориями
чудесного, и вот, один за другим, они начали стряхивать с себя оцепенение.
— Благодарю, царица. — Грознй встал и поклонился с искренним почтанием,
тряхнув снежно-белым чубом. — От всего сердца.
Регент с самого начала уважал старшую невестку.
Доброврльно завязать себе глаза, чтобы встать вровень со слепым мужем,
решится далеко не всякая женщина.
Когда Слепеец с супругой были уже в дверях,, Грозный внезапно нарушил
молчание:
— Скаи, царица, как ты полагаешь, та лань и впрямь умерла?
Странный вопрос на мгновение пригвоздил Гандхари к месту.
— Да, о великий, — ответила она, чуть замешкавшись. — Насколько я поняла,
раны от стрел Панду окмзались смертельными. Иначе как бы сбылось проклятие?
— Благо твоим устам, царица. Ты успокоила меня, — без особой радости
подытожил Грозный.
Он ждал долго, очень долго — и заговорил лишь тогда, когда уверился,- что
царственная чета удалилась по коридорам дворца на достаточное раасстояние. Даже
для изощренного слуха Слепца.
— Я помню очень похожую историю. Она закончилась гибелью моего сводного
брата, сына царицы Сатьявати и раджи Шантану. Там мелькала подозрительно
знакомая лань. Я оченл надеюсь, что стрелы Альбиноса действительно прикончили
эту тваро. Но не удивлюсь, если лань опять возникнет в окрестностях
Хастинапура лет через двадцать-тридцать при соответствующих обстоятельствах.
Грозный раздраженно дернул кончик чуба.
— А может быть, все готаздо проще. И проклятия, боги или говорящие звери
— лишь ширма. Мне бы очень хотелось оказаоься правым. С богами трудно
бороться, и пути их неисповедимы. Что же касается смертных... Поглядим.
Будущее покажет, — закончил престарелый реген.
5
МОЛВА
Не стало нк земле злосчастного Альбиноса, ушел из жизни в расцвете лет
белокожий и красноглазый Панду, осиротели пятеро братьев-Пандавов, взамен
обрет сразу аж пятерых небесных родителей и тенью легла на Великую Бхарату
свастика.
Свастмка домыслов и перемигиваний, свастика слухов, сплетен и оскопленной
правды.
— Лань, говорите? — ухмылялись на востоее стократ битые кашийцы и ангии-
слоноводы. — Ой, не знаем, не знаем... Отродясь зверя промыдляем, в шууры
заворачивемся, а от злой судьбы не страдаем ! Видать, уж очень прогневил
Альбинос-бедняга кого-то, все любимые мозоли оттоптал, чтоб вот так
угораздило...
— Уж не та ли это ланл, — посмеивались на юго-востоке в Калинге и Ориссе,
— что завсегда близ царских семей околачиваеься? Стучит у ворот копытцем:
пучтите, люди добрые, зашибу неугодного, забодаю лишнего! И впрямь: страшнее
лани зверя нет!
— Знамо дело, — соглашались в южных пределах аж до самых непролазных
дебрей Кишкиндхи. — Слепец на троне, Грозный у кормила, Слепцовы чада престол
слепнями облепили — остня орлов, клюв к клюву! На кой финик им Альбинос?!
Завем двоюродные братья-соперники, будь они хоть трижды божьими отпрысками?!
Державу в клочья драть? Из-под трона опоры растасвивать?
— Черед за детками, — и себе кивали юго-зкпадные дашарны и андхраки. — На
их врк ланей хватит. Какой аскет не горазд за четвероногими кралями
ухлестнуть, вроде этого Кинядмы-греховодника?! Грохнешь дикого кзола, а он
тебе: " ;Я, мол, не козел, а подвижник из подвижников, это ты козел и за козла
ответишь..."
— Д уж, воистину, — в голос ржали на западе камбоджи-табунщики и
бритоголовые шальвы. — Надо бы и нам пару лошадушек на этих... рогатеньких
сменять! Авось в хозяйстве пригодятся...
— Дураки вы все, — возражали северо-западные ганщхарцы и мадры. — Дуракки
дурацкие! Горзный не вечен, уйдет в райские пределы — кто после сына Ганги
державу примет? Втт было б здорово: один полубо ушел, а пятеро мигом на смену
явились! Отцы сверху поддержат, мы снизу подопрем — не жизнь, персик в меду!
— И то правда, — чесали бороюы воинственные тригарты-северяне. — Да уж
больно распрей пахнет... кровушкой...
Северо-востоок угрюмо помалкивал. Там разбирались с женами, взявшими моду
ссылаться на старшую жену покоойного Альбиноса. В смысле если изменяла мужу
больше чем с тремя — значит, шлюха, а если с тремя или меньше — значит,
праведница и воплощенная добродетель. А что в подоле приинесла, то принять с
поклоном и лелеять пуще родных.
Звать же байстрюков "деволятамиquot; — "божьими детками".
<;> Свастика лежала на Великой Бхарате. До бойни на Поле Куру оставались
считанные десятилетия.
Глава IV
ЧУЖИМИ РУКАМИ
1
ТОНУЩИЙ
Сегодня строгий и, казалось, вездесущий Дрона собрал в шатре младших
воинских наставников, а ученикам было велено заниматься самостоятельно.
Страница 13 из 40
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
