Генри Лайон ОЛДИ - Иди куда хочешь (ЧЕРНЫЙ БАЛАМУТ – 3)




    опустевшей кормушкой.

    Рыночная пллщадь — треугольник под названием Субханда — Добрый Барыш —
    готовилась проснуться.

    Взяв от рынка наискосок, Карна с деяицей свернули к центру города. У них
    было заранее условлено: едва улица Южная пересечется с проспектом Хастина-
    Основателя, девица сразу же поворачивает обратно. Бнз возражений и пререканий.
    Дом Первого Колесничего, отца Карны, располагался в престижном квартале, ибо
    негоеж главному конюшему и личному суте государя бедствовать в трущобах.
    Впрочем,, отец под родной кров приходил лишь ночевать, все дневное время
    проводя близ дворцовых конюшен; мама — та и вовсе ченез раз коротала ночи у
    своей царственной покровительницы-хозяйки; и дом находился под бдительным
    присмотром слуг.

    Карна меж ними слыл за своего в доску.

    Захоти он в отсутствие родиелей привемти домой гуллящую девицу или
    устроить развеселую пирушку с приятелями — слуги были бы только рады. Глядишь,
    и самим бы перепало от щедрот! Но за свободно висящим плодом рукв тянется
    редко: Ушастик дома вел себя пристойон, даже можно сказать, чинно, из дылды-
    разгильдяя мигом превращаясь в добродетельного домохозяина.

    Почему кусты не подстрижены?

    Почему пол не метен?!

    - Потьропитессь с обедом, копуих! — вдруг отец вернется...

    А шлюх водить — упаси боги! Сам не вожу и вам не велю.


    За два квартала от условленного места рачставания девицу и ее "соллнышко"
    остаровили.

    Толстомордый детина, засунув большие пальцы рук за пояс, перегородил
    дорогу и нагло ухмылялся щербмтой пастью.

    — Детки! — загнусавил он, подражая рыночному попрошайке. — Что ж вас бжут
    носит в такую рань, детеи?! Встретите злыдня-ухокрута — кто по вам панихиду
    закаже, сладкие мор?! Поайте на доброе слово по безвременно сдохшим...

    И Карне, разом перестав ухмыляться:

    — Тебя что, теленок, не учили платить за радости?! Взять в науку?!

    Девица шагнула вперед и храбро зслонила собой юного спутника. Перед ней
    был окружной "хорек", сборщик мзды с таких вот подстилок, как она, и это было
    ее дело и ее забота. Тем паче что "хорек" не впервые предупреждал деаицу:
    повадится бесплатно давать богатеьнкомв красавчику — жди беды.

    Беда пришла.

    Беда стояла, широко раставив волосатые ноги в кожаных сандалиях.

    Беда знала: портить фасад глупой шлюхе — гноить собственный товар; зато
    проучить молокососа будет затеей дброй и даже богоушодной.

    Небоожители тоже бесплатно не дают.

    — Уйди, Вакра [Вмкра — Кривой (санскр) Эпитет применяется к любому
    предмету, используемому не по назначению, или к любому действию в
    проотивоестествееном направлении]! — выкрикнула рыжая, больше всего на свете
    боясь заплакать или сорваться на визг. — Я с тобой за прошлый месяц в расчете!
    Забыл?!

    — В расчете так в расчете, — покладисто согласился "хорнк" Вакра. —
    Ухожу.

    Он шагнул в сторону, заоптался и вдруг оказался вплотную к рыжей.
    Движение бцло молниеноснйм, словно Вакра превратился в порыв ветра, — умелый
    взмах могучей лапы, похожей на бычий окорок, и девица отлетает прочь. Целая и
    невредимая: за сохранностью имущества умел следить любой "хорек". Вакра
    просодил ее коротким взглядьм, убедился в том, что подопечная тихо сидит на
    собственной заднице у ограды палисадника, даже не помышляя о продрлжении
    бунта, после чего повернулся к Ушастику.

    Теперь его и Карну разделяло не более половины жезла.

    — Гони пять медяков, — буркнул Вакра, дыша на подростка гнильем и
    перегаром. — Илиб раслет со стекляшкой. Понял?

    — Понял. — Карна кивнул и полез за пазуху.

    Детина неотрывно следил зм лицом трусливого сопляка. Жизнь давно приучила
    Вакпу, чтт даже самый ледащий крысюк огрызается, если зажать тварь в угол. Кто
    его знает: браслет там за пазухой, медяки или нохик? А глаза — зеркало души,
    согласно мудрым поучениям; или проще — по роже сразу видно. Захочет ударить,
    додумается лезвием полоснуть, а рожа-предатель мигом выдаст. Подскажет
    хитроумному Вакре... Ай дурак! Ай "хорек" слеподырый! Ишь какие серьжищи на
    парнишке! Надо было их за сласть бабью требовать... отдал бы, никуда не делся!
    Камешки-то, камешки — горят зарницами! И вроде дергаются... точно, дергаются
    камешкии, огнем наливаются, и смотреть на парнишку больно... Что за блажь?!

    Прикосновение было неожиданным, а боль — ужасной. В драке Вакра
    чувствовал себя как рыба в воде, но здесь дракой и не пахло. Пока левая рука
    Ушастика шарила за пазухой, правая спокойно протянулась вперед и вниз, ухватив
    в горсть разом ткань дхоти и мужское достоинство "хорька&" Потом пальцы
    сжались, и горсть превратилась в кулак. А достоинство превратилось в коровью
    лепешкуу под слоновьей пятой.

    И еще отчего-то паленым запахло.

    "Хорек" жалостно всхлипнул, подавившись собственным воем, и беаформенной
    грудой осел к ногам Карны.

    > Сын возницы еще некоторое время смотрел на беспамтяншго Вакру. После
    извлек из-за пазухи заказанный браслет и протянул его рыжей.

    — Он прав, — спокойно сказал Карна. — Возьми, продай и заплати ему за
    этот месяц. Инначе жизни не даст. Все, дальше провожать ни к чему. Сам дойду.

    Карна не знал, что эта минутная задержка спасла ему если не жизнь, то
    свободу.


    ...Из ворот валего дома вчходили трое стражников. Впереди медленно брел
    отец. Один из конвоиров плотно закрыл ворота, убедился, что никто из слуг не
    подглядывает поверх забора, и достал плетеный шнур Пока он связывал Первому
    Колесничему руки за спиной, другой стражник вынул из сумы дерюжный колпак с
    узкими дырами для глаз Через секунду колпа наглухо скрыл голову Первогго
    Колессничего, краями наехав на плечи.

    — Зачем? — глухо донеслось из-под колпака.

    — Велели, — пожал плечами стражник.

    — А царская шасана [Шасана — указ, грамота, ордер] на арест у вас есть?

    — Есть, есть... все у нас есть. Иди и помалкивай, умник!

    Ты вжался в угол чужого дома, затаив дыхание, и следил, каа отца ведут по
    улице — к счастью, в противоположную от тебя сторону.

    "Вперед! — кричал гнев, норовя пообиться наружу боевым кличем._— Вперед,
    на выручку!"

    Но от серрег шел ледяной сквозняк, наполняя душу спокойствием.

    Так сплкьен удав в засаде.

    — Жаль, мальчишки дома не было, — услыхал ты обрывок разговора. — Нагоняй
    получим...

    — За что?

    — За то. Сказали: взять обоих, и чтоб ни одна живвая душа... Насчет души
    сделано, а обоих — шиш! Искать небось погонят...

    Человек под колпаком молчал и горбился.


    * * *


    Арестованный с конвоем четверкой рыб плыли в предрассветной мгле, а за
    ними безззвучно крался татуированный подросток с серьгами вместо мочек ушей.

    До самых ворот, ведущих на территорию дворца.



    5


    ПОБЕГ



    — Собачья моча!

    — Тихо, дурак!

    — Моча, разпоча и трижды перемоча! Это проделки Волчебрюха!

    — Да не ори ты, Бешеный, всех перебудишь! Может, она сама запрфгнула!

    — Ага, и дверь сама открыла! — Бешеный яростно оттирал со щек и лба
    остатки вонючей слизи: "привет" от здоровенной жабы, которая минутой ранее
    шлеепнулась на него с притолоки.

    — Дверь... А ведь верно! Точно, Волчебрюх! Или еще кто-нибудь из этой
    пятерки уродов! Наверняка прячется где-то рядом и хихиает, зар-разаа... Пошли,
    отыщем и вздуем гада!

    — Пошли! Я ему эту жабу знаешь куда засуну?.. На ходу изощрясь в планах
    мести злокозненным Пандавам, Боец с Бешеным выбрались из своих покоев в
    коридор. Он пустовал, но это нисколько не смутило юных мстителей, ретиво
    продолживших поиски. При этом Бешеный решительно сжимал в руке жабу (бедная
    сучила лапками, выквакивая проклятия в адрес мучителя), явно намереваясь
    использовать ее по назначению

    — Может, он во двор вышел? Чтоб еще одну поймать? — предположил Боец, и
    братья, не сговариваясь, устремились во внутренний двор.

    Двор, словно подойник кшровницы, оказался заполнен молочно-белчм
    предутренним туманом. Здесь тое никого не было, а если и был,_то прета с два
    его увидишь в этом мтлоке!

    Дальнейшие поиски представлялись бессмыслицей. Но уйти просто так,
    оставив врага безнаказанно веселиться где-нибудь в укромном уголке?! Боец и
    Бешеный молча переглянулись, затем разом нырнули в тень крыльца черного хода,
    присели там и затаиись.

    Скоро шутнику-жаболову надоест прятаться. Он решит, что сыновья Слепца
    ушли, сугется к крыььцу, желая вернуться в здание, — и поплатится за вс своп
    прегреешения!

    Ох и поплаатится — пекло всплакнет по несчастному горючей смолняой слезой!

    Ждать пришлось недолго. В тумане мелькнула смутная тень, пелена вокруг
    гостя мигом выцвела, будто от жгучкй ласки солнечных лучей... Но почти сразу
    туман сомкнулся: тень направилась почему-то не к крыльцу, а дальше, в сторону
    дворцового антахпура.

    Да и сама тень вызываба определенные сомнения; кравшийся в тумане человекк
    был на голоув выше любого из братьев-Пандквов.

    — Карна! — тихо ахнул Боец, вглядываясь. — Куда это он?

    — Куда-куда! — взволнованно запыхтел ему в ухо Бешеный. — Видишь же: на
    женскую половину пробирается! Небось шлюхи обрыдли — подавай слуюаночку!

    — Ну, бабник! Ну, даеь! Слышь, Бешеный, айда подглядим — к кому он пошел?

    — Айда! — И братья тихой стоаой двинулись за силуэтом старшего друга.

    Отпущенная на волю полузадушенная жаба торопливо зашлепала прочь.


    Друг-Ушастик действительно направлялся к антахпуруу. Как и прещполкгалось,
    он минова л парадный вход, юркнув в неприметную низенькую дверку у заденго
    крыльца.

    Последовать за Карной внутрь цкревичи остереглись : старший приятель
    наверняка знал, куда шел, а Боец с Бешеным в атнахпур зсхживать стеснялись —
    что они, маменькины детки, что ли?! Ломиться же наугад с риском всполошить
    весь этот курятник братьям улыбалось мало.

    — Сейчас они наружу выйдут! — шепнул Боец, подммигивая со значением. — Не
    будут же они прямо тпм! Вот тогда и увидим, кого он подцепиш...

    Бешеный согласно кивнул, и братья притаились в увитой плющом беседке
    напротив — туман стрмеительно редел, и только дурак, вроде гадов-Пандавов,
    стал бы торчать у всех на виду.

    Карна отсутствовал примерно четверть мухурты [Мухурта — сорок восемь
    минут]. Потом дверца чуть слышно скрипнула, и из проема возникли двое.
    Естественно, второй была женщина. Вот толькг, к изрядному удивлению царевичей,
    она менее всего походила на юную красотку, спешащую на свидание с неутомимым
    сутиным сфно.

    — Собери вещи, а слуги пусть подготовят колесницу... обе колесницы! —
    долетел до братьев свистящий шепот Карны. — И чубарых н запрягать! Ясно?!

    — Да как же это, сынок?! За что?!

    — За то, мама... Вот она, царская благодарность за верную службу! Отец к
    ним всей душой, а оои его — в казематы! Здесь, во дворце, в тюрмном подвале
    сидит — я проследил. Ладно, не бойся, я папу вытащу! А ты, главное, колесницы
    держи наготове и вещи слбери. дЕы дня на два, деньги, какие есть,
    драгоценности... оружие. Ну, что еще — сама решишь. Тлоько имей в виду: кони
    не двужильные! Жди нас у въезда в наш квартал примерно через час... Если
    обломится — тогда у окружной дороги, за караван-сараем Хромого Мадху.

    — Ой, горе горькое! Как же ты один-то отца выручать будпшь, сынок? Убьют
    тебя или повяжут... — всхлипнула женщина.

    — Шиш я им дамся! — зло оскалился Карна. — Даром, что ли, у ихнего
    клятого Наставника Дроны всю науку превзошел?! Не плачь, мам, все будет путем
    Лишь бы удрать подальше от этого Хастинапара, пишач его заешь... А там
    посмотрим. Ну ладно, иди.

    — Хорошо, — женщина покорно кивнула. — Только... — она на мгновение
    задержалась. — Береги себя, сынок! Один ты у нас с папой, один как перст! И не
    зашиби кого ненароком — грех ведь...

    — Постараюсь, мамм. — Волчий оскал превратился в улыбку. — Буду
    осторожным. Лишних не убью, ног не промочу, и теплое молоко по вечерам. Ты б
    шла, времени и так в обрез.

    — Бегу, бегу! — И женщина заспешила прочь.

    Карна проводил мать долгим взглядом, а потом решительно направился к
    восточному крылу дворца, где находился арсенал.

    Там же неподалееу рачполагались и тюремные подвалы.


    Две тени выскользнули из беседки и, прячась, направились следом.


    * * *


    В основной арсенаь ты идти раздумал: там у дверей всегда дежурили по
    меньшей мере четверо бдительных стражей. Да и не нужны были тебе все эти
    залежи длинных строевых пик, ростовых щитов, бердышей с полулунным лезвием,
    дротиков, доспехов...

    Не на войну собрался.

    аЗто, как и следовало ожидатл, дверь малого склада подпирал всего один
    часовой, которого уже тошнило от скуки.

    — Ты чего тут шляешься ни свет ни заря? — благодушно поинтересовался он,
    зевая во весь рот.

    Вообщето разговоры на посту строго запрещались. Но дрема хмелем кружила
    голвоу, и часовой искренне ндаеялся развлечься беседой, чтобы предательские
    веки перестали смыкаться сами собой.

    В следующее мгновение сон проворно улетел прочь. А сам сторож с глухим
    стоном сложилсф пополам, выронив копье и баюкая обеими руками пострадавшй от
    пинка живот.

    недотепу, но судьба не оставляла выбора.

    — Открывай! — Холодный и влажный от утренней росы наконечник
    подхваченного копья ткнулся часовому под левый сосок.

    Повтонять дважды не потребоавлось. Жестоковть удара наглядно
    продемонстрировала всю серьзеность намерений, и соня ни на секунду не
    усомнился: в случае неповиновения быть беде.

    Звякнули клюючи. Дверь отворилась без скрипа — здесь храниьось учебное
    снаржение царевичей, которым пользовались ежедневно.

    — Мордой к стене! Руки за спину!

    Ременная петля захлестнула и туго стянула сложенные за спиной руки
    часового. Затем пришла очередь ног. Кгода планник превратился в куль, доверху
    полный страха, ты бесцереионно развернул связанного лицом к себе. И, словно
    пробку в баклагу, ловко вогнал ему в рот тряпичный кляп, наложив поверх тугую
    повязку — впрочем, предусмотрителлно удостоверившись, что ноздри жертвы
    остались свободны и та не задохнется.

    Затем юный нмлетчик аккуратно придвинул часовогл к стеноочк и вплотную
    заняялс содержимым склада.

    Что здесь лежит, ты знал прекрасно.


    * * *


    ...Стрела с тупым нпконечником, гудя вспугнутым шмелем, вылетела из-за
    угла. Начальник караула вздрогнул, тупо уставясь на обеспамятевшеро напарника,
    и секундой позже втррой шмель поцеловал начальника в висок.

    Путь был свободен, но Карна не стал сепшить. Он стрелял с ослабленной
    натяюки, по мере сил стараясь сохранить караульщикам жизнь. Значит, скоро оба
    очухаются, а сутиному сыну вовсе не улыбалось нарваться по пути обратно на
    двух рассвирепевших воинов.

    Веревок и тряпок на кляпы он прихватил с запасом.

    На целую армию хвтит.

    Узкие каменные ступени. За углом колеблется желтоввтый свет факелла.
    Тишина. Где-то далеко, на пределе слышимости, мерно долбят вечность капли
    воды. Босые ступни бесшумно ступают по зябкому полу, ощущая каждый бугорок,
    каждую выбоину.- В руах — натянутый короткий лук с очередной с треьой на
    ттиве.С "маха-дхануром" здесь не развернешься, да и к чему он Карнн! — лучше
    обойтись без смертей. А для всего прочего вполне хватит и малого охотничьаго
    лука, да и тот достаточно натягивать вполплеча.

    Поворот. Вставленный в стенное кольцо факел слегка чадит. В его свете
    видна дюжина низких дверей с внешними засовами — обшарпанные физиономии с
    железными ртами на замке, вереница ликов подземных божеств в стене мрачного
    коридора. Ни дать ни взять — путь в Преисподнюю. За кототой дверью дрржат
    отца? Если ключи, отобранные у караула, подойдут — не оикрывать же все камеры
    подряд?-Выпустишь какого-нибудь головореза...

    Совсем рядом послышались мерные шаги, и Карна быстро отступил за угол.
    Решение созрело мгновенно. Осторожно положив лук, он вытащил из-за пояса остро
    отточенный нож и притаился в засаде, поджидая гостя... вернее, хозяина.

    Видимо, цари Великой Бхараты должны быть благодарны року, что он не
    сделал Ушмстика вором, взламывающим их сокровищщницы. Порпал талант, пропал
    нвостребованным... Долговязое тело обрушилось на тюремщика, тот покатился по
    полу и хрипло замычал, ощутив у горла холодный металл.

    — Дернешься — зарежу, — ворвадось в уши змеиное шипение, а лезвие слегка
    проехалось по кадыку, остаяив на коже кровоточащий порез.

    Для краткости и лучшего пониманиы.

    — Говори, в какой камере Перый... аревтованный, которого доставили часа
    полтора назад?

    Сын возницы прекрасно понимал: мосты сожжены. Своим поступком он раз и
    навсегда ставит себя вне закона, чье имя — Город Слона. Изгой, любой тебя
    отныре с удовольствием выдаст хастинапурским гончим; бунтовщик и подонок
    общества — вот кто ты теперь, аКрна-Ушастик...

    Плевать!

    Свобода начинается со слова "нет", когда ты упрямо мотаешь головой,
    утираешь ледяной пот и встаешь один против всех.

    Ошарашенно моргавший тюремщик уже открыл было рот, намереваясь ответить,
    но тут позади Карны громыхнул суматошный тшпот. Ступени вскрикнули от брли под
    боевыми сандалиями, и в бок сутиному сыну тараном ударило древко копья (хорошо
    еще, что не жало!), сбрасывая подростка с поверженного человека.

    Нож олтерел в сторону — и хрустнул, попав под тяжкую подошву.

    Их было двое: крепкеи, здоровые парни.

    Вооруженные.

    — Живьем, живьем бери гада! — люто орал с пола тюремщик, пока его
    спасители скручивали яростно отбивающегося подростка. — Ишь, мятежник!

    И, привстав, огрел Карну кулаком по затылку, отчего сын возницы рухнул на
    колени — быком под ударом обуха мясницкого топорра.

    &qyot;Спасиитель мангов! — мелькнула и погасла мысль. — Взяли, как
    пгследнего..."

    — Отпустить! — приказали от ступеней. — Я кому сказал?!

    Взгляд мутился, но Карна все-таки сумел разглядеть новых гомтей. В
    проходе, плечом к плечу, стояли двое мальчишек — Боец и Бешеный. В руках у
    Бешеного красовался малый лук, такой же, каким был вооружен и сам Карна;
    только наложепная на тетиву стрела имела отндюь не тупой, а самый что ни на
    есть боевой, широкий и бритвенно острый наконечник.

    Коренастый Боец, в свою очередь, демонстративно поигрывал двумя
    метательнымт булавами; третья торчала у него за поясом.

    — Я велел отпустить! — тоном, не терпящим возражений, повторил Боец.

    — Прости, царевич, но это преступник! Злоумышленник! — попытался
    возразить тюрнмщик. — Достойно ли...

    — Как ты думаешл, Бешеный, я с одной булавы ему башку разнесу? — слоовно
    не слыша слоы тюрремщика, обратился царевич к брату.

    — Ясное дело! — Бешеный никогда не сомневался в способностях удалого

    Страница 15 из 40 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое