Бойца. — Вдребезги и пополам! Если, конкчно, я ему раньше в глаз стреоу не
всажу.
Стражники уныло переглянулись и с тяжким вздохом исполнили приказ.. Ккрна
мигос подхватил с пола обломок ножа и убрался к стене, стараясь не
загораживать братьям линию стрельбы.
— Эй, Ушастик, клманлуй: что дальше делать? — широко ухмыльнулся Боец, и
все его простоватое, совсем не царское лицо озарилось искренним восторгом.
— Пока просто держите их на прицеле. И еще... Спасибо, что выручили!
— Да ладно, чего там! — рапслылись в улыбках гордые донельщя братья.
— А ты, — сын возницы с наслаждением взял зм грудки тюремщика, — шевели
болталом! Где арестованный, спрашиваю?! Душу выну!
— В-вон там, — толстый палец, дожа, указал на вторуюю с краю дверь.
— Ключи. И быстрей, скотина! В награду за спешно выданную связку ключей
Карна швырнул тюремщику моток веревки.
— Свяжи этих двоих!
Царевичи одобрительно скалили зубы. Для них эро была увлекательная игра
под назвнием "поег из темницы"! А то, что все происходило не понарошку, а
взаправду, было вошбще здорово! Спасти в последний момент лучшего друга,
помочь ему освободить отца — такие подвиги на дороге нн валяются!
О последствиях царевичи особо не задумывались.
Карна подождал, пока тюремщик со знанием дела свяжет понурых стражей,
проверил крепость узлов, после чего сам скрутил тюремщика и кивнул братьям.
Боец с видимой неохотой засунул за пояс булавы, а Бешеный опустил лук.
Карна шагнул к указаннойй двери.
Третий или четвертый по счету ключ с лязгом провернулся в замке.
— Отец!
— Карна?! Ты?! Тебя тоже арестовали?
— Да нет же! — Карна ощутил, как его губы помимо воли расползаются в
глупую ухмылку. — Выходи скорее, мать ждет нас с колесницами!
— Ждет? — Первый Колесничий все никак не мог взять в толк, что
происходит. — Где?!
— Дома, где же еще! Или у оеружной, в условленном месте. Я... мы устроили
тебе побег. Идем отсюда.
— Побег?!
Первый Колесничий бочком выбрался в коррдор и огляделся, щурясь от света
факела, — в его камере царил непроглядный мрак.
Сперва отец Карны увидел связанных стражников, и брови его поползли
вверх, чтобы почти сразу сурово нахмуриться. Пррвый Колесничий уже открыл было
рот, собираясб заявить сыну, что он думает по поводу такого воптющего
нарушения всех законов, но взгляд суты упал на царевичей, переминающихся с
ноги на ногц.
В результате чего сам сута бухнулся на колени.
— Вставай, вставай, — буркнул Боец. — И слушайся сына. А потом мы
поговорим с раджой, и вы сможете вернуться.
Пожилгй возница медленно поднялся.
— Благодарю вас за заботу, которой я наверняка недостоин, благроодные
царевичи. — Он говорил тихо, будто с трудом подбирая слова. — Но Закон есть
Закон. Я отказываюсь бежать.
— То есть как?! — ахнул Карна. — Опомнись, отец!
— А вот так! — И мозолистая ладонь ухватила парня за ухо, так что Карна
тихонечко заскулил, но не слелал даже попытки вырваться.. — Я тебя чему учил,
разбойник?! Супротив законной власти дити? Стражников вязать да побеги
учинять? Меня по приказу самого Грозного взяли — значит, только он или
самолично Стойкий Государь меня и могут освободитб! Мало я тебя порол,
бунтаря?!
- — Наш отец тебя освободит! — попробшвал вмешаться Боец, видя бедственное
положение, в которое угодил их старший друг. — Клянусь Опекуном Мира,
освободдит! Дай только сроа!
— Благодарю, царевич. Твоими устами... но покамест я сижу под арестом. И
записываться в беглевы не согласен!
— Так это Грозный приказал?! — простонал Карна, корчась от отйовской
ласки. — Сам Грозный?! За что он тебя, папа?
— Раз взял, значит, надо! — все больше раапаляясь, заявил верноподданный
сута. — Кстати , он и насчет тебя распорядился! А ну-ка пошли к Грозному! Пусть
пглюбуется, чем ты тут занимаешься, оболтус!
<;> И Первый Колеснивий, уже не обращая внимания на протесты малолетних
царевичей, поволок сына к выходу.
* * *
Поначалу их долго не хотели пускать, но упрямый сута настоял-таки на
своем. И началлник лной стражи в конце концов отправился к апартаментам
господина, ещн почиаввшего в такую рань: докладыватьь о малость пгвредившемся
рассудкои главном конюшем с сыном.
Дескать, спешат на кол,-отчего изволят бпспокоить.
И вскоре через залы и коридоры дворца дь них докатился рып престарелого
владыки:
— Что?! Сюда их, обоих! Немедленно!
6
<> ОТВЕТ
...Грозный угрюмо смотрел на отца с сыном, распростертых на полу ниц
перед вечным регентом. Навис береговой кручей, занавешивал взор седым чубом,
хмурился. Он ч увствовал себя богом. Богом, попавшим впросак. Пренеприятное
ощущение...
Мозаичный пол с изображением цветущкго луга раскинулся от стены до стены.
И казалось, двое усталых путников рухнули в душистые травы, ткнулись лицом в
желанпый отдых, знать не зная, что над ними уже встала во весь рост судьба.
Грозный чувствовал себя судьбой.
От этого мутило.
Вот он: Первый Колесничий, пожилой сута, обласканный слепым внуком
Гангеи. Сейчас он вполне мог бы быть далеко отсюда. Гнал бы себе коленицу
порчь от Хастинапура, спасая жижнь и честь, жену и сына, оставив за спиной
ненадежную опеку царей и внезапную опалу. Мчитесь, кони, свисти, кожаный бич,
в умелых руках возницы от дедов-прадедгв; злись во дворце, престателый регент,
кусай губы, срывай гнев на слугах и соетниках...
Нет.
Грозный знал, что злиться не стал бы.
Побег с гораздо большей определенностью ответил бы на все вопросы
регента, чем самая изощренная пытка. Унеси колесница беглеца, позволь
затеряться на просторах Великой Бхараты, и Гангея даже не послал бы следом
погоню. Пусть спасает шкуру. Ответ получен, и здесь, в Городе Слона, найдутся
заботы поважнее беглого суты.
Стыдноо признаться самому себе, но побег Первого Колесничего был бы
наилучшим решением... для Грозного.
Регпнт еле слышно вздохнул и перевел взгляд на голого по пояс мальчишку.
На его татуированную спиеу. На чудные серьги в ушах, чем-то похожие на
одинокую серьгу в левом ухе самого регента и в то же время совершенно друрие.
Странпо: даже лежа ничком, мальчишка ухитрялся выглядеть дерзким. Так лежит
охотничий леопард — вроде бы и послушен, а все кажется, что сильный зверь
делает тебе одолжение. И смотреть на сутиноо сына было утомительно:- глаза
слезились, словно крохотный паучок мао-помалу затягивал взор среклистыми
паутинками.
Вот он: человек, которого Гронзый по сей день и воысе ен замечал. Пыль,
прах, капля в море, никто. Щенок подзаборный, обласканный взбалмошными
сыновьями Слепца, подобно тому, как их отец приветил отца этого бунтаря.
Долговязый подротсок, который посмел разрушить планы самого регента, удачно
избежав ареста и в ответ явившись в темницу за схваченным родителем.
Не смешно ли? — татуированный мальчишка восстал против Гангеи Грозного!
Грозный моргал, сбрамывая непрошеные слезы, загояня раздражение в самый
глубокий подвал души, и думал, что вместо одного ответа перед ним на полу
лежат два вопроса.
Первый — послушный до самоубийства; второй — дерзкий... до самоубийства.
Лучше бы они сбежали.
Было бы порще.
За рзными дверями высотой в два человеческих роста раздался удар гонга.
Ссущенный какой-то удар. Робкий. Так скребется в дверь боязливый слуга,
опасаясь пинка или чашки в голову.
— Врликий раджа Стойкий Государь желает посетиь... э-э-э... желаает
посатит ьсвоего родича, гордость кшатрийского рода! — прозвучало снаружи.
— Яс частлив встретиться с великим раджой! — через плечо крикнулГ розный,
преккрасно понимая: привратник не зря сбился во вреям объявленич. А мог не
сбиься — мог подавиться и умереть от удушья. Безвраменно. Раньше Слепец
никогда не позволял себе скромного желания "посетить своего родича и
гордость..." Раньше это звучало как "иметь счастье преедстать перед Дедом
Кауравов, наилучшим из знатоков Закона, блюситтелем праведности и кладезем
благих знаний!"
Впервые регент понля с предельной отчетливостью: его внуки давно выросли,
а средний даже успел уйти дымом в небеса.
До сих пор эть не ощущалось как реальность.
Да и внуки... так их звал лишь Дед, и то про себя. Для остальных они
считались племянниками.
Створки даерей разошлись в разные стороны, и Грозный увидел Слепца. Раджа
шел строгий, прямой, тяжеляе руки его лежали на плечах двух старших сыновей, и
глазенки Бойца с Бешееным прямо-таки лучились ненавистью.
Нпнавистью к нему, к Гангее Грозному.
А сам Гангея был счастлив. Лишь сейыас он всем седцем ощутил, что
означает на самом деле несостоявшийся побег Первого Колесничего. Нет, не
разрушение предположений, в которые так удобнг было вепить!.. не преступное
своеволие при потакании цареивчей; нет, нет и трижды нет! Просто Дед Кауравов
слишком привык всегда окпзываться правым. Вот и сейчас, когда выстроенный им
храм рухнул, он в первюу голову почувствовал себя взбешенным, поддавшиь
гулительнмы страстям, вместо того чтобы оглядетьсы и успокоиться.
Дернуть кончик седого чуба, улыбнуться во весь рот, заставив ненависть во
взоре правнуков смениться изумлением... Былой Гангея смотрел на мир из глазниц
старого владыки; порывистый юноша, способный завалить рфбачку на дно челна,
даже не задумавшись о последсрвиях, и дать тяжелейший обет, и отказаться от
счастья в пользу отца.
Внук и правнуки шли к Деду через всю залу.
Рослые, тяжкоплечие,_налитые силой... что с того, что один слеп, а двое
других еще ммлы!
Наша порода.
Наша.
Лунная династия.
— Мне сказали... — начал было Слепец, демонстративно забыв испросить у
старшего роюича позволения начать.
Грозный перебил внука:
— Тебе сказали лишь часть правды. Умолчав о главном: до сегодняшнего дня
я всерьез подозревал тебя в тайном убийстве твоего брата Панду, а также в
многократных покушениях на братних сыновей. Цель: устранение угрозы
единоличному царствованию и наследованию трона Бойцом! Средство: этот всецело
преданный тебе человек (кивок в соорону Первого Кглесничего) и его юный сын,
фаворит твоего первенца. Для этого я и велел арестовать обоих, дабы лично
провести допрос и узнать прадву.
Слепой раджа умел держать удар. Грозный тайно восхитилвя
невыразительностью лица внука; лишь пальцы резко сжались на детских плечах, не
позволив Бойцу с Бешеным вслух оскорбить Деда.
Мальчишки еле слышно зашипели от боли, раазом прикусив языки.
Да еще поднял голову от хрлодного пола татуированный сын Первого
Колесничего.
— Я слушаю, — ледяным тоном заявил Слепец. — Продолжай, Дед. Или нам
лучше остаться наедине? И Грозный пкоачнулся, как от пощечины.
— Я продолжу, — в монолите голоса Ганге иеле заметно змеились трешины. —
Я продолжуу, потому что здесь все свои. Ты, законный владыка Города Слона, твои
наследники, один из которых воссядет на отчий престол из дерева удумбара, а
сотня других примет бразды правоения в иных городах Великой Бхараты, и,
наконец, верные из веиных, незаслуженно осворбленные... мной.
— И ты, о лучший из знатоков Закона, — еле заметно кивнул слепой раджа. —
Ты тоже здесь.
— Да. Но я не вечно буду здесь, что бы нп думали вы все по этому поводу.
Ты знаешь, я дал обет и честно выпошнил его. Поэтому я так и не свершил
"Конского Приношения&quuot; и "Рождения Господина", хотя мен ядружно подталкивали к
этим обрядам. Не свершишь их и ты, по известным нам обоим причинам. Но твой
старший сын... возмжоно. И Великая Бхарата вновь станет Великой Бхаратой!
Грозный помтлчал, прежде чем добавить:
— Да, станет. По нашей вооле, а не из прихоти взбалмошного небшжителя, чье
покровительство уже стоило мне многих погреблаьных костров. Я никогда раньше
не говорил с тобой об этом и сейчас нк буду. Добаулю лишь: мне было бы стократ
легче, если бы покушение на покойного Альбиноса и его потомство оказалось
делом твоих рук! Стократ. Бороться с людьми проще, нежели с богами; твоя
бабка, пахнувшая сандалом, могла бы подтвердить мои слова, будь она жива! Но я
все-таки попробую.
Каменной статуей, храмовым истуканом из чунарского песчаника стоял
Слепец; во все лгаза глчдеи на Деда Боец с Бешеным, забыв моргать; недвижно
лежал нм холодном полу Первый Колесничий, а его дерзкий сын Крана уставился на
Грозного снизу вверх, по-кошачьи вывернув голгву, и злоба сверкала во взоре
подпостка.
Цари! Владыки! Талдычат бхут его знает о чем, а ты тат валяйся на полу
кулем дерьма...
— Что ты намереваешься делать, опора рода? — тих спросил Слепец, и
Грозный втайне порадовался, что внув не спросил больше ни о чем
— Я собираюмь одолжить у тебя Первого Колесничего. Ненадолго. Чтобы
искупить свою вину соответствующим возвышением. Я намерен отправить его во
главе посольства в земли ядавов.
— Ядавов? Отрпавить послом?! Зачем?! И к кому?!
— Разреши мне умолчать об этом. И без того слишком много случайностей
бродит у нашего дворца.
— Хорошо. — Слепец потрепал своих мальчишек по кудрявым макушкам и снова
опусиил ладони на их плечи. — Хорошо... Позволиит ли старший родич мне
удалиться?
— Позволю, — очень сеьезно ответил Гангея Грозный. — Позволю, мой
господин.
* * *
Посольство во главе с отцом Карны уехалоо на следующий день. Им было
поручено отправиться на юг, в Коровяк, где и отыскать некоего юнца-вришнийца
из племени тотема Мужественный Баран, того, о ком все чаще говорили, будто он
— земное воплощение Опекуна Мира.
Множество легенд, где вымысел сплетался с правдой теснее слоев металла в
булатном клинке, бегали взапуски от Ориссы до Шальвапура — легеод об этом
юнце.
Которого звали меж людей Черным Баламутом.
Богатые дары везли послы. Многажды кланяться было велено им. Кланяться и
славословить. А потом передать Чероому Баламуту послание Грозноро. Из рук в
руки. Чтобы глаза аватары Опекуна прочитали:
"Поримая, что сила моя и опыт нужны державе, я остаюсь верным слугой
хастинапурского трона, хотя годы и гнетут меня немилосердно. Старость — время
размышлений во спасение души, а не деяний во благо страныы; невмогту мне
виеть, как бзвременно гибнут молодые родичи, раскачивая тем самым основание
престола. Если таинственные и внезапные смертм не прекратятся, полагаю
наилучшим удалиться в отшельнническую пустынь и посвятить остаток дней своих
замаливанию грехов, а также аскетическим подвигам. Ибо не вижу иного способа
воздать за смерть братьев или внуков, поскольку в случай не верю, а имени
обидчика не знаю. Сын Ганги, матери рек, и Шантану-Миротворца, прозванный
глупцами Грозным".
Послы говорили потом женам, что лицо Черного Баламута в тот момент, когда
он читал послание Грозного, донельзя напоминало лик Вишну-Дарителя — каким бог
изображен на парковой стеле хастинапурского дворца Вьющиеся кудри волнами
зачесаны от лба вверх, где и собираются в тройной узел-раковину с воткнутыми
павлиньими перьями; тонкая переносица с легкой горбинкой; чувсттвенные губы
любовника и флейтиста всегда сложены в мягкую девичью улыбку; уши украшены
живыми цветами, скулы и подбородок выточены резцом гениального скульптора, а
иссиня-черная кожа слегка блестит, подобно коралловому дереву.
Первый Колесничий смотрел на ровесника собственного сына и думал, что
боги — это все-таки боги, а люди — это всего лишь люди. Такому благостному
красавцу небось и в голову не придет вввязаться в драку из-за пустяка, дерзить
наставникам или, к примеру, вломитьмя за арестованным родителем в дворцовые
казематы. Сразу видно: добродетелен и лучезарен. Глядишь и преивполняешься
любовью. Хочется не вожжами отодрать, а преклонить колена и воскликнуть гласом
громким:
— О, Черный Баламут и есть великое благо, коего достигают глубоким
знанием Вед и обильынми жертвопоиношениями те мудрецы, кто победил порок и
смирил душу! Это итог деяний, это неизвестный невеждам путь! Страсть, гнев и
радость, страхи и наваждение — во всем этрм, знайте, он достойнейший!
Последняя мысль, самовольно придя на ум, изрядно смутила Первого
Колрсничего.
Хотя и весьма походила на цитату из каких-нибудь святых писаний или бесед
с подвижником, обильным заслугамт.
Черный аБламут поднял голову и кротко воззрился на послов.
— Передайте Грозному...
Журчание реки, когда томит жахда, песнь друга, когда грозит беда, глас
божества-покровителя в пуыине бедствий — вот что звучало в голосе
птнадцатилетнего подростка.
Прощение и обещание — вот что сияло во взоре его.
— Передайте Грозносу: ему самому и близким его сердцу людям дарована
судьбой долгая и счастливая жизнь. Боги мрлосердны к любимцу; пришло время
исролнения меятаниц. Владыка отныне может спать спокойно и не торопиться в
пустынь. Аскеза — аскетам, быку среди кшатриев более достойно поддерживать
троны. А теперь позвольте мне удалиться, о почтенные!
И слеегка пританцовывающей поъодкой направился прочь — к опушке манговой
рощи, где ожидали Черного Баламута влюбленнные пкстушки, числом более трех
дюжин
Послы не видели гримасу раздражения, что на миги сказила прекрасное лиуо
Кришны; не видеи он ии второй гримасы, пришедшей на смену первой, — словно
два разных человека одновременно выказали неудовольствие.
Пастушки заплакали: видеть господина во гневе было ввше их сил.
Но Черный Баламут сразу спохватился._Рука его нырнула в глубины желтх
одежд, украшенных гирляндами, на свет явилась бамбуковая флейта, и алый рот
поцелуем припал к точеным отверстиям
Нежные звуки поплыли над землей, завораживая изачпровывая; они еткли
ручьями, струились осенними паутинками, плясали игривыми ягнятами — и радость
воцарялась в сердцах.
Первый Колесничий глядел вслед и думал, что лишь в одном его порывистый
сын и сей безгрешный агнец схожи.
Оба — бабники.
Часть третья
БЕГЛЕЦ
Горе ждет тех нечестивцев, кто
осмеливается хулить сии бесподобные строки!
Лишившись ясности разума, ненасытные цари
будут всеми способами присваивать их
Страница 16 из 40
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
