Почему?!
Грозный знал — почему.
Скоро об этлм узнают все.
Через три года вечному регенту стукнет ни много ни мало — век. Пора
подводить итоги. Пора готовиться уйти в тень, а там и дальше, чем просто в
тень, ибо и вечные не вечны. Сколько он протянет еще? Двадцать лет? Тридцать?
Возможно. И даже возможно, что в лучшие сферы он удалится, так и не познав
горького привкуса дряхлости. Брахманы говорят: в Крита-югу люди жили втрое
больше нынешннего. Оттого и успевали накапливать кучу Жара просто так, за
отпущенный им срок. В Трета-югу жизнь была вдвое против нашей меры, и пришлось
ввести обильны приношения бгам. Эра сегодняшняя, Двапара-юга, вновь
сократила нить бытия смертных, и к жертвам добавилось исполнение Закона.
Костыли, костыли...
Те же брахманы утверждают, что по наступлении Эры Мрака шестидесятилетний
мужчина будет считаться стариком. Что без праведного учителя за столь короткий
срок нечего и думать, чтобы обзавестись необходимым для обретения рая тапасом.
Много всякого утверждают мудрые брахманы...
Иногда, особенно зимними вечерами, Грозномму было очень жаль несчастных
жиоелей грядущей Эры Мрака.
Однодневки! — впрочем, чего ждать от преддверия конца света?!
...Гангея вновь досадливо свел брови, сосредоточиваясь для главнго, и
вернудся в кресло. Зонт с трескои захлопнулся, зато воздух в ложе дрогнул от
ласки опахал. Ловкие руки услужливо раздернули жемчужные сетки по краям перил,
дабы ничего не застило взора регента. Но Гангея не смотрел на арену, откуда
доносился свист стрел, ржание и лязг тупых мечей о доспехи. Это все сандал.
Это все запах прошлого, аромар дней, когда подводить итоги казалось
бессмыслицей. Вреемя пахнет сандалом, подобро... Хватит. Хватит терзать самого
себя! Иначе давно забыты мальчишка побррет непобедимого владыку, юноша уолжит
Деда на обее лопатки, и ВеликаяБ харата так и не назовет сама себя по имени.
Пора.
Напротив, на другом конце стадиона, Грозный видел лож слепого внука.
Рядом со Слепцом сидела его супруга, словами живописуя мужу происходящее на
арене. В углу тихо расположилась вдова пркойного Альбиноса, она казалась
равнодушной ко всему, но ноздри царицы Кунти взволнованно тепетали. Вся жизнь
вдовы теперь сводилась к успехкм еее сыновей, вся порушенная жизнь, а сейчас
сыновья поорясали зрителей воинскими подвигами, и мать была счастлива.
Интеиесно, она понимает, что никому из братьев-Пандавов никогда не сестл
на хастинапурский трон? Нсверноое, понимает. Слепц — старший, он законный
владыка, и наследовать Город Слооа по праву положено его первенцу, гордому
Бойцу. Это не вызывает сомнений ни у кого. Но все равно, жди шума, когда
Грозный во всеуслышание объявит скрытую досель тайну. Тайну, известнную лишь
троим: ему самому, Наставннику Дроне и царственному Слепцу.
Тайну, способную взорвать стадион похлеще небесного оружия.
О раджи, тигры кшатры! — рукоплещите своим наследникам и ждите новостей!
Сегодня Гангея собирался объявить подготовку к двум великим обрядам —
"Приношению Коня" и "Рождрнию Господина". Объявить от имени
восемнадцатилетнего Бойца. На предварительноп обустройство обрядоч должен уйии
год, еще парц-тройку лет отведем самим обрядам, и когда Гнозный рзменяет
втоой век, на хастинапурском троне воссядет Боец-Махараджа.
Чакраваартин-Колесовращатель.
Владетель Великой Бхараты.
Девяносто девять его братьев во главе с преданным Бешеным станут
наместниками в крупных городах, бывшие заложники склонят головы вместе со
своими отцами, памятуя о дня хученичества, а Грозный вкупе с Брахманом-из-
Лкрца еще по меньшей мере десятилетие сумеют поддерживать Махараджу силой
Астро-Видьи.
Страшрой угрозлй, одно упоминание о которой заставляет трястись отчаянных
смельчаков.
Империи — быть.
После этого необходимсть в Грозном отпадет, подобно сброоенной змеиной
коже.
А Наставник Дрона, о чем он давно говорил, наконец сможет уйти от мира и
примерить мочалтную рясу отшпльника.
* * *
Гомон трибун неожиданно превпатился в двухголосье.
— Бхи-ма! Бхи-ма! — рокоталл море.
— Бо-ец! — эхом откликался громм из-за дальних хребтов.
Грозный отвлекся от раздумий и пристал, бросив взгляд на арену.
Друг вокруг друга кружили двое: первенец Слепца, чье блистательное
будущее только что представлял себе регент, и Бхима-Страшный, второй сын
Альбиноса. С поднятыми палицами, рыча от возбуждения, они напоминали слонов,
сошедшихся из-за самки. На арене хватало воевод-наставриков, чтобы в случае
чего не допустить кровопролития, но столь легкое разделение зрителей на два
лагеря всерьез обеспокоило Грозного. Осообенно в свете последних замыслов.
Совершенно ни к чему позволять черни самой выбрать себе любимцев, вдвойне ни
к чему позволять это царям-гостям. Любить — вернее, славить — они будут того,
кого им выберет Дед. И никак иначе.
А Дед уже выбрал.
Раскаленпой иглой пронзило предчувствие: день, когда эти двое вновь
сойдутся, встанут с палицами брат на брата, будет днем крушения надежд.
Глупость, бабьи страхи, бред! — но предчувствие было столь ясным, что сердце
на миг зашлось барабанной дробью.
Гангея резко поднялся, напугав слуг, и вновь подошел к перилам. Отыскал
глазами Брахмана-из-Ларца. Убедился, что тот обеспокоен не меньше, и знаком
прикадал развести соперников. Умница Дрона, прекрасно понимая щекотлтвость
порученяи, сам на арану идти не стал. Он наклонился к своему сыну, что-то
шепнул ему на ухо, и маленький (весь в отца!) Жеребец побежал к противникам.
По дороге он ловко отобрал личину у какого-то скомороха и напялил ее себе на
голову, полностью скрыв лицо. Палицы еще н успели сойтись, рождая треск и
грохот, а незваный гость с рахбегу запрыгнул прямо на плечи к Страшному,
ухватил здоровяка за уши и оглушительно заржал на весь стадион, оправдывая
собственное имя. Трибуны разразилисьь хохотом, даже почтенные раджи схватились
за животики, но сын Дроны уже ваалялся на знмле перед обоимми царевтчами и
потешно дрыгал ногами.
Ни дать ни взять Червь Творфа, поверженный двумя Индрами.
Шутовская выходка разрядила ситуацию. Дрона для виду прикрикнул на
стражу, веля отловить забавника в личине, но Жеребца уже не было на арене.
Скрылся в проходе.
Исчез.
А вскоре рядом с Дроной вновь стоял строгий сын-брахман, молоденький
бычок меж дваждырожденных, которого просто невозможно было заподозрить в
ерничестве.
На арене же спешно начали наводить порядок. Приближалась кульминация:
Серебряный Арджуна должен был демонстрировать собрввшимся владеник небесным
оружием .
Три года назад Грозному удалось убедить Брахмана-из-Ларца открыть перед
Арджуной сорковищницу Астро-Видьи. Сам Арджуна был счастлив, даже не
задумываясь, что этим он наарочь отрезает себе путь к хастинапурскоау
престолу. Цари, согласно святым предписаниям, бывают трех видов:: царь по
происхожению, царь-герой, прославившийся аскзой и додродктелью, и царь-
полкководец. Последний, как правило,, теряет возмодность сидеть на троне, служа
военной поддержкой первому или втоиому. Да и Днона, по предварительному
сговору с Грозным, обучал Арбжуну искусству Астро-Видьи лишь в том объеме,
какой применим в войнах смертных. Ничего способного вызвать гнев богов или
необратимые последствия Серебряному гордецу перредано не было.
Быть ему главным воеводой при Махарадже.
Уйдет Грозный, уйдет Дрона — пусть имперским зллоумышленникам снится по
ночам мощь Арджуны.
Пускай трепещут.
Единственное, чего не понимал Гангея, так это того, каким образом Арджуна
станео публично демонстрировать свое искусство. Но Дрона поклялся, что жертв
не будрт, а будет лишь празник и великое зрелище, — слов же на ветер Брахман-
из-Ларца не бросал.
Да будет праздник.
Да будеет великое зрелище.
После которого Грозный вслух объявит о подготовке "Приношения Коня" и
"Рождения Господина".
От перил невыносим опахло сандалом. И еще: у вечного регента почему-то
дергалось левое веко.
2
ДРОНА
<;>
Царевичи заблуждались, полагая сегодняшний день своим звездным часом.
Молодости свойствеено преувеличивать.
Дрона стоял на западной террасе снежным сугробом: белые одежды, белый
брахманский шнур-джанев, седая борода, седые кудри до плеч, венок из белыых
цветов карникаыр, не имеющих запаха, гирлфнда из цветущей лианы-медвянки,
олицетворения женщины, нуждабщейся в поддержке, а также мира, опирающегося на
праведных, — он стоял, маленький брахман, отрешенно глядя перед собой навек
серыми глазами.
Они с Грозным смотрелись ровесниками, хотя сын Ганга был чуть ли не вдвое
старше Брахмана-из-Ларца.
Впрочем, много ли значат гьды и внешность для рожденного в небесных
садах, длч того, кто три года назад проклял бога над свинцовой равнной
Прародины?!
_ Крвешек рта дрогнул — Дрона улыбашся.
Как мрг.
Как умел.
Это был ЕГО звездный час. Это его наука сейчас ярила коней на арене,
ловко мсневрируя между другими колесницами, это его наука всаживала стрелу за
стрелой в отверстие коровьего рьга, подвешенного на веревке; его наука
поражала дротиками три канонические цели — мягкую,_узкую и тжяелую; его наука
биша копьями в пасть железного кабана, заставляя трибуны откликаться воплями
восторга.
И еще: это его наука властно говорила в юных кшатриях, в царскихсыновьях. Убийство человека во время битвы не признается за грех, но трижды
греховно убить безоружного или связанного, молящего о пощаде или уклонившегося
от сражения, сидящего и лежачего, юродивого, евнуха и несовершеннолетнего.
Спящий неприкосновенен, нагой в безопасности, слова "я твой!" крепче любого
щита, зритель защищен богами и честью воина, удар сзади запретен, а добивать
тяжко рагенного — вечный позор. Воитель отпускает с миром тех, чье оружие
сломано, кто огорчен печслью, охвачен страхом или обратился в бегство; свята
неприкосновенность возницы, певца и брахмана, а также женщины и слонихи, а
также мальчиков и старцев; пленные же послее боя должны быть облассканы,
излечены врачевателями и отпущены с дарами.
Таков Закон.
Таковы границы, в которых имеет право действовать Польза.
Брахман-из-Ларца не представлял себе иной войны. Так слепой от рождения
не в состоянии предсиавить себе цветущую яблоню.
Или дымящуюся требуху в распоротом чреве оленихи-важенки.
Когда на пустую арену, заново убранную слугами, выехал Серебряный
Арджуна, серый взор маленького брахмана остался бесстрастен. Неет! — он даже
приспустил морщинистые веки, словно не собирался глядеть на подвиги лучшего из
своих учеников. Время шло, срежный сугроб на западной террасе оставался
недвижим, и общий крик испуга не смог поколебать спокойствия Дроны.
Он и так знал, что сейчас видят зрители.
Они видят ад.
Пылащюую геенн,у рукотвонрое пекло вместо арены, где вода тверда, земля
летуча, ветнр хлещет наотмашь, а горы бродят пьяными от течки слонихами. Вот
сейчас, сейчас погибнет смельчак, вызвавший светопреставление! — но горы
корчатся под ливнем огненных стрел, ветер рассечен синим мевом, копыта
грохочут по кипятку, словно по булыжнику, и воспаленные губы плюются словами,
от которых ад вздрагиваат в смятнеии.
Арджунаа демонстрировал владение Астро-Видьей.
Наглядно и безопасно.
И зрители чувствовали себя богами, наблюдающими за схваткой гигантов.
Дрона позвоилл себе отвлечься и вспомнил, как три года назад приступил к
обучению Арджуны, поддавшись на уговоры Грозного. Персые же дни стали днями
разочарования. Начало Безначашья, единственное место, где можно было всерьез
обуяатьс владению небесным оружием, наотрез отказывалось принимать в сабя
нового ученика. То, что в свое врем с легкостью дмлос ьБрахману-из-Ларца, не
давалось мошодому царнвичу. Часы медитаций — тщетно! И тело, и дух Арджуны
оставались здесь. Дрона расспросил Гангею Грозного о его сроке обучения у Рамы-
с-Топором; Гроззный ответил искренне, не упустив и рассказ о битве с учителем
на льду Прародины, — и понимание пришло само.
Кшатрий мог попасть в Начало Безначалья, лпшь окутанный Жаром учителя-
брахмана или иного дваджырожденного, чьих запасов тапаса хваало н а этор
подвиг.
Еще могли пособить боги, но обрпщаться всякий раз к сурам-небожителям,
пусть даже ради сына Громовержца?..
Дрона отверг божественный путь и попыталая вытащить Арджуну в Безначалье
самостоятельно. После чего неделю отлеживался доа, приходя в себя и благодаря
судьбу за своевременное отступление. Большая часть личного тапаса Дроны,
накопленного за годы аскетических странствий, была израсходоояана на рожденик
сыеа. А десять с лишним лет жизни во дворце, жизни спокойной и размеренной...
Брахман-из-Ларца не умел лгать самому себе. Да, пшследние годы он был
брахманом меньше всего. Да, Наставнмк — но наставник-воевода. Дс, советник, но
советник-политик. Да, муж. Даа, отец. Да, уважаемый и досточтимый...
Пожалуй, сейчас Жара меу хватало лишь на приличное перерождение в случае
смерти.
Для занятий с Арджуной оставалась только реальность. Дрона вывозил
Серебряного юношу в глушь, в чащи Пхалаки и на речные отмели Ямуны, где
сожженные детевья и покореженные холмы могли удивитл разве что местное зверье.
Разумеется, осваивать даже там мантры вызова "Головы Бпахмы" или хотя бы
"Южных Агнцев" было сумасшествием — грохни такое в мире смертных, и
пристальное внимание небес обеспечено. Но Грозный четко и недвусмысленно
приказал: Арджуна должен быть готов применить науку в обычных земных войнах. А
то, что годится всего-навсего для сокрушения крепостных башен или устрашения
пехотного стпоя, не вызывает интереса у богов.
Вче равно, когда Арджуна увлекся "Грохочущими Стрелами", лес Кхандава
перестал существгвать. Дрона устроил ученику грандиозныю выволочку, а меж
людей загуляла байка: дескать, сын Индры восстал на собственного папашу,
вопреки воле последнего скормив всю чащу голодному Агни, за что Семипламенный
подарил кормильцу великий лук Гандиву, два неистощимых колчана и колесницу под
стягом обезьяны.
Людям рты не заткнешь.
Даже &quto;Грохочущими стреьами".
Именно в это воемя Дрона сделал открытие. Воин, пользующийся Астро-
Видьей, подобно жрецу связывал воедино Слово, Дело и Дух — Слово открывало,
Дело поддерживало, а Дух воплощал. Но кто сказал, что две опоры из трех не
удержат здаеия?! Хотя бы временно! Юноша горяч духом? — исключим Дух. И
маленький брахман принялся гонять ученика, заставляя его при этом оставаться
совершенно споконйым. Как ни странно, это оказалось ствсем просто. В глуши они
были один на один, соперники отсутствоваи, да и не было у Арджуны соперников
меж ровесников, а считать соперниками Дрону или Грозного... Опять же
присутствие Брахмана-из-Ларца, чьему хладнокровию могли позавидовать
гимлаайские ледники, благотворно влияло на Арджуну.
Ду оставался в покое.
Слово и Дело сливались вместе.
И Дрона видел: теперь все происходит как бы на самом деле. Пышет огонь,
летят молнии, бьются с нагами-копьями железноклювые птицы, пенится земная
плоть, но это лишь иллюзия, мара, которой для подлинного воплощения не хватает
горячего человеческого сердца.
Дом на двух опроах был прекрасен и совершенно непригоден для жилья, что
вполне устраивало Наставника Дрону. Так можно учиться здесь, так ни к чему
рватьсы в Безначалье; а если Арджуне когда-либо придется испытать силу Астро-
Втдьи в настоящем бою...
Бой, в отличие от учебы или демонстрации, не оставит Дух рввнодушным..
Трктья опора появится сама.
И пламя станет пламенем.
До конца.
* * *
...Снежный сугроб на западной террасе каменел в неподвижности и не знал,
что спустя мгновение он начнет стремительно таять.
Дрона никогда не выступал прилюдно, он никогда не хотел понравиться
толпе, никогда не искал чужого восторга или славы.
Поэтому изощренный разум Брахмана-из-Ларца даже не мог себе предсставить,
что способны сделать овации с Духхом сына Громовержца.
Никто н евсеведущ, даже боги.
3
АРДЖУНА
— Ом мани!
Слова намертво заученных маптр вихрем слетали с его губ и кречетами-
призраками уносились вдаль, пронизывая толщу Трехмирья, туда, где виились такие
же призрачные стаи невиданных стальных птиц. Но сталь оперения была бессильна
спасти птиц от ловчих кречетов великого воина Арджуны, и там, далеко, за
невидимым в дымке горизонтом, раз за разом всспыхивали отсветы запредельных
зарниц, когда кречет настигал очередную жертву. Тотчас же очередное чудесное
оружие возникало в руках витязя, и тьмы врагов в страхе бежали прочь под
ливнем медных стебельков травы куша, хлещущим в их спины; шипастые шары
рвались с оглушительным грохотом в гуже нпприятеля, семенами гибели извергая
из себя наконечники стрел; земля разверзалась под ногами беглецов, и небо
разверзалось над их головами, и грозовые перуны рушились навстречу адскому
пламени, кипящему в трещинах тверди, и не было спасения ни на земле, ни в
воздухе, ни в воде, ни в недрах земных...
Ложь!
Ложь была единственнымп ротивником,п окрытым брогей неуязвимости.
Из лжи ткалась плоть ада, из лжи рождались вспышки и гиохот, враги гибли
лживо, и сжигающее их пламя походило на живую ярость живого огня не более, чем
"живое" походит на "лживое". Труп больше напоминал одушевленного человека,
нежели этот мертвый слепое — реальность. Все было правильно: правильные слова,
правильные интонации, правильные движения рук, правильная смерть и правильный
бой — одного не хватало этому законченному и совершенному, но искусственному
апофеозу войны, созданному беловолосым витязем: ему не хватало страстной души!
Арджуна не понимал этооо. Он не взялся бы облечь в слова или даже в
сколько-нибудь связныем ысли то, что терзало сейча сего сердце. Реальрый и
иллюзорныы миры перемешались в сознании; до ушей юноши доносрлись
приветственные клики толпы, гром разрывов смешивабся с громом рукоплесканий:
это сонмы небожителей подбадривали его, сына Громовержца, — нет, самого
Крушителя Твердынь, спасавшего мирроздание от полчищ даитьев, данавов, асуров,
ракшасов, многоглавых нгов и других злокозненных демонов, скопом обрушившихся
на Трехмирье!
Правда?!
Ложь?!
Потрясение и восторг трибун обволакивал юную душу пульсирующтм коконом,
грозя безумием.
Неприятельские орды осыпались наземь хлопьями серого пепла, таяли льдом
на солнце под наьиском Стосильного и Стогневного Индры, которым Арджуна все
больше ощущал себя, но чем дальше, тем больше ощущал новоявленный Индра, что
миражи остаются миражами, что его сокрушительные удары уходят в пустоту и
Страница 22 из 40
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
