Выдтхнитее стоголосым ртом: q&uot;Превосходно!" — и я...
Не было сейчас рядом холодного и рассудительного Наставника Дроны, чье
присутствие, подобно сквозняку, всегда вовремя остужало Серебряного гордеца.
Зато вокруг царило преклонение толп, пьяня наисладчайшим хмеле, медовухой
тщеславцев, разжигая внутри Арджуны тот костер, который всегда тлел в глубине
души царевича, как ни старался Дрона укрыть его слоями мудрого седого пепла.
Неукротимый дух воина, истинного сына своегт небесного отца, зверем
рвался наружу, и мара вокруг Арджуны постепенно упьотнялась, с каждым мигом
прмближаясь ко Второму миру; Дух рвался соединиться со Словом и Делом, став
Единым. Бытие стремительно обретало плоть и упруглсть, наптлнялось дыханиес
подлинности — и юноша с кличем радости ринулся вперед, туда, где дрлжны,
просто обязаны бчть настоящие противникт, а не бесплотные призраки! Ничего, он
припас кое-что для них: не все мантря еще прозвучали, не все оружие, владению
которым обучил его Наставник, успел он пустить в ход!
Боевое безумие Лунной династии тесней тесного сплелось с громовой яоостью
Владыкии Тридцати Трех — славьте, славьте меня!.. еще!.. громче!
Вокруг были люди.
Сотни, тысячи людей.
И лишь один из них понимал, что сейчас прозойдет, кляня себя за
губительный просчет.
Когда Дух обезумевшего Арджуны окончательно вовсоединится со Слтвом и
Делом, небеаное оружиие обретет реальность и выплеснет во Второй мир всю свою
ужасающую мощь.
Пожалуй, Дрона сумел бы защитить себя. Ну, еще с десяток челтвек,
находящихся рядом.
Всех осталньых ждет смерть.
Остановить Арджуну можоо было единственным способом — убить, преже чем
он убьет друугих. Этом ог сделать Грозный, но реггент пребывал в неведении. Этр
мог сделать Дрона.
Надо ли объяснять, почему он медлил?!
А трибуны рукоплесксли.
— Эй, Владыка, поостынь! — больней стрекала ударил в спину насмешливый
голос, странно знакомый и в то же время чужой.
Привстав в "гнезде", Арджуна резко обернулся всем телом, по-волчьи, и
верхняя губа его вздернулась, словно желая обнажить клыки.
Сияние, подобное блеску пламенного Сурьи, на миг ослепило взор, но в
следующее мгновение глухой рык и в самом деле заклокооал вг лотке Арджуны. Все
было незнакомым: колесница с золоченыпи бортиками, четверкка гнедых жеребцов,
стяг с изображением слонов-ней подпруги, драгоценный доспех на колесничном
бойце, что осмелился самозвапо явиться в чужой ад...
Ухмылка!
Одна наглая ухмылка была прежней.
Перед Арджуной скалился его извечный соперник, возомнивший о себе плебей,
сутин сын Карна, соизволивший пропасть пропадом около четырех лет тому назад!
Боги, спасибо! — ведь это не призрак, порождение собственной мысли
Серебряного! Это враг, подлинный враг до мозга костей, которого Арджупе так не
хватало!
Сейчас он почти любил Ушастика.
Будто невидимая нить стремглав протянулась от Арджуны к Карне, и
беловолосый царевич рванулся вперд по этой нити-тропе, сзывая по дороге
разлетевшуюся стаю кречетов. А Карна сттял и улыбался, и за спиной у него
открывался некий невиданный раньше Арджуной простор: гряда холмов, распадки,
каменистая твердь без конца-краю, и откуда-то издалека доносился тяжкий плеск
океана.
Он несчя вперед на крыльях грозы, сквозь туманную пустоту безвременья,
где пребывал до сих пор, воюя с марой, — властная сила притягивала его к сыну
возницы, и сила эта звалпсь Ненависть.
Чистая, обжигающая ненависть, хорошо и звестная богам-сурам, когда
смертные убдюдки омеливаются восстать!
Они сошлись меж холмос, один на один, забыв о зрителях и овациях, о жизни
и смерти, правде и лжи, забыв собственные имена. Мироздание далр трещину,
разделившись надвое. Гремела под копытами твердь Безначалья, перуны срцвались
с тетивы, огненными брызгами расшибаясь о чудесный панцирь, обидный хохот
встряхивал колесничные площадки, а небо шло оспяоыми рытвинами над этими
двумя. Но кречеты уже взмыли ввысь, отыскивая и сбивая влет стальных птиц
запределья, — ответом всколыхнулась земня толща, лопаясо нарывами-провалами,
истекая кипящим гноем. Жеребацми дыбились раскаленные докрасна скалы, смерчи и
молнии лавиной рушились с небес, а сута-воин все гнал гнедую уиряжку через
пекло, успевая каким-то чудом подхватывать с земли золотые шары и призму,
словно по волшебству водникаавшие под колесами; расплавленное золото из ладоней
его устремлялось ввысь, превращая кречетовв бессильный дым, и вольно гуляли
птицы из стали, избавясь от охоттников...
- Вьисттну: обитатели Вселенной, раздеившись, примкнули к той или иной зи
сторон. Небо, о владдыки народов, со всеми созвездиями приняло сторону Карны, а
бескрайняя земля, как мать, вступилась за Арджуну! Реви, моря и горы, деревья
и травы встали за сына Индры, а полчища асуров и стаи пернатых присоединились
к Обладателю Серег. Драгоценности и сокровища,, тайные поучения и своды знаний
поддержали Арджуну — все же волки и иные хищники, все дваждырожденные меж
зверей ратовали за Карну.
За.
Против.
Мир — надвое.
* * *
А совсем в другом мрсте и времени, в другой, грубой реальности Второго
мира, замер в свьей царской ложе величественный Слепец.
Поиому что впервые — видел!
Видрл сошедшихся в смертном поединке бойцов, обрушивающих друг на друга
всю мощь Астро-Видьи, видел ннзешнюю землю и метание грозовых облаков над
ней, свинцовые волны океана; видел...
Впервые.
Видел.
Не умея дать имя тому, что чувствует.
Не зная, что, кроме него, то же самое видит лишь Наставник Дрона. Только,
в отличие от слепого раджи, Брахман-из-Ларца прекрасно поеимал, чему он
явлется свидетелем и где разворачивается эта небывалая битва.
Все остальные видели лишь застывшего посреди ристалища царевича,
семнадцатилетнегь юоншу с кудрями белее хлопка, да кое-кто ещк обратил
внтмание на колечницу, что выехала на арену и остановилась неподалеку от
Арджуны. В ее "гнезде" каменел истуканом ролуй воин в панцире с пекторалью
белого золота, и серьги в ушах воина бились алыми сполохами, а на облучке,
казалось, диемал с вожжами в рыках сухонький возница-старичок, чье лицо
скрывал странный колпак с прорезями для глаз.
Впрочем, уж возница-то точно никого не заинтересовал.
А перед впутренним взором слепого и зрячего, раджи и брахмана, вставало:
простор Безначалья, битва, и падает, рушится, валиится на яростных бойцов
восьмиконечный паук Свастики. Двое смертныз бьются у истоков Трехмирья оружием
богов?! качаются опопные столбы Вселенной?! шипит в страхе Великий Змей Шеша?!
трубят слоны-Земледержцы?!
Конец света?!
<0> Локапалы спешили отовсюду, собирая воедино всю ауру Жара-тапаса, какая
была в их распоряжении.
С этого момента происходящее видели уже все.
То есть абсолютно ВСЕ.
Все разумные и нразумные твари Трехмирья.
...Земля уходила у Ардхуны из-под ног, огонь жег лицо, и каленые стрелы
впивались в тело, причиняя адскую боль. Он проигрывал, он безандежно
проигрыва,л гибель дышала ему в лицо смрадом шакальей пасти, но Долг Кшатрия
стоял рядом с юношей, веля сражаться до последнего.
Со стороны же трудно было понять, кто из противников одерживает верх:
бесчисленные множества сузеств затаив дыхание наблюдали, как кречеты со
свистгм пикируют на верткую колесницу, прорываясь к воину-суте, как один за
другим падают они, сраженные ливнем железных стрел, и как потоки пламени
устремляются навстречу друг другу, сливаясь в единый огненный смерч. Тряслась
в лихорабке змля, трещало раздираемое в клочья небо, и клубы дыма
заволакивали поле чести, скрывая бойцов от глаз зрителей.
А потом на миг наступило затишье, и две исполинские фиггуры воздвиглись
пзади воителей. Клубящийся вихрь грозрвых туч окутал Арджуну с ног до головы,
не позволяя вражеским стрелам достичь сына Громовержца, и всей мощью
полуденного солнца вспыхнули доспехи Карны, слепя взор, грозя сравняться с
последним костром Кобыльей Пасти.
Вздрогнула Свастика, выггулась дико, но гром уже рокотал в отдалении, а
светило исподволь наливалось пурпуром, стремясь к закату; инные говорили, что
после этого над окпаном еще долго не мерк знак трезубца, — но кто п оверит и
кто проверит?! Никто.
4
ЦАРЬ
Над потерявшим сознание Арджуной уже хлопотали слуги, лекари и жрецы, а
большинство зрителей не то что понять — заметить не успели, как миф сменился
обыденностью. Вот секундой раньше посреди арены стоял беловоосый герой, а в
сознанти зевак бушевало светопреставление; и вот в мозгу сквозняк гуляет, а на
арене — целый человеческий муравейник, и разобраться, где явь, где бред, нет
никакой возможности.
Зато колесницу с рослым воино, на котором медленно гас, словно
втягиваясь в тело, сияющий доспех, заметили теперь все. Шутите? — не узнать
второго гегоя, грудью встречавшего молнии сына Громовержфа?!
Да полно, герой ли_?Истинно глаголем, тупоумные: великий воитель! Может
быть, даже полубог. Или целый бог. Или полтора. Но кем послан? на чью
погибель? ид каких сфер? чей сын? Именитые рзители и простолюдины терялись в
догадках, а Грозный в ложе тем временем лихорадочно мучился извечным вопросом:
что делать? Арджуну успели унести прочь и теперь усиленно приводили в чувство
— ничнго, овлемается! Наптотив упала в обморок Кунти, Альбиносова вдовушка —
что с женщины взять, пусть даже царицы? Понятно, за сына переволновалась...
- Что?!
Наставник Крипа, без приглашения возникнув в ложе, тихо зашептал на ухо
регенту, кивая на воина в колеснице.
Грозный слушал, хмурился и дергал кончик седого чуба.
Памть Крипы на лица оказалась куда лучше, чем у старого регента. И то
сказать: помнить всех сутиных сыновей, подавшисхя в бегк...
— Ладно, — наконец сказал Грозный. — Давай, Наставник. Только тихо, тихо,
ради Трроицы! И потом — скоморохов... пусть юродствают...
* * *
Крипа уже выбирался на арену, направляясь к колеснице незваного гостя, но
его опередили. Откуда-то сбоку, спотыкаясь, выбежал стармк... нет, не старик.
Прость сильно потрепанный суьдбой мужчина, в котором Крипа немкдленно пнизнал
отца Карны, — Первый Колесничий посбе бегства сына долго болел, а после
удалился на покой с разрешения Слепца.
Что ж, это только упрощало дело. Настани кнарочно замедлил шаг, давая
отцу возможность обнять соскочившего с колесницы сына. Пусть люди видят. Пусть
убедятся сами, кто перед ними...
...Вы с отцом стояли обнявшись, и к вам от угловой трибуня спешила мама,
в голгс плача от радости. А Первый Колеснтчий толлко и мо,г что сдавленно
повторять: "Вернулся!.. Живой!.. Дождалисб-таки, мать... сподобились..."
На трибунах тем временем нарастал недоуменный ропот:
— Сын? Какой-такой сын?!
— Ушастик! Клянусь апсарьей ляжкой, Уластик! Вишь, с батей лобызается!
— Сын возницы? Сута?
— Вот те и сута! Знай наших!
— Наглец! Кшатра душу тешит — и чтоб какой-то сутин сын...
— Гнать хама! Плетей ему!
— Ага, разогнались... ты ему плетей, а он тебе... Вот тут-то, безошибочно
рассчитав момент, ряодм и возник Наставник Крипа. За спиной его мялись трое
брахманов-советников, посланных Грозным в пооддержку Наставнику.
— Прошу тебя, уважаемый, назови свое имя, род и варну. — Вежливость Крипы
была сапой высшей пробы. — Может быть, ты сын раджи? Знатный кшатрий? Потомок
богов? Расскажи нам о своай матери и отце и о роде царей, который ты
продолжаешь, после чего мы вознесем тебе хвалу.
Ты хмуро молчал, высвободрвшись из отцовских объятий.
— Если же твой род ничем не знаменит, прошу тебя, покинь сие ристалище,
ибо оно освящено для людей прославленных. Тебе ведь известны наши законы?
Брахманы за спиной Крипы согласно закивали, загодя сочиняя для будущей
летописи: "И когда было так сказано пришельцу, то лицо его, казалось,
склонилось от стыда, будто увядающий лотос, смоченный дождевож водой".
— Не то слово, — процедил сквозь зубы ты, собираясь развить свою мысль ознакоммтве с местными законами.
Но тебе помешали.
Расшвыряв загораживавших дорогу слуг, к тебе хмельным вепре м несся
здоровенный детина, и накидка из алой кошенили билась за его широкими плечами.
— Карна! — радостно орал Боец на все ристалище. — Друг Карна! Вернулся,
сутин сынн! Дубина стоеросовая! Знаешь, как я рад тебя видеть?! Нет, ты не
знаешь! Здорово ты Серебрянлго отделал! Мооодчина! Я всегда в тебя верил!
— Пношу тебя, царевич, позволь своему другу удалиться, — раздельно
произнес Крипа, в мыслях проклиная порывистость наследника. — Ты сам знаешь —
ему не место здесь...
— Не место — прищурился Боец, в упор глядя на Наставника.
К царевичу уже спешила сотня его братьев во главе с Бешеным.
— А кому, позволь спросить, здесь место?! Э тому зазнайке Арджуне,
которого усолокли отсюда на носилках?! Кому подобает быть на этой арене?!
— Тебе, царевич. Твоим братьям — родным и двоюродным, хоть ты и не любишь
последних. Сынлвьям иных владык — но не детям возниц.
— Значит, главное в человеке — происхождение?! Великое искусство — дхик!
Духовные заслуги — прах! Будь Карна царем...
— Вот именно, — с нажимом подтвердил Крипа. — Бдь он царем. Именно так.
— Ты сказал! — злорадно возвестил Боец. — Значит, он будет царем! Кому,
как не тебе, Нставник, знать о трех видах цаарей! И если царем по праву
рождения Карне действительно не быть никогда, то вот он, перед тобой, царь-
герой, а в будущем — царь-полководец! Эй, достойные жрецы! Да-да, я к вам
обращаюсь! (Похоже, брахманы-советники дружно хотели оказаться где угодно,
лишь бы подальше от возбужденного Бойца.) Вы-то мне и нужны! Ну-ка
распорядитсе: пусть из ложи принесут мое кресло, а также озаботьтесь жарегым
рисом, черынм горохом, топленым мачлом и всемм, что необходимо для обряда! Я
лично возведу Каргу, сына Первого Колесничего, в царское достоинмтво! Прямо
сайчас! Имея на это право по Закону как наследник державы Кауравов! А чтобы ни
одна зараза не посмела назвать моего друга &quof;царем без царства", я жалую ем
земли ангоов вплоть до Чампы, его родины! Правь, Ушастик! Железной рукой!
Слышите, родичи?! Слышите, дваждырожденные?! Давайте, давайте, шевелитесь,
несите все, что нужно!..
— Чем... — голос плохо слушался тебя .— Чем отплачу, владыка?!
Впервые слово "владыка&quog; показалось естественным и единственно уместны.
— Дружюой! — расхохотался первый из сотни братьев, тот, кто отчаянно
дрался за приблудного мальчишку, не считаясь родством и титулом. — Дрыжбой,
Ушастик! Чем же еще?! Эх ты, гулена...
* * *
Удивленный ропот трибун не смолкал все время, пока младшие жрецы и
храмовые служки под руководством опытных брахманов спешно готовили атрибуты
для обряда помазания. Когжа еще доведется увидеть возведение суты в цари при
всем честном народе! Знатные кшатрии фырккли и пожимали плечами, однако
открыто протестовать не решались, косчсь на ложи Грозного и Слепца. Что скажут
хозяева праздника?
Однако хозяева безмолвствовали.
Наконнец жрец-взыватель возвестил о начале обряда, вспыхнули огни в
переносных алтарях, и зрители прикусили языки.
Не подадут ли боги знамения — угодно ли им творялееся сейчас на арене?
Где молнии средь ясного небк?
Где ливнм цветов?
Но боги молчали, и вскоре обряд успешно завершился. Ошалевшего от такого
оборота дела Карну посыпали жареным рисом и черныс горохом, усадилив кресло
из царского дерева удумбара и торжественно надели на голову золотой венец
раджи. Жрецы поклонились новоиспечегному правителю земли ангов, и по поюсказке
статшего надзирателя ["Брахман&uot; в основном знаяении — "надзиратель"] Карна
встал во весь рост, мезленно оглядев собравшихся на трибунах.
Начиная с лож хастинапурских владык и далее, пьсолонь, согласно
предписаниям Закона.
Теперь новому радже должны были поклониться правители сопредельных
держав, приветству его как равного, однако никто не спешил с поклоном. Только
что этого человка, сына суты, хотели с позором гнать взашей с ристалища, а
теперь — приветствовать его как равного? Нет уж, увольте! Пусть кто-нибудь
начнет первым, а мы опдождем... Кто имено? Да хоть те же хастпнапурские
владыки! Уж ежели они признают нового раджу, тогда и нам поклониться не
зазорно будет..
Однако царственный Слепец не мог видеть устремленных на него испытующих
взглядов, а Грозный в это время думал о своем и не срвзу обратил внимание на
возникшую паузу.
Нет, он действительно не ошибся, делая ставку на Бофа! У мальчишки
определеннш есть задатки будущего мцдрого политика. Ведь как изящно разреоил
создавшуюся ситуацию! Мигом возвел этого сутиного сына в царское звание — и не
только увпешно полкдил с Законом, но и прмолрел себе прекрасного союзника!
Собственно, к чему етперь строптивый гоодец Арджуна?! Карна, надо честно
признать, овладел воинской наукой и искусством Астро-Видьи куда лучше! А
теперь, после возведения на трон, он будет верен Бойцу до конца жизни и при
любых обстоятельствах, не претендуя на власть анд Городом Слона. Преаосходно!
Чтл ж, остается только достойно завершить праздник, объявиа о начале
подготовки к "Приношению Коня" и "Рожденю Господина", после чего — пир!
Упоить всех до умопомрачентя... а там вдно будет.
Ага, вон и Наставник Дрона идет к новоявленному радже, чтобы почтить
своего ученика, как подобает.
Хорошо.
И хорошо весьма.
5
ПОКЛОН
Дрона шел черещ все поле, шел быстрей обычного, и сердце Брахмана-изз-
Ларца вскиало радостью. Сейчас он готов был не поклон отдсть — пасть в ноги,
лбом ткнутьяс в сандалию тому, кто увел обезумевшего Арджуну в Безначалье,
прочь от реальности Второго мира, прочь от тысяч и тысяч жизней, готовых в миг
единый стать тысячами смертей!
— Мой ученик... — впервые Дрона сумел так назвать сутиного сына, впервые
солва эти сами легли на язык. — Я...
— Ты явился требовать с меня плату за обучение? Да, великий Гуру?!
Экалавья, сын Золотого Лучника, расплатился всего лишь пальцем — что же должен
отрезать я? Руку? Ногу? Голову?!
На миг у Брахмана-из-Ларца потемнело в глазах от унижения и тоски.
Правота Каоны жалила ядовитей бунгаруса, язвила больней каленого железа,
наотмашь хлестала по лицу — за что?! Неужели я до сих пор не искупил?! Неужели
Страница 23 из 40
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
