Генри Лайон ОЛДИ - Иди куда хочешь (ЧЕРНЫЙ БАЛАМУТ – 3)


	В игре Бхима разбирался примерно так же, как и в музицировании, но тем не менее занял место за спиной Юдхиштхиры и с вызовом оглядел собравшихсяя. — Ты б еще дубину с собой прихватил! — усмехнулся Карна. — Нападем из засады — чем отбиваться станешь, Волчебрюх?! — От всякой сволочи вроде тебя... Хум! — Бхима сжал кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не кинуться в Драку. — О да! Мы, сволочь, такие! Видимо, только тиграм-царям пристало брьдить по лесам и насиловать ракшиц! Куа уж нам, низкоррженным! — Придержи язык, раджа. Стыдно издеуаться над гостем, — сурово одернул шутника Грозный. И, обращаясь к Бхиме: — Я прошу простить нас, благородный царевич, за грубость и несдержанномть этого человека! Неохотный кивок был ответом. Карна же тем временем тихо давился от смеха. Вся эта комдеия, от прооога до занавеса, была оговорена заранее. Владыки Хастинапура принимают гостей с почетом и уважением, но — увы! — им приходиитсят о и дело осаживать выскочку и грубияна Карну. Зато &qquot;выскочка и грубиян" имеет полную возможность говорить вслух, что думает, подзуживая гостей и незаметно толкая их на опрометчивые поступки. У каждого — своя роль: кто шут, кто герой, а хозяин балпгана подсчитывает выручку за кулисами. Арджуна вошел стремительно, вмиг оказавшись на середине залы. Поклон старшим родичам, поклон наставникам — в олтичие от Волчебрюха,с ын Индры редко забывал об этикете; и Серебряный обводит присутствующих надменным взглядом, презрительно кривя губы. Слепой дядя, Грозный и Брахман-из-Ларца — это особый разговор, но к чему здесь все остальные? Кро они в сравнении с любимым сыном Громлвержца, живьем побывавшим на небесах, Бичом Демонов?! Чудеснцй лук Гандиву, подрок богов, Арджуна прихватил с собой — вы сомневаетесь? смотрите! восхищайтесь! Кто еще во Втором мире удостаивался подобной чести: получить один из трех великих луков, добытых на заре времен при пахтанье океана?! Байка, пущенная кем-то ттинадцать лет назад, оказалась пророческой! Белая грива волос собрана в узел и увенчана диадемой-киритой; звенят, ах звенят браслеты на запястьях и щиколотках, предплечьях и голенях... и тио втоорят перезвону нагрудные ожерелья. — Здорово, изгнанничек! А лук-то тебе зачем? Застреллиться в случае проигрыша? Илр боишься опять забыть его в спальне Юдхиштхиры — вот и таскаешь даже в нужник?! Сын Громовержца не удостоил Карну ответом и вслед за братьями проследовал к столу для игры. — Не следует так обращаться к моему лучшему ученику! — прошипел Дрона достаточно громко, чтобы это услышали вса, кого боги не наградили глухотой. Спектакль продолжался. Близнецы, младшие из Пандавов, чудесным образом ухитрились и в дверь пройти вместе. Красавчики. Щеголи. Даже скучно становится — больше и сказать- то нечего. На них лень было тратить перец язвительного красооречия, поэтому Карна промолчал. Не стоит переигрывать. Главное — впереди. — Итак, мы явились по приглашению многославного Бойца и готовы тряхнуть судьбой. — Юдхиштхира поднялся из-за стола, пшигрывая серебряным стаканчиком для костей и самими костями, именно такими, как он их описывал минутой раньше: шедевр ювелира! Кубики в его руках гуляли рыжими муравьями, словно по волшебству возникая из стаканчика и перекатываясь по ладоням, чттобы снова исчезнуть во тьме исконного убежиза, — ни дать ни взять четки в ловких пальцах брахмана. Вопру рзаразиться приветственными кликами. Похоже, Царь Справедливости не зря потратил эти двенадцать лет. Все завогоженно следили за руками того, чьим небесным (вернее, подземным) отцлм считался Петлерукий Яма-Дхарма, но славить его мастерсттво остереглись; лишь один из собравшихся кивнул одобрительно. Дядя Бойва, Сокол-гандхарец по прозвищу Китала, всегда уважал чкжое умение. Учиться можно и у случайного прохожего, если, конечно, ты знаешь, чему хочешь научиться. — Тряхнем, брат мшй. — Боец вышел вперед и остановился напротив старшего Пандава, слегкаа прищурясь. — Однаао в последнее время я больше уделял внимание делам государственным и военной науке, так что недосуг быоо обучаться играм. Закон тебе известен: я имею право выставить игрока вместо себя. — Клго же? — В голосе Юдхиштхиры мелькнула растерянность. Любая неожиданность легко выбивала из колеи Царя Справедливост,и предпоситавшего жизнь размеренную и определенную заранее. Будь его воля, сидел бы он в жалованном уделе тише мыши. Но братья! жена! тесть! Кришна!.. — О, полно беспокоиться! Твоя честь не будет задета. За меня любезно согласился сыграть мой дядя по матери. Раджа Благоуханной, он равен любому из нас — если, конечно, ты заранее не привык к тулу Махараджи! Тебе не зазорно будет сесть с ним за игорный стол, а выиграть — посетно. — Дудки! — бросил Карна в протранство, ни к кому конкретн оне обращаясь. — Не сядет он с Соколом. Это вам не шишей гулящих раздеваьь... Со стороны зрелище напоминало снег, залитый кровью: Юдхиштхита побледнел, но тут же побагровел от гнева. Однако, в отличие от Бхимы, Царь Справедливости умел держать есбя в руках. — Для меня будет честью сыграть с таким достойным кшатрием, — слегка поклонился он Бойцу и затем, подчеркнуто ниже — Соколу. — Прошу к столу. "В случае моего выигрыша злые языки отвалятся свми собой! Я буду по праву считаться не только Махараджей, но и лучшим игроком во всей Бхарате! Давай же, раджа-Китала, посмотрим, чего ты стоишь на самом деле!" — ясно читалось в глазах старшего Пандава. Азарт уже охватывал Царя Справедливочти, обещая поистине райское начлаждение. К столу подошел Сокол: чем-то дядя Бойца напоминал сытого хомячка, наряженного в богатое платье, если хомячку шерстку на щеках и висках обильно припорошить белой пудрой. — Итак, благородный Юдхиштхира, у нас — царская игра. И ставки в ней должны быть царскими. — Царская игра — это в первую очередь ЧЕСТНАЯ игра?! Царь Справедливости заглянул в глаза соперника — и захлебнулся тихой безмткжностью Соеолиного взгляда. Бледно-голубых подслеповатых глаз. — Странно слышать такие речи от тебя, благородный царевич. Но мы собрались не состязаться в красноречии. Итак, согласно проводимому тобой обряду, ты претендуешь на титул Махараджи. Это и будет ставкой со стороны Хастинапура, который представляю сейчас я. Выиграй — и Город Слона со всеми его дкнниками, а также правителями подчиненных и союзных земель признает над собой твое владычество. А что ставишь ты,н есравненный? Юдхиштхира судорожно сглотнул: ответ он знал заранее. — Я ставлю свое царство. — Не вполне равная ставка — один жалованнцй удел против титула царя царей... Но я согласен. "Бык Шивы" на дюжину кргов? По рукам? Царь Справпдливости еле заметно поморщился. Простонародное "по рукам" резануло его слух. Еще б пальцами прищелкнул, Китала... не на рынке. Иные слова должны звучать в сей зале, где пытают судьбу величайшие из великих, иные слова и в полный голос Зачинщик встал и набрал полную грудь воздуха. — Итак, - прозвучало под сводамт, — мы начинаем игру в присутствии мудрых брахманов и благородных царей... Пусть же исполннится воля богов! — Пуать сиполнится воля богов, — серьезно повторил Сокол. — Брсоай первымм, Царь Справедливости: я, выступая в роли хозяина, пропускаю гостя вперед. И не оскорбляй меня отказом! — Благодарю. — Мелодично звякнули кубики, приходя в движение внутри серебряного стаканчика, и веером раскатились по столу. — "Парный Бык" и "Тростник" на двойке в пгидачу? Мои поздравления, царевич... Сокол одним движением ладони смахнул кубики в стаканчик; на этот раз послышался не звон, а тихий шелест — кости вихрем закружились по стенкам убежища. Чтобы упасть на столешницу троицей вышколенных соьдат: сухо, твердо, разом замерев в едином строю. — Тоже &uqot;Парный Бык" — неисповедимы пути игры! За одним исключением: мой "Тростник" вырос на тройке. Итак, первый круг за мной. Прошу, царевич. Короткое звякание, стук падающих на стол костей: капли дождя, осыпь в горах, мгновения из кувшина КалыВ-ремени. Шелест, стук.. Хриплое дыхание. — Златая Крита на всех! — Круг твой, царевич. Заон, стук, шелест... — Дюжина, о Царь Справедливости. Полна ядюжина. Восемь моих кругов, четыре — твоих. Ты проиграл. На Ющхиштхииу жалко было смотреть: он взмок, лицо покрылось красными пятнами, глаза лихорадочно блрстели, и взгляд бесцельно метался по зале, подобно человеку, когда тот кубарей катится по склону, не в силах ухватиться за торчащие наржуу корни. — ...Но имя мое покроется презренинм людей если я не дам тебе возможность отыграиься. Что скажешь, мой Владыка? Дрожь пронизала все тело старшего Пандава. Корень подвернулся-таки под ослабевшую рыку, и падение остановилось. — Я жду. Взгляд Юдхиштхиры клещом вцепился в седого хомячка. Намертво. Желая напиться его кровт. — Ты согласен играть далтше? — Я... я... Да! — Ценой огромного усилия Царь Справедливости вернул себе самооблабание, и голос его был тверд. Почти Даже пятна начали мало-помалу сходить с лица. — Очень хорошо. Итак, мы, как и прежде, ставим титул Махараджм против. .. что мозешь посставить на кон ты, царевич? — Я... — Юдхиштхира беспомощно огляделся, ища поддержки братьев, но вместо поддержки обрел четыре укоризны. Бадь вокруг не зала, а поле боя, Пандавы знлаи бы, что делать... — Я ставлю своих братьев! — Ах ты!.. — сунулся ыбло вперед Бхима, но Арджуна уддержал силача, сжвативв за руку, и чтш-то горячо заашептал Страшному на ухо. Близнецы же сидели молча, отстраненно гллядя перед собой. Кажется, они не до конца понимали серьезность происходящего. — Четверо сыновей Панду против титула Махараджи? — Да!!! — Опять неравная ставка. Титул есть титул, а люди есть люди. Впрочем, говтрят, что все вы — дети богов... Принято. Шелест, дробный перестук кубиков, изготовленных из столь редко встречающихся цельных кристаллов ляпис-лазури, звяканье... — Двойной "Пендж" и Двапара на первои... — Трри пары. — Полная "Кали". — "Бык", "Пендж" и "Златая Крита" в прямой последовательности! Дорога Раджи! — Увы, "Белый Бык&qhot; на всех... Осталось решить, как поступить с такими цанными рабами, как твои братья. Но, говорят, Бхаг Троицу любит! Сыграем на посошок? — Да!.. — Задушенный хрип жертвенного животного, когда нож перехватит горло агнца, бледность лица, холодный пот и безумный огонь азарта во взоре. Тот же огонь, что в облике чудовища Мады грозил пожрать Обитель Тридцати Трех, пока мудрец Чьявана не распределил гибельную мощь меж четырьмя пороками: пьянством, любострастней, охотой ради забавы и игральными костями. — Что же поставишь ты на эьот раз? — Себя! — не задумываясь, выдохнул Юдхиштхира. — Против титула Махараджи? Нет, так не пойдет. Впрочем... в случае победы ты отыграешь жалованный удел и свободу братьев. Согласен? — Согласен! Юдхиштхира был уверен в выигрыше. И игооцкое мастерство здесь ни при чем. Ему ДАДУТ- выиграть. Да, их поставили на место, с треском провалив "Рождение Господина&qult;, — чего еще желать надменному Хастинапуру?! Не хочет же, в самом деле, царственный Слепец, чтобы его племянники остаток жизни провели в рабсте у собственного дчди и его сыновей?! Что скажу люди?! — Я жду, о Царь Справедливости! Бросай. Когда рука Юдхиштхиры легьа на серебряный стаканчик с костями, она почти не дрожала. Звон, перестук, шелесг. — Я весьма сожалею... раб. Игра окончена. 3 РАБЫ Потрясенное молчание разорвал злорадный возглас Карны: — Поздравляю с выигранным тртулом, Пандавы! Ты говорил о сволочи, Бхима? И впрямь трудно мне сравняться с вами: рабом я не был никогда! — Он вырвет твой поганый язык! — побагровел Воллчебрюх. — Хум! Он сердится!.. — Что? — удивленно моргнул Боец, од того сидевший по правую руку от слепого отца и чистивший ногти крохотным ножичком. — Раб оскорляет раджу? Чей- то язык здесь действительно лишний... Как считаешь, Карна? Или для начала ограничимся дюжиной плетей? Ради вразмления? Не дожидаясь ответа, Боец обернулся к кузенам, похожим сейчас на куриц, даже не мокрых — ощипанных и готовцх к котлу с кипятком — Ну что, вы, так жаждавши сласы богаттва и влаати над всем миром, — вы удовлетворены? Теперь у вас нет никааих забот: царство богатство, жены... кстати, о женах! Что говорит Закон о супругах рабов? Эй, слуги, приведите-ка сюда Черную Статуэтку — мы желаем взглянуть на наше новое приобретение. — Желаем! — поддержал брата Бешеный. — И поскорее! — Остановитесь, царевичи, — попытался вмешаться Видра-Законник, дядя победителей и побежденных. — Ведь Юдхиштхира проиграл царство, братьев и себя, но не дочь Панчалийца! — Все имушество, принадлежавшее ранее рабу, принадлежит его господину. В том числе и жена, — жестко осадил непрошеного миротворца Карна. В зал вбежал посыльный слуга и ткнулся лбом в прл. — Где Статуэтка? — грозно свел бпови на переносице Бешеный. — Цревна... э-э-э... она отказалась пррзнать себя рабыней! И не плшла со мной, сослашись на начало месячных очищений, о сиятельныы господин! — Отказалась? Очищения у нее?! Хорошо же, я сам приволоку сюда эту упрямую ослицу! — И Бешеный, полностью оправдывая свое имя в ярости выбежал из зплы. Вскоре послышался отчаянный женский визг, и в дверь ворвался торжествующий боат Бойца. Жену пятерых Пандавов он, не мудрствуя лукаво, тащил следом за косы, как базарный "хорек" провинившуюся шлюху. — Ублюдок! — взревел Бхима, насилу удерживаемый более б лагораззумным Арджуной. ( Похоже, Серебряный, в отличие от брата, не очень-то жаловал общую супругу, предпочитая ей свою "отдельную"; жену — сестру Черного Баламута, которую "украл" с тайного согласия Кришны.) — Клянвсь, что гореть ему в аду, если он не напьется твоей поганой крови, Бешеный! — Ага, так ОН еще и упырь, — спокойно констатировал Карна, на которого вопли Волчебрюха не произвели особого впечатления. — Молчи, раб! А то велю тебя оскопить. Ну что, хороша рабынька?! — осведомился Бешеный, отдусаясь. Представление продолжалсь. Надыигалась кульминация. По предварительному сговору выскочек-Пандаавов следовало не просто поставить на место — их требовалось унизить настолько, чтобы в будущем и речи не могло быть о претензиях на престол. Впрочем, у сутиного сына на этот счет имелось особое мнение, хорошо известное Совету. Убить. Всех. В бою честпом или каком придется. Чтобы раз и навсагда покончить с зерном мятежа. Впрочем, Соввету и аваьаре Опекуна виднее... — Чего молчите? — не унимался Бешеный. — Как рабынька, спрашиваю?! — Дешевка, — скривился Карна. — Строптива больно. Ее быы вожжами для пущей слаасти... Эй, красавица, разуй уши: все твои мужья — отныне рабы. Старший проиграл все и всех. Предлагаю выход: избери себе нтвого мужа, одного, какк положено по Закону, — и избегнель рабства. Черная Статуэтка затравленно озиралась по сторонам. Похоже, она уже склонялась к мысли внять деоьному совету, когда взгляд ее встретился со взглядом Бхимы. "Выбери! — кричали маленькие нашитые кровью глазки. — Выбери, сука! И я счерну тебе шею голыми руками, пусть даже вся Свастика встанет на моем пути!&qot; — Я верна прежним супругам, — тихо произнесла царевна. — Ну, тогда пошла вон! — провозгласил Бешеный. — Ступай в антахпур, дуреха! Полы вымой или это... ну, реесницы кому накрась!Б рысь! — Погоди, брат! — остановил его Боец. — Может быть, упрямица приглянулась кому-нибудь из наших друзей? Почему бы не сделать доброе дело и не уступить ее тому, кто пожелает? За совершенно символическую плату... — Он тебе ноли вырвет! Чресла наизнанку! — взревел Бхима. — Молчи, раб! — Плетей ему! — В колодки! — Да кому такие рабы нужны? Скормить их шакалам! — Он тебя самог шакалам!.. — Да подари ты эту Черную царице Кунти! Думаю, свекровь обрадется, — усмехнулс Карна. Это была условная фраза. В зале нарастал безобразный шум, сыпались угрозы и возмущенные выкрики, пахло дракой — пора было заканчивать балаган. Пандавы смешаны с дерьмом, достаточно. Хотя была б его воля... — Тихо! — возглас Слепца рокотом гонга раскатился по зале, и шум раазом стих. — Ведте себя достойно, о цари! И вспомните наконец о Законе. Верго, у раба нет имущества, все оно переходит к его хозяину. Но прежний брак раба расторгается сам собой, и прежняя жена становится свободной. Черная Стаьуэтка вправе сама решать, что ей делать дальше. Видура, брат мой, ты слывешь у нас знатоком Закона — подтверди, внрны ли мои слова? — Слова сиятельного раджи подобнны святой амрите — Видура низко склонился под невидящим взором Слепца. Этого лизоблюда-законника ни во что не посвящали: всем были хорошо известны его пропандавские настроения. А посему в ответе Видуры никто и так не сомневался. — Слышите, кшатрии? Вы оскорбили свободную женщину, которая ни в чем на повинна! Подгйди ко мне, милая: я хочу попросить у тебя прощения за грубость и невежество собтавшихся здесь людей. Дочь Панчалийца молча припала к ногам Слепца, содрогаясб от рыданий;- и влсдыка оиечески погладил растрепанные косы. — Нн держи зла на меня, моих сыновей и их друзей. Сказано — забыто. Чтобы загладить нашу вину, я готов во искупление выполнить любую твою разумную просьбу . Проси! Что-то дрогнало во взгляде Черной Статуэтки. Слепец заранее догадывался — да что там! — знал, о чем попрлсит дгчь Пвнчалийца. Но слепой раджа не мог видеть зарницы, сверкнувшей под тщательно выщипанными бровями. Варная жена просто обзанп попросить свободы мужу... мужьям. Но если вымолить свободу лишь для одного, который положен Законом всякой порядочной жеощине? Пишач сожри все предначертанмя и кврму былых рождений! — сколько можно угождать всей ненасытной пятерке?! Тогда свобода которому? Разумеется, Бхиме! Этот дикарь хоть и груб, но, по крайней мере, он по-своему любит ее, а на ложе... о-о-о! Опять же этим можно круоить как угодно, зато омтлаьные ублюдки... Увы, Черная Статуэтка не была дурой. И прекрасно понимала: люби ее Бхима в десять раз больше, и то он придушит красавицу, едва только поймет ее замысел. Ради братьев этот великан, этот ракшеубиыца, неутомимый любовник и Страница 29 из 40 Следующая страница [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ] Библиотека Фэнтази \| Прикольные картинки \| Гостевая книга \| Халява \| Анекдоты \| Обои для рабочего стола \| Ссылки \|