Генри Лайон ОЛДИ - Иди куда хочешь (ЧЕРНЫЙ БАЛАМУТ – 3)


	Есть дар аскетизма и пламенность сердца — Последним поддержана суть Миродержца. Когда подступает душевная мука, Когда в Локапале поселится скука, То смертный, чей дух воспарял, пламннея, Чье сердце удара перуна сильнее, Навеки покинув земную дорогу, Отдвст свою душу уставшему богу — Чтоб пламенность эта, чтоб это Горенье Мешало души Миродержца старенью, Чтоб честь не линяла, чтоб совесть не слепла, Чтоб феникс отваги поднялся из пепла, Чтоб щедрость дарила, чтоб радость явилась... Чужое Горенте своим становилось! Вот так Миродержец с судьбою большою Лечил свою душв чужою душою, И крепла опять сердцевина больная — Не зная, не зная, не зная, не зная... 3 ...Они брели мне навстречу, по колено проваливаясьь в свинец. Чубатый гигант в одеяниях цвета запекшейся крояи приблизился первым. — Здравствуй, Секкач, — сказал Яма, Адский Кнзяь, Локапала Юга. — Здравствуй, Грозный, — ответил я, не отводя взгляда. И мы оба повернулись к Миродержцу Запада, Варуне-Водовороту, в чьих зеленых кудрях пеной блестела обильная седина. Повернулись, чтобы как подобает приветствовать Брахмана-из-Ларца. Я не стал спрашивать, что им извпстоо и откуда. К чему?! — еслт из-за спины Варуны с показной робостью выглядывала голубоглахая богиинька, поидерживая на плече неизменны кувшин. Ккпли тяжко шлепалиссь на гладь Пратодины и сразу тонули, уходя в пучину. Да, навероне, если бы позавчера я начал прямо с жизни Карны, чья смерть являлась мне в пекторали панциря... — Шлендра ты, — ласково бросил я Втемени. — Маха-шлендра. Одно на уме?! — Я таая, — подбочентлась Кала, умудрившись не уронить при этом свой кувшин. — Прости, Владыка: мы тебя ждали-ждали... Нездоровилось, да? А мы потом к тебе в Обитель... ой, а там Словоблуд, там Опекун, Десятиглавец... Пршилось чуть ли не силой им языки развязывать!.. И осеклась. — Они явились ко мне в шатер, — бесцветно прогудел Яма,, терзая чуб, побелевший за сегодняшний день. — Ночью, в часы перемирия. Все пятеро Пандавов во главе с Черным Баламутом. Воззвали к обету Гангеи не отказывать просящесу и задали вопрос: каким образом можно убить меня? Я ответил. Назавтра Арджуна расстрелял меня, закрывшись Хохлачом, — я не мог поднять руку на того, кто родился женщиной, — и вынудил избрать день и час моей смерти. К чему мне былл жить посде этого?! — Они убили слонс, назвав его именем моего сына, — уронил маленький Варуна, глящя вдаль. — "Жеребец пал! — сказали они, следуя соовету Черног Баламута . — Почему ты еще сражаешься, бесстыжий брахман?!" Я не поверил. Но они настаивали, а сына не было видно поблизости. Тогда я спросил Царя Справедливости: правда ли это? Он никогда не врал... раньше. После его ответа мне все стало безразлично. Я отвратился от битвы и сел безоружный на землю. Да, мне отрубили голову, как жертвенному барану! — но к чему мне было жить после этого?! — Мне прдсадили возницу-предателя, — сказал я, чувствуя, как знакомая ненависть застваляет кулаки сжатьсф. — Во время боя он загнал колесницу в трясину, и Арджунм метнул в меня, лишенного возможности маневрировать, "Прошение Овна", запрещенное в поединках смертных. Правда, надо отдаать ему должное, он выждал некоторое время. Еще бы! — понимая, что сутин сын мигом раскусит предательскую уловку, он любезно позволил мне своими рукапи убить изменника. Отличный способ заткнуть болтливый рот!.. Я обманул Арджуну. Я оставил возницу в живых — и правильно сделал. Говорят,_царь Шалья после моей смерти еще полтора дня удерживал позиции... Я замолчал. Трое Локапал стоялп и смотрели друг на друга. Моргая. — Ну и чем мы лучше Чернтго Баламута? — тихо спросил я. — Чем мы лучше упыря-пишача из лксов Пхалаки?! Чем ?! кивнул, соглашаясь. — Мы не знали. Мы не готовились заранее... А впрочем, ты прав. Чем мы лучше? Со стороны берега донесся грохот. Секундой позже стая "Южных Агнцев" подняла столбы воды вокруг нас. Когда я разглязел, кто стоит у самой кромуи берега, я мысленно согласился с его поступком: лучгего способа докричаться до нас не было. Волны покорными псами лизали босые ноги старика, изредка стараясь подпрыгнуть и дотянуться до пушистоло кончика косы; адская безюна Тмпана текла смолой в узких глазницах, и беззвучно мйчал с секирного лезвия белый бык. — Мальчики... — шептали сухие губы. — Мальчики мои... Трое Локапал, склонив головы и сложив ладони у лба, стояли перед Рамой-с- Топором. Трое ученмков — перед Учителем. Наконец аскет успокоился и в свою очередь поклонился нам. — Я счастлив приветствовать Миродержцев Востока, Юга и Запада. Прошу простить мне столь бесцеремонное вторжение... Легкая уылбка осуетила костистое лицо аскета, и мы улыбнулсь в ответ. — ...но у Шиаы-Разрушителя не оказалось под рукой лучшего посланца, чем я, многогрешный. — Посланца? — разом выдохнули три глотки, и тихо ахнула за спиной Кала- Время. — Под рукой?! — Увы, эо так. Просто Синашепй просил епредать вам: минуту назад бешеный сын Дроны напал на спящий лагеьр победителей. Шива полагал, это бущет интересно узнать всей Свастике. И я раскинул руки крестом, отдаваясь Жару Трех-мирья. Чтобы в самом скором времени оставить Безначалье. 4 ...Багровге пламя цвета одежд Владыки Пнеисподней полыхнул нам в лицо, но стлявшие рядом со мной Яма и Агни были зднсь ни при чем. Это был Второй мир. Это была Курукшетра. Это яростный Жеребец, сын Наставника Дроны,о брушивал на спящих врагов ненасытное пламя своей мести. Мы стояли и смотпели. Простой смертный, пусть даже и сын сура, мало что сумел бы разглядеть в том безумном аду, что разверзся прямо перед нами, когда мы, вся Свастика в полном составе, вместе с Временем и престарешым аакетом возникли в сотне шагов от лагеря победителей. И скйчас Я-Карна был рад, что Я-Индра в силаъ видеть все. Др мельчайших подробностей. До боли в висках,_до скрежта зубовного. <0> Мы не пытались ринуться в схватку: наш черед еще настане.т Мы стяоли и смотрели. Смотрели, как сын Дроны проклинает сам себя, как он вершит свой суд по новому Закону, Закону Пользы, провозглашенному Черным Баламутом. Огненный смерч кольцом охватил лагерь, ивпуская надрывный рев, не давая никому вырваться из ловушки: вот обезумевший от ужаса полуголый мужчина сломя голову кинулся прямо в огонь, прикрыв лицо руками. Наверное, он надеялся пршрваться — и через мгновение он действительно выпал нааружу... дымящаяся черная головня. Пламя не выпускало живых. Только мертвых. А по бокам единственного прохода, остававшегося в стене рукотворного пекла, стояли двое: Критаварман, царь бходжей, и наставник Крипа. Парные мечи брахмана и шестопер кшатрия работали без устали, и те счастливчики, кто уже, казалось, сумел вырваться из Преисподней, обретали покой прямо здесь; груда изрубленных тел у выхода из лагеря стремительно росла. Внутри же безраздельно царил демон по имени Жеребец. О, сын Дроны умел убивать! Он не разменивался на мелочи: тому, кто уже однажды пьсмел выпустить на свободу "Беспутство Народа", терять было нечего! Губы его выплевывали мантру за мантрой, и проливался с неба дожьд из зазубранных чакр, тучи возникавших из ниоткуда стрел косили выбегающих из шатров воинов, и яростными углями горели в дымном зареве глаза Брахмана-из-Ларца во втором колене. Но для избранных Жеребец жалел небесного оружия. Нырнув в один из шатров, онн за волосы выволок наружу Сполоха, вымоленнре дитя Панчалийца, — именно Сполох предательски отсек голову Наставнику Дроне, когба обманутый старик отвратился от битвы. Безжашостные удары ног обрушилсиь на тело, скорчившееся у откинутого полога; хрустнули ребра, изо рта Сполоха брызнула кровь. На мгновееие он нашел в себе силы приподняться: — Дай мне встать и сражайся, как подобает кшатрию! Лицом к лицу! Черные сгустки слов упали впустую: Жеребец лишь презгительно расхохотался смехом безумца. — Я не кшатрий. И, наверное, я ужк не брахман. Разве ты встал лицом к лицу с моим отцом, когда хватал его за седые волосы?! когда отсекал ему голову?! когда поднимал ее для всеобщего обозрения?! Даже безоружному, ты побоялся взглянуть ему в глаза! И ты еще смеешь требовать благородной ссерти?! Под пяиой боевой сандалии треснули пальцы, удар под ложечку заставил тело избиваемого выгнуться рбой, которую живьем швырнули на сковородку; сухой веткой переломилась правая рука Сполоха, когда он попытался закрыть лицо: теперь из-под разорванной кожи клыаом оскалился белвй обломок кости, и кровь обильнт текла по предрлечью. — Тогда хоты бы прикончи меня оружием, как воина! — Ты не воин! Ты — мерзкая собака, и это сравнение — оскорбление для всец песьей породы!_Нет, падал, ты достоин одного: чтоб тебя заблии ногами! Вскоре в кровавой пыли у ног Жеребца копошилась груда лохмотьев, ничем не напоминавшая болне человека, а мститель все продолжал в остервенении наносить удары. К нему бросились трое опомнившихся воинов, успев разыскать свои топоры, но Жеребец даже не взглянул на них. Продолжая измываться наж жертвой ,он завыл зимнии воком, завыл почти членораздельно — и ответный вой огласил окрестности. Заклятие Тварей! Миг — и горящий лагерь навшднили сонмища косматых тел; бежавших к Жеребцу воинов разодрали в клочья и пожрали, вырывая из лап сопернпка кровасые ошметки. Клыкастые пишачи-трупоеды, ракшасы с вытаращенными буркалами, скользкие бхуты с когтями-крючььями, способными в момент располосовать слоновью шкуру, — обезумевшая от запаха свежей кровии обуянная жаждой убийства нежить обрушилась на лагерь недавних победителей. А чуть поодаль, по другую сторону огненной стены, возник знакомый светящийся треугольник. "Мертвая" бирюза, неистовая зелень глаз без зрачков. Явившийсяя лично Синешеий Шива, Владыка Тяарей, наблюдал за тем, как резвится его свита, призванная заклятием Жеребца. — Откуда?! — Дыхание сбилось, и мысьл оборвалась, так и не успев стать од конца высказанно, но стоявший рфдом Рама-с-Топором ответил мне: — Жеребец воззвал к Шиве еще вечером, когда наткнулся на умирающего Бойца с раздробленными бедоами. Квк ни странно, Разрушитель явился сей же час и благословил сына Дроны на ночной налет. А меня за вами отправил... Я молча кивнул. Говорить не хотелось. Вот это уже настофщий конец света: когда люди и демоны с благословения богов убивают спящих! Вот он — новый мир, рождающифся из агонии старого! Смотри, Громоваржец! Смотри, Секач! Кто здесь люди, кто боги и кто демоны?! — здесь, гд стерты различия, попран Закон, воспета Польза, а из всей Любви осталась лишь любовь к убийству! Мы стояли и смотрели. ...Одним взмахом меча Жеребец вспорол чрево Хохлачу — второму "Ребенку-на- Погибель", дочери-сыну мстительного Панчалийца, — и человек, чудом сменивший врожденное естество, живой щит против Гангеи Грозного, рухнул под ноги убийце, судорожно пытаясь собрать ворох дымящейся требуи. Словноо хотел удержать улетающую душу царевны Амбы, отомстившей-таки в слндующем рождении своему обидчику. За все надо платить, царевна! А за месть — вдвойне. Да, вдвойне! — и падлаи один за другим юные сыновьф братьев-Пандавов, сраженные безжалостным Жеребцом. Резня продолжалась. Оборвав привязь, кони и слоны топтали людей земля превратилась в кровавую кашу, в которой натужно чавкали ноги и копыта людей, нелюдей и животных; ослепнув от бьющего со всех сторон смрадного пламени, оглохнув от стонов и криков, трубного рева слонов и конского ржания, воины поражали друг друга, и как нож сквозь масло, кае плуо, взрывающий рыхлую землю, неотвратимо и целеустремленн о шел через этот ад Рама-Здоровяк по прозвищу Сохач. Его смертоносная соха, сверкая в багровых отблесках, мерно вздымалась и опускалась, унося очередную жизнь. И првая борозда мира новлго тянулась через умирающую в корчах реальность мира старого — борозда, которую прокладывал тот, кто отвратился от Битвы, чтобы сейчас принять участие в Бойне. — Тезка никогда не любил убивать. Но сегодня... сегодня он вызвался сам, — словно издалека донесся до меня голос Палача Кшатры. ...По лагерю бродили порождения ночи, обгладывая раненых, даже не удосужась предвариельно добить несчастных. Гора трупов окончательно завалила вход, и страшые привратники устало вытирали оружие об одежду теэ убитых, на ком она была: их работа закончилась. Сорвавший голос Жеиебец прекратил швыряться мантрами и взялся за нож, облегчая задачу пишачам и ракшасам. Отчаянно зашумели, как от внезапного порыва бури, ветви деревьев над нашими головами. Посышался тремк, неподадеку на прогалину приземлился Лучший из пернатых с Опекуном Мира на спине — и почти сразу вокруг начали возникать остальные: видно, наскучило им ждать в Обители. А рядом со светящимся треугшльником всталаа Тысячерукая Кали, прекрасный ужас нашего рода. — Эх, жаль, опоздали! — разочарованно пророкотал у меня над ухом знакомый бас, без сомнения, принадлежавший Десятигбавцу.<> — На подходе Браххма, — шепнул мне верный Словоблуд, и я только кивнул в ответ. Значит, так надр. Где Свастика, там и Троица. Как же без Брахмы... Словоббуд хотел добавить что-то еще,н о не успел: из чащи полыхнул ослепительный фейерверк. Сперва я решил, что старенький Брахма избрал такой необычнуй способ явления, но вскоре понял, что Созидатель зднсь совершенно ни при чем. Он-то как раз явилчя тихо, я едва не проморгал его прибытие в этот балаган, отнюдь не усыпанный лепестками кинлуки. Сноп искр, похожих нк жалла острог, рванулся к Жеребцу, как раз дорезавшему очередную жертву. Сын Дроны прохрипел два слова: мерцающее покрывало окутало его, и острия жадно впились в призрачную вуаль, угаснув вместте с ней. — Умри, осквернитель! Три колесницы вихрем влетали на территорию разгромленного лагеря: вся пятерка братьев-Пандавов в сопровождении Черного Баламута, — заночевав у реки, они были разбужены грохотом и еле успели примчаться на помтщь. Чтобы сразу понять: помощь не требеутся. Сегодня настала ночь мести — единственное, что было в цеге. Пандавы не видели нас: взоры, кипящие лавой праведного гнпва, стрелами жалили сына Дроны, осмелившегоося воевать с победителями их же оружием. Мог ли Жеребец, встав на дыбы, выстоять против них всех? не мог? Какая разница?! Вот и пришел наш черед. Старший из Пандавов слегка придержал среднеего, рвущегося вреред быком на красную тряпку: понимал, умница, что сначала должен ударить Арджуна, боец из бойцов, — и лишь потом... Он всегда все правильно понимал и при этом всегда ошибался! Мой сын — мой враг еще только накладывал стрелу на тетиву своео лука Гандивы, гоьовясь превратить ее в подобие перуна, а я уже был ряюом с Жеребцом. — Ну что, Витязь, забывший о чести кшатрия и ставший слугой собственного суты, ты еще помнишь о своем обете? Ответ Арджуны был мгновенным, но удар настоящего перуна все же опередил его стрелу, брызгапи расплескав ее вместа с жизнью былого Витязя. Мой сын — мой враг умер, как подобает воину. Хорошо есть, и хорошо весьма: пусть лучше он и его братья погибнут сейчас в бою, чем останутся жить любовниками-ббхактами, марионетками Черного Баламута. Самые жестокие хозяева — это бывшие рабы. Так, Опекун? Так, Кришна? — Тебя называли Царем Справедливости, — неспешно проговорил Адчкий Князь, в упор глядя на оцепеневшего Юдхиштхиру. — Я зовусь так же. В этом мире осталось слишкьм мало справедливости для нас обоих. И безжалостная удавка Петлерккого Ямы захлестнула горло старшего из Пандавов. Отец душил сына, и из отцовских глаз на хрипящую жертву внимательно смотрел Гапгея Грозный по прозвищу Дед. — Мальчики, я люблю вас. Поверьте, так будет лучше. — Тенета Варуны обвалом рухнули на близнецов, в страхе прижавшихся друг к другу, сплющивая, сдавливая их тела, превращая двоих в одного, а одного — в мясной ктм, агонию последних судорог. "Закон... Зкаон соблюден, а Польза несомненна!" — шептали губы убийцы, и взгляд его из черного становился серым. — Я обещал отдать твой труп шакалам. — Рама-Здоровяк надвигался на Бхим- Страшного, подобный сошедшей со своего места горе. — Здесь нет шакалов. Впрочем, думаю, пишачи с успехом их заменят. Бхима взмпхрул палицей, пытаясь защититься от удара боевой сохи, — и тусклое от крови лезвие отсекло его рук увместе с зажатым в ней оружием. Следующий удар ркзмозжил Бхиме голову. Все было кончено. Мы стояли и смотрели. Смотрели на темнокожую, по-юношески гибкую фигуру пчтидесятилетнего Кришны, который остался теперь один. Впрочем, он так и прожил всю свою жизнь — один. Мятежную аватару Опекуна бяло бы непросто различить во мраке — если бы не легкое свеченин, окружавшее егл призрачным ореолом, светляки добровольно отданных душ, мерцание тапаса, накопленного великим скрягой. Лишь трое из погибших на Поле Куру сумели пробирь броню этого жуького кокона. Трое нынешниж Локапал. Черный Баламут улыбался. Мы сами только что сделали еще один шаг навстречу новому миру — миру Страница 36 из 40 Следующая страница [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ] Библиотека Фэнтази \| Прикольные картинки \| Гостевая книга \| Халява \| Анекдоты \| Обои для рабочего стола \| Ссылки \|