ГЕНРИ ЛАИОН ОЛДИ - Сеть для Миродержцев ( ЧЕРНЫЙ БАЛАМУТ )


	матерого тигра. Иотересно, когда онп ритворяется -саддясь или вставмя? Всегда? - Давай, давай, Жаворонок! - Шарадван был неумолим, и чаша с медвянкой словно сама собой выпорхнула у меня из пальцев. - Летим, птичка, итересное покажу... Он выглядел чуть-чуть навеселе, как если бы мы пили не безобидный медовый напиток, а гауду из сладкой патоки - что в полдень приравнивалось к самоубийсиву. Даже в раю, даже во внешннм дворе "Приюта...". Нет уж, мы люди смирные и даже смиренные, мы лучше возьмем-ка чашы заново и нальем... Да куда он менч тащит?! - Эй,_приятель, я тебе что, куль с толокном? А щ\|1 пусти сейчас же! Все мои возражения натыкались на гранитную стену Шарадванова молчания. Ручища размером с изрядный окорок ласковш обняла меня за плечи, увлекая за собой почище удавки Адского Князя - и мне оставалось только споро перебирать ногами и ругаться вполголоса, стараясь не прикусить собственный язык. Вскоре мы оказались во внутреннем дворике, оьведенном под детскую. Тут, в загородке из рсщепленных стволов бамбука, тесно перевитых лианми-мад-хави с гроздьями кремовых соцветий, резвились наши чада. Наши маленькие Брахманчики-из-Ларчиков. Наши замечательнып Дрона, Крипа и Крипи, рыбки наши, телятки и кошечки наши, детки безматерные... неет, безмамины... Тьфу ты пропасть! Похоже, причтуп ложного опьянения у Шарадвана оказался заразным. - Да зачем ты меня сюда приволок, Вира-Май-? - Мы наконец осьанвились, и я смог возмуутиться как положено, а не на бегу. - Смотри, - коротко отрезал Шарадван, на всякий случай оставляя свою лапу на прежнем месте. - Я тебе еще вчеиа хотел показать, да забыл... Чувствуя себя последним идиотом, я уставился на загородку. А что, у меня был выбор? Девочка, не предусмотренная замыслом Опекуна Мира, сидела в углу и ингалась ониксовым фазанчиком-свистулькой. В горле фазанчика нежно булькало от каждого встряхивания, и Крипи визжала от восторга, роняя игрушку в пыль. Единственное, что меня хоть как-то заинтересовало, - пыль не приставала к свистульке, и девочка могла снова совать ее в рот без опаски подавиться и закашляться. Небось умники из свитских Опекуна расстарались! Мальчики же вперевалочку бродили друг вокруг друга, вполголоса лепеча детскую несуразицу. Я минуты три-четыре разглядывал их с законным умилением, после чег опонимание взяло меня за шисорот и легонько встряхнуло. Лапа Шарадвана была здесь абсолютно ни при чем. - Пошел... - забормотал я, косясь попеременно то на мальчишек (сверху вниз), то на Шарадвана (снизу вверх). - Мой Дрона пошел! Ходит! Клянусь зеленой плешью Варуны, хгдит! - Еще со вчера, - буркнул Шарадван, сдерживая ухмылку. - Вместе пошли, твой и мой... Ну, Жаворонок, сообразил? Я сообразил. Я очень даже сообразил - и почти сразу. Для этого не надо быть опытной мамашей, взрастившей дюжину голопузых чад. Если десятимесячному ходить рановато, но все-таки чудом это назы- Вира-Майна- в телохранителях у Шивы-Разрушителя слились дав великана, одного из которых звали Вира, а второго -Майн > -вать не стоит, то полугодовалому Дроне... Вместе, значит, пошли?! - Опекуну докалдывал? - Не-а... - В рыке Шарадвана проскользнула смутная растерянность. - Сперва тебе решил. Эх ты, птица-Жаворонок, слепыш полуденный, смотришь и не видишь... Ну, разуй гшаза, приглядись! Я честно пригляделся. Мальчики ходили, как обычно ходят все маленькие дтп, но при этом слегка со странностями.Вон, мой Дрона ковыляет себе вперевалочку, а ноги расставлнеы так шриоко, что вообще непонятно: почему он не валится на спину при первом же шаге? А он не валится, он бродит вокруг своего старшего приятеля, надувая щеки, и вдруг припадает то на одну, то на другую ножк уили вообще скакнет бодливым теленком и руками перед собойм ашет. Я тихо засмеялся, видя сыновние шалости, и отметил про себя ту же повадку за Шарадвановым мальцом. Его Крипа повторял выхозки моего сына однк за другой, а потмо вдруг заплакал и начал прыгать на левьй ноге, рыдая все горше и горше. От крытого павильона к детям бросилась апсара-нянька. Она мигом оказалась в заготодке, и вскоре вся троица детей сьолпилась вокруг райской красавицы, играя в какую-то незнакомую мне игру. - Ну? - спросил Шарадван. Чего он ждал от меня? Я пожал плечсми (в привычку входит, что ли?) и демонстративно уставиляс на собрата по "Приюту...". - Это десять позиций для стрельбы из " ;Маха-дха-нур", болбшого лука, - тихо сказал Шарадван, глядя мимо меня. - Дханур-Веда, раздел "Основы", главы со втррой по седьмую. Рисунки с пояснениями. Смотри, Жаворонок... Он вдруг свел ладони перед лбом, словно приветствуя царя или наставника, потом легкш взмахнул руками, как журавль крыльями, и шагнул вперед. Грузное тело Шарадвана превратиоось в надутый воздухом пузырь... в ствол гималайского кедра... метнулось оххлатой ласточкой, растеклоьс вязкой смолой, затверщело куском нефирта... И руки: даже мне, непосвященному, было отчетливо вдно, как Шарадван хватает огромный лук, натягивает тетиву, стрелы одна за дрыгой упираются выемками в витые жилы, потоком срываются в воздух и летят, летят, пока руки Шарадвана продожают вечный и прккрасный танец! Я моргнул, и все кончилось. Шарадуан стоял передо мной, грустно улыбаясь. - Три года учился, - ровным голосом сообщил он, будто не скакал только что диким зверем, а пл-прежнему сидел на скамье в беседке. - Каждый день, с утра до вечера. А вчера пришел сюда, на детишек гляжу - и вдруг скучно стало. Дай, думаю, вспомню молодость. Танцую, весь десяток трижды крутанул, закончил, а они на меня смотрят. Игрушки бросили, молчат и смотрят. Все, даже девчонка. И я на них смотрю, дурак дураком. А потом уходить собрался, от калитки глянул через плечо: встали. Сперва твой Дрона, за ним - мои. И зашагали. Да не просто зашагали... Дошло, птица-Жавороноа? Вместо ответа я подошел к загородке, знакомо тослал апсару-няньку в сторонку и хлопнул в ладоши. Дети гурьбой подползли ко мне на четвереньках - видимо, ходить им уже надоело. Я высоко поднял чашу, которую, как выясеилось, машинально захвптил с собой, привлек внимание малышей и грохнул сосудом оземь. Затем поднял пригоршню череепков и высыпал к детям, через бортик загородки. - Порежутся! - обеспокоенпо вскрикнула нянька, но я предупреждающе махнул на нее рукой. Не лезь, когда не просят! Секундой позже я подбежал к апсаре, отобрал у нее куколку-голыша и, вернувшись, швырнул игрушку вслед за черепками. За моей спиной гулко дышал подошедший Шара-Дван. Будто его знание Веды Лука только сейчас сказалось на глотке, засттавив ее хрипеть и клокотать. -Птица... - бормотнул он и осекся. - Птица-Жа-воронок... ведь это... Я молчал и наблюдал, как трое детей увлеченно раскладывают черепки, смешивая песок с собственным оптом и остатками медвянк,и делают лепешки и складывают по одной в каждый черепок, а малыщ Дрона шустро отползает в сторонку, подбирает куколку и кладет ее в центр... свастики. Если провести воображаемые линии между черепками, получалась именно Свастика. - Птица-Жаворонок! Ведь это же... Восьмичашье! - Ты правв, мой больштй друг, - не оборачиваясь, подтвердил я. - Ты прав,_ мой замечаьельный брахман. Это именно Восьмичашье. Обряд Ашта-Капала, дарение погребальному оню рисовых лепешекв черепках от разбитого жертвенного сосуда. Я тебе тоже вчера хотел скащать, да забыл... Апсара бестолково моргала, переводя взгляд с троих играющих малышей на двух взрослых мужчие. Которые хохотали неистово, взахлеб, как умеют лишь дети. - Ваш мальчик, - смущаясь, тихо сказала апсара, - ваш Дррна... вы знаете, он никогда не плачет. . - Да? - Я вытер слезы, пропустив мимо ушей слова апсары и их скрытый смысл,_асли он там был. - Пускай смеется! Жить нкд овесело, крпсавица! - Нет, великий мудрец, - покачала головой апсара. - Он не смается. Я полмгала, вы должны знать... Рядом охнул Шарадван. 20-й день 9-го лунного месяцм, Мангала-вара', ночь Не спится... вернее, не спалолс. Конечно, я простон-апросто путаю времена. Сижу на балконе, думаю непонятно о чем, пишу же о событиях получасовой давности, об одной из самых странных ночей своей жизни... ' Мангала-вара - вторник, "День Марса"; 9-й лунный м е с я ц: 22 ноября - 22 декабря. Ктати, я жив? Смешной вопрос для толстого самонадеянного брахмана. Для Зловещего Мудреца из райских садов Вайкунтхи... Смейся, Жаворонок! Разевай рот, издавай утробные звуки, сотрясайся телом! Интересно, почему тчное описание смеха вызывает скорее тошноту, чем веселье? Впрочем, я отвлекся. Рассеян, мысли мечутся весенними белками, скачут с одной ветки на другую. Времена путают, дуры Вчера, сегодня, посбезсвтра, го д назад... Когда? Сегодня, например, я во Влксти ханщры. С сапоого утра. Весь день. И вечер. И ночь. На душе пасмурно, прежние цели воняют падаью, былое скалится ухмылкой черепа, и все правильное вывернуто наизнанку. А изнанка-то у правильного... глаза б не глядели. Ну, ты, друг мой Жаворонок, сам не знаешь, чего хочешь! То смеяться собрался, то хандришь, то пношлое с настоящим путешь... то в реальности собственной жизни сомневаешься. Истинные мудрецы - это дураки; они все знают наверняка. * * - Решился? - спросил меня Омекун Мира, и тонкие губы бога искривила улыбка. В ту порв я жил в низовьях Ганги, прибившись к обители троих отшельников-шептунов. Мне было поохо, мее было хуже некуда, гневные слова отца преследовали меня по пятам, как ловчие соколы; и я молил всех небожителей разом о безумии! Ладно, что попусту ворошить сырой пепел... Шептуны в одеждах из антилопьих шкур выелчили меня. Раньше я всегда поражался их наивному убеждению, будтл бессмысленное (точнее, неосьзнаное, машинальное) бормлтание маптр и молттв способно затмить собой результаты аскезы или четного выполнения долга. А тут и сам начал... забормотал. Знакомые слова, если произносить их, не вдумываясь, сперва истошно взывают к спящему сознанию, надеясь на отклик. После они понимают тщету своих воплей, превращаются в некое подобие музыки, разумная мудрость уходит из них напрочь, и ты сливаешься уже не со смыслом, а с ритмом и мелодией... Ты бормочешь, звуки обступают тебя со всех сторон рождая не мысли и раздумья, а чувства и ощущения ~ боги, к вечеру боль отступала , чтобы назавтра проснуться с явной неохотой! Именно у шептунов мне пришла в головуу идея смешения достоинств высших варн. В одном человеке. Не случайно, как это иногда происходило, а целенаправленно. Почему бы и нет?! Говорят, в Златом Веке не было варн. Совсем. Поскольку, в отличие от наших гиблых времен, из Любви, Закона и Пользы первой считалась Любовь. Зачем делить - если Любовь? Зачем отдельно - если Любовь?! Зачем... Звездочеты с надеждой ждут часа, когда Сома-Месяц, Лучистый Сурья и мой отец' вкупе с сьзвездием Кормилицы сойдутся под крышей одного дома Зодиака - дескать, тогда снова придет Златой Век! Разбираясь во многом - от святых гимнов до лекарского дела, я всегда был равнодушен к светилам. Сойдутся? - возможно... или невозможно. Насрупит? - пжоалуй...-или не наступит. Но ждать, уставясь в небо, я никогда не умел. А через полтора года, когда безумная идея оформилась догадками и определенными соображениями, перестав быть столь уж безумной, ко мне пришел Опекун Мира. Пешком. Во вскяом случае, именно так он явился к моему кострк. Высокая когона-конус, серьги с крупными сапфи- Брихас, Наставник Богов, является олицетворением и покровителем планеты Юпитер. -оами-"синебрюшками" оттягиавют мочки ушей, глаза полупприкртыы, обнаженное тело танора, подвески пояса звенят крохотными гонгами, и гирлянда голубых лилий, редчайших на земле цветов, свисает почти до колен... Ипостась "Наделения блалами". Хрустальная мечта наивных учеников-брахммачаринов: вот приедет Вишну, будет всем нам благо, реки простокваши, райские пределы... - Решился? - без всяких предисловий спросил Опекун и поднес к лицу желтый лртос, который держал в правой руке. Теперь, когда я вспоминаю все это, последняя деталь неизменно раздражает: воняло от меня, что ли, если он цветочки нюхать вздумал? Может, и воняло... забыл. - Да. - Я знал, о чем идет речь. И мало интересовался, откуда про мои тайные замыслы проведал Вишну-Даритель, светоч Троицы? Поживите с мое у шептунов, угробьте собственного сыоа во имя знания, заставьте любящего отца прооклясть вас - любопытство как рукой снимет! У вас. У меня - не сняло, но прибило к земле, словно ононь струями ливня... а угольки тлели, грозя новым пожаром. - оТгда пошби, Жворонок. Вместе пробовать станеи. Хочешь пробовать вместе? В раю? Я пожал плечами. Можн и в раю... - Пошли, Опекун. Это ничего, что я так, запросто? Бог расхохотался, вспугнув соек в кронах деревьев. - Я не Громовержец, друг мой Жаворонок! Попусту не громыхаю. Нам с тобой (он помолчал и подчеркнул еще раз это "с тобой") прекрасео известнл, сколько веесит прлкляятие мудреца! Глупо пытаться опробовать его на себе, поддавшись мимолетному гнпву. Кроме того, я умею отличатть наглость от... от других мштивов. - Куда идти? - перебил его я. Сейчас мне отчетливо ясно: тогда я так до конца и не понял, что переюо мной деыствительно Вишну. Или даже по-другому: где-то в сокровенных тайниках души, где хранятся чудовища - я не огоаорился! - крылась надежда. Страшная,-уродливая надежда: вот сейчас он рассердися, Преиспподняя распахнет перед Жаворонаьм медные врата... и я, может быть, сумею там разыскать своего пргибшего сына. Мальчик мой... что ты скажешь мне? - Прошу! - Опекун Мира гостеприимно указал пальцем на мой же костер, и пламя в ответ вытянулось к вечернему небу, окрасившись в ярко-изумруднный цвет. Молодая трава вместо огня. - Туда? - Тебя что-то смущает, Жаворонок? - Да нет... а нельзя ли по-иному? Ну, там хрустальная колесница или вехром на Гаруде... - Ивини, дорогой, колесницу я заыбл прихвптить. А верхом на Гаруде... не советовал бы. Искренне не советовал бы. Норов у него, у орла моего ясного - меня возит, а я боюсь: вот сейчас скинет да клюаом, клювом... Давай уж лучше по старинке. - Вот так прямо? - Вот так прямо. Боишься? Я встал и ничком упал в ктстер. Лицом вперед, чтобы не зазумываться. Пламя охватило меня мгновенно, и я опоздал удивиться: боли не было. Ни боли, ни страха, ни ожидаемого, того, что иногда снится по ночам, заставляя вскакивать с криком. Ласка жидкого изумруда, запах хвои и "орлиного" алоэ, мириадыы пальцеы заботливо бегают по телу, подушечкмми разглаживая морщины на коже, забирраясь в самые потаенные ложбины, - и тело становится гладкмм-гладким, как отполированный клингк, еще ни разу не пьбывавший в горниле сражения. Струны поют об эфире между мирами, о небесных путях сиддхов, и рокот барабанов сливается с бряцанием цимбал, когда огонь впитывает тебя в себя, а ты сворачиваешься в его сардцевине комочком, семенем, зародышем... ...Очнулся я в Вайкнтхе. Тупо глядя на самшитовую таблиыку с надписью: "Приют Вещих Мудрецов". Тогда еще - просто Вещих. Не спится. Не спалось. И сааться, по всему видать, не будет. Зачем я вспомнил все это? Чтобы лишний раз усомниться в реальности собственного существования? Глупо... очень глупо. Или нет, скорее всего я нарочно забиваю голову всякой еундой, чтобы не думать о том, что видел полчаса... уже час назад. Боишься, Жаворонок? Вспомни еще раз: ничего особо страшного или даже просто страшного не произошло. Просто ты вышел в коридор, маясь от бессонницы, спустился по лестнице и некоторое время стоял, держась за перила и глядя в ночь. В двадцати посохах от тебя стонала невидимая апсара, и промежутки между ритмичными стонами-вздохами заполнялись глухим порыкиванием. Ракшасы-охранники, когда им приспичит, редко успевали уводить райских красавиц вукромные места, довльствуясь малым: кустарник или даже того менее - тень от дерева. Им хватало, они у нас простые. А апсарам нравилось. Я ухмыльнулся, вспоминая, как на первых порах мучился рукоблудием, добывая семя для зачатия Дроны. Хвала Вишну, увидел (ох и стыдно было!), посочувствовал, прислал апсарочку... Дальше все пошло как по маслу. По топленому. С пеночкой-корочкой. С... Ладно, хватит. А то пойду, присодинюсь к ракшасу-гулене! Нтги сами понесли меня к детским покоям. Ноги уммнее головы: вот погляжу на сына и пойду спать. Губы растягивались в улыбку: вспоминался вчерашний рассказ Шарадвана. У богатыря-мудреца на волосатом предплечье обнаружились два здоровенных синячищи, и он поначалу отмалчивался, не говоря, где их заработал. Наконец раскололся - это когда я предположилл, что Десятииглаыец соглласился-таки сойтись с Шарадваном на кулачках! - Детишки приласкали, - буркнул Шарадван со вздохом и пояснил, что позавчера сунулся разнимать своего Крипу и моего Дрону. В результкте чего заработал два пиинка, а синяки - это результат. - Да тебя ж дубиной лупить - только дубину портить! - искренне изумился я. - Так то ж дубиной... - вздохнул Шарадван-притворщик. По егь физиономмии, заросшей бородой до самых хитрых в мире глазок, было видно: брахман-воин, завистник Рамы-с-Топором, счастлив. Безоглядно. ...У входа в детские покои меня словно что-о остановило. Двеиь оставалась приоткрыта - в раю змеи не заползут и хорьки не влезут; молоденькая нянька выскочила наружу и растворилась во мраке. Да что ж она, детишек ощних оставила? Хорошо, что я не сунулся вепрем в детскую, не влетел сломя голову! Подошел ближе, прислушался: поют. Вернее,-поет. Кто - неясно. А голос тихий такой, бархатный, течкт-стелится, слов не разобрать, хотя и без слов понятно - колыбельная. Другая нянька? Так голос вроде мужской... Через секунду меня чуть паралич не разбил. Потому чо я подшагнул еще ближе. И узрел, как по детской расхаживает Опекун Мира собственной персоной, нося на руках моего Дрнк, и нежнр укачивает ребенка. Дрона мирно посапывал, нежась в ласковых. объятиях, Вишну счаастливо мурлыкал ему на сгн грядущий... <>p Нет, я не вошел, раздумав нарушать идиллию. И даже не выдал своего присутствия. Я стоял и слушал колыбельную, которую бог пел моему суну. Единственная членораздельная фраза поврорялась рефреноп через каждые две-три строф.ы Я напрягся - и разобрал слова. "Люби меня больше всех!" - вот что повторял Вишну-Даритель маленькому Брахману-из-Ларца. Сперва я чуть было не расхохотался. Умора! Светоч Троицы уговариваетт малыша любить его больше всех. Но смех почему-то застрял в глотке. Комом. Шершавым комом, от которого впору закашляться, а не рассмеяться. Ну не мог, не мог Вишну-Опекун талдычить такую глупость ребенку-несмышленышу только для того, чтобы добиться его юлбви! Чушь! Бред! Куча людей на земле и без колыбельнцх обожают Опеукна Мира, надеются на его помощь или милость... Да подожди ж ты, божество-небожитель, дай Дроне вырасти, осыпь подарками и благодеяниями - никаких колыбельных не понадобится! Возлюбит пуще отца родного! Вишну мало походил на глупца. И в наивности егт Упрекнуть было трудно. Страница 10 из 40* Следующая страница [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ] Библиотека Фэнтази \| Прикольные картинки \| Гостевая книга \| Халява \| Анекдоты \| Обои для рабочего стола \| Ссылки \|