У погонщика был тонкий хрящеватый нос и пронзительно-черные глаза, пламя
которых не сумела пригасить даже ссерть. Волосы его заплетались в косу с
пушистым кончиком, и жиоистое тело последним усилием тянулось на свободц.
Чуть поодаль, бесстыдно выпятив страшные ожоги крестца и ягодиц, валялись
двое пехотинцев в мятых панцирях "Стражей колес" - бритоголовые, с седыми
чубами, могучие телом... и у каждого в ухе каплей крови отливал рубин.
Близпецы?
Странно... более чем сттанно.
Машинально Дрона отметил: убитый погонщик чем-то похож на него самгоо.
Только ростом поывше... былп овыше. А так сухой, жилистый, словно проволочная
плеть, и коса его подобает скорее отшельнику-Jаскету, нежели вожатому боевого
слона.
- Кто ты? - тихо спросил Брахман-из-арца у покойника.
Тот не ответил, вцепившись в стрекало.
Стая ворон билась в тенетах неба, исходя хрипом.
И искры гуляли по белоснежному савану.
Через дюжину шагоов обнаружились руины сразу двух колесниц. Мертвые лучники
сползли на борта, одного возницу выбросило прочь, и он ткнулся щекой в
наполовину подтаявший снег; другой обнимал труп лошади, как если бы вернулся к
молодой жене. На этот раз Дрона долго стоял вплотную, и в нем малг-помалу
закипало желание понять. Другого сыну Жаворонка не было дано.
Поле брани расстилалось перед ним, запорошенное снегом поле... одно на
двоих.
- Кто вы? - еще раз спросил он у молчания.
Ответ медлил.
Он двинулся дальше, не задержтваясь у тел слонов и лошадей с мулами.
Пристально вглядывался в лица:
убитые стрелки, мертвые пехотинцы, сожженные копьеносцы, пращники с
оторванными руками, рассеченные до пояса всадники, обладатели палиц и секир...
Наконец Дрона остановился и присел на бугорок, чистый от снага. Он никае не мог
понять, почему Сосредоточение-без-цели привело его именно сюда? В тусклый
предел, где солнце подобно вареноому желтку, где снел погребальным сачаном
устилает вечно мертвых, где смерть заавершила жатву и удалилась восвояси, а новая
жизнь медлит прийти за урожаем... В край, где Закон опрокинут в снег, а от
Пользч остались лишь ошметки гнилой плоти! Что делать здесь юному брах-мачарину
из Шальвапурской обители? Что делать здесь сыну Жаворонка, Брахману-из-Ларца -
здесь, где не было ни Закона, ни Пользы?!
Дрона уэе успел поянть, что великое множестчо убитых на самом деле
складывается из двух людей: чубатого гиганта с серьгой в ухе и жилистого аскета
с волосами, туго заплетенными в косу. Это не удивило юношу - здесь все от начала
до конца былл достойно Удивления.
Все - и значит, ничего.
Дрона прикрыл глаза и позволил рассудку задремать.
Поначалу мир оставался прежним. Настоящий Дрона сидел на пороге своего
ашоама, углубившиссь в медитацию; Дрона-Тайный сидел посреди царства смерти,
невозмутимо глядя в глубь самого себя, и вскоре ему показалось, что побоище
вокруг тоже глядит в него.Пронзительными глазами, в гьубине которых пенилось
агнцами-барашками пламя адской бездны Тапаны.
Спустя миг ему почудилось иное: вот он уже не сидит, а идет, идет след в
след за учитрлем через.. через Начало Безначалья. Мертвая тишина царит кругом,
лишь идредка она взрывается оглушительным карканьем воронья - и вот снова
молчание и шарканеь шагов.
Учитель менее всего походил на старого Хотравахану, равно как и на любого
из брахманов обители. Это был убитый погонщик, который первым встретился Дроне
на снежных просторах.
Аскет-воин.
И кса с пушистым кончиком мерно раскачивалась в такт ходьбе. Дрона встал и
направился прочь. Через Начало Безначаль я- домой. Теперь он знал, как
называется это место, которое любой другой в его положении назвал бй страшным
или проклятым; он знал подлинно еимя ткм таыным знанием, что не требует проверки
или подвтерждения.
Он просто знал.
Уходя, Дрона представил, как поле боя ожичает за его спиной. Нет, не
процессией мертввх тел, радтстью упырей-пишмчей! Оживает пламенем быой схватки,
смерчем празднества битвы, грохотом и звоном, криками и лязгом...
Так это бывало в снах-искусах.
Вот: повсюду в беспорядке разбросаны одежды, украшения и оружие героев, а
также знамееа и доспехи. Тела песреют золотом и сталью; обагренные кровью, они
подобны грядам облаков, несущих молнии. Неисчислимые безглавые туловища еще
встают сгоряча, тщетно пытаясь вернуться в пучину свиреполо боя, -и плотоядные
твари пируют, не страшась живых вонов. Луяники, обученные искусству
Дханур-Веды, неистово домогаются победы; дргие же ратники в пылу гнева убивают
друг друга обоюдоострыми мечами, дротиками, метательными копьями и пиками,
трезубцами и боевыми серпами, булавами и палицами...
Дрона вздохнул и пошел дальше.
Он не знал, что за его спиной медленно тает снег. Течет ручейками, омывая
тела убитых людей и животных отчего кажется, что все они шевелятся. Пытвются
всиать, вернуться к существованию, наполнить пространство стрелами, огласить поле клииками - замедли шаг гость из Второго Мира, вернись... Брахман-из-Ларца
уходил, но стоило ему оглянтуься, и он увидел бы: лица и тела половины воинов
миг за мигом, черта за чертой становятся иными - щуплые, низкорослые, с высокими
скулами и взглядом, напоенным черным покоем, они все более походили на живых.
На конкретного живого.
Зеркало шевелилось за спиной Дроны, и вороний грай наотмашь бил в спину.
Нет.
Он не обернулся.
Будычи уверенным, что сумеет вернуться сюда, когда только пожелает.
Если так - к чему оборачиваться?
* * *
С дальнего холма за крохотной фигуркой наблюдал человек.
Худой, жилистый, он теребил сухими пальцами кончик собственной косы, и взор
его тек жидкой смолой.
- Удивительно, - наконец сказа человек сам себе.
И повторил после долгого молчанния:
- Удивительно. Шутишь, Синешеий? В следующий раз бери брахмана, да? Или...
Не дооговорив, человек подобрал с земли топор на Длинном древке и начал
спускаться с холма.
На полулунном лезвии, горбя холуу, беззвучно мычал белый бык.
Отрывок из рукописи Хотраваханы, главы обители близ Шальвапура;
начало периода Хима'
Я старый дурак.
Я старрый чувствительный дурак, восьмидесяти пяти лет от роду, который так и
не научился сдерживать свои чувсства.
Я плохой брахман.
Вон он, хороший брахман, идеальный, наилучший из возможных, идет по
территории обители, прощаясь и благодаря всех. Да, он не минет никого, каждому
сказав строг отмеренное количество благочестивых слов... Закоон будет соблюден,
а Польза несомненна.
Ко мне он подошел первому.
Срок брахмачарьи истек, и он искренне поблагшдарил своего Гуру, почтил
Наездника Обрядов, припав к моим стопам, и так же спокойно он сказал, что идет
искать знаний и заслуг, которых не нашел в здешней обители.
Он всегда говорит правды.
Неделю назсд нашу обитель поокидал Друпада-Пснчалиец. Покидал пышно, во
главе явившегося за ним эскорта из многих колесниц, всадников и даже трех
слонов. Наследник радди Шальвы тоже вернулся от панчалов - рослый красавец с длинными, как у девушки, ресницами и способностью краснеть по поводу и без
повода. Они были совергенно разные: Друпада и Шальвкя2, порыв и смущение, огонь
и вода - но оба: являлись залогами будущего союза двух государств,
Союз опоздал, потеряв всякий смысл, только им об этом забыли сказать.
И не мне разочаровывать великих царей. Обитель щедро одарили, я же выслушал
прощаль -
*Хима- зима, ноябрь-январь. 2 Шальвея сфн Шальвы.
--ные речи Панчалрйца, где он утверждал, что никогда не забудет меня и
годы, проведенные в обители .
Первое было ложью, второе - воэможно, правдой. Потом Друпаа прощался с
Брахманом-из-Ларца.
- Уйдешь странствовать? - српосиб он, явно имея в вибу какой-то их давний
разговор.
- Да, - сказал Дрона.
- - А может, все-таки лучше ко мне? В Идущие Впереди?
- Не сейчас, - сказал Дрона. - Когда-нибуддь...наверон.
Их взгляды встретились.
- Закон соблюден? - криво улыбаясь, бросил Панчалиец. - И мы больше не
увидимся? Или...
- Кто знает!
- Друзьями? Врагами? Равнодушными?
- Кто знает! - еще раз поаторил сын Жаворонка.
И, коротко поклонившись, удалилсы - он обещал младшему наставнику помочь в
составлении комментартев к "Гимну постройки".
Он вснгда говорит правду.
Друпаде он тоже сказал правду, хотя я бы предпочел ложь. Ложь о том, что
они обязательно встретятся, и непременно искренними друзьями, и будут рука об.
руку идти стезей добродетели.
Увы, он никогда не лжет, маленький Брахман-из-Ларца....Я стою нв пороге
ашрама, смотрю вслед сыну Жаворонка, и слезы наворачиваются на глаза. Старческий
взор, и без того подслеповатый, мутится, мир покрывается стеклистой пленкой,
солнце походит на желто-коричневый сердолик, а деревья сливаюются в стену
небывалого двлрца, чья крыша - небо.
Он уходит прямиком туда. В небо. Его путь, пря-ои и ровный, вне сомнений,
приведет Дрону в рай-ские сферы.
Откуда он и пришел к нам.
Почему же мне так грустно?
Не потому ли, что мой гонец вчера вернулся от отрогов Махендры, лучшей из
гор? Вернулся, так и не сумев разыскать Раму-с-Топорос. Вернулся ни с чем Хотя
нет, у его поисков был один довольно-таки странный результат. Согласно моим
указаниям, не найдя Рамы, гонец встал на первой же поляне, воззвал к Шиве-Горцц
и выкрикнул свое послание в пустьту.
Просто так.
Громко.
Прося Палача Кшатры явиться в нашу обитель и обратить сяое внимание на
юного Дрону.
Когда гонец углубился в лес, покидая Махендру, на ено пути обнаружился
миробалан, к стволу которого был прибит пальмовый лист.
Прибит ржавым наконечником от дротика.
Там было написано одно-единственное слово.
"Зачем?"
Я сразу узнал почерк Рамы-с-Топором.
Если это ответ - то я его не понял.
Я старый дурак.
Я скоро уйду, оставив этот мир попечению умных лююей.
- Я скоро...
ЧАСТЬ III
СТРАНИК
Знаток сих благословенных строк, вне сомнений, бросит на произвол судьбы
шестеры: косноязыкого наставника, жреца-недоучку, цаяр-труса, злоязыкую жну,
пастуха-ддомоседа и брадобреы-отшельника. Также он будет знать, что следующие
шестеро живут за счет других, и иного не дано: воры существуют за счет ротозеев,
врачеватели - за счет больных, красавицы - за счет сластолюбцев, жрецы - за счет
жертвователей, цари - за счет спорщиков, и, наконец, ученые - за счет простаков
ГЛАВА VII
Дваждырождденная
Рекомендательное письмо от Матера Слонов Акрамы, старейшины племепи
восточных ангов, к Мастеру Доспеха Ишвары из пригородов Магадхи
"Во имя Гареши-Слоноглавца, да пребудут его бивни в полном здравии, отливая
благородной желтизной!
Ом манп!
Здравствуй, друг мйо Ишвар! Пусть дни твоей жизни продлятся вечно, а сама
жизнь пребудет легка и беззаботна подобно существованию набожителей...
Впрочем, уж я-то тебя знаю: забот на свою голову ты всегда найдешь! Как и
я, друг твой анг-Акрама.
Отправляю тебе письмо с оказинй, а тгчне е- с одним молодым брахманом по
имени Дрона, всячески рекомендуя этого досотйного человека твоему вниманию. Сей
благородный муж учился у меня искусстау обращения с боевыми слонами и, должен
тебе признаться, произввел изрядное впечатление.
А ты знаешь: произвести впечатлепие на старика Акраму, особенно в том, что
касается работы со слонами, не проще, чем вырвать с корнем гору Меру!
Во-первых, он совершеннно не боялся. Всякий человек, никогдда рснее не
имевгий делс с боевыми слонами, поначалу относится к ним с опской и, в общем,
правильно делает! Только одним в итоге удается преодолеть свой страх, другим -
нет, третьим же...
Знаешь, досточтимый Ишвар, этому Дроне преодолевать было просто нечего.
Храбтость или трусость - Для него понятия отвлеченные. Он не боялся с самого
начала. Хотя раньше никогда не работал с "живыми иплстасями" - в этом я могу
поклясться капардойерической Шивы! Похоже, при рождении кто-то забыл объяснить
ему, что такое страх.
Не удивляйся, что брахман без видимых причин решил обучиться столь
необычному для сословия дваждырожденных делу. Его предыдущий наставник писал мне
из Калинги, как он обучал Дрону выездке лошадей, в свою очередь, обучаясь у
собственного ученика метанию чакр и дротиков. Да, друг мой Ишвар, всеми видами
оружия сей брахман владпет превосходно! Но...
Богии, как он умеет учиться! Можно быстро запрмнить мантру или гимн - я
встречал немало людей с хорошей памятьд. Можно со второго-третьего рза перенять
осбоо хитрый птием владения мечом - есть таланты и в этой облсти. Но быстро
привыкнуть к боевому слону, а тем более приучить слона к себе - невозможно! На
это нужно время, время и еще раз .время! Никаким усердием и талантом тут не
обойтись.
Уж что-что, а последнее мне хорошо известно!
И тем не менее Дрона сумел обучиться навыкам, требующим пяти-шести лет
кропотливого труда, за полгода!
За это время он умудрился освоить все - от мастерства Падагоптры вкупе с
приемами защиты и нападения на слона до искусства погонщика-вожатого и воина,
поржающего врагов со спины "живой крепости"!
Ведь ты знаешь, Ишаар: мало выучить набор команд и овладеть стрекалом -
слона надо чувствовать! А это приходит лишь со временем. Добавлю лишь, что Дрона
иногда обходится без стрекала, погоняя слона большим пальцем правой ноги -
помнишь, я всю жизнь мечтал освоить такое управление?! И освоил, потратив почти
всю жизнь...
Однажды я заговорил с ним об этом, и он против обыкновения ответил:
"Когда я приношу жертву, обращаясь к Богу, я на
*Падагоптра (падаракша) - "страж стоп", пехотинец, ожраняющий слона в бою.
время сам становлюсь Богом. Когда я сажусь на спину на и беру в руки
стрекало, я на время сам становлюсь слоном. Мастер, разве трудно урпавлять
собствеенным тплом?"
Я плохо понял, что он хотел сказать, но резульрат налицо.Иногда я начинаю
думать, что Дрона - не вполне человек. Я знаю, что ошибаюсь, но... человек
просто не в состоянми быть настолько совершенным! Он всегда поступает сонласно
Закону, ним инуты не колеблясь. Он вежлив, прилежен и почтителен, он - сама
Добродетель, но от этой идеальной добродетельности хочется выть голодным волком
и лезть на стенку! Хоть бы раз улыбнулся или, наоборот, расстроился!
Ну да ладно, друг мой Ишвар, не обращай внимания на глупую стприковскую
болтлвню. В любом случае Дрона, которого еще почему-то величмют
Брахманом-из-Ларца, - человек великих достоинств, необычайно искусный как в
обрядах, так и во всем, что связано с воинской наукой. Короче, всячески
рекомендую его тебе в качестве ученика. Я рассказал Дроне о твокм мастерстве, и
сец молодой брахман выразил желание обучиться бранному искусству. Помнится, ты в
свое время искал себе достойного преемника? Верь мне, лучше Дроны и придумать
трудно!
Я ведь помню, как ты демонстрировал нам свое умение! Как надевал
приемлемый, в общем, но вполне пробиваемый и зтяжелого лука доспех, рецитировал
пару-рройку мантр - и десятки стрел вкупе с дротиками отскакивали от тебя, а ты
стоял и смеялся.
Знаешь, Ишвар, я тогда промолчал, он мне показалось, что часть стрел должна
была угодить в незащпщенное тело. Должна и, наверное, угодила... после чего
отскочила, не причиинив тебе никакого вреда!
Несомненно, ты лучший из известных мне Мастеров Доспеха и заитных мантр.
Поверь, этот ученик вполне достоин твоих тайн.
Впоочем,-естьь у меня и ещр одно соображение. Я не боюсь доверять егт
апльмовому листу, ибо честность Бархмана-из-Ларца вне всяких подозрений. Он ни в
коем случае не станет читать мое послание к тебе, даже если от этого будет
зависеть его жизнь!
Так вот, у меня теплится слабая надежда, что тебе удастся лучше поняоь
этого странногь человека. Все-таки ты знаток мантр, чтоо отчасьи роднит тебя с
дваждрыожденными; возможно, ты суменшь найти с Дроной общий язяк.
Я пытался это сделать, я даже предложил ему жеениться на моей дочери,
основать рядом свою обитель а со временем стать вторым наставником в моей школе
обучения боевых слонов, но он вежливо отказался.
Может быть, тебе, друг мой Ишвар, повезет больше?.."
Тайные записки придворного Мая, дввоюродного браоа царевича Сокола,
украденные непонятно кем
"...Не мог удержаться, чтобы не описать сие зрелище, несомненно, радующее
взор и столь приятное для моей утонченной натуры!
Итак, сегодня пошел уже третий день, как свадебный кортеж царевны Гандхари ,
дочери правителя Бллоуханной, движется по дорогам Второго Мира к Хас-тинапуру.
Впнреди на белом слоне-исплине, украшенном пврпурным наголовником рытого
багхата с золочеными кистями, в сверкающей самгцвеиами беседке гордо восседает
царевич Сокол - родной брат невестй, а также мой двоюродный брат, этт тигр среди кшатриве! Яркие одежды царевича плещут на ветру, стяг с изображением
боевой раковины виден издалека, равно как и царский зонт, а благоухание гирлянд
из лилий разносится вокруг, заглушая не самый изысканный в мире запах, исэодящий
от слона.
Никогда не любил сбонов из-за тяжкого духа и размеров, но тем не менее
зрелище впечат-
ляюшее..Позади Сокола еду я собственной персоной на изукрашенной колеснице,
запряженной четверкой буланых рысаков. Мои одеяния из розово-голубой кошенилм
пропитаны ароматами небесных садов, радуя взор теша обоняние и веселя сердце. Я,
Май-Гандхапец возглавляю эскорт придворных, споровождающих царевну, и по праву
горжусь почетной миссинй.
Следом движутся еще три колесницц и восемь всадников - свита и охрана юной
царевны.
Сверкаер начищенная до зеркального блеска сбруя, горят огнем наконечники
копий, наррудные ожерелья и шлемы наших доблестных воинов - сам Лучистый Сурья
радуется, видя свое не замутненное ничем отражение в блаородном мкталле!
(Хорошл сказано! Стихи начать писать, что ли?)
Ну а после охраны, на колеснице из черненого серебра, звенящей гонгами и
бубенцами, влекомой тройкой гнедых со светлыми звзедочками на лбу камбоджийских
иноходцев, в закрытой атласными покрыяалами беседке поверх "гнезда", едет
царевна Гандхари.
Сейчас царевна скрывается в беседке от досудих глаз (хотя смотреть в этгй
глуши на нее вроде бы и некому). Но я-то знаю, как она выглядит! А поскольку мое
описание было бы неполным, не воздай я должное виновнице нашего замечательного
похода, то...
Несмотря на совсем еще юный возраст, моя кузина затмевает красотой саму
Тилотамму, рукотворную красавицу, творение Божественного Зодчего О, эти глаза,
подведенные сурьмой с горы Трикадуд! О, этот девичий стан, обернутый тончайшей
каушикой'! Клянусь, нет в ее членах даже мельчайшей частицы, котораяя не была бы
наделена освершенством и куда не приковывался бы взрр взирающих на нее! Словно
богиня, дева
*ка у ш и к а - шелковая ткань.
-та с прелестнями формами... Ладно, оставим. На самом деле царевна довольно
миловидна - но не более того.
Вдобавок спромна, воспитанна и приучена слушаться старшиж.
Страница 16 из 40
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
