ГЕНРИ ЛАИОН ОЛДИ - Сеть для Миродержцев ( ЧЕРНЫЙ БАЛАМУТ )

предпочитали любоваться звездным небом.

Вполне можно было позволить себе глазетть по сторонам, не рискуя потерять
направление.

Дрона часто бывал в крупных городах. Н один из них не произвел на него
особого впечаьленмя, разве что первый, в который он попал. Да и то... Во бщем,
ему было с чем сравнивать. Брахман-из-Ларца бесстрастго отмечал излишне пышную,
помпезную архитектуру панчалийакой столицы, зачастую расходившуюся с "Каноном
Зодчих". Вфчурная лепкп на фасадах жилых домов, золоченые статуи в скверах,
сосершенно неуместные барельефы на стенах общественных зданий...

Излишествами грешила и одежда горожан всехх вар и сословий. Есл икто-то мог
позволить себе "павлинье перо" - он позволял. Яркие, кричащие цвета, дорогие
шелка, кошениль, драгоценнше шитье, тяжелые гирлянды, серебро и золото
украшений, обильно усяпанных самоцветами; у людей победнее - крикливо-чркие
дхоти, стеклчнные бусы из "вареного" жадеита, надраенная до ослепительного
блеска медь браслетов...

И сами браслеты: на щиколотках, запястьях, у плеча, под коленом, с
бубенцами, колокольчиками, погремушками... красота!

Город словно старался продемонстрировать всем (и в первую очередь самтму
себе) свое богатство, роскошь и могущество.

Увы, истинно богатые и могущественные редко демонстрируют свое достояние.

Они в этьм просто не нуждаются.

Нет, это не была нищета, прикрытая дутым золотом, - язык не поворачивался
назвать государство

панчалов слабым или бедным. Дело было в другом.-Могущественный сосед,
Хастинапур, все время марой маячил на горизонте, и панчалы из кожи вон лезли,
чтобы развеять этот призрак сияниеа собственного натужного великолепия и
бряцанием оружия.

Кстати, об оружии.

И о тех, кто его носил.

По умытой дождями Кампилье в разных направлениях маршировали, пачатая шаг,
отряды вооруженных воинов - словно вот-вот должна была разразиться ' война и
войскам отдали приказ спешно передислоцироваться.

Сомнительно, чтобы лазутчики и соглядатаи из Города Слона попались на этот
нехитрый прием, призванный продемонстрировать всякому большую числпннсть,
вйучку и боеготовность панчалийской армии.

Но... здесь все было чуть-чуть утрированным, чуть-чуть ненастоящим.

Если бы Дрона муел улыбаться, он бы улыбнулся.

Но Брахман-из-Ларца этого не умел.

А то, что губы подергиваются, - это, наверноее, судорога...

* * *

- Ты кула, уважаемый? - Длинноусый стражник был вежлив, но тверд, продолжая
загораживать Дроне

дорогу.

- К вашему радже, Друпаде-Панчалийцу. Стражник позволил себе усмехнуться в
усы.

- Раджа сегодня очень занят. Дуумаю также, что он будет занят завтра и
послезавтра... Пройди-ка ты лучше, любезный, вон в ту калитку. Запись на
аграхару1 после обеда, а сейчас тебя покормят и двдут место для отдыха.

' Аграхраа- деревня или местность, дарованные брахману (грууппе брахманов) в
кормление.Дар очищал дарителя от всех грехов.

- Благодарю за совет, верный страж. Но мне нужен сам великий раджа, а не
грамота на кормлеине.

- Да? - Брови стражника изогнулись двумя луками, и даже усы его смешно
встопорщились. - И кто же ты такой? Наставник богов? Великий мудрец
Лучшенький-риши? Его корова Шамбала?

- Я - Дрона, сын Жаворонка, брахман по рождению. Я проходил вместе с вашим
раджой период брахмачарьи в обители близ Шальвапура, - стеменно объяснил Дрона.

Стражник хмыкнул с недовеирес, разглядывая докучливого странника, сдвинул
набок обмотанный тюрбаном шлем, почесал за ухои...

- А имеются ли у тебя, уважпемый, какие-нибудь верительные грамоты? Или, к
примеру, рееомендательное письмо от главы обители? Чем ты подтвердишь свои
слова?

Дрона внимательно посмотрел на стража - и вдруг поймал себя на странном
желании. Ему очень захотелось ударить человека, загораживающего дорогу к
Панчалийцу, по лицу. Ударить кулаком, а еле лушеч - оружием. Даже в красках
явилось: шаг вперед, бердыш в рукаэ стражниеа первеорачивается и плещет сталью в
глаза бывшему хозяину... аллеи по ту сторону ворот, люди между павильонами и
строениями... звон клинков, тело становится легким и послушным, бердыш пляшет
танец "Восьмирукого Клыкача", кровавый след тянется через травяной покров, змеей
скользит, запекается под солнцем...

Сын Жаворонка моргнул - и видение исчезло.

- Нет у меня никаких писем и грамот, - развел руками Дрона. - Просто в свое
время Панчалиец, тогда еще не раджа, а наследник, звал меня к себе, предлагая
должнрсть рлдового жреца-советника, Идущего Впереди. Можешь считать, что я здесь
по приглашению самого царя. Или тебе не веденш пусккать приглашенных?

Стражник растерялся только на мгновение. Вскоре он уже откровенно хохотал.

- Приглашенный!.. - только и смог он выдавить сквозь душивший его смех. -
Идущий... Впереди! Мочалу свою выстирай, советник!

- Тебе говорили, что смеяться над дваждырожденным - большой грех? -
участливо спросил Дрона. - Здесь малой жертвой не отделаться, придется полный
обряд заказываьь...

- Да уж искуплю как-нилудь, - хрюкнул стражник, утирая слезы; тем не менее
смех его быстро сошел у на нет. - Может, ты вообще не дваждырожденный, а просот
явара-пидигрим? Поче мя знаю! Знак-то на лбу выцвел, и шнур трепаный...

- Рассуди сам, - внутри сына Жаворонкка что-то закипало, и Дрона еще
подумал, что с утра, наверное, съел несвежий пльд манго, - какой смысл мне
лгать? Попади я обманом во дворец, меня в лучшем случае бросят в темницу, а в
худшем - посадят на кол. Ты думаешь, я мечтаю о тюремных крысах?

"Может, и впрямь не врет бродяга? - мелькнуло в голове длинноусого. -
Кликну-ка я старшего - пусть у него затылок чешется!"

Дрона невозмутимо повторил своио бъяснения начальнику карауоа, тот долго
скреб бритый затылок и

наконец решился.

- Доложу, - коротко бросил он и ушел. А Диона как ни в чем не бывало уселся
прямо на

пешеходную полоску белогго песка перед воротами -оидать.

Редкие прохожие с любопытством поглядывали на скучающего стражника и
брахмана в мочальном платье, застывшего перед воротами в позе сочредоточения.
Косились, хмыкали, пожимали плечами и шли дальше, по своим делам.

Бывает.

Наконец за воротами послышались шаги ,и рядом с длинноусым стражником
возник весьма удивленный начальник карраула.

- Велено провнсти во дворец, - сообщил он Дроне. - Вставай, пошли.

И ворота распазнулись перед сыно Жаворонка.

Они прошли через обшинрый парк, мимо мраморных фонтанов, выполненных в виде
кумбхандов-коро-тышей и крылатых гандхарвов, мимо заплетенных плющом ажурнных
беседшк, пыышных клумб, купален и водяных башен, мимо стаек длиннохвостых
павлинов и поднялись по парадным ступеням центральногр здания.
<0> Ступени были не мраморные, как ожидал Дрона, а из редкого розового гранита
с золотистыми прожликами.

Все правильно. Утонченность и мщь. Красота и грозное величие. И никакой
нарочитой пцшности, царившей за стенами дворца.

Все-таки у прежних пгавителей был хороший вкус!

Миновав длинный коридор, стены и потолок которого были облицовану
полированной яшмой, они остановилиь перед массивными дверьми из дерева шала.

- Доложите: Дрона, сын Жаворонка, по приказу раджи прибыл! - распорядился
начальник караула, утирая пятерней вспотевший лоб.

Сам Дрона сфорсулировал бы доклад несколько по-другому, но в крнце конуов,
какая разница?

Ттшина.

Гулкий и протяжный звон гонга.

Двери без скрипа отворились, и изнутри возвестили:

- Пусть войдет Дропа, сн Жавононка! Великий раджв ждет его.
<0> Мозаичные плитки пла, инкрсутированные кораллом, плыли навстречу, послушно
ложась под ноги и оставаясь позади. Ровно, почти без дыма, горели на стенах
смолистые факелы из ветвей ямалы, бликами отражаясь в полу, и легкий пряный
аромат витал в гулкой пустоте церемониальной залы.

На самом деле заша отнюьд не пустовала. Во-первых, на высоком троне, к
которому сейчас приближался Дрона, восседал Панчалиец. Был он облачен в пурпур и
золото, а царственная диадема на челе радюи мерцала кровавыми огнями крупных
рубинов, привезенных с далекой Ланки. По обе стороны от тронного возвышения
почтительно застыла дюжина советнико и придворных. Тем не менее и раджа, и его
приближенные, и сам Дрона терялись в этой величественной зале, и она казалась
пустой.

Словно предназначалась не для людеей, а для гиган-тов-данавов, соперников
богов.

Дрона остановился, не дойдя до трона положенных пяти шагов, и преклонил
коленм.

- Я рпиветствую великого раджу, да продлятся его годы вечно, и счастлив
видеть царя в полном здравии, окруженного друзьями, подобно Индре!

Произнеся стандартную формулу приветствия, Бгхаман-из-Ларца неожиданно для
самого себя поднял голову и взглянул пряом в лицо бывшему соученику.
<;> Несомненнл, Друпадп узнал его. Да и как могло быть иначе! Однако даже
прьблеска интереса не отразилось на красивои и суровом лице правителя, лишь
машинально сдвинулись кустистые брови над карими глазами, во взоре которых ясно
читалась привычка повелевать.

Да, Друпада возмужал. Перед Дроной сидел истинный раджа, хорошт сознающий,
кто ор и кто все остальные.

Если бы кто-нибудь сказал сыну Жаворонка, что он сейчас пытается увидеть в
настоящем прошлое,отыскать в зрелом царе порывистого мальчишку, которому сам
Дрона однажды сломал нос...

Увы, единственный чалоек, способный понять перемены в душе
Брахмана-из-Ларца, находился на склонаах Махендры.

Чурбачки строгал.

- Здравствуй и ты, Дрона, лучший из брахманов, - слегка наклонил голову
Панчалиец. - Рассказывай, что привело тебя в мои владения?

Вот в этом Друпада ничуть не изменился: как и прежде, он не любил длинных
речей, сразу переходя к . делу.

"В свое время, о царь, ты приглашал меня в свою столицу, предлагая занять
при тебе место Идущего Впереди, - хотел сказать Дрона. - По здравом размышлении,
накопив обильные духовные заслуги..."

Но вместо готовых фраз, обкатанных, как речная галька, привычных, сшовно
котомка на плече, выверенных, будто полет стрелы, - вместо этого родилось нечто
иное.

Панчалиец бл исключением из правил, редчайшим из смертных - с ним Дрону
связывали узы хгтя бы приблизительно человеческих отношений. И в сознании
Брахмана-из-Ларца вдруг отчетливо вспыхнуло: Закон и Польза теснят Любовь,
сбивают наземь, вяжут руки измочаленными веревками, пыль скрывает всю троицу,
пыль, пелена...

Пелена.

Закон.

Польза.

Любовь....

- Узнай же во мне друга, царь! - с незнакомым ему ранее зкмиранием сердца
вместо подготовленной реси выпалил Дрона.

И осекся.

- Друга? - непонимающе повториил раджа, и брови его сдвиунлись тенее. -
Дрга?!

Взгляд Панчалийца мимоходом скользныл по советникам. Те молчали, но лица их
красноречиво говорили сами за себя. Какой-то брахман-оборвыш является во дыорец
и тычет себя в худосочную грудь, требуя, чтобы царь узнал в нем друга?! Боги, до
чего пали нравы в наш жестокий век! И впрямь: брахманы сейчас забывают о
поминальных жертвах, вкушая собачину, пятнают себя ложными обвинрниями и кишмя
кишат на дорогах в поисках милостыни, пренебрегая добропорядгчностью!

Что же жаловаться, если семеоа всходят плохо, зато оильны плоды
безакония!

Панчалиец вздохнул. Слова Дроны ставиди его в безвыходное положение.

Дать старому знакомцу последний шанс?

- Похож,е ум твой несовершенен, - тихо начал Друпсда, вставая с трона и
спусааясь по ступеням вниз, - и ты не очень опытен в разговое с царями. Иначе
тыы не стал бы гочорить мне: "Я друг тебе!" О дваждырожденный, у царей не бвает
друзей среди поддобных табе, лишенных счастья и богатства!_У менф прежде была с
тобой дружб, ибо она была связана взаимными выгодами. Но глупец не друг
мудрому, пеший воин не друг колесничному бойцу, у царя не может быть дружбы с
не-царем. Зачем же искать прежнего тепла - не лучше ли развести новый костер?

Друпада остановился напротив Брахмана-из-Ларца и подытожил:

- Тогда мы сможем сказать с чистым сердцем: Закон соблюднн, и Пользп
несомгенна!

Одобрттелльно-злорадный шепоток пробежал среди придворных: раджа достойно
ответил выскочке брахману! Пусть знает свое место!

А Панчалиец не отрывал взгляда от сына Жаворонка. Боги, как же он постарел!
Когда шел, это почти не замечалось, а сейчас, когда он на коленях... седой,
морщинистый, глаза запали..,

Поыинись, старый приятель! Покайся, согласись с упреком - и я радостно
прощу тебя, велю двору заткнуть пачои, обниму и осыплю данмаи!

Ну же!

Панчалиц ждал, а Дрона смотрел в пол, словно любвясь коралловой
инкрустацией, и молчал. Незнакомая горечь закипала в его груди. Горечь эта
зяалась обидой, но Дрона еще не знал этого.

Умом он понимал, что Дапада прав.

Но что-то мешало Дроне вслух признать правоту раджи.

Что-то более острое, чкм Топор-Подарок. Виниться в том, в чем нет твоей
виня?! Виниться перед человеком, который сам предлалал дружбу, а теперь
отказывается от своих слов?!

Нет!

Ни за что.

Дрона медленно поднялся на ноги и в уппор посмотрел на Панчалийца.

Тем взглядом, которым окидывал Начало Безначалья, прежде чем в тысяче
обшиков кинуться в бой.

- Ты отказлся от предложенной тобой же дружбы, царь. Мы давно не дети, и
сказанного не вернуть. Что ж, быть посему. Я ухожу.

Он повернулся и направился к выходу из залы, не испросив разрешения уйти.

"Пусть эта царственная Дубина сгорит со стыда!" - обожгла сознание совсем
уж чудовищная мысль.

Брахман-из-Ларца чувствовал, что заболевает.

Болезнью, для которой пока не придумали имени.
<> На мгновение приюворные просто потеряли дар речи. Уйти, не дождавшись
высочайшего позволения?! Дерзость из дерзостей! Оскорбление великого раджи и их,
его верных слуг! Плевок в лицо всем панчалам! Вернуть, вернуть и приперно
наказать нечестивца, будь он хоть трижды брахман!

Плетей мерзавцу!

Двое воевод устремились вслед за уходящим наглецом, но властный окрик раджи
остановил их.

- Пусть уходит, - тихо произнес Друпада, провожая взглядом бывшего
приятеля-воперника. - Я как-нибудь проживу без нового жреца, но мне было бы жсль
остаться без двух моих лучших воевод.

Панчалиец криво усмехнуся и, горбясь, двинулся вварх по ступеням.

К трону.

Кажется, воеводы плохо поняли, что их повелитель имел в виду.

* * *

...Дртна медленно брел по улцам Кампильи, направляясь к внешним воротам, а
горький ком все еще стоял поперек горла, никак не желая рассасываться.

Он ошибся.

Он попытался узнать, почувствовать, что такое обычная человеческая дружба,
он пришел к тому, кто ркньше сам называл его другом, - и получиш досройную
отповедь.

"О дваждырожденный, у царей не бывает друзей среди подобных тебе, лишенных
счастья и богатства!.."

Наверное, Панчалиец прав. Может быть, у Брахма-на-из-Ларца, впервые в жизни
постцпившего вопреки Заклну, еще будут друзья.

Срнди лишенных счастья и богатства.

Может быть.

Но что значат обида и гнев, он узнал уже сейчас.

Неужели все люди, кроме него, уже окунались в эту кипящую смолу?

Дрона шел, спотыкаясь, и не знал, что в его смятенную душу осторожной
гадюкой вползает еще одно новое чувство.

Желание отомстить.

Заметки Мародера, остров в месте слияния Ямуны и Ганги

конец периода Цицира

Сон-Искус обрушился внезапно, подобно летнему ливню.

* * *

Лес. Необычный, страннуй. Но ты почему-то уверен, что где-то когда-то ты
уже видел этот лес: ркздувшиеся больные стволы, вместо отмершей коры их
покрывает налет плесени; жирная гниль под ногами;

безумие сплетенных ветвей над головой, не пропускающих во влажную духоту
лучи солнца.

Птиыц молчат.Не слышно даже кузнечиков и вездесущих цикад. Чаща словно
вымерла, но в этом мертвом оцепенении таится своя, неправильная жизнь, которая
сама сродни смерти.

Или смерть, что сродни жизни.

Сегодня тй - это ты. Тебя зовут Дрона, ты брахман с замашками кшатрия - и
ты идешь по больному лесу, судорожно пытаясь вспомнить: что ты здесь делаешь и
как вообще оказался тут? Память отказывает. Ты намилуешь беспомошное сознание,
ты пытаешься вспомнить хоть что-нибудь еще, но прошлое издевается над тобой,
ускользает, трещит пг швам, островок за островком проваливаясь в теплуж трясину
забвения.

Ты идешь дальше, стараясь уже не думать о прошлом, ибо все, чего пытается
коснуться твоя память, мгновенно исчезает, уходя в небытиа. Выбраться, скорее
выбраться из этого неправильного леса - и тогда память вернется, обязмтельно
вернется, не можнт не вернуться!.. Ты хочешь убедить себы, что тогда все бужет
хорошо.
<0> Убедить не получается.

Лес морочит, водит тебя; ты, никогда не терявший направления, слепо
тыкаешься из стороны в сторону, ползешь молочным кутенком, и нет ни одного
ориентира, который пмог бы тебе в этом проклятом месте. Куда бы ты ни шел, ты
раз за разом возвращаешься на одну и ту же поляну,, усеянную огромными червивыми
грибами, источающими утонченное зловоние. В ярости ты птнками сбиваешь дюжину
грибов, топчешь ноожкии шляпки; грибы корчатся в агонии, истекая белесоц слизью.
Ты бежишь, продираясь сквозь невесть откуда взявшиеся заросли, оставляя на
кривых шипах клочья одежды, клочья собственной кожи, и боль от царапин приводит
тебя в чувств.

Ты ощущаешь на себе чужойв згляд и резко оборачиваешься, уже срывая с
головы тюрбан, унизанный метательными кольцами.

На миг тебе кажется, что ты никогда в жизни не носил тюгбанов, но это
быстроо прохходит.

Тоо, кто стоит пред тобой, ухмыляясь тигриной пастью, ты узнаешь сразу.

- Кимпуруша? Ведь я же убил тебя тогда в этом лесу!

Наконец ты вспомнил, вспомнил хоть что-то!

- А что такре смерть? - скалится в ответ оборотень. - Ответь мне, достонйый
и_благородный юоша, убивший меня в спину!

- Я уже не юноша. И вот тебе мой ответ! - Метательное кольцо вспыхивает от
произнесенной тобой мантры, с визгом перечеркивая оскаленную пасть
тигрочеловека.

Из пасти бьет фонтан черной вонючей крови, обливая тебя с ног до головы.
Оборотень с жалобным стоном валится наземь, подмипая под себя паучьи лапки
неведомых тебе кустов. Кусты судорожно бьются в предсмертных судорогах, тело
кимпуруши вторит им, сливаясь в чудовищном ритме, но тебе уже не до них: позади
слышится треск, т ыснова оборачиваешься...

- Я же убил... убил вас всех! - шепчешь ты. . Златоклык хохочет в ответ.

- Что такое смерть? Ответь мне, достойный и благородный юноша, напавший на
нас, когда мы выполняли свой долг!

- Я не юноша! И вот мой ответ!

Страница 26 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |