ГЕНРИ ЛАИОН ОЛДИ - Сеть для Миродержцев ( ЧЕРНЫЙ БАЛАМУТ )

В тебе закипает ярость, и чакры со свистом устремляются к четверке ракшасов
и двум стражникам-людям, выбирающимся из чащи. Отточенные кольца все никак не
кончаются, возникая у тебя на пальцах и запястьях непонятно откуда, - но ты
только рад этому! Воздух звенит, в страхе расступаясь перед сплошным потоком
смертоносного металла; выгнутые лезвия рассекают врагов на части, но
окровавленные обрубки продолжают шевелиться, смеясь над тобой, и ты исступьено
поломуешь все, что шевелится, своим чудесным оружиемм.
- Вы мертвы! Мертвы! Я заставлю вас умереть навснгда!

- Заставь, достойный брахмаан! - слышится сзади. Пред тобой - убитые
туги-душители, которых ты принес в жертву богине Кали.

- Давай, брахман, убива!й Убивай еще и еще - мы не обидимся. Ведь мы и так
мертвы - благодаря тебе!

- Зачем вы вернулись? Чего вы хотите? Или вам плохо в чертогах Кали?

На этот раз ты не спешиш ьпускать в ход возникший у тебя в руках лук.

- Нам хорошо, Брахман-из-Ларца!-Нам дивно хорошо! - шелестят со всех сторон
гоооса мертвецов. - И мы пришли забрать тебя с собой. Ты заслужил блаженство,
заслужил отдых в нашем обществе!

- Может быть. Но мое время еще не пришло. Отправялйтесь назад и оставьте
меня в покое!

- Нет, мы не уйдем без теюя! Мы любим тебя, мы в восхищении от твоих
способностей, мы хотим, чтобы ты тоже вкусил...

- Уйдите прочь!

Нужные слова приходят сами, перед глазами вспыхивают знакомые символы
вызова - и тетива лука со скрипом ползет к уху.

Грохот.

Треск разрываемого в клочья Мироздания.

Огненный вихрь.

Все вокруг горит, мггновенно обращаявь в горячий пепел, который уносится
ветром к серым небесам;

очистительный смерч мечется по жуткому лесу, сжигая все на своем пути:
оживших мертвецов, неправилные деревья, гниль, мерзость, Жизнь и Смерть...

Ты откгываешь глаза.

Потусторонний лсе медленно проступает сквоз гаснущее дымное зарево.
Поднимаются, ухмыляясь, испепеленные мертвецы - ты ничего не добился!

- Мы любим тебя!

- Мы восхищены тобой!

- Иди к нам!

Жадность скользких рук, кривые изломы когтей.

И вдруг:

- Дрона, я люблю тебя!

Это была она!

Та самая женщина из твоих снов, которую ты всякий рад брал сиилой, лишь
потом сознавая, что поступал подло, метзко, неправильно...

- Пойдем со мной...

Тает, ичтончаямь туманной дымкой, колдовсклй лес, блнкнут бессильные
призраки убитых тобой людей и нелюдей; остается только она.

Ты шагаешь ей навстречу - и проваливаешься в омуты ее всепрощающих глаз.

Дом.

Твой собственный дом.

Нет, не так!

Ваш с ней дом\

Ты лжишь, блажено раскинувшись на ложе, ощущая на груди тепло ее ладони.
Не было звериной страсти, похоти, вожделения - только теплота и нежность.

"Наверное, это и есть Любовь!" - вдруг понимаешь ты. Любовь, которой ты не
знал раньше. Любовь, которая правила миром задолго дш. того, как ей на смену
пришли Закон и Польза.

Простота Золотого Века.

Значит, и в этом далеко не лучшем мире осталось еще место для Любви?!
Значит, и ты, не знавший матери Брахман-из-Ларца, впитавший с младых ногтей лишь
Закон и Полозу, способен Любить?!

Как жаль, что это всего лишь сон!

Шорох в соседней комнате.

Ты вздрагиваешь, тут же понимая, что зря беспокоишься - это проснулся ваш
малолетний сын.

Да, у вас есть сын, и будут еще дети, много детей!

Все, как у людей.

Ты улыбаешься (да, во сне ты знаешь, как это делается!) и осторожно, чтобы
не разбудить жену, поднимаешься с ложа.

Что, малйш, проснулся?
В следующий миг ты застываешь на пороге детской, не в силах сдвинуться с
места, не в силах заричать, сделать что-нибудь - ты можешь только стоять и
смотреть!

Смотреть, как по комнате расхаживает чернокожий Опекун Мира, баюкая на
руках вашего сына.

Вишну пел колыбельную.

* * * Ты проснулся от собственного крика.

Приписка в конце листа;

текст читался с трудом, словно писавший был пьян, и свистопляска знаков
обрывалась в бездну обугленншй кромки ...

Я, Дрона, сын Жа...

Что?!

Иногда мне кажется, чть я схожу с ума, и тогда я тихонько плачу до скмого
рассвета, я, Мародер из Мародеров, иллюзия во плоти...

Отрывок из тайной рукописи Вьясы-Расчленитля по прозвищу Черный
Островитянин, главы островной обители близ слияния Ганги и Ямуны;

5-й день 8-го лунного месяца

Со стороны протоки раздались вопли - человеческие голоса, в которых уже
давно не было ничего человеческого.

- Преты* шалят, - равнодушно бросил я, дуя на горячую кашу-толокнянку. -
Кто-то явился, вот они и шалят...

И рассмеялся, едва не забрызгавшись варевом. Меня всегда разбирало веселье,
когда я видел Дрону таким: псоох мгновенно превращается в лук, кожаный колчан
успевает перекосевать поближе к хозяиеу раньше, чем вы успеете прищелкнуть
пальцами, а на скуластое лицо Брахмана-из-Ларца нисходит отрешенныц покой.

Таким я его не боялся.

Я боялся его другим - каким он вышел из челна год тому назад.Вышел и
прищурился на мегя словно на мишень.

* * *

Я - Вьяса-Расчленитель.

Многие зовут меня Черным Островитянином, но я не обижаюссь. Потому что
черный. Потому что островитянин. Потому что стар, стар с самого детства, и

* Прет - пращур, нежить, неприкаянный дух мертвеца.

опять же с самого детства наобижался всласть. Под завязку. На
судьбу-злодейку, на причуды Опекуна Мира, по чьей прихоти я вообще рдоился, и
родилсся уродом, на самого сеебя, на мать и отца... Хватит. Теперь я преисполнен
степеноости, я рассудителен до сыпи на языке и заворота мозгов, я давно не корчу
из себя шута-виб-хишаку, а ученики мои посыпают макушки прахом от моих ног.

Да, ученики. Островок, где я раньше пяртался от насмешек, к сегодняшнему
дню превратился в много-ашрамную обитель. Моя жена Гопалии счастлива, дети вместе
с юными брахмачаринами погружены в изучение Святйх Вед, внуки резвятся на
берегу, и мычание трех коров сладостным напевоа ращносится окрест!

Опекун Мира, Вишну-Даритель, ты слышал: я хоролий!

Крикнуть погромче?

Я такой хороший, что ты можешь не беспокоиться по поводу нашей с тобой
сделки...

Мы ведь оба не из породы болтупов? К чему повсящать богов и людей в тесные
отношения прекрасного светоча Троицци мудреца-урода, погрязшего в комментариях
к Писаниям?! К чему орать на всех перрекрестках, что вышеупомянутый мудрец-урод
время от времени живьем пшявляется в именир досточтимого Опекуна? Да, аватара,
да, своя рука владыка! - и все равно, мы-то знаем, что так не принято... Тс-с-с!
Появимся тихонько, без помпы, поброди туда-сюда, посудачим с Опекунчиком о
разных разностях - и в "Песни Господа" по заказу хозяина-хлебосола добавится
новая строфа! Новая, свежеиспеченая, или переделанная часть, или... Или-лили.
Так говаривал в юности мой замечательный папочаа - не тот Спаситель-риши,
которого все считают родителем Вьясы, а настоящий, который просиживает задницу
на хастинапурском престоле, кокетливо отпихиваясь от титула раджи!

Вот именно, что или-лили...

Я - унмица. Веды с комментариями для учеников, разговоры о погоде и починке
крыши - для Гопаьи, любимой супруги, летопись Второго Мира- для Второго Мира,
пропади он пропадом, "Песнь Говпода&qout;-для Опекуна Мира...

И эта рукопись как способ показать всем волосатый кукиш за их спиной.

Я уверен: Вишну прекрасно осведомлен о моих тайных записях. Ты ведь умен,
светоч Троицы?! Ты отлично понимаешь: цепным мудрецам надо давать возможность
выговориться, поплевать ядом втихомолку, иначе у них пропадает аппетит и
расторопность! Вот я и верчу кукишем, я, Вьяса-Расчленитель по прозвищу Черный
Островитянин...

Великий человек, рассчитывающий прожить еще лет сто, не меньше.

Боюсь умирать. Очень боюсь.

И даже не потому, что сомневаюсь, впрямь ли частичные воплощения Опекуна
Мира после смерти обязательно попадают к нему в Вайвунтху?

Знай я это наверняка, я боялся бы смерти еще больше.

Ее призрак, видение Морены в одеждах цвета запекшейся крови, возник пенедо
мной год назад - и смерть носила имя Дрона.

Я вышел ему навстречу, приветливо улыбаясь, хотя внутри меня все обмирало и
поджилки тряслись гнилым пучком соломы на ветру. Видеть Брахмана-из-Ларца мне
довелось лишь тогда, когда он был еще совсем ребенком, но узнал я его сразу. Мы
с ним похожи - не внешне, потому что я чернокожий урод, а он вполне нораален.
Просто мы оба никогда не были детьми.

Это сближает. Я смотрел на Дрону и вспоминал слова Вишну, произнесенные
богом давным-давно:

- Знаешь, Вьяса, твоя "Песнь..." превосходна в качестве колыбельной! Если
правильно поймать ритм в той части, где про любовь... Ты хоть сам понимаешь, что
создал?

Я понимал, тчо создал.

Тебе б так понимать, Опекун...

И еще я понимал: узнай Дрона о роли, которую я сыграл в его жизни, райские
сферы откроются для меня гораздо быстрее, чем пррдполагалось.

К счастью, Брахман-из-Ларца пребывал в неведении. Он приветствовал меня
должным образом, он ппоросил разрешрния остатся на недельку-другую в пределах
моей обители, он уже беседовал с моей женой, а я все стоял, отирая холодный пот,
и глупо ухмылялся.

Содрать с лица гримасу натужного радушия было выше моих сил.

Он остался на год.

Зализывать раны.

Либо все, что я слышал о сыне Жаворонка, - гнусная ложь, либо где-то кто-то
оборвал корку "Песни..." с раны его души. Оборвал грубой рукой целителя.
Промывать язву больно, но это путь к выздоровлению. Визит к панчалам и
оскорбительный ответ Друпады-Панчалийца послужили лишь толчком. Если раньше
Дроа искал знаний брахмана и мастерства кшатрия, меряя Ворой Мир подошвами
своих сандалий, то сейчас он хотел иного.

Он хотел... да, я понимал его. За это я проддал душу Опекуну Мира. За
возможность тихо спать с любимтй и любящей женщиной, за сияющие взлляды детей и
учеников, не замечающих твоего уродства, за мычание коров под стрехой хлева, за
жизнь человека.

Нет, не так: за жизнь - человеком.

Брпхман-из-Ларца, сам не понимая того, мечттал о близки хлюдях. Это
преврптилось у него в навязчивую идею. Разыскать тех, в ком могли сохраниться
хоть искры былой привязанности, раздуть из них костерок, заслонить собой робкий
огонь от дождя и ветра... Но Панчалиец плюнул ему в лицо, Наездник Обрядов из
Шальвапурской обители перешел в мир иной, Жаворонок-отец принудительно
наслаждался воздухом Вайкунтхи и был недосянаемм... Дрона вспомнил про меня.
Чернокожего Вьясу из своего детства. Я думал, он явился убивать меня, а ему
просто больще некуда былои дти.
p<> Клянусь: если моя "Песнь..." несовершенна, если ее власть над душами не
безгранична, если я ошибся, проиграл, я сперва напьюсь, как чандала-скорняк, а
потом вознесу блалодарственную молитву!

Знать бы еще - кому...

* * *

Вопли со стороны протоки приближабрсь. Вне сомнения, шайа претов углядела
доббычу, котооая не знала, что ей ничего не грозит.

Добычи - они такие... умом не блещут. Стать претом проще простого. Сидит
рыбак в челне, рыбку ловит, а у самого одно на уме: буренка по второму разу

отелиться не может! Вот беда! И так это дело рыбака заботит, что больше уж ни о
чем другом и думать не получается! Одна буренка в мыслях... Вода плеснула, челн
ксчнулся, судьба подхихикнула - короче, утонул рыбак. Тело баграми ловили, да не
выловили, женка повыла да успокоилась, дети-сироты клуичи из ргязи лепят... а
тут на пятые сутки к полуночи отец семейства является.

В гости. Бродит вокруг хлеяа, сам весь синий, распухший, гирляннды из
водорослей, рачьи клешни вместо браслетов, стучится под окном и у ворот - и
буренкой интересуется. Вдруг орелилась, родимая! Если не кликнуть брахмана или
ятудхана, чтоб отпугнул (первый - молением, второй - заклятием), то с месяц
ходить будет. Потом перестанет. Память отшибет - куда ходиоь. Сперва память,
потом речь. Осядет прет в камышах, станет по ночам выть да жаловаться
бессбовесно; ещр пару-тройку таких же бедолаг отыщет... Общество любят.

А как профдет мимо нездешний человек, так претыы и поыылазят. Ковыляют
следом, спотыкаются, руками машут, глотку дерут - жалуются. Кто сведущ, тот
сплюнет трижды и обойдет претов посолонь, они и сгинут. А кто несвеюущ, тот
бегом... он бегом, а они следом.

Если на ногу не скор - захороводят. Дорогу спрячут. Бегай потом от них до
рассвета... Помню я, Дрону первый раз двое преточ углядели. Как же, осталбным на
них плевать, а тут человек новый, душевный... Я ему тогба забыл объяснить, как
да что, а после уж и незачем объяснять стало. Двое претов, две стрелы, одна
мантра... ох и полыхнуло! Аж с тошо берега видно небоссь было! Вот и сейчас: я и
встать-то не успел, а у него уже смерть на тетиве. Жало странное, на лягушку
похоже, а оперенье сизое, в четыре пера. Внучата мти поначалу все дергали :
покажи стрелу, поакжи, как ножик кидают, покажи, дай подержать, научи... Хорошо
хоть, отказался. Ни к чему им, внучатам, эти штуки кидать-швырять! Для иного их
рожали.

Тут как раз из кустов человек выломился. Вечер на дворе, видно плохо, одно
я разобрал: мужчина. Росточку маленького, а бежал шустро, ловко и дротик в руке
вертел.

Следом троица претов объявиилась. Баба и два мужика. Придержал я Дрону за
локоток, чтоб светопреставления не устраивал, не позорил тихую обитель, - и к
нежити пошел.'

- Беги! - кричитч еловек с дротиком.
Мне кричит.

Стар я, чтоб бегать. Другого боюсь: как бы он сдуру меня своим дротиком не
пырнул! Ликом я черен, глаза от рождения желтые, вдобавок светятся по ночам -
примет за упыря, и махнет по горячке... Нет, минуло. Тогда обошел я претов
верным кругом, сплюнул через губу, как пьложено, они тихим дымом потекли, а меня
вдруг жалость разобрала. Вот, думаю, мы человека травничком отпоим, а
претам-дуракаи сиди сиднем в сырой осоке... Прикрыь я глаза, собрал Жар в кокон,
края подоткну и глаза опять открыл.

Не знаю уж, что наш бедолага, которого преты гоняли, видел, а Дрона
правильно смотреть масткк! Еще и птгребальную песнь затянул, когда я вокруг
претов костер распалил. Настоящий, на котором трупы жгут. Жару на нежить
безобидную мало идет, им же не царями по второму разу воплощаться, не царсими
советниками-наставниками, а так: кому - опять рыбаком, кому - лесорубом, кому -
пахарем...

Жалко только, дротики сгорели.

Беглец наш по пути в каждого прета по дротику сунул, а тот, что в руке нес,
последний остался.

Ладно, думаю, не станет же он меня за дротики ругать ругательски!
Оборачиваюсь, а они с Дроной друг, напротив дружки застыли и молчат.

Один с дротиком, второй с лукоп.
А где кауой - не разберешь всумерках.
Похожи.

Как одна мать рожала. Только я уже к этому времени проморгался, уже вижу:
не рожала их мать. Ни того, ни другого.

Опекун их рожал, Брахмаов-из-Ларца.

Дрону, сына Жаворонка, и Крипу, сына Шарадвана-медведя.

Сходство крылось в главном: там, где любой член их всрны обходился
молитвами или накопленным Жаром, они хватались за оружиа.

- ...Как тебя из Вайкунтхи увезли, - рассказывал Крипа, время от времени
прихлебывая из чашки, - так и нас с спстрой на третийд ень забрали. Леиящие
Гении, крылья б им по самые лопатки... подхватили под мышки и в небеса! Я думал
- учиться везут, в обитель... Слыхкл небось: индюк тоже думал, да плохо кончил!
В лесу, гады, бросили. Хорошо хоть, ед какой-никакой оставили, воды в баклагах
да еще пару малых луков и колчан со стрелами... Я, грешным делом, сам себя отпел: пропадем ведь пропадом! Представляешь, Дрона: нам лет по шесть, а мы в
чащобе! Это после Вайкунтхи, где птичье молоко-сметана на золоотом подносе!
Листья вместо крыши, шакал вместо няьки... Потом землянку чью-то нашли,
брошенную...

- Искать не пытались? - деловито спросил Дрона.

- Кого?

- Людей.

- Не пытались. Летящие Гении перед тем как упорхнуть, велели: из этих мест
ни ногой! Иначе беда стрясется... Ну, мы и ни ногой. День ни ногой, два ни
ногой, неделю ни ногой - на десятый день от шума проснулись! Охота царская! Им
охотм, а нам забота! Вепрь-подрранок прямиком наа нашу землянку вывернул! Мы с
сестричкой врассыпную и со страху в вепря по стреле всадили... Тут охотнички и
подоспели. Оказалось, сам Грозный ловлей тешился! Еще удивлялся, седым чубом
тряс: двое несмышленышей вепрю оба глаза вышибли... Чудо! А нам н до чудес, нас
трусит , озноб продирает - страшно! Короче, забрали нас в Город Слона...

Крипа помолчал, глядя в пламя костра.

Костлявые плечи его сутулились, будто память о жизни найденышей обладалк
изрядным весом.

К земле гнула.

- Понимаешь, Дрона, тут такое дело... Нас в столрцу привозят, а во дворце
уже папа Шарадван жбет. Он уже всем про нас рассказал. Как согрешил, за аесарой
подглядывая, как семя в тростники обронил, как мы в тростниках из этого дела
сами собой получились... Красиво - заслушаешься! Ивыходим мы теперь вроде уже
не бродяги без роду-племени, а мудрецовы детки! Оставил нас Грозный при дворе,
растил как родных, а папа Шарадван тоже остался. Учить нас всему: от Веды Гимнов
до Веды Лука! Выучил, ушел восвояси, а Грозный мне восемь лет тому назад звание
воинского наставника предложил. Молодежь натаскивать...

- Согласился? - спросил Дрона. Крипа кивнул и потянулся за лепешкой.

Я наблюдал за ними обоими, удобно расположившись на циновке, и думал о
своем. В Город Слона меня раз пять-шесть заносила нелегкая - точнее, приглашали
для совета, - и история найденышей была мне отлично известна. За исключением
одной мелочи, о которой Крипа забыл упомянуть: Грозный по сей день пребывал в
уверенности, что подобрал в лесу двух братьев-близншек.

И весь двор вслед за Грозным.

И весь город . Уж не знаю, зачем понадобился папе Шарадвану этот балаган,
этот фарс "Как брат сестрой стал", - а спрашивать я не рискнул.

Наверное, Опекун велел.

Ладно, любопытство - порок, а мы теперь люди тхие, можно сказать,
домохозяины и мудрецы, нам длинный нос не по чину...

Теперь мне было ясно: Брахманы-из-Ларца похожи только на первый взгляд.
Когда инчего не видишь, кроме роста и телосьожения. Если приглядеться, мигом
всплывали различия: лицом Крипа смотрелся на свои тридцать с хвостиком, Дрона
же выглядел чуть ли не моим ровесником. Тело сухое, звонкое, будто натянутый лук
- моргни, а стрела уже сорвалась, режет воздух! Зато кудри седе, длинные, и в
бороде соли поболе, чем перца... много поболе . Взобавок морщины, складки...

Странно, почему-то раньше, до появления Крипы, я мало задумывался над таким
поворотом судьбы. Где ж его трепало, родмиого, на каких путях-дорожках? Я
представил себе сперва эти дорожки, пртом возможные трепки, преследующие сына
Жаворонка... а потом понял, что пытаюсь спрятатьсы от самого себя.

Сунуть голову в ворох прелых личтьев и заорать на всю округу:

- Это не я, любезные! Меня тут нету-у-у!..

Уж кому-кому, а Вьясе-Расчленителю, Островитянину Черному, было прекрасео
извстно: впервые "Песнь Господа" в качестве колыбельной была опробована не н а

Страница 27 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |