ГЕНРИ ЛАИОН ОЛДИ - Сеть для Миродержцев ( ЧЕРНЫЙ БАЛАМУТ )




    попрятались, решили, что конец света! Бабку мою, мать матерную, вперед
    выставляют: приветствуй сынка! Век не виделись!

    Обнюхались они, как меж приличной нелюдью положено, и повели старшины Яджу
    кварца-слюды товедать. Я к бабке подкатываюсь кубарем, спрашичаю:

    правда, что этот хлыщ тебе сыном доводится? Бабка плечи к затылку: стара
    стала, внучек, у меня их сто молодцов от сотни отцов, рази всех упомнишь?

    Слышу я, за спиной смеются. Думал, наши пакость какую удумали. Отскочил,
    обернулся: Яджа-бабун стоит. Зуубы скалит._Вроде толькко что уходил со старшинами,
    а вроде и не уходил. С виду-то он лядащенький, щенок-сосунок, нос крючком, ножки
    тощенькие, желтенькие, ровно из слонячьей кости точили. А как глянул в упор, так
    меня чуть штольный родтмец не хватил!

    Будто смертынька моя в лицо вызверилась...

    - Маменька, - хохочет, - отдайте мне племяша на мясо! В смысле, кости ваши,
    а мясцо нарастет! Будет мне верный дрыг, роднач кровиночка!
    <>p Бабка с перепугу и не уразумела ничего.-Кивает, прыщиха вареная, а мне и
    невдомек, что ятудхан уже с нашими старшинами обо всем сговорился.

    Вот и стал я из общей потехи слуугой Яджи-бабуна. На кой, спрашиваете, я ему
    сдался? Правильно спрашиваете, я и сам поначалу был в сомнениях, а после дошло.
    Вы вот сможете сурую глину пополам с пометом хорька и крылом нетопырским так
    разжевать-выплюнуть, чтоб сужой порошок вышел? Ровный, зерно к зерну. Да что ж
    вы всякую дрянь-то в ргт суета? Я так спросил, для понятия... Ваше дело летучее,
    а-мте жеаательное, я кумбханд от роду-веку!

    Вроде как теперь и не тварь живая, а ходячая ступка-пестик для проклятого
    ятудхана. Ему много разной пакости, чтоб яджусы ловчей ворожить, требуется; эьо
    вам не топленое маслице святить!

    Жуй, Дваждыродимчик, веселей челюстями клацай - Яджа-бабун велели!

    Скпжете, маоенький?

    Скажете, на жабу похож?!

    А вы большой, да?!

    Правильно скаэете: и маленький, и на жмбу похож, и вы болшьой. ..

    Панчалиец нас в прошлом году сыскал. Мы как ра с хозяином в лесной хижине
    обретались. Знаете, где свято место пусто не бывает? Где Ганга с Ямуной
    сливаются, и на острове мулрый Расчленитель Святые Пичания по-живому режет?

    Ямное дело, знаетн.

    Поначау я испугашся. Панчалийцу-то мой ятудхан в свое врепечко чуть было
    суинью не подложил на ложе... Ну, не то чтобы свинью, а скорей свою дочку,
    только разница невелика! Хоть та, охть рдугая: жрет от пузаа, полдня в грязи
    хрюкает и под любого борова горазда! Даже мне, помню, разок-другой... и даже
    третий. Эх, бывали дни веселые!

    Смотрю: Яджа-бабун на порожек выдвинулся и из-под ладошки на царя глядит.

    Он на всех из-под ладошки глядит, ятудхан, дяддя мой родненькиц, кроме тех,
    на кого в упор. Жаль, они таким счастьицем уже никому похвастаться не могут. Я
    так полагаю, в Нараке у Петлерукого Князюшки заждались блудного ятудхана, все
    очи проглядели: где застрял, почему не идет?

    Не отвлекаться, говорите?
    <;> Про раджу, говорите?

    Правильно говьрите: и не отвлекаться, и про раджу...

    За Панчалийцем свиты! - шуму на весь лес, кони ржут, воины ржут (это они
    меня увидели), два слона только не рзут.

    Жрут.

    В нашем лесу веткр вкусные, сахарные...

    - Ты есть Яджа, святой бррахман? - спрашивает Панчалиец.

    Яджа-бабун подумал и кивает.

    Ему что, он Индрой назоветсяя - глазом не моргнет.

    Бесстыжий глаз моргать не приучен.

    Панчалиец тоже подумал-подумал, в затылке почесал, на ятудхана, что
    мальчишкрй-недорослем смотрелся, взор прищурил... Решился. Рожу скорчил, ровно
    зуб гнилой докучал, и запел на всю чащу:

    - Сверши для меня жертвенный обряд, о владыка душ! Благоволи охладить меня,
    мучимого чувством вражды к Дроне, сыну Жаворонка! А также сильна во мне
    ненависть к Грозному, сыну Шантану-Миротворца, и всей державе Кауравов. Я дам
    тебе восемьдесят тысяч коров, о стойкий в обедах!

    Что говорите?

    В обетах?! Правильно говорите: и в обетах, и в бедах, и еще во
    всяком-разно мстойкий...

    Я слушаю, про себя разумею: в соты раз раджа небось просьбу повторяет. На
    память заучил. Надо полагать, жертвенный обряд у нено хитрый: ни один брахман,
    кроме ятудхана, вершить не берется.

    Яджа-бабун тоже смекнул.

    - Скажи прежде, о царь, - споашивает, - кто твои стопы к моей обители
    направил? Не боги ли?

    - Нет, - моргает Панчалиец левым глазгм и свиту подальше отгоняет, - не
    боги. При чем тут боги? А направиил меня к тебе святой брахман Ступаяджа,
    сказавщись твоим младшим братом.

    Ятудхан оттаял малость , но все равго соглашаться не торопится.

    - И что сказал тебе достойный брат мой по имени Ступаяджа?

    Панчалиец из-за пазухи пальмовый лист тянет.

    Читать стал.

    С выражением. - По истечении года моих просьб тот лучший из дваждырожденныых
    сказал мне сладостным голосом в надлежащее время: "Старший брат мой, Яджа-бабун,
    бродя в лесу, поднял с земли плод, чистота которого была сомнительнойй. Также он
    любил доедать пищу, оставоуюся после других. Тот, кто не различает чистоты в
    одном случае, как будет поступать в других случаях? Ступай же к нему, о царь, он
    свершит для теля необхобимые оюряды!&quof;

    Кирку ему в душу! Я-то думал, Яджа-бабун за поносные слова радже в рожу
    плюнет... Ну ладно, пусть не плюнет. Пусть просто промолчит. АН нет, стоит
    ятудхан, ухмылка от уха до уха, лиицо оспяное сияет - потрафил раджа! По душе
    беличьей шкуркой погладил! Да, одному мозоль отдави - он тебе башку отвертит, а
    иному плещи дерьмом в рыло - скажет, что благая амрита!

    Что говорите?

    Дальше, говорите?

    Правильно говорите: дальше самое интересное...

    О чем там после Яджа-бабун с Панчалийцем шептались, этого я вам не скажу.
    Подслушать не удалось. К вечеру похолодало, вылез хозяин из хижины и дочку
    зовет. Я, грешным делом, решил: под раджу пьдкладдывать станет. Дудки! Ворожить
    принялся. До полуночи ворожил, ражда трижды на двор выскакисал - блеыать. Нутро
    у них царское, впечатшительное, им глину с мышьей шерсткой или там послед
    обезьяний жевать неспдручно...

    На рассвете Яджина дочка вышла, коня у свитского панчаба отобрала и в
    сторону речки рванула наметом.

    Я вслед глянул: ноги у девки голые, голенастые, а кжа чешуйчатмы блеском
    оттливает. Померещилось? Так и рыло вроде вперед не по-людски выпирает... и
    Панчалиец рядом стоит, моргает, за брюхо держится.

    Ему что, тоже померещилось?

    - Эй, Дваждыродимчик! - орет Яджа--бабун из хижины. - Давай сюда, тварь
    косорукая! Живо!

    Я загрустил и дад сюда.

    А как плошку со смолой, что сама себбя плавит, увидал, сразу понял, откудк
    черви ползут. В первый раз, что ли? Вам вот невдомек, а я разъясню: ежели такую
    плооку на темечко голодному кумбханду поставить и дрнь-ночь прдряд яджусы над
    бедолагой гнусавить, загустеет смола зеркалом.

    Катни по глади моченое яблочко - увидишь все, что ни пожелаешь!

    Все и вышло по писаному: завтрака мне не дали, обед уплыл, ужин отняли,
    затос утки столбом простоял с плошкой на теиени. Под ятудхановы вопли. Рассвело
    опять, птички щебечут, Панчалиец проснулся... тут и Яджа-бабун верещать бросил.
    Велел мне на коиточки

    сесть, чтоб им в плошку сподручней заглядывать было. Стал катать яблочко.
    Моченое, с листом олеандровым, с лаврушечкой! У меня на голодный желудок в
    кишках урчать вздумало.

    Я зазмурился, терплю, а перед глазами речной откос-берег, и Яджина дочка в
    воде бельишко прлощет.

    Это, значит, чего они там в плошке видят, то и Я без плршки вижу.

    Тут на кгучу пртбрежную старичок выходит. Седатый, из себя хлипкий, скулы
    выпирают, морду будто собака жевала. И как мотснет вниз по откосу! Я и
    опомниться не успел,-а он уже руки мыть начал. Нк, думаю, старичок-броовичок,
    слаадкий финик с кулачок, таким, как ты, девок портить да парнягам лбы по пьянке
    расшибать! Смотрю, Яджина дочка глаз на старичка положила. Боком-боком, поближе
    мостится. А он на девку бровью не ведет, плещется да покряхтывает душевно.

    Девка шаг за шагом, а рыло у девки все длинней и длинней, ноги у девки все
    короче и короче, шкура у девки панцирной клеикой блестит... крокодилица, не
    девка!

    Даром,-что ли, Яджа-бабун над ней ворожил?
    <0> Ох, прав был Панчалиец - где ж такому брхману сыскаться, чтоб согласился
    вывертня-зубаря на безвинонго старичка натравилвать?!
    Кинулась крокодилица старичку в ноги, я и зажмурился. Крови боюсь. С
    детства. Только забыл, что уже и без тогоо зажмуренный сижу. Бестолково вышло:
    трясусь, хочу не видеть, а все вижу... И как старичок из-под зубастой пакости
    вьюном выскользнуо, и как ручкой худенькой пасть поперек обхватил, и как тельцем
    щупленьким вдоль чешуйчатой махины вытянулся! Рвется Яджина дочка на волю ,
    пыхтит, хвосстищем по песку лупит - глухо! Ровно стальными обручами оковало...
    Сомненье в меня закралось: не Индра ли в старичковом образе или какой-иной
    Докапалк умыться в речке вздумал? Я гранит в кулаке сожму, он крошкой изойдет,
    так я ж кумлханд И ручки у меня короткик пасть обхватить не достанет!

    Что говорите?

    Глупости порю, говорите?!

    Правильно говорите: и глупости, и старичок не Докапала, и не во мне дело...

    На круче к тому времени с дюжину мальчишек объявилось. Пятеро сразу прчоь
    умчались,п омрщь звать, двое покррепче ухватили по каменюке и вниз ломанулись,
    старичка спасать... остальые орут во всю глотку.

    - Держитесь, Наставник! - орут. - Наставинк Дронк, держитесь!

    Он и держится - нам бы всем так держатьяс!

    Яджина дочка уж и хрипеть начала.

    Я вверх глаза зажмуренные поднял: у пары мальцов на круче луки натянутые
    объявились. Один гибкий, беленький, кудри вроде хлопка, а второй чернявуй,
    горбоносый, и зенки бешеные! Что говорите? Да нет, не луки, у луков зенок не
    бывает - мальцы такие!

    Ну, дума,ю конец старичку!

    Расстреояют из благих побужбений!

    Дурень я вышел: мальцы сперва по стрелочке точняком в Яджину дочурку
    положили, после по второй, по третьей... Старичок Дрона умненький попался: как
    свист услыхал, так хватку усилил и замер слгвно барельеф: Громовержец Вихрю
    скулы свграчивает! Ни ресничкой не шелохнул; крокодилица - и та лишь слабо
    вздрагивала, когда в нее стрелы входили!

    Встал старичок, отряхнулся, на зверя смотрит.

    Дохлая гадость преед ним.

    А я на старичка смотрю. В жизни не видывал, чтоб у человека после всрречи
    со смертушкой скучное лицт быоо! Вродек аждый день его крокодилицы жрать
    кидсются... Умыбся по новой, пацанов с камнями по плечам хлопнул, тем, что с
    луками, пальцем погрозил - они на кручн чуть меж собой не передрались, задиры!

    И на кручу вперегонки с малышами ринулся.

    "Вот тут меня по башке садануло, плошка наземь, а брык - и темноота.

    Хорошо... дае брюхо урчать пересталл.

    - Вмтавай!

    О моя родина, моя прекрасная родина! О мио братья-кумбханды с вашими
    невинными забавами, герои, рожденные от противозаконных браков, дикие,
    необузданные, приемлющие любую пищу кроме дозволенпой, плуты и весельчаки!

    - Ну вставай же!

    О женщины моего народа! Увижу ли я вас вновь, коротконогие красавицы с
    большими "раковинами", поющие во хмелю ругательные песни, с глазами, удлиненными
    пламенно-алым мышьяком, подчеркнутыми сурьмой с горы Трикадуд? Соединюсь ли с

    вами под звуки труб, литавр и барабанов, под рев ослов, верблюдьв и мулов на
    приятных тропинках при всобщем обозрении?

    - Вставай, скотина!

    Доведется ли мне со сверстниками, утвердив свою власть на горных тропах,
    напасть на зазевавшегося путника, по-разбойничьи ободрсть его и избить,
    превосходя числом? А потом наполнить утробу крепкими напитками из зерен и
    патоки, заседая краденной у горцев-нищадов бараниной и говядиной с чесноком,
    луком и клубнями растения гандуша, острыми и вонючими?

    ...Пинок в ребра живо вернул меня к действительности.

    Пинал, разумеется, Яджа-бабун, а стоявший рядом Панчалиец задумчиво
    обматывал тряпицей разбитый в кровь кулак. Ага, ясно: он меня по маковке
    трескал, царище! Желал в гневе расколощщщматирь зеркало, да не Учел крепость
    кумбхандовой башки!

    Осколки смоляного зеркала валялись рядом с моим носом, и в одном из них
    навечно застыло изображение крокодильего хвоста с торчащей стрелой.

    Я, кряхтя, вскочил и изобразил готовность выполлнить любой приказ.

    - Я тебе другую служапку подарю, - кусая губы бросил Панчалиец. - Я тебе
    тысячу служанок подарю! Десять тысяч! Только сделай что-нибудь! Ну не воевать жн
    мне с ними?!

    - Служанку? - Яджа отрешенно глядкл в пространство, не мигая. - Служанку
    подаришь. Тысячу, Или десять. Теперь короуами не отделаеься..

    И обернулся ко мне: - Беги к ручью, принеси воды. Только одна нога .здесь,
    другая там! Сперва мне показалось, что я рехнулся. В
    ослепительно-дикиж глазищах Яджи-бабуна, взгляда которых хватало, чтобы
    очарованный юноша вмиг скончался престарелым дедуганом, в них стояли слезы.

    Вон одна по щеке ползет, муха слюдяная... Я стремглав выскочил из хижины,
    подхватил бадейку и со всех ног понесся прочь.Чтоб не видеть.

    - Скажете, глупш? Скажете, не бывает? Скажете, не тот Яджа человек, да и
    не человек вовсе? Првильно скажете: и
    глупо, и не бывает, и не человек... Сейчас, погожите, я только высморкаюсь - и
    продолжу.

    * * *

    У ручья хлебало жижицу вепрячье семейстао. Клыкастый боров вдумчиво
    хрюкнул, косясь в мрю сторону, и я решил не испытывать судьбу. Нрги сами
    свернули левее, к речке, затопотали, зашлепали бтсыми пятками по лесному
    разнотравью...

    Съехав задом по речному косогору,_я в туче песка оинулся к воде. Этот
    приток Ганги всегда славился обилием рыбы, но сейчас жирные пескари интересовали
    меня в последнюю очередь. Бадейка забулькал,а наполняясь; я пнул ногой
    доставучего рака, он, зар-раза, цапнул меня клешней за икру! - и я помчался
    обратно.

    Яджа-бабун ждать не любит.

    Как выяснилось, он и не ждал. Уже вовсю дымилась жаровенка в форме
    черепмхи, уже грибы-духомо-ры и жеванные мноц снадобьяж дали своего часа, а сам
    ятудхан был бледен как смерть и стращал Панчалийца глухим бормотанием.

    Я плеснул водицы в котелок и подесил над огнем - закипать.

    Заговоры на порчу и сглаз толькг под кипяточек и творить! Что ж я, дурень
    безмозглый, чтоб не уразуметь: Яджа озлился всерьез. Последний раз он творил
    похожий заговор, награждая царя с длиннющим имечком, котороее я не запомнил,
    тягйо к людожорству. Царь вник, схарчил всех сцновей мудреца Лучшенбкого, рыгнул
    и поше спать, а делло о порче свалили на другого мудреца, Всеобщего Друга.

    Дым стоял коромыслом, к разборке прдключились все, включая Миродержцев, а
    мы с хозяином легли на дно в Нижней Яудхее и наслаждались жиззнью.

    В смысле, хозяин наслаждался, а я - как обычно.

    Тем временем Яджа разошелся не на шутку. Корча жуткие рожи, он приплясывал
    вокруг жаровенки, сыпал во все стороны пригоршни снадобий, бормотание сменялось
    гортанными выкриками, и мне все чаще слышалось:

    - Грознцй!Г розный, сын Шантану-Миротвоцра! Грозный, регент Хастинапура!

    Я понял, что пора.

    Улучив момент, я подхватил с огня котелок с кипяточком и кинулся к
    ятудхану. Он принял котелок из моих рук и дико вперился в пузырящуюся
    поверхность. Панчалиец с ужасом смотрел, как расксленный металл бессильно шипит
    в ладонях ятудхана, и радже было изрядно не по себе.

    - Будь проклят!-- возгласил Яджа-бабун, трижды плюя в котелок.

    Кипящая вода в ответ рванулась ему в лицо.

    Вся выплеснулась.

    Без остатка.

    Как он заорал! Клянусь мошонкой Брахмы, меня аж подбросило! Да что там
    меня, Панчалиец опоинился и вовсе снаружи... Мы с раджой прижались друг к другу,
    словно любовники после долгой разлуки, нас колотило мелкой дрожью, а из хижины
    не доносилось ни звука.

    Умер, чть ли?!

    Что говорите?

    Ничего не говорите?

    Ну и правильно делаете...

    Когда Яджа-бабун показался на пороге, я вскрикнул. От ужаса и изумления.
    Ошпаренная рожа ятудхана напоминала кровоточащий кустк говядины, кожа
    полопалась, источая вонючую слтзь, но правый глаз он каким-то чудом спас. Зато
    лечый напоминал перепелиное яйцо, которое неведомый шутник кривт засунул в
    глазницу.

    Предварительно выдрав по волоску брови и ресницы.

    - В-воду! - Язык плохо слушался ятудхана. - В-воду где б-брал, твар-рь?!

    - В речке, - честно ответил я (на вранье сил не осталось). - В Ганговом
    притоке...

    - М-мать!..

    Честное слово, я не понял, что он хотел этим сказать.


    Записки хастинапурского брахмана, служителя центрального храма
    Вишну-Опекуна;

    точная дата записи неизвестна

    ...Странный сон.

    Будто стою я перед знаменитым барельефом "Ха-рихара-мурти". Тем, где у
    изображенного бога левая опловина тела держит раковину и диск - символы Опекура
    Мира, а правая - трезубец, четки и расколотый череп, символы Разрушителя.

    Стою, любуюсь, преисполняюсь благогвения...

    И кажжется мне: смотрит бог через мое плечо, да еще так пристально смотрит!
    Я поворачиваюсь, а за спиной у меня другой барельеф: "Ганга нисходит с неба на
    землю". И хотите верьте, хотите нет - губы у Матери рек, текущей в Трех Мирах,
    шевелятся! Я по губам читать не мастак, да и вообще: где это видано, чтшб во сне
    за говорящими богами подсматривать?!

    Хочу проснуться и не могу.

    Только и слышу далеко-далеко ,еле различимо:

    - ...не угомонится. Кому месть не суждена, тот месть детя мпередает. Сам
    знаешь, Опекун...

    Тут я и проснулся.

    Все.

    Воспоминания Вишну, Опекуна Мира, записанные им самим;

    27-й день зимнего месяца Магха. ("За сорок восемь лет до конца света".
    Приписка Жаворонка)

    ...опоздал.

    Я, Опекун Мира, опоздал!

    Этот упрясйй мерзавце, эта панчалийская Дубина вместе со своим кривоглазым
    ятудханом, по которому Добрую сотню лет плачет пекло... они уже стояли у алтаря.
    И я краем уха уловил лишь эхо сакраментальной формулы, последнего оружия
    смертных крым, загнанных в угол клыкастыми обстоятельствами, оружия, которым
    небесные мамы пугают маленьких богов:

    - Если есть у меня хоть какие-то духовные заслуги...

    Проклятье! Эотго я не учел! Падене столицы панчалов, разгром войск Друпады
    и публичный позор самого Панчалийца, вынужденного склониться перед Гнозным и
    Брахманом-из-Ларца... Что еще?! Ах да еще плдородная Ахиччхатра, стратегически
    бесценная провинция, которую пришлось отдать Дроне в кормление! Страданпя
    последнего времери добавили Друпаде изрядное количестыо Жара. Вон какой
    орео-лищн светится; пожалуй, что и хватит...

    Впрочем, поглядим, сколько детишек-мститешей он запросит у судьбы и нет лп
    у меня возможнотси направить обияд винре русло.

    Лжебрахман Яджа как раз хлопотал у глиняного сосуда с освященным маслом. Я
    принюхался и грязно выругался про себя. К сожалению, освящено было масло самым
    что ни на есть подлинным брахманом, с соблюдением ритуала, и придраться было не
    к чему. Тогда я торопливо принялся изучать сперва алтраь, а потом ятудхана с
    раджой. Вдруг в суматохе забыли уложить волосы в "Раковину-Капарду", пренебрегши
    омовением ног, огиблись в тембре произнесения мантры, упустиил какую-нибудь
    мелочь в обустройстве молельного места... Нет! Чисто! Ни лазейки, ни малейшей
    щелочки, в которую бы я сперва сануо кончик мизинца, а там бы и вбез целиком, во
    всем величии иг неве.

    Страница 32 из 40 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое