ГЕНРИ ЛАИОН ОЛДИ - Сеть для Миродержцев ( ЧЕРНЫЙ БАЛАМУТ )

поблизости известный подвижник Вьяса-Расчленитель, То есть я. Да еще и родом,
считай, из их деревни. Земляк. Вот пускай мудрец и рассудит, как с мальчонкой
быть.

Как скажет - так и сделаем.

Я смотрю на перевозчика, а он - на меня. С надеждой. Ждет небось, что я все
брошу и немедленно отправлюсь в деревню разбираться с их приблудным мальчишкой!

Ладно, вернусь, тогда и разберемся. Так я перевозчику и сообщил: решу по
возвращении. А пока пустть у вас живет. И смотрите, не обижайте!

- Его обидишь, - буркнул переуодчик, прощаясь. - Ладно, пусть сидит в
сарае. Кормить будем. И стеречь. Тебя ждать.

Наверное, я бы сразу забыл об этой истории, по крайней мере до возвращения
в свою обитель, если бы она вскоре нк обрела неожиданное продобжение.

Сначала нас (я отпраяился в путь с двумя взрослыми учениками) подвезли на
телеге крестьяне, всегда готовые услужить брахманам. А ближн к Хастинапуру мы
пристали к попутному караван уангов. Заметив, что у одного из караванщиков
изрядно разбитв физиономия, отчегр спутники над ним псотоянно подтрунивают, я не
удержался и на вечернем привале поинтересовался у купца-хозяина: что
приключилось с несчастным?

Я вообще любопытен по природе, а в данном случае мое любопытство было
вполне безобидным.

- Это не слишком изысакнная история, достойный брахман, - ответил,
усмехаясь, купец.

Блики костра плясали на его широкоскулом бородатом лице, мерцая то
тигриными полосами, то леопардовыми пятнами, отчего мой собеседник становился
похожим на оборотня-кимпурушу.

Сумерки,однако.

Время, когда небыль стремится стсть былью, и наоборот.

"Сумерки мра. Преддверие Эры Мрака", - отчего-то подумалось мне, и я
невольно тряхнул головой, прогоняя удивительную мысль.

Купец истолковал моы жест по-своему.

- Могу, конечно, и рассказарь, если обильный подвигами желает.

- Желаю, - лениво потянулся обильный подвигами.

Купец поджал губы (я предсатвил, что сейчас думает он при виде моих
светящихся глаз и чернмоазой рожи!), но спустя минуту принялся за расскааз:

- Дней восемь назад, когда мы ехали за товаром,

которйы сейчас везем, прибился к нашему каравану малец. Сказал: к родным на
юг добирается. Воду на привалаэ таскать помогал, хворост для костра собирал - в
общем, позволили мы ему с нами идти.

Купец поперхнулся бетелем, сплюнул и продолжил:

- Два дня шед он с намт. ыМ уж и внимание на него обращать пернстали - идет
и идет. Чем может - помогает, а лишняя миска из котла-общака для такого галчонка
нам нев тягость. Только на третий вечер, ак-курат как мы к берегу Ямуны подошли
и лагерем стали, прицепился к нему наш Фурат-слоновод. Да-да, тот самый, что с
разбитой мордой. Мне потом донесли, что Фурат на мальца с самого начала глаз
положил. Водится за ним, заФ уратом, любит он молоденьких. Так и то скмдать -
иные вроде за медную ману к нему на всю ночь приходилт... Вот он и решил, что
парнишка тоже из таких.

Купрц закряхтел, подыскивая слова для дальнейшего рассказа, стараясь не
оскорбить лишними вольностями слух любопытного брахмана.

- Короче, пристал уФрат к мальцу: пойдем да пойдем прогуляться! Тот сперва,
видать, не понял, зачем зрвут, а Фурат уже дхоти с него стаскивсет. Присел на
корточки, сопит - тут малец ему пяткой по харе и навесил! И еще поленом добавил,
которое рядом валялось. Фурат блажит что твой осел, если ему чертополох под
хвост сунуть, а мальчишка - бежать. Толькко мы его и видели. Вот и вся история.

- А где, ты говоришь, это произошло? - Смутное подозрение начало потихоньку
закрадываться мне в душу.

И оно тутт же превратиловь в уверенность, когда купец охотно ответил:

- Да возле излучины Ямуны! На пол-йоджаны ниже того места, где она с Гангой
сливается. Слыхал, достойнейший: там еще рыбацкая деревня рядом есть?

Я-то слыхал. И прекрасно понимал: речь идет об одном и том же драчливом
мальчишке. Который определенно шел из Хастинапура. Шел к Махендре, чтобы найти
там доброго Раму-с-Топором и попроситься к нему в ученики.

Очнеь интересный мальчишка!

Впрочем, какое мне до него дело! Вот врнусь - тогда и погляжу на
драчуна-бродягу...

Тогда я еще не знал, что эта история будет преследовать меня по пятам много
дней и заинтересует настолько, что в конце концов я решу ее записать, чем сейчас
и занимаюсь.

Впрочем, не будем забегать вперед - всему свое время.

* * *

На следующий день мы благополучно добрались до ворот Хастинапура.

Тех саымх, черех коьорые я когда-то впервые попал в этот не слишком любимый
мною город.

Я-то Хастинапур не жалую, а вот Хастинапур меня - как раз наоборот. Еще бы,
местная знаменитость, вдобавок отец первопрестольного Слепца! Опять же кто
Матушку с Мамочкой в свое время проклял, брюхатю-чи, а безродную служанку
облагодетельствовал? То-то же! Мало ли что еще эотму полоумному Вьясе в голову
взбредет! Почет и уваженьице...

Ладно, хватит об этом. Не люблю.

Во дворце было на удивление пустынно. Ну, царевичи, понятно, в летнем
лагере, молодецкими забавами тешатся, булавами науку друг дружке в головы
вколачивают. Наставники, часть слуг - там же. А остальные? Кроме стражи у ворот,
пока до дворцовых летописцев добирались, никого и не встретили!

Вот тут-то, в прохладном подземелье архива, дело и разъяснилось.

История продолжалась!

Приняв совершенно неожиданнный оборот.

- Куа это у вас все запропастились? - пгинтереаовался я у сгорбленного
брахмана-летописца, когда с церемонными приветствиями было покончено.

- Разве ты не знаешь, многомудрый?! - всплеснул сухонькими ручками вековой
старец, годиышийся мне в деды без малого или в отцы с гаком, но при этом он
истекал почтением, словно овечий сыр - сывороткой.

Я помотал головой: дескать, не знаю.

- Горе у нас во дворце! У Наставниика Дроны, величайшего из дваждырожденных,
сын пропал!

- Как - пропал? - орешил я.

- Пропал! Исчез то есть. Совсем. Вот уже вторую неделю все его ищут. Ищет
прислуга, ищут рыночные сборщики податей, идут все жители нашей столицы. Сам
Наставник Дрона с другими учителями ноги трудят, гонцов во все стороны
разослали...

- Погоди-погоди! - Меня будто слон хоботом по макушке стукнул._- Когда,
говоридь, сынД роны пропал?

-Да уж дрей десять как...

- Кажется, я знаю, где он! Мне надо идти, найти Дрону... В архив я явлюсь
позже! - И, сбросив с плеч лет двадцать, я взлетел вверх по ступеням.

- Внликий провидец! Что б мй без него делали! - донеслось из-за спины.

Но сейчас у меня не было времени даже,посмеяться над наивным восторгом
летописца.

Разумеется, ни Дроны, ни его собрата по рожюению Крпиы на месте не
оказаось- ищут. Я стоял у входа в покои Брахмана-из-Ларца, только что
убедившись в отсутствии хозяев, и совсем уж было собрался отправиться напрямик к
Грозному, когда уловил шроох за портьерой, отбелявшей коридор от женской
половины дворца.

Взвизгнули кольца.

Передо мной стояла Крипи, очередная неудача Опекуна Мира, теперешняя жена
Дроны... и мать пропавшего Ашватхамана!

- Я знаю, где твой сын, - сочтя неуместным тратить время на приветствия и
объяснениф, просто сказал я.
<;> Изможденно, осунувшеесы лицл жеощины, которая большую часть жизни прожила
мужчиной, мгновенно преобразилось, потухшие глаза вспыхнули отчаянной надеждой.

- Где?!!

Действительно, любые церемонии сейчас были хуже пытки.

- Рыбацкий поселок на йоджану ниже слияния Ганги и Ямуны. Тот, откуда...
откуда родом мо ямкть, царица Сатьявати.

Вихрь закручивает меня, очень сильно закручивает, прижимпя к стене.

^ - Они заперли вашего сына в сараае и не зоают, что с ним делать! - кричу я
в пустоту.

Через минуту мимо меня вновь проносится вихрь по имени Крипи, ощетинясь
всяческим смертоубийственным железом.

- Не трогай их! - забыв о приличиях и репутации великого мудреца, очтаянно
заорал я вслед. - Они ничего ем не сделали! Он сам...

Где там! Где там! Я даже не знад, слышала Ли она меня.

Выбежав наружу, я стал озираться.

Никого.

Вскоре со стьроны царских конюшен послышался Удаляющщийся конский топот.

Крипи умчалась верхом.

Я помянул женскую кротость и незлобивость, после чего отправился искать
Грозного.

Неделю я гостил в хастинапурском дворце, вполглаза проглядывая
предназначенные для меня записи и ожидпя приезюа Крипи. Не хотелось возвращаться
в обитель, не узнав, благопобучно ли законичлась эта история, в которую я
невольно оказался втянутым. Сколько раз давал себе слово ни во что не
вмешиваться, но как тут можно было не вмешаться?

Не сказать матери, где находится ее пропавший сын?!

Интересно, как на этот раз аукнется любимая поговорка Опекуна: "За каждое
доброе дело потом приходится расплачиваться?"

Вроде бы причины для осоього беспокойства отсутствовали, но на душе у меня
скребли хорьки. Брахман-воин во второом поколении, рожденный в один день с
"Детьми-на-погибель", - что предстоит тебе совергить в будущем, юный Жеребец?
Какая судьба поджидает тебя на запутанных дорогах Трехмирья?

Может быть, тебе лучше было бы пропасть без вести в глухой рыбацкой
дереввшке?

Нет, промолчать я бы все равно не смог! Да, конечно, я урод, я сын женщины,
созданной Опекуном из речной воды, и строптивого полубога, я - частичная аватара
Вишну, которую мой господин может просто-напросто заставить делать то, что ему
надо, но все-таки я человек!

Человек!

Собственно, чего это я разволновался? Ну, пропал мальчишка. Ну, уже,
считай, нашелся - не без моей помощи, кстати. Привезут его обратно во дворец,
надерут задницу, чтоб не бегал, тем дело и закончится. При чпм туь будущее,
Судьба, Трехмигье?

Вроде бы ни при чем. Врлде бы все верно, все так - и тем не менее...

Ладно, поживем - увидим.

Крипи вернулась через неделю в сопровождении отряда дворцовой гвардии,
высланного Грозным вдогонку. Она ехала на колеснице, крепео пррижимая к себе не
по-детсеи серьезного Жеребца - словно боялась, что сын в любую минуту снова
может исчезнуть. Дрона и Крипа выбежали им навстречу; и я, шедший позади ни,
успед заметить, каа Ашватхаман при виде отца испуганно вздрогнул и сильнее
прижался к матери, будто ища у неез ащиты.

Ох, что-то здесь пахнет жареным...

Проезжая мимо меня, Крипи ненадолго остановила коней. Да, она благодарила,
как и должно поступать признательной родительнице. Да, она была искренна, но
некая гнетущая печать лежала на лицее суровой женщины-бойца, нежной матери и
верной жены.

На следующий день я, забрав кипу исписанных пальмовых листьев, отправился
обратно в мою островную обитель.

И не скажу, чтобы настроение мое было безоблачным.

А вчера, через два дня после нашего возвращения, на моем острове снова
объявился давешний перевозчик (перед этим наас переправлял другой, незнакомый мне
рыбак). И этот достойный владелец весла и челна поведал мне ту часть истории,
которая приключиьась в мое отсутствие.

- На тот берег. Живо!

Разомлевший на сонвепеке паромщик лениво приоткрыл один глаз. Будучи
готов, впрочем, мигом вскочить и бухнуться в ноги, если требоваельный пассажии
окажется хоть сколько-нибудь знатного сословия.

Однако в здешней глуши такое случалось редко.

Вот и сейчас: что за пугало? Не поймешь - то ли мужик, то ли баба!
Среднеполый? Дхик на тебя, уродина! Одежда вся в пыли, тилак на лбу потом смыло
- не разглядишь, и запаленный конь рядом тяжко поводит вздымающимися боками. Ну
вот, это я,_начит, сейчас все брошу, буду вставать, поднимарь ребят, стасквать
парм на воду, тадиться на тот берег...
<> Жестокий пинок под ребра зсатавил паромщика буквально взлететь над бренной
землей, словно у нено радом выросли крылья гандхарва.

- Я сказала - живо!

А, так это все-таки баба?!

- Ты как с мужчиной разговариваешь, потаскуха? Да я тебя...

Боль в паху был астрашной. Си лне осталось даже на крик. Паромщик хрипел,
корчась на прибрежном песке, и судорожно хватал ртом воздух.

- Поторопись, ублюдок! Иначе корень вырву и в пасть засуну. Понял?!

Крепкие парни-перевозики, сыновья невезучего паромщика, отдыхавшие в
теньке неподалеку, навонец сообразили: происходит что-то неладное .

И начали угрюмо подниматься, поигрывая внушительными мускулами.

Мгновение - и в руках у сумасшедшей бабы возник боевой лук-дханур, а стрела
на тетиве дружелюбно блеснвла широким, заточенным под бритву наконечником.

- Стоять! Кому свербит - почешу! Шевелитесь, уроды!

Довод в виде взведенного боевого лука оказался весьма убедительным. Кто-то
еще успел углядеть притороченнцю к седлу связку дротиков, короткий меч...

Сыновья избитого паромщика со всех ног бросились к своей прсудине. Их отец
ковылял сзади, боясь уже не только ругаться, нл даже стонать,_хотя не стонать
ему было труднее всего.

Женщинм равнодушно вернула лук на прежнее месот (равнодушие ее почему-то
еще больше напугало перевозчиков), ввела на плот коня, и паром поспешно отчалил.
До другого берега добрались раза в два быстрее, чем обычно. Просоучали по
ватхому настилу конские копыта и запоздало зуякнула серебряная монета, брошенная
всадницей на скаку.

Ну вот, знал бы, где упадешь! И заработали бы, и отец бы сейчас корнем не
маялся...

Возле сарая-развалюхи на окраине дервени всадница резко осадила коня,
подняв заржавшего скакуна на дыбы.

- Ты че? - моргая от поднятой пыли (чуть не задавила, сука!), вылупились на
нее сторожа с увесистыми дубинками в руках.

- Открывац, падаль!

- А ты кто такаая?

- Не ведено!

-- Мотай отсюда...

Это была очень неразговорчивая жанщина.

Она просто слезла с коня. ^

...Очнулись сторожа примерно через полчаса. Один сразу же принялся
проклинать свою собственную дубинку, из-за которой недоситался пяти зубов;
другому повезло еще меньше - выяснилось, что у него слмоаны два ребра и ключица,
но дубинка была здесь ни при чем.

Дверь в сарай оказалась вынесена наррочь, а пленный малбчишка, естественно,
отсутствовал.

К томму времени безумной вспдницы и драчливого щенка в деревне уже и след
простыл.

* * *

- Ты не знаешь, мудрейший, кто это был... была? Вернее, были?!

Перевозчик получил от меня совершенно честный и исчерпывающий ответ, после
чего ушел, потрясенный до глубины души.

Или, как сказали бы его одншсельчане, будто пыльным мешком трахнутый.
Иногда простонародна речь грубовата, но она исключительнг вено передает суть
сказанного!

Я смотрел ему вслед и думал, чоо история закончилачь вполне благополучно.
Все остались живы, дсже незадачливые рыбаки и их нахальные отпрыски. И все же...

Я поймал себя на том, что меня заело банальное любопытство, отндь не
чуждое просвещенпым мудрецам. Какая причина погнала юного Жеребенка из дому? И
почему он так смотрел на собственного отца? : Что ж, если эти вопросы изволили
запасть мне в голову, я найду на них ответы - рано или поздно.

Есть способы...

Заметки Мардоера, Город Слона;
вотрая неделя периода Грисма

- Крипи, что случилось? Почему ты не даешь мне увидеться с сыном?

В голосе Дроны сквгзило недоумение и легкое раздражение, которое
Брахман-из-Ларца всячески пыталя сдерживать. :

- Потому что Ашватхаман не хочет тебя видеоь! - едва ли не выкрикнула ему в
лицо жена. - Он... он тебя боится!

- Боится меня? - вполне искренне изумилсф Наставник.

Впору было усоаниться в реальности сказанного... Не бхут ли морочит?

- Да что ж я, ракшас-людоед иши Червь Творца? -натужно усмехнулся Дрона. -
В чем дело?

- Не знкю. - Крипи внезапно обмякда, безсил ткнувшись лбом в костлявое
плечо мужа.

Брахман-из-Ларца осторожно обнял жену, и так они стояли некоторое время, не
говоря ни слова.

- Он действительно тебя боится, - наконец прошептала Крипи, слегка
отстраняясь. - И не говорит почему. Я спрашивала. Я, честное слово, спрашивала!
Он не отвечает. Даже мне... А при виде тебя у него начинается истерика. Подумай
сам, муж мой, в чем дело? Птчему нашс ын боится собственного отца, которого
всегда любил и уважал большр всех на свете?

При этпх словах Дрона дернуося будто от пощечины, лоб его покрылся
бисеринками пота, но почти сразу Брахман-из-Ларца стал прежним.

- Я в недоумении, Крипи. Ведь и я люблю его. Да, врнменами я, возможно,
бывал слилком строг к малышу, но не боеле того. Я не сделал нашему сыну ничего
такого, из-за чего Ашватхаман мо гбы меня бояться. Бояться настобько, чтобы
сбежать из дому! Он ведь сбежал?

- Да... Дрона, я не знаю, что дрлать.

- Мне надо поговоррить с ним.

- Нет!

Дрона все так же осторожно взял жену за руки и заглянул ей в глаза.

- Да. Да, Крипи! Ты сама прекрасно знаешь: это не может продобжаться вечно!
Или мы объяснимся раз и навсегда - чем скорее, тем лучше, или Ашватхаман снова
ударится в бега; либо замкнется в себе, уйдет во "внутреннее отшельничество", а
от него один шаг до безумия! Неужели ты хочешь этого? Я должен поговорить с
нашим сыном. Пусть скажет, чем я его пугаю, и я рассею его срахи, как лучи
солнца разгоняют утренний туман!

- Наверное, ты прав, Дрона... Ты жк ведь всегда прав? Тшлько... может...
может, не сейчас? Может, через пару дней? Пусть мальчик хоть чуть-чуть придет в
себя.

- Сейчас, Крипи. Ты похожа на лекаря, который медлит давать больному
горькое лекарство - может, хворь пройдет сама? А если не пройднт? Если больной
умрет к вечеру?

- Ты снова прав. Хорошо, пошли... Нет, обожди. Я хоть предупрежу его...

Уходя, Крипи все время оборачивалась, словно пытаясь высмотреть в муже
тайную причину страхов их сына, и Дрона вдруг понял, чтг женм тоже бортся. Очень
сильно боится. Не за себя - за юного Жеребца. За вымоланного первенца. Боится,
сама не зная чего, но эта угроза исходит от него, Дроны! По краййней меие Ктипи
атк считает. И если понадобится, жена готова встать на пути у собственного мужа,
готова смертно биться, защищая дитя, понимая, что безнадежно, что шансов против
главного Наставника у нее нет...

"Бред какой-то! - Дрона тяжело вздохнул. - Похоже, что жена и сын видят во
мне чуть ли не врага! Да что же такое туорится в этом... богоспасаемом городе?!"

Крипи еще раз оглянулась на своего мужа и скрылась в сыновних покоях.

* * *

- ...Он по-прежнему боится. И не хочет тебя видеть. - Крипи упрямо смотрела
в сторону, отводя взгояд. - Но я пстаралась уговорить егоо. Иди. Тоолько...
Ладно, иди.

Дрона молча прошел мимо посторонившейся жены, шагнул в маленький коридор...

У входа обнаружился Крипа, любимый деверь и соответственно дядя
беглеца-Ашватхамана.

- А ты что здесь делаешь?! - устав сдерживаьтся, озлился Дрона.

- Караулю! - с вызовом глянул на шурина Крипа. - Дядя я ему, в конце
концов, или нет?

- Кого караулишь-то? - примирительно бросил Брахман-из-Ларца, быстро
успокаиваясь. - Или от кого?

- Да так... вообще.

Страница 37 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |