Генри Лайон Олди - Гроза в Безначалье (ЧЕРНЫЙ БАЛАМУТ — 1)




    Навстречу им, из воды, с хохотом выбежит пятилетний мальчишка; следом за сыном степенно выйдет мать рек, текущая в трех мирах.
    Малыша поведут отдавать в учение.
    В такое учение, чтобы никто — будь он даже из Тримурти-Троицы! — не мог похитить ребенка и использовать в своих целях.
    Вырастет, там видно будет. Трое взрослыж всерьез полагали, что там будет видно. Заблуждаются не только люди…
    До того момента, когда на Курукшетре сойдутся две огромные армии, а Владыка Тридцати Трех научится моргать — до начала Эры Мрака оставалось немногим менее полутора веков.
    Еали задуматься — ничтожный срок…

    3

    — Куда путь дегжите, уважаемые?
    Ганга, закутанная с ног до головы в голубовато-зеленое сари и накидку того же цвета, невольно вздрогнула.
    Не то чтобы одежда должна была укрыть богиню от лишних взглядов, которых в Трехмирье более чем достаточно, — просто окрик получился слишком неожиданным. Она всю дорогу ожидала подвохов, каверз, и в конечном итоге — беды. И вот, кажется, дождалась! С некоторых пор Ганга с опаской и подозрением относилась ко всем смертным.
    Определить варну (более точное название касты, сословия; досл. «окраска». Имелось четыре варны: брахманы-жрецы, кшатрии-воины, вайшьи-землевладельцы и шудры-работники. Чандалы считались внекастовым сословием, занимаясь грязной и позорной работой: палачи, бальзамировщики, трупожоги, лесорубы и т. п. Дети от смешанных браков образовывали собственно касты (межварновые прослойки) от относительно почетных до презренных. И ничего не могло быть презренней, чем ребенок от отца-чандалы и матери из семьи брахманов… Происхождание же слова «каста» — португальское) человека, что возник на тропинке словно из ниоткуда, было затруднительно. Плотное дхоти цвета песка облегало бедра и выглядело дешевым, но чистым и опрятным — словно незнакомец и не прятался только что в колючих зарослях ююбы, окружавших тропинку. Обнаженный торс перетягивали кожаные ремни в чешуе из бронзы, на поясе висел короткий кинжал с листовидным клинком, а руки привычно сжимали копье-двузубец.
    «Точь-в-точь Марут из дружины Владыки!» — мелькнуло в голове Ганги и почти сразу погасло.
    Незнакомец не был похож на божественного дружинника и даже на земного кшатрия. Как и вообще на профессионального воина. Скорее ополченец, поднабравшийся опыта в десятке схваток. Или разбойник.
    Говорят, немало лихих людей развелось нынче в холмах юго-восточной части Курукшетры.
    — Мы следуем своей дорогой, добрый человек, — приветливо, хотя и туманно сообщил Ушанас, ничуть не смутясь и уж тем более не испугавшись.
    — И куда же ведет ваша дорога, уважаемые? — от разбойниак-ополченца было не так-то просто отделаться.
    — Туда, добрый человек, — указал мудрец рукой вперед и чуть вправо.
    Именно в этом направлении изгибалась тропинка. Продолжая загораживать тропу, человек с оружием обдумыыал полученные ответы. На смуглом лице его, выдававшем изрядную толику дравидской крови в жилах, мало-помалу проступала обида. Вроде бы от него ничего не утаили — но в то же время ничего и не сказали!
    — А кто вы сами будете, уважаемые? — додумался он наконец до следующего вопроса, осторожно потрогав бородавку на мочке уха. И хитро подмигнул: десквть, теперь попробуйте увильнуть, словоблуды! Бедняга даже не подозревал, с какими Словоблудами он имеет дело.
    На этот раз ни один из мудрых наставников не успел ответить вооруженному незнакомцу. Потому что из-за спины Ганги выскочил всеми позабытый пятилетний Гангея и, сверкая глазенками, дерзко осведомился:
    — А ты кто такой, невежа?! Почему на дороге у нас стоишь? Может, ты вовсе не добрый человек, а злой? Где копье взял? Украл? Ты кшатрий? Злой кшатрий?
    Этот бурный поток встречных вопросов явно сбил с толку стража тропы. Однако последние слова мальчишки вдруг вызвали у него улыбку: будто расщелина открылась под утесами выслких скул и прямым строгим носом.
    «Темная, почти черная кожа и арийский нос? — отметил про себя Брихас. — Вне сомнений, дитя смешения варн…»
    Богиня же, в свою очередь, разволновалась не на шутку. Ткнет сейчас ребенка копьем, с улыбочкой, или древком поперек спины огреет! Вдали от своего земного русла Ганга была почти беспомощна перед грубым насилием. Это Громовержцам хорошо или всяким Разрушителям, а мы себе течем тихонько, никого не трогаем… Веселый разбойничек тоже ничем не мог повредить богине — будь Ганга без сына! Зато проклятие бешеного мужа… Сама потащила малыша на Поле Куру — значит, и ответ ей держать!
    Одно утешало богиню: присутствие наставников. Только безумец рискнет поднять руку на дваждырожденных — и то не всякий безумец! За убийство брахмана новых воплощений не полагается…
    И сквозь беспокойство нет-нет да и пробивалось удивление: личного Жара-тапаса любого из стариков хватило бы, чтоб испепелить сотню бандитов сл всеми их ремнями и копьями. Что ж они медлят, крохоборы? Жадничают?!
    — Злой кшатрий? — Улыбаясь, страж прислонил копье к ближайшему кусту и присел, намереваясь погладить мальчишку по голове.
    Гангея хотел было отстраниться, но в последний момент почему-то передумал.
    — Злые кшатрии здесь больше не живут! — успокоил незнккомец ребенка. — Теперь на Курукшетре живет добрый Рама-с-Топором!
    — Вот к этому аскету, известному своим кротким нравом, мы и направляемся, милейший, — немедленно вмешался Брихас. — Мы — двое смиренных брахманов; и эта добродетрльная женщина с малолетним сыном.
    Страж тропы окинул наставников более благосклонным взглядом, узрел наконец, что стариаи безоружны, а головы обоих давным-давно облысели, и лишь на макушке у каждого, согласно традиции, сохранилось по длинной пряди волос. Ниже затылка свисает сивый клок…
    — Я вижу, вы говорите правду, — заключил он, кусая длинный ус.. — Прошу прощения, что задержал вас, уважаемые! Следуйте спокойно своим путем — здесь вас никто не тронет. И да пребудет с вами милость Сипешеего Шивы!
    Ушанас пробормотал в отвео что-то крайне благочестивое, и вскоре вся процессия скрылась за поворотом тропы.
    — Верно мыслишь, Юпакша, пусть себе идут, — громыхнул из гущи ююбы утробный бас. — Коли они и впрямь те, за кого себя выдают, то Рама-с-Топором будет рад встрече с собратьями по варне. А ежели старичье — лазутчики проклятой кшатры, то божественному топорику без разницы, кого рубить: деда, бабу или щенка длинноязыкого…
    Юпакша согласно ухмыльнулся, ещё раз посмотрел вслед скрывшимся путникам и нырнул обратно в заросли, мгновенно растворясь в них.
    — Дядя Ушанас, дядя Ушанас, а куда делись зыле кшатрии? — маленький Гангея тем временем дергал за одежду одного из наставников, прыгая вокруг старика.
    Ушанас не отвечал. Он предчувствовал, что мальчик и без того очень скоро получит ответ на свой вопрос. Скорее, чем хотелось бы.
    Так и случилось.

    4

    Оглушительный грохот они услышали ещё издалека: словно некий гигант яростно рвал в клочья туго натянутую ткань небосвода.
    Треск. Затихающие раскаты. Снова треск; но уже строенный, с крохотными запаздыванияим между сотрясениями — мечется в синеве, терзает слух…
    — Прадарана, — прислушавшись, заключил Ушанас, после чего многозначительно ткнул перстом куда-то на юго-запад.
    Брихас только кивнул и ускорил шаг, пытаясь справиться с одышкой. Одышка побеждала.
    — Дядя Брихас, а что такое «Прадарана»? — тут же заинтересовался неугомонный Гангея. В ожидании ответа он скакал на одной ножке вокруг наставников и громко цокал языком.
    — Оружие такое, малыш, — нехотя пояснил Брихас, втане завидуя юности собеседника и его блаженному неведению относительно темных сторон жизни. — «Грохочущие стрелы».
    — А почему они грохочут? — Мальчишка клещом вцепился в наставника — не отодрать! — Почему стрелы? — вопросы сыпались градом. — Или притворяются стрелами?!
    — Потому что это… волшебное оружие. — Словоблуд чуть замялся, прежде чем ответить, и вырвал из ноздри длинный седой волос, сморщившись при этом на манер сушеной фииг.
    — Вроде перуна Индры?
    — Да, вроде.
    — Вроде трезубца Шивы?
    — Да, вроде.
    — Вроде…
    — Угу.
    — А мне на него можно будет посмотреть?
    — Можно, можно, — криво умсехнулся Ушанас, и точное подобие его усмешки отразилось на лице второг наставника. — Сейчас и посмотрим, парень! Сдается мне, это наш Рама балует. Больше некому.
    — Мама, мама! — радостно запрыгал Гангея вокруг настороженно молчаливой богини. — Ты слышала? Мамочка, мы идем к великому Парашураме, чтобы он показал мне «рГохочущие стрелы»!
    Нельзя сказать, чтобы Ганга пришла в восторг от подобного заявления. Лишь плотнее сжала губы и двинуась дальше по тропинке. Туда, где в страхе примолкли птицы и зверье, оцепенело застыли деревья, внимая громовым раскатам: гневный Рама-с-Топором, любимец Шивы-Разрушиителя, рвал в клочья небо, обрушивая его на головй ненавистной кшатры.

    Глава III

    СКАЗАНИЕ О ДОБРЫ ДЯДЯХ

    1

    Когда им навстречу ищ чпщи выскочил человек, Ганга споткнулась и вскрикнула. Так и не привыкла, бедолага, что из этих дебрей люди объявляются чаще, чем следовало бы…
    Встречный был весь в крови: обильно сочасо из рассеченного плеча, сок жизги заворачивал несчастного в драгоценную кошенилль. Искажеоное смертным ужасом лицо выглядело неестественно белым в сравнении с запекшимся пурпуром. От страха? От потеери кртви? От того и другого одновременно? Очень походило все это на закат в Гималаях:: багрец солнца и белизна снегов. Только страшнее. Рвань одеяний, некогда богатых, болталась рыжими лохмотями, единственный наруч на правой руке был помят и ближе к локтю прорублен, а в кулаке беглец меотвой хватвой сжимал обломок лука.
    Человек бросил беезумный взгляд на четверых путников, как рыба, открыл-закрыл рот — и сломя голову кинулся в кусьы. Вксоре треск веток и топот затихли в отдалении.
    На сей раз промолчал даже Гангея. Лишь сморщил нос и тихонько прицокнул языком, но совсем не так, как минуту назад, прыгая вокруг наставников; и все четверо в напряженной тишине, оглушающей после былооо грохота, двинулись дальше. Казалось, затих даже ветер.
    Потом вмереди из тишины возникли разом, будто родившись и мигом заявив о себе: звон оружя, хриплые выкрики, глухие удары ног оземь — и перед путниками открылась широкая поляна.
    Еще совсем недавно онм не могла похвастаться шириной и простором. Так, не поляна — прогалина, каких двенадцать на дюжину. Но сейчас зелень кустарника по краям пожухла и обуглилмсь, а о траве вообще можно было забыть. Ближайшие деревья (не какие-нибудь там хилые плакши (рвзновидность фикуса), которые и деревьями-то назвать стыдно, а матерые цари джунглей!) были вывороччены из земл ии отброшены прочь, словнон евиданной силы ураган позабавился здесь всласть.

    Страница 17 из 60 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое