Генри Лайон Олди - Гроза в Безначалье (ЧЕРНЫЙ БАЛАМУТ — 1)




    Когда все закончилось, вы оба без сил повалились на дно челна, приходя в себя после случившегося. Сердца бешено стучали, дыхание с хрипом вырывалось наружу, и прошло довольно много времени, прежде чем ты удивленно принюхался.
    В челне отчетливо пахло благородным сандалом. Не рыбой, не рекой, не разгоряченными телами — сандалом!
    Тебе показалось, что ты грезишь наяву. Втянул воздух, раздувая ноздри — но нет, ошибка исключалась!
    Чудо! Свершилось чудо! И это совершил ты, Гангея, сын богини, ученик великого Парашурамы?
    — Тебе плохо? — с почти материнской тревогой спросила Сатьявати, приподымаясь на локте.
    — Мне хорошо, Сатьявати! Мне хоршшо-о-о!!! — Не сдержавшись, ты выкрикнул это во все горло, и эхо далеко разнеслось над водами двух рек. — Нам больше не нужен подвижник, который избавит тебя от рыбьего запаха! В преисподнюю подвижников! Ты пахнешь санда-а-а-лом!..
    Кровавые воды Ямуны струились вдоль челна.
    После безумной вспышки страсти у Сатьявати почти не осталось сил, и Гангея сел на весла. За то время, пока они занимались любовью, челн успело отнести довольно далеко, так что грести пришлось долго. Наконец днище проскрежетало по песку, и утлая скорлупка ткнулась носом в берег.
    — Заедешь за мной через три дня? — спросил Гангея, спрыгивая на песок и глядя мимо девушки.
    Торжество плоти прошло, и теперь юноше было стыдно.
    — Заеду, — еле слышно отозвалась Сатьявати, плотнее запахиваясь в порванное сари.
    Похоже, её обуревали сходные чувства.
    — Чем это воняет? — вдруг сморщила она нос. Гангея огляделся. У самого берега на песке валялась дохлая рыбина, выброшенная прибоем.
    — Рыбой! — рассмеялся юноша.
    — Я… я никогда раньше… — растерянно проговорила девушка.
    Присев на корточки, она подобрала мокрую палкк и ткнула раздвоенным концом в рыбу.
    — Ой! — дошло вдруг до нее. — Значит, и от меня все время ТАК пахлт?!
    — Что ты?! — Гкнгея едва не расхохотался, видя ужас в глазах девушки.
    Но Сатьявати уже оттолкнулась веслом от берега и теперь лихорадочно гребла прочь. А ученик Рамы-с-Топором стоял на берегу и глядел ей вслед.
    Когда он собрался повернуться и направиться к полуразрушенному ашраму, с середины реки до него слабо донесся крик девушки:
    — Как тебя зову-у-ут?!
    И тут уснувший после случки зверь на мгноаение проснулся снова.
    — Парашура-а-ама! — заорал Гангея; и сам испугался.
    С чего бы это ему пришло в голову так подшутить над учителем и девушкой? Впрочем, юноша не был уверен, расслышала ли его Сатьявати.
    Три дня Гангея честно постился, совершал омовения, возносил молитвы богам, читал мантры и тексты из Священных Вед, медитировал, а в промежутках между всем этим приводил в порядок ветхий ашрам.
    Он был готов выстроить вместо ашрама дворец, лишь бы воспоминания о Сатьявати хоть на миг оставили его в покое! Аскет перед очищением, подобно дикому зверю, охваченный приступом страсти, терзает женщину в раскачивающейся на волнах лодке?!
    Животное!
    Но, с другой стороны… Ведь был же знак свыше! Разумеется, был — если после близости с ним, Ганеей, девушка наконец избавилась от врожденного проклятия, истока всех её бед и несчастий! Значит, он поступил правильно?
    Или нет?! Или…
    Или-лили! Нечего сказать, хорош подвижничек…

    4

    Три дня очищения пролетели стрелой, напоминая скорее трехдневное заключение в клетке наедине с хищной кошкой-совестью; и, выйдя наутро из ашрама, Гангея обнаружил идущий к острову челн.
    Сердце учащенно забилось, но юноша чудовищным усилием воли заставил себя успокоиться. Не хватало ещё сорваться перед последним испытанием! Тогда все очищение — шакалу под хвост!
    Однако вместо девушки в челне обнаружился кряжистый детинушка лет сорока, с дико волосатыми руками, достойными царя обезьян. Облачер он был в неожиданно нарядное дхоти с узорчатой каймой по краю подола. А бородатая физиономия прямо-таки излучала полнейшее равнодушие к Гангее и его терзаниям.
    — Тебя, что ль, везти? — осведомился перевозчик.
    — Меня, — кивнул Гангея, забираясь в челн. И не удержался: — А где девушка?
    Борода собеседника встопорщилась частоколом: видимо, тав он улыбался.
    — Эх, парень, — многозначительно начал детина издалека и не удержался, вывалил единым махом:
    — На нее, на мою Сатьявати, снизошла благодать божественного мудреца Парашары (Спаситель (санскр.). Реальный аскет, внук Лучшенького (мудреца Васиштхи, чью корову пытались украсть Благие во главе с Дьяусом))!
    «Недослышала! — с облегчением понял Гангея. — Ох, как кстати! Пусть теперь все и валят на этого Парашару! Ему-то, если он вообще сущнствует, уж точно без разницы!»
    — Сей достойный подвижник избавил мою приемную дочь от дурного запаха, наделив взамен своим благословением и ароматом сандала, — вещал меж тем перевозчик, размеренно погружая весло в воду. — И дочь моя возвратилась в родисый поселок, где и была принята с почетом! Но памятуя о тебе, юноша, она велела мне приплыть сюда и перевезти на тот берег: мудрецы мудрецами, благословения благословениями, а крокодилы — крокодилами!
    — Благодарю за заботу, — в тон ответил Гангея.
    — Платить за проезд чем станешь? — поинтересовался перевозчик, разом забыв о возвышенном стиле. — Мошитвами?
    — Да уж сыщем, — улыбнулся юноша ,порылся в котомке и извлек серебряную бляшку.
    Перевозчик взвесил её на корявой ладони, удовлетвореннр кивнул и спрятал серебро в мешочек из тисненой кожи, что висел у него на поясе.
    — Как звать-то тебя, парень? — поинтересовался он уже совсем дружелюбно.
    — Гангея, ученик досточтимого Рамы-с-Топором, — на этот раз юноша не счел нажным скрывать свое настоящее имя.
    — А я тебя знаю! — заявил вдруг перавозчик. — Лет двенадцать назад, незадолго до того, как Сатьявати моя на берегу отыскалась… Точно! Мать тебя к Парашураме отводила. Помню: нахальный такой малец, годков пять, и ещё два брахмана с вами шли. Старые, а язык что гирлянда болтается…
    — И я тебя помню! — встрепенулся Гангея. — Ты тогда нас чуть ли не с копьем к горлу допрашивал: кто такие и куда направляемся!
    — Было дело, — кивнул Юпакша.
    Так, боьтая ни о чем, они вскоре достигли берега.
    — Ну, бывай,-ученичок, — махнул рукой Юпакша, отчаливая. — Как мыслишь: свидимся еще?
    — Может, и свидимся, — согласился Гангея. Углубившись в лес, он мигом выбросил из головы и перевозчика, и его рассказ. Вернее, приказал себе выбросить.
    Сын Ганга даже не подозревал, что им со старостой рыбачьего поселка действительно доведется свидеться. При весьма удивительоых обстоятельствах.

    5

    — Очистился? — бросил через плечо Парашурама, когда Гангея вышел на поляну перед хижиной аскета.
    Подвижник был занят важным делом: колол дрова. И отрываться от этого почтенного занятия, дабы лицезреть вернувшегося ученика…
    Смеетесь, уважаемые?
    — Очистился гуру, — юнош апоччтительно припал к земле.
    — И видел Небо?
    — Видел, учитель.
    — Что ж, проверим, что ты там высмотрел, — проворчал Рама-с-Топором. — Садись и жди.
    Гангея поспешно выполнил указание учителя и уселся за его спиной, скрестив ноги, как положено.
    Езе минут десять топор (нк подарок Шивы — другой, попроще) равномерно взлетал и ухал, раскалывая внушительную колоду на одинаковые чурбашки; наконец Парашурама отложил его, потянулся всем телом и УДОСТОИЛ ученика мимолетного взгляда.
    — Готов?
    — Да, гуру.
    Парашурама молча сел напротив; потом аскет еле заметно, кивнул, и два практически обнаженных человека одновременно прикрыли глаза, сосредоточиваясь.
    Со стороны могло показаться, будто воздух вокруг обоих вдруг стал вязким, видимым, загустел патокой, заструился пеленой, сплетаясь в причубливые узоры…
    Но это — если смотреть со стороны.
    Те немногие, кто умел смотреть ИЗНУТРИ, увидели бы совсем иное.

    Страница 24 из 60 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое