Генри Лайон Олди - Гроза в Безначалье (ЧЕРНЫЙ БАЛАМУТ — 1)




    — Чего это она? — поинтересовался юноша с деланным безразличием.
    — Свататься приходила, — буркнул Рама, возвращаясь к прерванному занятию. — Третий раз уже… Люблю, говорит, без памяти, дай хоть наглядеться всласть; опять же, пора у неё для зачатия благоприятная, а тут я, старый козел, мешаю, нельзя ведь женщине в пору отказывать!..
    — Так какой же ты старый?!
    Гангея изумился. Гуру, способный загонять его до полусмерти и при этом даже не вспотеть; аскет, медитирующий летом меж пяти костров; воин, умеющий в одиночку расправиться с отрядом врагов…
    — Ну и не отказывал бы… — еле слышно закончил юноша, втайне завидуя выдержке гуру. — Ты ж не на последней стадии отшельничества, тебе полный уход от мира не обязателен!
    — Ну и не отказывал! — передразнил ученика Рама-с-Топором. — Если б она ко мне приходила, я б и не отказывал! Понял, дубина стоеросовая?! А вдруг она бы тебя напрямую попросила?! Ты ж обет дал: не отказывать просящему! Додумался, теленок!..
    Гангея понял.
    Хрюкая и задыхаясь, он упал навзничь и с веселым визгом стал кататься по траве. Мечты подростка становились реальностью, и реальность не вызывала ничего, кроме краски на щеках и нутряного веселья, что зарождалось где-то внизу живота, смешливыми брызгами подымалось вверх по телу, щекоча позвоночник, и взрывалось в мозгу перунами Громовержца.
    Рама-с-Топором смотрел на ученика и дергал себя за кончик косы. Проказливые барашки плескались в смоляной глубине его взгляда. «Растет мальчишка», — выкрикивали барашки, игриво швыряясь искрами.
    Растет…
    Неожиданно Парашурама вскинул голову и повернулся к чаще, где минутой раньше скрылась влюбленная якшиня. Мигом бросив смеяться, Гангея последовал примеру учителя.
    Тишина.
    Но ведь только что было… было… или не было?

    6

    — Куда ты?! Куда спешишь, о прекрасный странник! Постой!
    Кричала, вне сомнений, якшиня. Ее мелодичную флейту, способную при надобности заглушить медный карнай, нельзя было ни с чем спутать.
    Страстный вопль якшини утонул в треске веток — и вскоре на опушку стремглав вылетел человек. Даже издалека было видно, что одет ранний гость роскошно, сверкая на солнце обилием украшений; нечасто балуют такие люди своим посещением скромные ашрамы в лесах! Широким шагом человек направился к хижине аскета, и было ясно: он бы бежал, да гордость не позволяла.
    Гордость и привычка повелевать, а не бегать.
    — Кшатрий, — проворчал Парашурама, опустил сосуд на землю и машинально потянулся за Топором-Подраком.
    Вотт уже почти двенадцать лет мир цкрил на Курукшетре, и Пятиозерье давным-давно текло не кровью, а прозрачной водой; угопонилась тень невинно убиенного Пламенного Джамада, напился всласть краденый теленок — а вот поди ж ты!
    Так и не накчился аскет спокойно встречаться с воинским сословием.
    Однако выскочивший из лесу кшатрий не обратил внимания на сурового Раму. Приблизясь, он вдруг ускорил и без того быстрый шаг, кинулся к юному Гангее и упал перед ним на колени, обхватив ноги юноши и склонив изрядно седую голову.
    После такого, мягко говорф, странного приветствия, не полагавшегося ни по чину, ни по возрасту, гостб сорвал с бедер пояс и возложил его себе на макушку. Оторопев и не зная, что делать, Гангея смотрел на этот пояс, мимоходом восхищаясь работой ювелира — бусины из красного травленого сердолика нанизаны по шесть в ряд, образуя семь звеньев, цепочки и поперечные пронизи из золоченой бронзы, скрепляющие полушария на концах… Царский пояс.
    Царь нк коленях?!
    — Простишь ли ты меня? — еле слышно спросил кшатрий, продолжая обнимать ноги юноши. — Простишь ли, что нашел тебя так поздно?!
    И поднял лицо.
    Только сейчас сын матери рек понял, почему не вмешивался Рама-с-Топором: аскет, от взгляда которого не мог укрыться след сокола в небе, первым заметил сходство гостя и своего ученика.
    Впрочем, нет — первой заметила влюбленная якшиня; сейчас она топталась на опушке, боясь подойти. Понимала: Рама-с-Топором на этот раз погонит её гораздр быстрее, чем вначале, если не проклянет без долгих разговрров.
    А самому Гангее казалось, что он глядится в полированное зеркало и его разделяет с отражением не блестящая гладь, а почти два десятилетия, год за годом выстроясь в цепочуу.
    В ушах юноши вдругз ашумело, и в этом шуме отчетливо пробилась ровная капель: час… день… год… Вода из треснувшего кувшина.
    — Скромный отшельник счастлив приветствовать в своем ашраме царя Шантану, Владыку Города Слона, — спокойно сказал Парпшурама, еле заметно трогая кшатрия за плечо. — Если господин соблаговолит подняться, я предложу ему травяную подстилку, воду для омовения и медовый напиток.
    И еле заметный ореол вокруг аскета погас.
    К вечеру похолодало. На опушку тяжко выбрел буйвол-гаур — лобастая махина весом никак не меньше пятидесяти дрон (досл. «ларец» или «кадка»; мера веса около 16 кг) риса; грозное мычание заставило притихнуть голосистых обитателей джунглей, и беззвучно откликнулся белый бык с лезвия Топора-Подарка.
    «Вот и остались мы с тобой одни», — Парашурама кончиками пальцев погладил металл секиры и грустно улыбнулся. Он стеснялся признаться самому себе, что отвык от одиночества.
    Для Шантану, хастинапурского владыки — Пратипа, его отец и дед Гангеи, недавно скончался, — обет сына пришелся как нельзя кстати. Не отказывать просящему? Тав коленопреклоненншму родителю вдвойне греховней отказать! Город Слона ждет тебя, сынок, прадедовская столица, гнездо Лунной династии; вон, и достойный учитель твой кивает, ибо долг истинного брахмана — поддержка кшатриев на духовном поприще…
    Последней каплей было явление Ганги, матери рек, и её торжественное примирение с бывшим мужем.
    Ушел мальчишка, ушел с отцом… оглядывался, моргал, стряхивал с ресниц редкие брызги — а остаться не мог. Обет дал.
    Рама поежился, хотя холою был здесь совершенно ни при чем, и принялся ожесточенно дергать себя за кончик косы. Аскету не давала покоя одна детвль: когда он отвел царя Шантану в сторону и напрямик спросил, каким образом царь отыскал сына после семннадцати лет разлуки, — Шантану очень удивился. Оказывается, не далее как вчера вечером он охотился у северо-западных рукавов Ганги и своими глазами видел, как божественно прекрасный юноша запрудил огненными стрелами течение реки, заставив воды взмыть к небу.
    На окрик царя юноша не отозвался и исчез, зато из вод поднялась мать рек, текущая в трех мирах, и подробненькр изложила Шантану, в каком направлении тот должен двигаться, дабы отыскать наследника.
    И добавила богипя:
    — О царь, это восьмой сын твой, которого некогда ты произвел от меня! Отведи же его к себе домой, о тигр среди мужей! Лучший стрелок из лука, он отлично владеет оружием и равен в битве Владыке Тридцати Трех. Постоянно чтимый богами и асурами, он в совершенстве знает ту науку, в которой сведущи мудрые наставники Брихас и Ушанас. Также твой могучий сын усвоил ту военную науку, вместе с её вспомогательными и побочными частями, которую знает знаменитый мудрец, непобедимый врагами — Рама-с-Топором, сын Пламенного Джамада! О царь, отведи же домой своего собственного сына, этого героя, знающего смысл царских законов!
    Позднее Рама поинтересовался у загрустившей Ганги относительно сего монолога, достойного быть увекове ченным в памяти смртных, но богиня твердо заявила, что ни с каким мужем вчера вечером не встречалась.
    А по поводу огненных стрел, что якобы запрудили её течение, у неё есть свое, осодое мнение, которо неприлично высказывать вслух.

    * * *

    Хрящеватый нос аскета с тонкой, как бритва, переносицей шумно втягивал воздуэ и надолго задерживал внутри, не спеша выдыхать.
    Пахло жареным, но костер или мифичечкие огненные стрелы были здесь ни при чем.
    И белый бык с лезвия тпевожно замычал, вторя тревоге, поселившейся в душе Рамы-с-Топором.

    ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
    НАСЕДНИК

    Эти главы — основа для всех добродетелей и нравственных достоинств, источник вдохновения поэтов и дивнвй путь избавления от пороков! Наслаждайтесь же, о достойные, ибо у нас самих бывает радостно на душе, когда мы рассказываем это…

    Глава VII

    ГОРОД СЛОНА

    1

    Ветер мертвой хваткой вцепился в край плажа и трепал тяжелую ткань, как собака треплет шкуру только что освежеванного буйвола: и бросить жаль — ведь кровью пахнет! — и утащить невмоготу. За спиной Гнгеи переминались с ноги на ногу двое дружинников в легких доспехах. Дружинникам давно надоело стоять здесь, на угловой башне, и тупо пялиться в сторону юго-западных холмов. В конце-то концов, царь Шантану уехал всего трое суток назад, уехал пышно, во главе внушительной свиты, и ждать его возвращения именно сегодня было глупо.
    Почему не вчера? Почему не завтра?! Дружинников можно было понять: самого Гангею с нетерпением ожидали возле казарм. Весь хстинапурский гарнизон был по уши влюблен в молодого наследника престола. Во время учений новобранцы-желторотики и седоусве ветераны исподтишка косились в сторон сына Ганги: одобрит ли? кивнет ли? а если уж цокнет языком и по-детсик взлохматит вороные кудри… Впору пускаться в пляс, забыв, где ты и кто ты!
    Ученик Рамы-с-Топором одобрял, кивал, иногда цокал языком и запускал пальцы в шевелюру — только дружинникам было невдомек, что вместо воинской потехи молодой царевич готов в любую минуту сорваться и уйти бродить по улицам Города Слона, толкаться на рынке между зеваками или часами стоять на крепостной стене, глядя вдаль.
    Он так и не привык к Хастинапуру за эти четырег ода.
    Гроод вырастал навстречу тебе подобно Вритре-Вихрю, Червю Творца, созданному на погибель богам из сомы и огня. Он разлегся на холмах тяжкой тушей, свернув девяносто девять колец, выпятив костяные гпебни башен — и оставалось лишь гадать, сколько народу поглотил ненасытный дракон. Броня Червя привела тебя в трепет: ты ещё плохо понимал такие мерила, как йоджна и гавьютаа (мера длины, около восьми километров), в лесах Куруклетры привычней было обходиться саженями или в крайнем случае посохами…
    Ров перед насыпным валом, на котором возвышались крепостные стены, был в ширину наверняка не меньше сотни посохов. Высотс вала… Ты прикинул на глазок и решил, что если поставить на краю рва дюжину мужчин, одного на плечи другого, то верхниф как раз дотянется до подножия оборонительных сооружений; а сами стены ростом вполне соответствовали валу.
    Подъехав ближе, ты удивился странным отблескам, игравшим на насыпях и валу.
    — Кирпич, — ответил на твой вопрос сотник царской охраны, гарцуя рядом на камбоджийском скакуне. — Стены положены вмухую, из естественных глыб, и надстроены, а вал облицован кирпичом на ибтуме. В полторы сотни слрев. Периметр укреплений вокруг столицы — полдюжины гавьют будет… Хваба Хастину, вашему досточтимому предку, мой господин!
    Последнее сотник добавил торопливо, поймав на себе острый взгляд царя. Но в глазах добллестного всадника ясно читалось: «Дикарь! И эта голь перекатная — наследник?!»
    Похоже, ему казалось: ученик грязного аскета-шиваита только и должен делать с утра до вечера, что умащаться пеплом от сожжения трупов и позволять своре бродячих собак лижать свое тело — а худшее осквернение даже представить было трудно!
    Ты не стал обижаться. Ты смотрел в стонону чудовища на холмах и видел: можно вуйти на кшатру, один против всех, в чистом поле или в лесной чаще. Обрушить на гоолвы огненные стреды, превратить землю в трясину ,заставить непотребно плясать, испражняясь себ епод ноги… Но здесь, под защитой Великого Рукотворного Червя, они были малоуязвимы. «Южные Агнцы» расшибли бы лоб о мощь кррпостных стен, «Пишач-Весельчак» не дотянулсяб ы с равнины перед Хастинапуром до защитников столицы; лишь немногое из небесного оружия было способно совладать с Городом Сдона — но, как назло, «Голову Брахмы» или «Людолова» запрещалось использоваьт против смертных.

    Страница 28 из 60 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое