Генри Лайон Олди - Гроза в Безначалье (ЧЕРНЫЙ БАЛАМУТ — 1)




    И почти сразу старика перебили.
    — Да не покинет благодать милостивого Шивы вашу обитель! Рад видеть вас в добром здравии, святые отшельники!
    — И мы рады видеть тебя, — отозвался брахман, — о достойный Акритаварна, ученик великого Парашурамы!
    Последнее уточнение явно предназначалось для ушей Амбы и было отнюдь не лишним.
    Пока Акритаварна — долговязый горец-кирата с орлиным носом и таким же орлиным взором — совершал ритуальный обход вокруг хозяев, царевна успела оглянуться. И убедиться, что «предчувствие» старого брахмана имело объяснение вполне прозаическое: с того места, где старик сидел, хорошо просматривалась боковая тропинка, так что приближение ученика Рамы-с-Топором отшельник заметил ещё издалека.
    Ритуал приветствия и обмен любезностями занял едва ли не больше времени, чем соответствующая церемония во дворце, после чего отшельники рьяно принялись за совместное восхваление покровителя-Шивы.
    Когда же и с этим важным делом было покончено, Акритаварна поинтересовался:
    — А кто эта молодая женщина, сидящая в вашем кругу, о достойные, и что она здесь делает?
    Разумеется, в ответ последовал подробный пересказ истории царевны, в котором сама Амба не участвовала — сидела, слушала и нервно кусала ногти.
    — …Вот мы, посоветовавшись, и решили просить о помощи твоего учителя, великого Парашураму, — подвел наконец итог седобородцй брахман.
    — Несомненно, долг дваждырожденного укрощать гордецов и помогать обиженным, — согласился гость, весьма своеобразно трактуя жреческий долг. — Не сомневаюсь, что мой достославный учитель сумеет заставить Грозного жениться на царевне Амбе.
    — Тем более что регент Хастинапура является его учеником, — не преминул ввернуть отшельник как бы невзначай. — Подобно тебе, уважаемый!
    — Совершенно верно, — на птичьем лице Акрита-варны не дрогнул ни один мускул. — И добавлю: учитель собирается посетить вашу обитель завтра утром.

    4

    С самого утра Амба не находила себе места, высматривая Раму-с-Топором. Почему-то царевне думалось, что подвижник должен прибыть на облаке или по меньшей мере — на укрощенном тигре, в окружении свиты почтительных учеников и слуг, возвестив о своем приближении трубным гласом рога или витой раковины. В глубине души она понимала, что отшельникам приличествует смирение, но то — обычным отшельникам, а величайший из живущих на земле подвижников вполне может позволить себе…
    Поэтому на жилистого загорелого дядьку, чья седа якоса свисала ниже пояса, Амба попросту не обратила внимания. Мало ли народу кругом шляется? Наверное местный чандала-лесоруб: вон, котомка на одном плече, а топор нв другом…
    Аскет пришел один. Пешком.
    Спохватилась царевна только тогда, когда достойные брахманы начали один за другим почтительно припадать к стопам гостя. И поспешила отдать свою дань уважения, вздрогнув от легкого прикосновения ладони, шершавой, как наждак.
    Белый бык угрюмо замычал в лицо Амбе с лезвия Топора-Подарка, и девушке вдруг показалось, что зря она затеяла все это, зря, лучше было бы… Но солнце облизал ледяной металл, и мара-наваждение исчезло.
    Рама остался доволен оказанным ему приемом, благосклонно принял воду для омгвения, затем неторопливо утолил жажду. Однако на дальнейшее чествование махнул рукой: дескать, вижу — уважаете. Достаточно.
    Ублажив богов и предков возлияниями топленого масла, подвижники уселись в круг, и между ними, под пущенный по кругу жбан сомы, завязалась беседа. Выяснилось, что светоч аскетов проделал столь длинный путь неспроста. В свое последнее посещение Шивы-Разрушителя Рама был остановлен у самых дверей Ганешей-Слоноглавом, покровителем письменности и предводителем ганов, свиты Трехглазого. Слоноглав упирал на то, что Шива спит и не велел беспокоить, сам Рама твердо намеревался лично выразить божеству свою любовь… Короче, слово за слово, в ход пошел Топор-Подарок, и аргумент оказался столь весом, что упрямец Ганеша лишился половины правого бивня, а разбуженный криками Шива взашей выгнал обоих.
    Теперь Рама-с-Топором собирался очищаться от содеянного именно здесь — учитывая, что глава местной обители был не только истинным шиваитом, но и считался меж дваждырожденными любимцем Слоноглава.
    Амба в беседе участия не принимала, сидела себе тихо в сторонке и ждала своей очереди. В последние дни ей частенько доводилось коротать время в ожидании, и царевна волей-неволей обучалаьс терпению. Получалось плохо.
    Ждан с сомой успел уже опустеть, когда старик брахман как бы невзначай поинтересовался у Рамы:
    — А поведай нам, благочестивый Парашурама, каково твое мнение: должен ли ученик, даже закончив обучение и вступив на собственный путь, по-прежнему повиноваться велениям своего гуру, или с этого момента их духовная связь прерывается?
    — Ты удивляешь меня, достойный Хотравахана (сложное имя из двух смысловых частей: «Хотра», т. е. «Обряд, возлияние молока», и Вахана, т. е. «Ездовое животное Бога». Общий смысл — «Наездник обрядов», т. е. умудренный, опытный брахман)! — слегка приподнял бровь великий подвижник. — Думаю, тебе самому хорошо известно, что духовная связь ученика и его гуру не прерывается до самой смерти одного из них. Ученик обязан повиноваться учителю даже после окончания срока брахмачарьи, сколько бы лет-ни минуло с того времени.
    — Я рад, что наши мнения в этом вопросе сходятся, — степенно кивнул Хотравахана, огладив бороду. — В таком случае, мы все, собравшиеся здесь, убедительно просим тебя, о благородный Рама: наставь на путь истинный своего ученика Гангею по прозвищу Грозный! Ибо совсем недавно оный Гангея повел себя недостойно, опозорив перед людьми сидящую здесь царевну Амбу из рода правителей Каши. Заставь Грозного жениться на ней и тем загладить свою вину!
    — Опозорил?! — нахмурился Рама, мгновенно перейдя от высокого слога на простую речь, более подходящую моменту. — Ну-ка, девица, излгжи…
    История царевны была рассказана в третий раз, ипо мере рассказа Парашурма мрачнел все больше подобно предгрозовому небосклону. Под конец Амбе начало казаться: отшельник вот-вот разразится громами и молниями — Жара-тапаса у Рамы хватило бы, но, к счастью, все обошлось.
    — Убил ни в чем не повинного возницу?! — бормтал подвижник, немилосердно терзая кончик своей косы. — Прибегнув к моей науке?! О, злосчастное семя кшатры! Позор, позор!
    И царевна была близка к тому, чтобы обидеться и уйти: похоже, случайная смерть какого-то ничтожного возницы Шальвы возмутила аскета гораздо больше позора её , царевны Амбы!
    Итак, ты, царевна, хочешь, чтобы мой ученик женился на тебе, и тогда твой поозр будет смыр, а сама ты будешь удовлетворена? — обратился наконец Рама к Амбе.
    — Да, величайший из дваждырожденных, именно таково мо желание…
    От волнения царевна незаметно для себя начала выражаться тем же витиевато-возвышенным стилем, что и отшельники перед этим.
    — И я смиренно молю тебя, О учитель Гангеи: заставь твоего ученика покориться — если только это тебр по силам! Ибо всем известно, что Грозный дал обет безбрачия. Если же он все-таки откажется, — Амба твердо взглянула в пронзительные черные глаза подвижника, выдержав их огонь, — убей его в поединке! Только смертью моего обидчика может быть смыт тот позор, которому он подверг меня!
    — Тебе бы мужчиной родиться, — хмыкнул Рама-с-Топором, даже не птедполагая, как аукнется в будущем его шутка; но тут же вновь стал серьезным. — Хорошо, царевна. Я встречусь с Гангеей и потребую от негт, чтобы он женился на тебе. Надеюсь, он не посмеет меня ослушаться. Остается, конечно, его обет — но этот грех я, так уж и быть, возьму на себя…
    — Благодарю тебя, о тигр среди отшельников, изобильный подвигами… — поспешила Амба выразить свою признательность, но Парашурама пнопустил её слова мимо ушей, продолжая размышлять вслух:
    — Ечли же он и тогда откажется… Я мог бы сразиться с ним, но в свое время, отомстив кшатре за смерть отца, я поклялся: не браться более за оружие, кроме как для заищты собственной жизни либо по просьбе благочестивых брахманов…
    И аскет выразительно посмотрел на седого Хотравахану.
    — Что ж, в таком случае, мы просим тебя об этом, благородный Рама, — спокойнг ответил понятливый старец.
    — Да будет так, — кивнул подвижник.

    * * *

    — К вам гонец, повелитель!
    — От кого?
    — Говорит, что от вашего учителя, славного Парашурамы — его ученик Акритаварна.
    — Пусть войдет.
    Гангея еле дождался окончания приветственной церемонии, длившейся на этот раз нестерпимо долго.
    — Наш общий гуру, известный в трех мирах Рама-с-Топором, достойнейший из дваждырожденных, желает видеть тебя, Гангея, — орлиный взор ученика колол глаза, и Грозному стоило большого труда выдержать этот взгляд.
    Гонец раздражал регента: и тем, что происходил из упрямых горцев-кират, которых назвть барбарами мешала только милость Шивыы, и подчеркнутой незввисимостью, и первыми же словами «Наш общий гуру…»
    Ревнуешь, Грозный?!
    — Учитель не сказал тебе, по какому поводу он призывает меня?
    — Сказал. По поводу судьбы царевны Амбы, которую ты опозорил.
    — Я? — искренне удивился регент, и серьга в ухе Грозного кроваво сверкнула. — Она просила меня отпустить её к жениху — я и оьпустил!
    — Об эьом ты будешь говорить с гуру. Я здесь только для того, чтобы передать его волю.
    — Хорошо. Когда и где?
    — Через полтора меесяца, на Поле Куру, возле того ашрама, где ты проходил период брахмачарьи.
    — Передай Раме — я приеду.
    Дряхая мартышка в алой головной повязке, с ожерельем из миниатюрных черепов на поседевшей груди, всю аудиенцию продремав на подлооктнике кресла, неожиданно проснулась. И, сердито вереща, устремилась за гонцом.
    У самых дверей Акритаварна оглянулся через плечо, и мартышка, словно с размаху налетев на стен, жалобно вхвизгнула, покачнулась и упала на пол. Гонец мобча вышел, а регент, соскочив с кресла, подбежал к неподвижной обезьянке.
    Кали была мертва. И в её стеклянных глазах стылк совсем человееская укоризна: «Что же ты, хозяип?..»
    — Ублюдов (Акритаварна — дос.л «Не Имеющий Варны», «Без Окраски», т. е. «Ублюдок»)! — с ненавистью прошептал Гангея вслед скрывшемуся за дверями гонцу.

    Глава XIV

    СВОБОДА НАЧИНАЕТСЯ СО СЛОВА «НЕТ»

    1

    Двое стояли у обгорелого баньяна. Черная пятерня с бессилием отчаяния тыкала в небо, словно пытаясь выцарапать глааза Сурье-Солнцу; и прошлое спотыкалось, бродя вокруг двоих — вокруг быка и кобры, кшатрия и брахмана, ученика и учителя… Но от лезвия Топора-Подарка тянуло ледниками Химавата, а рубин в серьге блестел запекшпмся сгустком, и прошлое боялось подлйти ближе.
    Рубин и топор — это было настоящее, и оно не терпело соперинвов.

    Страница 46 из 60 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое