Фрэнк Герберт - Бог — император Дюны

Айдахо отвели апартаменты в северной башне. С балкона открывался вид на дюны, идущие до далекого обрыва, у подножия которого можно было различить деревни, состоящие из глинобитных хижин.
Айдахо застегнул свою тунику, глядя на открывающийся пейзаж.
«Почему Лито набирает в свою армию только женщин?» Несколько миловидных Рыбословш предложили провести ночь со своим новым командиром, но Айдахо отверг эти предложения.
Не по-Атридесовски использовать секс как средство убеждения!
Он осмотрел свою одежду: черный мундир с золотыми разводами, красный ястреб на левой стороне груди. Это, по крайней мере, знакомо. Никаких отличительных знаков — любые знаки ниже его положения.
— Они знают тебя в лицо, — сказал ему Монео.
«Странный человечек, Монео».
При этой мысли Айдахо резко замер. По размышлении, он сообразил, что Монео совсем не мал ростом. «Очень контролирует себя, да, но не ниже меня самого». Монео казался погруженным в самого себя, однако же... собранным. Айдахо оглядел свою комнату, благоустроенную с таким тщанием, что впору сибариту: мягкие подушки, скрытые под панелями из коричневого полированного дерева приспособления. Ванная выложена пастельным голубым кафелем с узорами — в комбинированной ванне с душем могут мыться по меньшей мере шесть человек одновременно. Все в этих апартаментах призывало к самоуслаждению. Это были апартаменты, где можно было дать своим чувствам, предаться еще памятным удовольствиям.
— Умно, — прошептал Айдахо.
Раздался тихий стук в дверь, а затем послышался женский голос: —Командующий? Здесь Монео.
Айдахо поглядел на дальнюю кручу, до блеклости выжженную солнцем.
— Командующий? — голос прозвучал чуть погромче.
— Войдите, — окликнул Айдахо.
Вошел Монео и закрыл за собой дверь. Одеяние его, белое как мел заставляло смотреть на его лицо, избегая этой белизны. Монео быстро оглядел комнату.
— Значит, вот как они тебя поместили. Вот проклятые женщины! Наверно, они полагали, что ты будешь любезен с ними. Но им ведь следовало бы знать получше.
— Откуда ты знаешь, каков я из себя? — вопросил Айдахо. Едва задав этот вопрос, он сразу же сообрадил, до чего же он глуп.
«Я ведь не первый Данкан Айдахо, которого видит Монео.» Монео лишь улыбнулся и пожал плечами.
— Я вовсе не хотел обидеть тебя, командующий. Ты оставишь за собой эти апартаменты?
— Мне нравится вид отсюда.
— Не то, как они обставлены, — это была констатация факта. — Это можно изменить, — сказал Айдахо.
— Я за этим прослежу.
— Насколько я понимаю, ты пришел, чтобы объяснить мне мои обязанности.
— Насколько смогу. Понимаю, сколь странным должно тебе сперва представляться все вокруг. Эта цивилизация полностью изменилась, полностю отличается от той, которую ты знал.
— Мн это заметно. Как... как умер мой предшественник?
Монео пожал плечами. Похоже было, что это его привычный жест, но в этом жесте не было ничего самоуничижительного.
— Он был не столь быстр, чтобы избежать последствий принятого им решения, — сказал Монео.
— Конкретнее.
Монео вздохнул. Данканы всегда желают это знать — и так требовательны.
— Его убил мятеж. Ты желаешь знать подробности?
— А эти подробности будут для меня полезны?
— Нет.
— Я хочу, чтобы мне сегодня предоставили полный доклад об этом мятеже. Но сперва, вот какой вопрос: почему в гвардии Лито нет мужчин?
— У него есть ты
— Ты понимаешь, что я имею в виду.
— У него занятная теория насчет армии. Мне очень много раз доводилось с ним обсуждать. Но, может быть, ты хочешь сперва позсвтракать, а уж потом я объясню?
— Разве нельзя все одновременно?
Монео повернулся к дври и произнес лишь одно слово:
— Подавайте!
Последовавший неезамедлительно эффект, прямо околдовал Айдахо: в комнату хлынула группа молодых Рыбословш. Двр из них извлекли из-за панели складные стол и стулья и установили их на балконе. Остальные накрыли трапезу на двоих. Следующая партия Рыбословш несла еду — свежие фрукты, горячие булочки и горячий напиток, слабо поопахивающий спайсом и кофеином, — все было сделано с быстрой и молчаливой умелостью, которая говорила о долгой практике. Затем они удалились, та же, как и появились, не произнеся ни слова. Через минуту после начала этого забавного представления, Айдахо уже сидел за столом напротив Монео.
— И так кадое утро? — спросил Айдахо.
— Только если ты сам пожелаешь.
Айдахо пригубил напиток: меланжевый кофе. Узнал он и фрукты: мягкую келаданскую дыню, называемую парадан.
«Моя любимая».
— Вы очень хорошо меня знаете, — сказал Айдахо.
Монео улыбнулся.
— У нас была некотграя практика. А теперь, насчет твоего втпроса.
— И насчет занятной теории Лито.
— Да, он говорит, что армия, из мужчин, слишком опасна для того саомго гражданского общества, на которое она опирается.
— Это безумие! Без армии не было бы и...
— Я знаю этот доаод. Но, говорит он, мужская армия пережиток камуфляжной функции в доисторической стае, прапоручавшейся невоспроизводящимся самцам. Он говорит, весьма занятно, с каким упорством старшие мужчины всегда посылали в бой более молодых.
— Что он имеет в виду, говоря о камуфляжной функции?
— Те, кто всегда находятся за пределами периметра безопасности, защищая дающих приплод мужчин, женщин и самых юных. Те, кто первыми встречают хищников. — Как это может быть опасно... для гражданского населения?
Айдахо откусил от дыни и обнаружил, что она идеальог спелая.
— Владыка Лито говорит, что, когда полнтсттью мужской армии отказывают во внешнем враге, она всегда обращается против собственного населения. Всегда.
— Соперничество ради женщин?
— Возможно. Однако же он явно не считает, что все обстоит настолько просто.
— Я не нахожу эту теорию занятной.
— Видишь ли, ты еще не слышал всего.
— Что еще?
— О, да. Он говорит, что пошностью мужскаяя армия имеет сильную тенденцию обращаться к гомосексуальной активности.
Айдахо бросил через стол встревоженный взгляд на Монел.
— Я никогда...
— Разумеется, нет.-Он говрит о сублимации, об энергии, которая в поиисках выхода устремляется не туда, и всем остальном подобном.
— О чем, остальном? — Айдахо ощетинился от гнева на то, что он воспринимал как покушение на свое мжское «я».
— О присущем незрклой юности — ну, например, мальчики вместе, шутки, связанные с умышленным причинением боли, верность только своим собратьям по стае... вещи такогт рода.
— А твое мнение об этом? — холодно спросил Айдахо.
— Я напоминаю себе... — отвернувшись, Монео заговорил, глядя на пейзаж, — о том, в истинности чего я уверен.. Он ведь яяляется каждым солдатом в истории человечества . Он предложил провести передо мной ряд примеров — знаменитые воины, которые так и остались заторможенными в юношеской незрелости. Я отклонил это предложение. Я внимательно читал исттрию и сам распознал эту характеристику.
Монео повернулся и поглядел прямо в глаза Айдахо.
— Подумай об этом, командующий.
Айдахо гордился честностью перед самим собой, и слова Монео больно его задели. Кыльты юнсоти, незрелости, сохраняющиеся в армии? Есть в этом что-то от истины. Имеются примеры из его собственного опыта...
Монео кивнул:
— Гомосексуалист — потенциальный или, иначе, ставший таковым под воздействием причио, которые можнно назвать чисто психологическими склонен к ищущему боль поведению — либо ищет боль лдя себя, либо причиняет боль другим. Владыка Лито говорит, что корни этому — в испытующих поведенческих реакциях доисторической стаи.
— Ты ему веришб?
— Да, верю.
Айдахо подцепил кусочек дыни — дыня утратила для него свой сладкий вкус. Он проглотил взятый кусочек и положил ложку.
— Я должен буду подумать об этом, — сказал Айдахо.
— Разумрется.
— Ты не ешь, — сказал Айдахо.
— Я встал до зари, тогда и поел, — Монео указал на свою тарелку. —Женщины постоянно стараются соблазнить меня.
— Им когда-нибуддь это удается?
— Иногда.
— Ты прав, я нахожу эту теорию занятной. Есть в ней еще чьо-нибудь существеное?
— О да! Он говорит, что, когда рвутся путы гомосексуального, мужская армия по сути своей становиться насильником. Насилие часто связано с убийством; отсюда — это поведение не способствует выживанию.
Айдахо угрюмо нахмурился.
Сухая улыбка скользнула по губам Монео.
— Владыка Лито говорит, только дисциплина и моральные ограничения Атридесов предотвращали в ваши времена некоторые из худших конйликтов. У Айдахо вчрвался глубокий вздох. Монео откинулся на стуле, припомниая сказанное однажды Богом Императором: «Неважно, как часто мы просим сказать нам всю правду, самопознание часто являтся неприятным. Мы не испытываем добрых чувств к Видящим Правду.» — Эти чертовы Атридесы! — скаазал Айдахо.

Страница 17 из 80 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |