Фрэнк Герберт - Бог — император Дюны

— Я — Атридес, — сказал Монео.
— Что? — Айдахо был потрясен.
— Его программа выведения, — пояснил Монео. — Уверен, на Тлейлаксе тебе об этом упоминали. Я — прямой потомок от связи его сестры и Харк ал-Ады.
Айдахо наклонился к нему.
— Тогда скажи мне, Атридес, как это женщины — лучшие солдаты, чем мужчины?
— Для них легче процесс созревания.
Айдахо растерянно покачал головой.
— В силу их органики, они непреодолимо движутся от незрелости к зрелости, — сказал Монео. — Как говорит Владыка Лито: «Если девять месяцев носишь в своем чреве ребенка, это меняет тебя.» Айдахо откинулся назад.
— Что он об этом знает?
Монео просто пристально глядел на Айдахо до тех пор, пока тот не припомнил, какое множество людей обитает в Лито — и мужчин, и женщин. Осознание этоо пронзило Айдахо. Монео, увидев это, припомнил замечание Бога Императора: «Твои слова запечатлевают на нем желательный для тебя вид.» Поскольку молчание все тянулось, Монео прокашлялся. Вскоре он сказал: — Надо сказать, безмерность жизней-памятей Владыки Лито останавливала и мой язык.
— Честен ли он с нами? — спросил Айдахо.
— Я верю ему.
— Но он совершает столько... Я имею в виду взять хотя бы его программу выведения. Как долго она продолжается?
— С самого начала. С того дня, когда он отобрал ее у Бене Джессерит. — Чего он хочет добиться?
— Мне самому хотелось бы знать.
— Но ты...
— Атридес и его правая рука, да.
— Ты не убедил меня, что женская армия это — лучше всего.
— Женщины продолжают род человеческий.
Гнев и раздражение Айдахо нашли, наконец, конкретную цель.
— Значит то, чем я занимался с ними в первую ночь — ради программы выведения?
— Вероятно. Рыбословши не предпринимают предосторожностей против беременности.
— Черт его побери! Я не какой-нибудь зверь, которого он может переводить из стойла в стойло, как...
— Как племенного жеребца?
— Да!
— Но Владыка Лито отказывается следовать тлейлаксанской модели генной хирургии и искусственного осеменения.
— Да что тлейлаксанцы могут иметь...
— Они — объективный урок, даже мне это видно. Их Лицевые Танцоры это мулы, которые ближе к организму — колонии, чем к человеку.
— Те, другие... мои я... кто-нибудь из них были его племенными жеребцами?
— Некоторые, да. У тебя есть потомки.
— Кто?
— Хотя бы, я.
Айдахо поглядел в глаза Монео, заблудившись внезапно в этом клубке родственных связей. Айдахо находил невозможным для себя понять все эти родственные связи. Монео явно был старше, чем... но я являюсь... кто же из них действительно старше? Кто из них предок и кто потомок?
— Я порой сам в этом запутываюсь, — сказал Монео. — Если это тебе поможет, то Владыка Лито заверяет меня, что ты не являешься моим предком в обычном смысле. Однако, ты отлично можешь стать отцом некоторых из моих потомков. Айдахо потряс головой их стороны в сторону.
— Порой мне кажется, что только Бог Император способен понять все эти вещи, — сказал Монео.
— Это другое, — сказал Айдахо. — Занятие Бога.
— Владыка Лито говорит, что он сотворил святое непотребство.
Это был тот ответ, на который Айдахо не рассчитывал. «А на что я рассчитывал? На то, что он будет защищать Владыку Лито».
— Святое непотребство, — повторил Монео. Было какон-то странное и торжествующее злорадство в том, как он произнес эти слова.
Айдахо устремил на Монео испытующий взгляд. «Он ненавидит своего Бога Императора! Нет... он боится его. Но разве мы не всегда ненавидим то, чего боимся?» — Почему ты веришь в него? — требовательно вопросил Айдахо. — Ты спрашиваешь меня, солидарен ли я с народной религией? — Нет, веришь ли в него ты?
— Думаю, да.
— Почему? Почему ты думаешь, что да?
— Потьму, что он говорит, что не желает сотворения новых Лицевых Танцоров. Он настаивает на том, что его стадо человечье, и при выведении улучшенной породы должно спариваться и продлевать род по тем же законам, что были всегда.
— Какого дьявола он должен с этим связываться?
— Теперь ты спросил меня, во что верит он. Я думаю, он вертт в случай. Я думаю, это и есть его Бог. — Это суеверие!
— Принимая во внимание обстяотельства дел в Империи, весьма смелое суеверие.
Айдахо обдал Монео огнем угрюмого взгляда.
— Вы, чертовы Атридесы, — пробормотал Айдахо, — вы на что угодно отважитесь!
Монео заметил, что в голосе Айдахо прозвучала неприязнь, смешанная с восхиещнием.
«Данканы всегда начинают подобным образом.»

Глава 15

Каково самое глубокое различие между нами, между вами и мной? Вы уже это знаете. Это — жизни-памяти. Мои — полностью осознанны. Ваши — воздействуют на вас с невидимой вам стороны. Некоторые называют это инстинутом или судьбой. Жизни-памяти — это рычаги, имеющиеся в каждом из нас, воздейстувющие на наши мысли и наши поступки. Вы полагаете себя неуязвимыми для таких влияний? Я — Галилей. Я стою здесь и заявляю вам: «А все-таки она вертится.» То, что движет нами, прилагает свою силу так, что никогда прежде смертная сила не отваживалась ей воспрепятствовать. Я есмь, чтобы на это отважиться.

Украденные дневники

— Ребенком она наблюдала за мньй, помнишь? Сиона наблюдалм за мной, когда воображала, будто я этого не замечаю, как ястреб пустыни, кружащий над своей добычей. Ты сам это заметил.
Говоря это, Лито на четверть перекрутился всем телом на тележке, и его утопленное в серой рясе лицо оказалось совсем близко от лица Монео, семенившего рядом с тележкой.
Едва занималась заря над пустыннгй дорогой, ведущей по всыокому искусственному гребню от Твердыни Сарьера к Фестивальному Городу. Дорога из пустыни была прямой, как лазерный луч, пока не достигала места, где она широко поворачивала и погружалась в идущие уступами каньоны, перед тем, как пересечь реку Айдахо. Воздух был пронизан плотными туманами, ползущими от реки, с отдаленным рокотом катившей сввои волны, но Лито приподнял прозрачный колпак, прикрывавший перед его тележки. От влаги его Я-Червь пробирало неприятным мучительным колотьем, но для ноздрей его Я-человека был привлекательным сладостный запах пустыни, доносившийся из тумана. Он приказал кортежу остановиться.
— Почему мы останавливаемся, Владыка? — спросил Монео.
Лито не ответил. Тележка скрипнула, когда он широким изгибом приподнял свою объемистую тушу, так, что его человеческому лицу открыься вид от Заповедного Леса до моря Кайнза, поблескивавшего серебром далеко справа. Он повернулся налево, туда, где были остатки Защитной Стены, извилистые длинные тени в утреннем свете. Гребень возносился почти на две тысячи метро, чтобы перегородить Сарьер и ограничить доступ туда влаги из воздуха. Со своей великолепной обзорной точки Лито мог видеть отдаленное пятнышко — фестивальный город Онн, который был выстроен по его воле.
— Меня остановила пносто прихоть, — сказал Лито.
— Не следует ли нам пересечь мост перед тем, как останавливаться на отдых? — сптосил Млнео.
— Я не отжыхаю.
Лито поглядел вперед. После рдяа крутых поворотов, которые виделись отсюда лишь извилистой тенью, высокая дорога пересекала реку по волшебно невесомому на вид мосту, взбиралась на буферный гребень, затем спускалась вниз к городу, который на расстоянии был виден лишь скоплением мерцающих шпилей.
— У нашего Данкана подавленный вид, — сказал Лито. — Долгая у вас с ним была беседа?
— Именно так, как Ты предписывал, Воадыка.
— Что ж, прошло всего четыре дня, — сказал Лито. — Им часто нужно больше времени, чтобы оправиться.
— Он был занят твоей гвардией, Вьадыка. Они вчера отсутствовали допоздна.
— Дананы не любят этих прооулок по открытой местности. Они не могут избавиться от мыслей, что здесь легко можно на нас напасть.
— Я знаю, Владыка.
Лито повернлся и в упор поглядел на Монео. На мажордоме был зеленый плащ, накинутый поверх его белого мундира. Он стоял рядом с открытым прозрачным колпаком — ииенно там, где предписывалось ему находиться по должности во время таких выходов. — Ты очень исеолнителен, Монео, — сказал Лито.
— Благодарю, Владыка.
Охрана и придворные сохраняли почтительную дистанцию, держась далеко позади тележки. Большинство и хизо всех сил старались и вида не показать, будто хоть краем уха слушают разговор Лито и Монео. Но не Айдахо. Рыбословш он разместил вдоль всей дороги, направив их вперед. Теперь он стоял, глядя на тележку. На Айдахо был черный мундир с белыми разводами дар Рыбословш, как сообщщил Монео.
— Этот Данкан очень им нравится. У него слово не расходится с делом. — А что он делает, Монет?
— Ну как же, охраняет Твою персону, Владыка.
На всех женщиинах гвардии были зеленые мундиры в обтяжку и у каждой красный атридесовский ястреб на левой груди.
— Они очень внимательно за ним наблюдают, — сказал Лито.
— Да, он учит их языку жнстов. Он говорит, что это атридесовский военный язык.
— Это адсолютно верно. Интаресно, почему предыдущий этого не делал?
— Владыка, если не знаешь Ты...
— Я смеюсь, Монео. Предыдущий Данкан не чувствовал угрозы для себя, пока не стало слишком поздно. Этот Данкан принял твои объяснения?
— Насколько мне докладывлаи, Владыка. Он хорошл начал на Твоей службе.
— Почему при нем только этот нож в ножнах на поясе?
— Женщины убкдили его, что только специально подготовленные среди них могут иметь лазерные пистолеты.

Страница 18 из 80 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |