Фрэнк Герберт - Бог — император Дюны

— Мои Рыбословши познакомили тебя с нашими историческими источниками? — Да, но я ведь еще и прогулялся по твоему городу, я наблюдал твоих подданных. Твои подданные агрессивны!
— Вот видишь, Данкан? Мир поощряет агрессивность.
— А ты говоришь, что твоя Золотая Тропа...
— Это не совсем мир, это спокойствие, плодородная почва для произрастания суровых классов и многих других форм агрессивности.
— Ты говоришь загадками!
— Я говорю сконцентрированными наблюдениями, которые рассказывают мне, что миролюбивая поза — это поза побежденного. Это поза жертвы. Жертвы накликают на себя агрессию.
— Твое чертово насильственное спокойствие! Что оно приносит хорошего? — Если нет врага, враг должен быть изобретен. Военная сила, которой отказывают во внешней мишени, всегда обращается против своих собственных граждан.
— В чем твоя игра?
— Я видоизменяю и смиряю человеческую страсть воевать.
— Люди не хотят войны.
— Они хотят хаоса. Война является наиболее легкодоступной формой хаоса.
— Я ни во что это не верю! Ты играешь свою собственную опасную игру. — В очень опасную. Я обращаюсь к самым древним источникам человеческого поведения, чтобы изменить их направление. Опасность в том, что я могу подавить силы человеческого выживания. Но, уверяю тебя, Золотая Тропа сохраняется.
— Ты не подавил противоречий!
— Я рассеиваю скопление энергии в одном месте и направляю ее в другое место. То, что не можешь подчинить, превращаешь в источник энергии.
— Что удерживает твою женскую армию от того, чтобы совершить переворот?
— Я их вождь.
Глядя теперь на скопление женщин в этом огромном залн, Айдахо не мог отрицать, что женщины беспрекословно верят своему вождю. Он видел также, что частично их преклонение обращено на его собственную персону. Искушение так его и притягивало — все, чего он ни захочет от них... чего ни захочет! Потенциальная сила толпы в огромном зале обладала взрывными свойствами. Осознание этого заставило его глубже вдуматься в сказанное Лито.
Лито говорил что-то о взрывающемся насилии. Как раз вид безмолвно молящихся женщин и воскресил в памяти Айдахо слова Лито:
— Мужчины уязвимы для классовых пристрастий. Они творят разделенное на слои общество. Такое общество является открытым приглашением к насилию. Оно не распадается на части. Онр взрывается.
— Женщины никогда этого не делают?
— Нет, если только они не находятся почти в полном подчинении мужчин, или не действуют по внушенной им модели мужского поведения.
— Не могут быть два пола настолько различны!
— И все же, так и есть. Женщины сплачиваются на основе своего пола, и эт основа превосходит и классы, и касты. Вот почему я позволяю моим женщинам держать бразды правления.
Айдахо был вынужден согласиться, что эти молящиеся женщмны оправдывают слова Лито.
«Какую часть этой силы он передаст в мои руки?» Искушение было чудовищным! Айдахо обнаружил, что оно заставляет его трепетать. С леденящей резкостью он понял, что в этом и есть несомненный умысел Лито — «Подвергнуть меня искушению!» Женщины в огромном зале завершили свою молитву, подняли взоры на Лито. Айдахо почувствовал, что он никогда прежде не видел такого восторга в человеческих лицах — это был даже не сексуальный экстаз, не торжество победителей в битве — всему, что ему только доводилось видеть, очень далеко до этого напряженного обожания.
— Рядом со мной стоит сегодня Данкан Айдахо, — сказал Лито. Данкан здесь, чтобы принести присягу верности, которую услышат все. Данкан?
У Айдахо обожгло ледяным холодом все внутри. Лито предоставлфл ему простой выбор: ПОКЛЯНИСЬ В ВЕРНОСТИ БОГУ ИМПЕРАТОРУ ИЛИ УМРИ!
«Если я стану насмехаться, увиливать, или как то возражать, эти женщины собственными руками меня убьжт.» В Айдахо вспыхнул глубокий гнев. Ог сглотнул, прокашлялся, затем сказал:
— Пусть никто не спрашивает меня о моей верности. Я верен Атридесам. Он услышал, как его собственный голос, усиленный икшианским устройством в тележке Лито, громоподобно разнесся по всему помещению. Эффект поразил Айдахо.
— Мы причастны! — завопили женщины. — Мы причастны! Мы причастны!
— Мы причастны, — сказал Лито.
Молоденькие курсантки-Рыбословшм, заметные их короткими зелеными одеждами, хлынули в зал со всех сторон, узелочки маленьких вихрей среди обожающе смотрящих лиц. Каждая курсантка несла поднос, доверху нагруженный крохотными коричневыми облатками. Подосы двигались сквозь толпу, руки вздымались волнами и признательно схватывали по облатке волнообразный танец рук. Каждая рука взяла по облатке и высоко ее подняла. Когда разносчицы подошли к выступу и подняли подносы перед Айдахо, Лито сказал: — Возьми две и передай одну из них мне в руку.
Айдахо опустился на колени и взял две облатки. На ощупь они были жесткими и хрупкими. Он встал и аккуратно передал одну из них Лито.
Лито спросил громоподобным грлосом:
— Выбрана ли новая гвардия?
— Да, Владыка! — завопили женщины.
— Храните ли вы мою веру?
— Да, Владыка!
— Идете ли вы Золотой Тропой!
— Да, Владыка!
Вибрация женских криков захлестнула Айдахо волнами шока, оглушив его. — Причащаемся ли мы? — спросил Лито.
— Да, Владыка!
При этом ответе женщин, Лито швырнул облаткку к себе в рот. Каждая из матерей, стоявших под выступом, чуть откусила от облатки, остальное положила в рот своему ребенку. Тесная огромная толпа Рыбословш, позади облаченных в белое женщин, опустила руки и съела свои облатки.
— Данкан, ешь свою облатку, — сказал Лито. Айдахо положил облатку в рот. Его тело гхолы не было приучено к спайсу, но все ощущения хранились в его памяти. Облаткв была слегка горьковатой, с легким привкусом меланжа. От эого вкуса в сознании Айдахо пронеслись старые воспоминания — трапезы в сьетчах, пиршества в резиденции Атридесов... то, как запах спайса проникал повсюду в прежние дни.
Айдахо проглотил облатку — и до него вдруг дошло, как тихо стало в зале, как все затаили дыхание, и как в это безмолвие вторгся громкий щелчоп на тележке Лито. Айдахо обернулся на звук. Это Лито открыл ящичек в днище своей тележки, и извлек оттуда хрустальную шкатулкы. Шкатулка светилась изнутри серо-голубым светом. Лито поставил шкатулку на ступеньку своей тележки, открыл светящуюся крышку и вынул криснож. Айдахо сразу узеал этот криснож — резной ястреб, венчающий рукоятку, украшенную зелеными драгоценными камнями.
КРИСНЖО ПОЛА МУАД ДИБА!
Вид этого ножа глубоко взволновал Айдахо. Он глядел на нож так, словно благодаря ему мог вот-вот возникнуть из небытия его первый владелец.
Лито взял нож и высоко его поднял, являя всем изящный изгиб и молочную переливчатость лезвия.
— Талисмпн наших жизней, — сказал Лито.
Женщины сохраняли напряженно внимательное молчание.
— Нож Муад Диба, — сказал Лито. — Зуб Шаи-Хулуда. Придет ли снова Шаи-Хулуд?
В ответ раздался подавленый шепот, настолько контрастный с предыдущим ревом, что за ним померещилась еще большая сила. — Да, Владыка. Айдахо перевел взгляд на зачарованные лица Рыбословг.
— Кто есть Шаи-Хулуд? — спросил Лито.
И опять глубокое бормотание:
— Ты, Владука.
Айдахо кивнул сам себе. Вот перед ниим неопровержимые доказательства того, что Лито был обладателем источника чудовищного скопления силы, никогда прежде не выпускавшейся на свобожу именно таким образом. Лито говорил ему об этом, но слова были бессмысленным шумом по сравнению с тем, что Айдахо видел и чувствовал в этом огромном зале. Айдахо, однако, припомнились слова Лито — словно дожидались этого момента, дабы явить свой истинный смысл. Айдахо вспомнил, что они были в подземелье, сыром и сумрачном месте, которое Лито находил привлекательнмы, а Айдахо столь же отталкивающим — пыль веков и запахи древнего тления.
— Я создаю это человеческое общество, формируя его более трех тысяч лет, открыввя двери из незрелости для целых народов, — сказал тогда Лито. — Ничто из сказанного тобой не объясняет армии из женщин! запротестовал Айдахо.
— Изнксилояание противоположно женщинам, Данкан. Ты спрашиваешь о различиях поведения коренящихся в различии полов? Вот одно из них.
— Перестань менять тема!
— Я не менчю тему. Изнасилование — это всегда плата за победк военной мужской силы. Мужчины не должны были отказываться от любых сввоих незрелых юношеских фантазий, занимаяст насилиями.
Айдахо припомнил, как при этом укрле его начал одоелвать нарастающий гнев. — Мои Гурии укрощают мужчин, — сказал Лито. — Это одомашнивание, то, что женщины узнали из эпох необходимости.
Лишившись слов, Айдахо воззрился на укрытое как в рясе лицо Лито.
— Укрощать, — сказал Лито, — означает приводить к упорядоченной модели, обеспечивающей выживание. Женщины научились этому в руках мужчин теперь мужчины учатся этому в руках женщин.
— Но ты говорил...
— Мои Гурии часто подвергаются первоначальной форме насиилия только для того, чтобы обраттить это в глубокую и связывающую взаимозависимость.
— Черт побери! Ты...
— Связующее, Данкан! Связующее.
— Я не чувствую себя связанным...
— Образование требует времени. Ты — тот древний эталон, которяй может быть мерилом нового.
После этих слов Лито Айдахо на мгновение перестал что-либо ощущаоь, кроме глубокого чувства потери.
— Мои Гурии учат зрелости, — сказал Лито. — Они понимают, как должно им надзирать за созревнаием мужчин. Через это они приходят к собственной зрелости. В итоге, мои Гурии превращаюся в жен и матеей, избавленными оо той тяги к нааилию, которая весьма свойственна нюости.
— Чтобы в это поверить, я дллжен увидеть!
— Ты увидишь это на Великом Причщаении.
Сттоя рядом с Лито в зале Сиайнока, Айдахо признался, что он увидел явление огромной силы, вполне способное сотворить тот вид чкловеческого мироздания, о проекте которого говорил Лито.
Лито опять убрал криснож в шкатулку, а шкатулку в отделение своей королевской тележки. Женщины наблюдали в молчании, даже малые дети притихли — всех подавила сила, наполнившая этот огромный зал.
Айдахо поглядел на детеы, зная из объяснений Литт, что этим детям будут пожалованы должности, дарующие власть — и мужчинам, и женщинам, каждый будет помещен в нишу своего могущества. Дети мужского пола будут подчиняться женщинам на протяжении своей жизни, совершая по сьовам Лито «легкий переход от незрелой юности к воспроизводящим сммцам».
Рыбословши и их потомство живет жизнью, «наделенной неким возбуждением, недоступным для многих остальных».
«Что произойдет с детьми Ирти?» — задумался Айдахо. — «Стоял ли здесь мой предшесственник наблюдая за тем, как его одетая в белое жена причащается в этом ритуале?
Что мне здесь предложит Лито?»
С этой женской армией амбициозный командующий мог бы захватить Импарию Лито. Мог ли на самом деле? Нет... Пока еще Лито жив. Литл говорит, что женщины «по природе» не воинственно агрессивны.
Лито сказал:
— Я этого в них не взращиваю. Они знакомы с цикличностью королвеского фестиваля, повторяющегося каждые десяь лет, со сменой гвардии, с благословением нового поколения, с молчаливыми помыслами о павших сестрах и любимых, о тех, кто ушел навсегда. Сиайнок за Сиайноком следуют как предсказуемые мерила. Сама перемена становится отсутствием перемен.
Айдахо поднял взгляд от женщин в белом и их младенцев. Он оглядел огромную толпу молчаливых лиц, говоря себе, что это лишь небольшое ядрышко огромноц женской силы, раскинувшей свою феминистскую сеть на всю Империю. Он вполне мог поверить в слова Лито:
— Эта сила не слабеет. Она с каждым десятилетием становится все сильнее.
«До какого предела?» — спросил себя Айдахо.
Он поглядел на Лито, благословляюще поднявшего руки над залом, заполненным его гуриями.

Страница 38 из 80 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |