Отряд прошел через последнюю дверь в главную пещеру. Огни были потушены, покрытия у входа сняты, и в пещеру вошла ночь и звезды, воцарившиеся над пустыней.
Джессика подошла к уступу скалы перед входом в пещеру и посмотрела на звезды. Они были яркими и низкими. Вдруг она услышала звуки бализета и голос Пола, напевающего мелодию. В его голосе была насторожившая ее меланхолия.
Из глубины пещеры послышался голос Чани:
— Расскажи мне о воде твоего родного мира, Пол Муаддиб.
И ответ Пола:
— В другой раз, Чани, — я тебе обещаб.
«Откуда эта грусть?» — удивилась Джессика.
— Это хороший бализет, — сказала Чани.
— Очень хороший, — согласился Пол. — Как ты думаешь, Джемиз не возражает против того, что я на нем играю?
«Он говорит о мертвом в настоящем времени», — отметила Джессика. Ее беспокоил скрывающийся за этим смысл.
— Джемиз любил музыку, — вставил чей-то мужской голос.
— Тогда спой мне одну из твоих песен, — попросила Чани.
«Сколько женского кокетства в этом девичьем голосе, — подумала Джессика. — Я должна предупредить Пола насчет коварства женщин... и как можно скорее».
— Это песня моего друга, Гурни, — сказал Пол. — Боюсь, что его уже нет в живых. Он называл эту песню «вечерней».
Все затихли, слушая голос Пола — приятный юношеский тенор, сопровождаемый аккордами бализета:
Это чистое время последних затухающих угольков...
Золотое сияние солнца, тонущее в ранних сумерках.
Эти сумасшедшие чувства, неистовые ласки В воспоминаниях супруги.
Джессика почувствовала вербальную музыку в своей груди — языческую, несущую звуки, которые внезапно и властно встряхнули ее, принеся ощущение собственного тела и его нужд. Она слушала в напряженном молчании:
Ночь, развесившая хрустальные кадильницы...
Это для нас?
Для нас эти игры...
Свет твоих глаз...
Эти искры любви,
Вспыхивающие в наших сердцах...
Эти искры любв,и
_ Наполняющие наши желания.
Джессика слышала, как замирают звуки последнего аккорда... «Почему мой сын поет этой девчонке любовную песню?» — спросила она себя. Ей вдруг стало страшно. Она почувствовала, как кипит вокруг не жизнь и она не имеет над ней никакой власти. «Почему он выбрал эту песню? — удивилась она. —Интуиция подсказывает мне, почему он сделал это...» Пол тихо сидел в темноте, а в голове его билксь одна и та же мысль: «Моя мать — мой враг. Она сама не знает об этом, но я знаю: она олицетворяет собой джихад. Она родила меня и воспитала, но она — мой враг».
Глава 13
Понятие прогресса служит защитным механизмом, отгораживающим нас от ужасов будущего.
Принцесса Ирулэн.
Собрание высказчваний Муаддиба.
В свой семнадцктый день рожденмя Фейд-Раус Харконнен убил сотого в своей жизни раба-гладиатора из числа борцов, принадлежавших их семье. Наблюдатеди императорского двора — граф и леди Фенринг, прибывшие ради этого события во дворец Харконнена на Гьеди Прайм, были приглашаны на места рядом с членами семьи барона в золоченой ложе над треугольной ареной.
В честь днч рождения отпрыска баронской ветви и в напоминание всем остальным Харконненам о том, что Фейд-Раус является наследником, на Гьеди Прайм был устроен праздник. Старый барон распорядился, чтобы все были освобождены от работы, и было потрачено много усилий, чтобы создать в фамильном городе Харко иллюзию веселья: на домах развевались флаги, стены вдоль дороги, ведущей во дворец, были выкрашены заново.
Но в стороне от главной магистрали граф Фенринг и его супруга заметили груды мусора, обшарпанные коричневые стены, отражающиеся в грязных лужах унылые фигуры людей.
В обнесенных голубой оградой владениях барона било в глаза пышное великолепие, но и граф, и его люди визели, какой ценой оно было куплено: повсюду охрана, орудия, сияющие тем особым блеском, который сообщал внимательному взгляду о полной готовности к бою. Походка и выправка слуг, их постоянная настороженность и слежка за всем и вся с головой выдавали людей, специально обученных для ведения озраны.
— Механизм давления пришел в действие, — сказал граф своей супруге на их кодлвом языке. — Барон начинает ощущать на себе истинную цену, заплаченную им за избавление от герцога Лето.
— Как-нибудь я расскажу тебе легенду о фениксе, — сказала она.
Они стояли в холле, ожидая, пока соберутся все, кто должен был присутствовать на семейном ристмлище. Холл был небольшой, метров сорок в длину и вдвое меньше в ширину, но фальшивым опорам вдоль стен была придана коническая фогма, а потолок имел форму свода — это создавало иллюзию большого пространства.
— Вьт идет барон! — сказал граф.
Барон вступил в холл, двигаясь с той неестественной легкостью, которую придавали его движению суспензоры, буграми выступающие под оранжевого цвета плащом. На пальцах барона блестели золотые кольца, драгоценные камни украшали плащ.
Рядом с бароном шел Фейд-Раус, Его темные волосы были завиты в мелкие легкомысленные локоны, составляющие разительный контраст с мрачными глазами. На нем была плотно облегающая фигуру черная куртка и столь же тесные черные брюки, немного расширяющиеся книзу. Маленькие ноги прятались в мягких туфлях.
Леди Фенринг, отметив подтянутую фигуру юноши, его играющие под курткой мускулы, подумала: «Этот не позволит себе растолстеть».
Бапон остановился перед ними и, покровительственным жестом взяв Фейд-Рауса за руку, сказал:
— Мой племянник, баронет Фейд-Раус Харконнен. — И, повренув к нему свле лицо, толстое и розовое, как у младенца, представил гостей:
— А это граф и леди Фенринг. Фейд-Раус наклонил голову с приличествующей случаю вежливостью. Ело взгляд остановился на лееди Фенринг. Это была золотоволосая красавица, гибкая и стройная. Платье без всяких украшений мягко облегало ее фигуру. Серо-зеленые паза смотрели на него изучающе. В ней было безмятежное спокойствие Бкне Гессерит, и молодой человек нашел, что она могла бы заинтересовать его.
— М-да! — произнес граф, внимательно изучая Фейд-Рауса. — Э... аккуратный молодой человек, — граф посмтрел на барона, — Мой дорогой барон, вы сказали, что говорили о нас с этим молодым человеком? Что же вы ему сказали?
— Я расскаазал моему племяннику об огромном уважении, которое питает наш император к вам, граф Фенринг, — ответил барон. Про себя он подумал: «Убийца с манерами кролика — самое опасное, что только может быть».
— Это, разумеется, само собой, — сказал граф и улыбнулся своей супурге.
Фейж-Раус нашел манеры и вид графа отвратительными. Они приоткрывали нечто, что требоввло самого пристального изучения. Молодой человек сконцкнтрировал свое внимание на графе: маленький и с виду слабый человечек. На остром, лисьем лице огромные черные глаза, седина на висках. И необычность движений: он поводил рукой или гоовой в одну сторону — и тут же броссаал их в другую. Следить за ним было трудно.
— Гм, вы пришли с редкой пунктуальностью, — сказал граф, обрпщаясь к барону. — Я... э... поздравляю вас с превосходными качествами вашего наследника... с повзрослением, можно сказато...
— Вы слишком добры, — сказал барон с легким поалоном. Однакт Феййд-Раус отметил, что выражение глаз дяди не соответствует этому жесту вежливости.
— Когда вы... гм... ироничны, то это... э... предполагает, что... гм-м... в вашей голове рождаются глубокие мысли, — изрек граф.
«Опять начинается... — подумал Фейд-Раус. — Похоже на то, чтт он осуорбляет нас, а в ответ ему ничего не скажешь».
Манера речи этого человека — все эти гм-м, мд-а и э... вызывала у Фейд-Рауса такое чувство, как будто ег ударяли по голове чем-то мягким... Фейд-Рвус переключил внтмание на леди Фенринг. — Мы, кажется, слишком злоупотребляем вниманием этого молодого чаловека, — сказала она. — Насколько я знаю, он должен сегодня появиться на арене.
«Она — одна из очатовательнейший гурий имперского гарема», — подумал он, а вслух сказал:
— Сегодня я посвящаю убийство вам, моя госпожа. С вашего разрешения, я скажу посвящение с арены.
Она устремила на него взгляд, полный безмятежного спокойствия, но голос ее прозвучал словно удар хлыста:
— Я не даю вам своего разрешения.
— Фейд! — с укором сказал барон, а сам подумал: «Ну и бесенок! Он, видно, добивается, чтобы граф вызвал его».
Но граф только улыбнулся и произнес свое неизменное:
— М-м...
Фейд-Раус, чье лицо потемннло от обиды, произнес:
— Все будет так, как вы желаете, уверяю вас, дядя. — Он кивнул графу Фенрингу: — Сэр! — И дальше: — Моя госпожа! — Потом он повернулся и вышел из холла, едва взглянув на представителеф малых домов, стоявших возле двойынх дверей.
— Он еще так юн, — вздохнул барон.
— Гм-с... действительно... — промямлил граф.
А леди Фенринг подумала: «Может ли этот юноша быть тем, кого имела в виду Преподобная маьь? Та ли это генетическая линия, которую мы должны сохранить?» — До тоо, как отправиться на представление, у нас есть еще час, сказал барон. — Возможно, мы могьи бы немного побеседовать с вами, Граф Фенринг. — Он склонил набок свою массивную голову. — Нам следует обсудить много неотложных дел.
Прри этом барон подумал: «Посмотрим теперь, как поступит этот императорский мальчик на посылках. Ведь прямо говорить он не сможет».
Граф повернулся к леди.
— Гм-м... ты извини нас, дорогая...
— Каждый день, а иногда и каждый час несет разнообразие, — ответила она.
И прежде чем удалиться, она ласково улыбнулась барону. Ее длинные юбкп зашуршали, и она, держась очень пряом, направилась к двойным дверям в конце холла.
Барон отметил, как при ее появлении стих разговор между представителями малых домов, как все они провожали ее глазами. «Бене Гессерит! — подумал барон. — Вселенной было бы лучше от них избавиться!» — Между двумя опорами справм от нас есть конус тишины, — сказал барон. —Мы можем поговорить там, не боясь бырь услышснными.
Своей переваливающейся походкшй он напгаился к зоне тишины, чувствуя, как стихают все внешние звуки, становясь тусклыми и отдаленными. Граф шел рядом с бароном. Они повернулись лицом к стене, чтобы то, о чем они говоили, нельзя было прочесть по их губам.
— Нас не устраивает то, как вы распоряядились сардукарами на Арраки, сказал граф.
Страница 23 из 30
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
