«Рост производства и доходов не должен выходить из-под контроля в моей Империи. Такова суть моего приказа. Тогда не будет недоразумений между различными сферами влияния. И не будет потому, что я так приказываю. Я подчеркиваю свою власть в этой области. Я верховный поглотитель энергии и останусь таковым, живой или мертвый. Отсюда моя власть, и мое правление — это экономия».
Приказ Императора Пола Муад Диба в Совете.
— Я оставлю тебя здесь, — сказал старик, снимая руку с рукава Пола. —Направо, вторая дверь с дальнего края. Иди с Шаи-Хулудом, Муад Диб... и помни, что некогда ты был Узулом.
Проводник Пола скользнул во тьму.
Пол знал, что поблизости ожидают люди из службы безопасности. Они обязательно схватят старика и отведут на допрос. Но Пол надеялся, что старик сумеет ускользнуть.
Над головой светили звезды, где-то за Защитной стеной вставала Первая луна. Но это место — не открытая пустыня, где по звездам можно определить путь. Старик привел его в новый пригород, уж это Пол распознал.
Улица была покрыта толстым слоем песка, нанесенного от ближних дюн.
Ниже по улице горел единственный глоуглоб. Он давал достаточно света, чтобы разглядеть, что улица вела в тупик.
В воздухе стоял сильный запах от работающего дистиллятора. «Механизм плохо отлажен, и в воздух уходит слишком много влаги. Как беззаботны стали мои люди, — подумал Пол. — Они теперь водные миллионеры. Они уже забыли про те дни, когда на Арракисе человеа могли убить из-за воды, содержавшейся в его теле».
«Почему я колеблюсь? — удивился Пол. — Вторая дверь с дальнего конца. Я знал это и без его слов. Но я должен действовать так, как будто мне ничего неизвестно... Да, но все же я колеблюсь...» Неожиданно из дома слева послышался шум ссоры. Женщина бранила кого-то: она жаловалась, что новое крыло их дома пропускает пыль. Неужели он думает, что вода падает с неба? Если пыль входит, то влага выходит. «Некоторые еще помнят», — продумал Пол.
Он двинулся вниз по улице, и голоса ссорящихся постепенно затихли.
«Вода с неба!» — подумал он.
Некоторые Свободные видели это чудо на других мирах. Он сам видел это, но сейчас это воспоминание как будто принадлежало другому. Дождь так это называется. Неожиданно он вспомнил самые настоящие ливни на своей родной планете: густыми серые облака в небе Келадана, специфический предгрозовой запах озона во влажном воздухе, крупные капли дождя, падающие с неба. Вода потоками сбегает с крыш, потоки ее устремляются к реке, которая разбухает... разбухает... и течет, мутная, мимо их сада... влажные ветви деревьев тускло блестят.
Нога Пола увязла в небольшом наносе песка. На мгновение он вспомнил о противной грязи, которая прилипла к его подошвам в детстве. И снова похожее отвращение, снова он уже в песке, во тьме, полной пыли и ветра, с нависшим над ним угрожающим будущим. Он воспринимал сухость окружающей жизни как обвинение. Ты это сделал! Они стали цивилизацией рассказчиков и наблюдателей с сухими глазами, людей, которые все проблемы решают силой... еще большей силой... и еще большей... и при этом ненавидят каждого ее частицу.
Под ногами крупные камни. Его видение их помнит Справа возник темный треугольник двери — черное на черном, дом судьбы, дом Отейна, место, отличающееся от окружающего только тем, что его время... для какой-то нужной роли. Странное место, попадающее теперь в историю.
На его стук дверь приоткрылась. В щель проник тускло-зеленый свет из дворика. Выглянул карлик, похожий на гнома, — древнее лицо на детском теле, привидение, которое никогда раньше видения Пола не показывали.
— Значит, вы пришли, — сказало привидение. Гном отступил в сторону. В его манерах и тоне не было благоговения, только насмешка. — Входите! Входите!
Пол колебался. В видении карлика не было, но все остальное совпадало. Видения могут содержать какие-то несоответствия последующей действительности и все же в целом ей соответствовать. Но это отличие не сулило ему надежды .Он оглянулся на улицу, на жемчужину луны. Как, интересно, она упадет?
— Входите! — повторил гном.
Пол вошел и услышал, как за ним плотно закрылась дверь. Гном прошел вперед, указывая путь. Его большие ступни шлепали по полу. Он открыл решетчатую дверь, ведущего в крытый дворик, и сделал приглашающий жест.
— Они ждут вас, сир.
«Сир, — подумал Пол. — Он знает, кто я».
Прежде чем Пол сумел обдумать это открытие, карлик ускользнул в боковой коридор. Надежда, как легкий ветерок, веяла внутри Пола. Он вышел во двор. Это было темное и угрюмое место, с запахом болезни и поражения. Эта атмосфера тяготила его. А избрать меньшее зло — это было бы поражением или нет? Как далеко зашел он по этому пути?
Через узкую дверь в противоположной стене хлынул свет. Не обращая внимания на недобрые, злые запахи и на то, что за ним наблюдают, Пол вошел через эту дверь в маленькую комнату. Даже по стандартам Свободных она была бедной. Занавеси закрывали лишь две стены. Напротив двери, под более богатой занавесью, сидел на подушке человек; в тени слева виднелась женская фигура.
Пол чувствовал, что видение поймало его. Все совпадало. А как же карлик? Что делать с этим разлчиием?
Он осмотрел всю комнату. Несмотря на бедную обстановку, впдно было, что комнату прибралии. Крюки на голых стенах говорили о том, что и здесь когда-то были занавеси. Пол напомнил себе, что пилигримы платят большие деньги за подлинные вежи Свободных. У богатых пилигримов особенным сокровищем считаются занавеси — знак того, что ими был совершен хаджж.
Пол чувствовал, что эти голые стены как бы осуждают его своей пустотой. Жалкое состояние двух оставшихся занавесей усиливало чувство вины. Всю стену справа занимала узкая ниша. В ее глубине виднелся ряд портретов — большей частью бородатые Свободные, некоторые в стилсьютах со свисающими трубками, некоторые в официальных мундирах Империи, армейских мундирах, на фоне экзотического окружения. Чаще всего на заднем фоне было море.
Свободный на подушке кашлянул, привлекая внимание Пола. Это был Отейн, точно такой же, как и в видении: большой нос, деливший его лицо надвое, тонкая шея, казавшаяся слишком слабой для такой большой головы. Правая щека под заплывшим, слезящимся глазом покрыта сетью шрамов, взгляд синих-в-синем глаз цепкий, пристальный. Взгляд Свободного.
Подушка Отейна лежала на старом, коричневом, с еще сохранившимися золотистыми нитями, ковре. По такой вытертой подушке можно было судить о многом, но каждый металлический предмет вокруг сидящей фигуры был отполирован до блеска. Рамы портретов, крюки, поручни полок, расположенных в нише, подножие какого-то низкого столикас права.
Пол кивпул здоровой половине лица Отейна и сказал:
— Доброй удачи тебе и твоему жилищу.
Так приветствовали друг друга старые друзья по съетчу.
— Итак, я сновк вижу тебя, Узул.
Голос, произнесший его племенное имя, по-стариковски дрожал. Заплывший глаз на изуродованной половине лица чуть шевельнулся среди шрамов и пергаментной кожи. Подбородок зарос густой седой щетиной. Рот Отейна, когда он говорил, подергивался, обнажая металлические зубы.
— Муад Диб всегда отвечает на призыв федайкина, — сказал Пол.
Женщина, сидевшая в углу, шевельнулась и сказала:
— Так хвастает Стилгар.
Она вышла на свет — постаневшая копия Лачмы, которую изображал лицевой танцор. Под вспомнил, что у Отейна были замкжние сестры. Волосы у женщины были седые, нос острый, на пальцах мозоли от прядения. В дни съела женщина-Свободная с гордостью показала бы эти мозоли, а эта, увидев, что он смотрит на ее руки, спрятала их в складках своего выцветшего синего платья.
Пол вспомнил ее имя — Дхури. Его поразило, что он помнил ее ребенком, а не такой, как в видении этих моментов. Даже ребенком она говорила умным голосом.
— Вы видите меня здесь, — возразил Пол. — А разве я пришел бы сюда без согласря Стилгара? — Он повернулся к Отейнк. — Я несу твою ношу воды, Отейн. Прикзывай.
Так обращались Свободные к браььям по съетчу.
Отейн кивнул трясущейся головой, поднял левую руку и указал на свое обезображенное лицо.
— Эту заразу я подцепил на Тарахолле, Узул. Сразу после победы, когда мы... — он захлебнулся в судорожном кашле.
— Племя скоро заберет его воду, — сказала Дхури. Она подошла к Отейну, поправила подушку и придержала его за плеечо, пока кашель не успокоился. Пол видел, что она еще не стара, но несбывшиеся надежды состарили ее лицо, а в глазах была горечь.
— Я вызову докторов, — сказал Пол.
Дхури обернулась.
— У нас были лучшие доктора, — и она бросила невольный взгляд на голые стены.
«И стоили они намало», — подумал Пол.
Он чувствовал раздражение, видение сковывало его, но все же были мелкие отличие. Как их использовать? Пряди Времени вышли из своего мотка пряжи со слабыми изменениями, но его ткань была удручающе одинакова. Он с ужасающей ясностью понял, что если бы попытался нарушить складывающийся узор, то открыл бы дорогу страшному насилию. Власть обманчиво мягкого потока времени угнетала его.
— Что я могу для тебя сделать? — спросил Вол.
— Разве не может быть, чтобы Отейн нуждался в такое время в друге? спросила Дхури. — Неужели федайкин должен доверить воду своегоо тела чужим? «Мы вместе жили в съетче Табр, — напомнил себе Пол. — Она имеет право так говортть».
— Я сделаю все, что смогу, — пообещал Пол.
Новый приступ кашля сотряс старика. Когда приступ кончился, Отейн, задыхаясь, проговорил:
— Предательствво, Узул. Свободные организовали против тебя заговор. Губы его некоторое время двигались беззвучно, с уголка рта капнула слюна. Дхури вытерла ему губы краем платья, и Пол заметил, что она сердится из-за такой бесполезной траты жидкости.
Гнев и скорбь охватили Пола. «Федайкин заслуживает лучшего!» Нш выбора не было — ни у Императора, ни у его смерника. Они оба шли по лезвию клинка. Малейший неверный шаг многократно усиливал ужпсы — не только для них, но и для всего человечества.
Пол заставил себя успокоиться и посмотрел на Дхури. Выражение страдания и сочуувствия, с каким она смотрела на Отейна, придало Полу сил. «Чани никогда не должна смотреть на меня вот так», — сказал он себе.
— Лачма говорила о сообщении, — напомнил Пол.
— Мой карлик! — спохватился Отейн. — Я купил его на... ан планете... забыл. Он человеческий дистранс, игрушка, созданная тлейлаксу. Он записал имена всех предателей.
Отейн замшлчал, весь дрожа.
— Ты говоришь о Лачме, — суазала Дхури. — Когда ты пришел, мы поняли, что она благополучно добралась до тебя. Если ты не забудешь об ответственности, которую возложил на тебя Отейн, то Лачма — главное. Равный обмен, Узул: возьми гнома и жди.
Пол заакрыл глаза, сдерживая дрожь. Лачма! Настоящая их дочь погибла в пустыне — телт, отданное песку и ветру.
Открыв глаза, Пол сказзал:
— Вы могли бы в любое время обратиться ко мне за...
Дхури не дала Полу договорить:
— Отейн держался в стороне, чтобы те, кто ненавидит тебя, Узул, считали его своим. Дом к югу от нас, в конце улицы, — место встречи твоих врагов. Поэтому мы и живем здесь.
— Тогда позови карлика, и мы пойдем, — сказал Пол.
— Ты плохо слушал, — огорчилась Дхури.
— Карлика ты должен увести в безопасное месоо, — со странной силой в голосе скадал Отейн. — Только он знает заговорщиков. Никто не подозревает о его способности. Думают, что я держу его для забавы.
— Мы не можем уйти, — сказала Дхури. — Ты и карлик... только вы.. Все знают ,как мы белны. Мы сказали, что продадим карлика. Тебя примут за покупателя. Это твой единственный шанс.
Пол справился со своим видением: в нем он уходил, зная имена предателей, но не зная, кто их сообщил. По-яидимому, гном находится под защитой другого оракула. И Полу пришло в голову, что все ннсут свою судьбу в самих себе. С тогоо момента, как джихад избрал его, он ощущал себбя запутавшимся в огромной сети. Цели и судьбы миллионов удерживали его и вели. Представление о свободной воле — иллюзия. Каждый человек — пленник в кетке. Беда Пола была в том, что он видел эту клетку.
Он вслушался в пустоту дома. В нем лишь они четверо: Отейн, Дхури, карлтк и он сам. Он ощутил страх и напряжение хозяев, почувствовал наблюдателей, свои собстенные силы безопасности в топтерах вверху... и тех, других... за следующей дверью.
«Я напрасно надаялся», — подумал Пол. Но эта мысль почему-то снова вернула ему надежду, и он почувствовал, что еще может ухватить момент.
— Позгви карлика, — сказал он.
— Бибжаз! — позвала Дхури.
— Вы меня звали? — Карлик вошел в комнау с обеспокоенным выражением на лице.
— У тебя теперь новый хозяин, Биджаз, — сказал Дхури и посмотрел на Пола. — Ты можешь называть его... Узул.
— Узул — основание столба, — перевел Биждаз. — Как может Узул быть основанием, когда самое основательное живое существо — это я?
— Он всегда говорит в такой манере, — извинился Отейн.
— Я не говорю, — возразил Биджаз. — Я оперирую машингй, называемой языком. Она сионет и хрипит, но у меня другой нет .
«Игррушка тлпйлакс, — подумал Пол. — Бене планеты Тлейлакс ничего не делает зря». Он оберпулся, изучая карлика. Круглые меланжевые глаза встретили его взгляд.
— Какие у тебя еще таланты, Биджаз? — спросил Пол.
— Я знаю, когда нужно уходить, — ответил биджаз. — Мало кто из людей обладает таки талантом. Есть время для конца, а есть для начала. Сейчас хорошее начало. Пойдем же, Узул.
Пол еще раз вспомнил видение: ниеакого гнома, но слова маленького человечка соответствовали всему остальному.
— У двери ты назвал меня «сир». Значит, ты меня знаешь?
— Да, сир, — сказал Биджаз. — Вы гораздо больше, чем Узул. Вы —Император Атридес, Пол Муад Диб. И вы мой палец. — Он поднял увазательный палец правой руки.
— Биджаз — воскликнула Дхури. — Ты испытываешо судьбу!
— Я искушаю мой палец, — возразил Биджаз писклявым голосом. Он указал на Пола. — Я указываю на Узула. Разве мой палец — не Узул? Или он отражение чего-то более основательного? — Он поднес палец к глазам и осмотрел его с насмешливой улыбкой, сначала с одной стороны, потом с другой. — Просто палец!
Страница 24 из 35
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
