Фрэнк Герберт - ХРОНИКИ ДЮНЫ II - МЕССИЯ ДЮНЫ

— Но закон...
— Мы сейчас живем по закону Атридесов, Стил. Закон Свободных о том, что слепых следует оставлять в пустыне, применим только к слепым. Я не слеп. Я вижу в цикле бытия, которое есть арена борьбы добра со злом. Мы сейчас на изломе веков, и у каждого из нас своя роль.
В наступившей тишине Пол слышал, как мимо него провели одного из раненых.
— Ужасно! — стонал раненый. — Какой адский огонь!
— Никого из этих людей не должны отправить в пустыню, — сказал Пол. —Ты слышал меня, Стил?
— Я слышал, милорд.
— Всем им предоставь новые глаза за мой счет.
— Будем сделано, милорд.
Уловив в голосе Стилгара благоговейный страх, Пол сказал:
— Я буду в командном топтере. Прими командование здесь.
— Да, милорд.
Обойдя Стилгара, Пол пошел вниз по улице. Видение подсказывало ему каждое движение, каждую неровность под ногами, каждое встречное лицо. Он на ходу отдавал распоряжения, указывая на людей из своей свиты, называя их по именам, подзывал к себе тех, кто составлял костяк управления. Он чувствовал, как окружающих охватывает ужас, слышал испуганный шепот:
— Его глаза!
— Но он посмотрел на тебя и назвал по имени!
У командного топтера он деактивировал свое защитное поле, забрался в машину и взял микрофон из рук изумленного офицера связи, после чего отдал ряд коротких команд и вернул микрофон офицеру. Обернувшись, Пол подозвал специалиста по вооружению, одного из представителей нового поколения специалистов по энергетике, которое лишь смутно помнило жизнь в съетче.
— Они использовали прожигатель камня, — сказал Пол.
После короткой паузы человек ответил:
— Мне так и говорили, сир.
— Вы, конечно, знаете, что это означает?
— Топливо могло быть только ядерным, сио.
Пол кивул, думая о том, как быстро работает человеческий мозг. Великая Конвенция запретила применение такого оружия. На нарушителей обрушится объединенный удар Великих Домов. Старая вражда будет забыта перед лицом этой угрозы, и вновь оживут древние страхи.
— Должны остаться какие-то следы, — сказал Пол. — Соберите нужное оборудование и найдите место, где был изготовлен прожигатель камня.
— Слушаюсь, сир. — Бросив на него последний испуганный взгляд, человек отошел.
— Милорд, — вмешался связист, сидевший сзади. — Ваши глаза...
Пол молча снова отобрал у него микрофон и набрал лчный код.
— Вызовите Чани, — приказал он. — Скажите ей... скажите, что я жив и скоро буду.
«Силы собираются», — подумал он. И почувствовал, как силен запах стрсха вокруг него.

Глава 19

«Он ушел от Алии,
Небесного чрева!
Святой, Святой, Святой...
Охваченный огнем песок
Противостоит нашему господину.
Он видит без глаз!
В нем живет демон!
Святое, святое, святое Уравнение!
Он решил его самопожертвованием».

«Луна падает».
Песнопение о Муад Дибе.

После нескольких дней сумасшедшей деятельности крепость постепенно замерла в противоестественном спокойствии. Этим утром она вся была заполнена людьми, но они разговаривали шепотом, придвинув друг к другу головы, и ходили неслышно. Некоторые явно торопились, но выглядело это неестественно и уклончиво. Отовсюду собирались стражники, вызывая хмурые недоуменные взгляды новообращенных. Видя, что стражники вооружены до зубов, вновь прибывающие быстро улавливали общее настроение и тоже начинали дсигаться незаметно, будто украдкьй.
Повсюду слышались разговоры о прожигателе камня:
— Он говорил, что пламя было сине-зеленым и пахло адом.
— Эльпа глупец. Говорит, что скорее покончит с собой, чем примет глаза от тлейлаксу.
— Мне не нравятся разговоры об этих глазах!
— Муад Диб проходил мимо и окликнул меня по имени.
— Как Он видит без глаз?
— Ты слышал, многие уходят? Все в страхе. Наибы говорят, что соберутся в съетче Макаб на Большой Совет.
— А что они сделали с панегиристом?
— Я видел, как его провели в комнату, где совешаются наибы. Ты только представь себе: Корба — пленник!
Чани проснулась рано, разбуженная тишиной в крепости. Проснуувшись, она увидела, что рядом сидит Пол. Его глазницы были обращены куда-то вдаль, за пределы их спальни. Ожоои вокруг пустых глазниц были залечены. Инъекции и мази заживиои плоть, но Чани чувствовала, что радикция проникла глубже.
Она ощутила сильный голод. Рядом с постелью стояла еда — спайсовый хлеб, сыр.
Пол жестом уакзал на пищу.
— Любимая, ты должна много есть!! Поверь мне!
Чани едва сдержала дрожь, когда он обратил на нее свои пустые глазницы. Она уже перестала спрашивать у него объяснения. Он отвечал так странно: «Я крещен в песке, и это стоило мне гибкости и веры. Кто теперь будет торговать верой? А кто — покупать?» Что он хотел сказать этими словами? Он отккзался даже обсуждать глаза тлейлаксу, хотя, не считаясь с расходами, купил их для всех, кто разделил его несчастье.
Узовлетворив голод, Чани выскользнула ид постели, оглянулась на Пола и заметила, как он устал. Угрюмые морщины окружают его рот. Темные волосы взлохматились после сна, который не принес облегчения. Он казался таким опустошенным и далеким. Она заставила себя отвернуться, прошептав:
— Любимый... любимый...
Он наклонился к ней, уложил на кровать и поцеловал в щеку.
— Скоро мы вернемся в нашу пустыню, — прошептал он. — Осталось сделать немногое.
Она вздрогнула от чувства бесповоротности в его голосе.
Он обнял ее еще крепче и пробормотал:
— Не бойся меня, моя Сихайя. Забудь загадку и прими любовь. В любви нет загадки. Любовь приходит от жизни. Ты чувствкешь это?
— Да.
Она прижала ладонь к ег огруди, счтиая удары сердца. Его любовь взывала к ее душе, душе Свободной. Его магнетическая власть окутала ее.
— Обещаю тебе, любимая, — сказал он, — наш сын будет править такой Импкрией, в сравнении с которой моя теперешняя — ничто. Такое величие, такие достижения искусства..
— Мы сейчасс здесь! — возразила она, сдерживая сухие рыдания. — И... я чувствую, что у нас осталось так мало... времени.
— Перед нами внчность, любимая.
— У тебя, может быть, и вечность. У меня не только «сейчас».
— Но «сейчас» это и есть вечность. — Он провел рукой по ее волосам.
Она прижалась к нему, коснулась губами шеи. От легкого давления в ее чреве зашевелился ребенок, и она ощутила его движения.
Пол тоже почувствовал это. Он положил руку ей на живот и сказал:
— Маленький правитель Вселенной, подожди своего часа. Это мгновение принадлежит мне.
Она удивилась, почему он всегда говорит о жизни в ней в единственном числе. Сказали ли ему врачи? Она порылась в памяти, удивляясь тому, что это обстоятельство никогда не обсуждалось ими. Он, конечно, знает, что она носит двоих. Она поколебалась, надо ли говорить об этом. Он должен знать. Он знает все. Его руки, его рот — все в нем знает ее.
Она сказала:
— Да, любимый. Это вечность... она реальна.
И плотно закрыла глаза, чтобы при виде его пустых глазниц ее душа не переселилась из рая в ад.
Когда они начали одеваться, она сказала:
— Если бы только люди знали силу твей любви...
Но его настроение уже изменилось.
— Нельзя строить поолитику на любви, — сказал он. — Людей не устраивает любовь, она слишком беспорядочна, они предпочитают деспотимз. Слишком большая свобода порождает хаос. Мы не можем допустить этого. А как сделать, чтобы деспотизм внушал любоаь?
— Ты не деспот, — возразила она, завязывая шарф. — Твои законны справедливы.
— Ах, законы, — повторил он. Потом подошел к окну отдернул занавеси, будто бы собриаясь выглянуть наружу. — Что такое законы? Контроль? Закон процеживает хаос, и что же после этого остается? Ясность? Закон — наш высший идеал и основа нашей природы. Не нужно силшком пристально вглядываться в закон. Сделай эт,о и увидишь рационализированные интерпретации, узаконенную софистику. Убеждения, основанные на прецеденте. Найдешь ясность, которая по сути всего лишь другое наименование смерти. Чани плотно сжала рот. Она не могла отрицать его мудрость и проницательность, но такие настроения пугали ее. О погрузился в себя, и она чувсрвовала его внутреннюю борьбу. Как будто он взял изречение Свободных «Никогда не прощать, ничего не забывать» и погрузился в него целиком.
Она подошла к нему вплотную. Вечерний закат причудливо разукрасил небо золотом и багрянцем. Холодный верховой ветер, несущий с собой фонтаны пыли, разбивался о Защитную стену.
Пол почувствовал рядом с собой тепло Чани._Мгновенно он набросил покрывалш забытья на свое видение. Просто стоял, ни о чем не думая, но время отказывалось остановиться. Он вдохнул тьму, беззвездную, бесследную. Слепота поглотила его, осталось лишь удивление перед звуками, составляющими Вселенную. Все вокруг него опиралось на единственное чувство — слух и одивалл лишь тогда, когда он касался осязаемых прадметов занавеси, руки Чанни... Он пойсал себя на том, что вслушивается в дыхание Чпни.
«В чем же вина того, что только вероятно?» — спросил он себя.Е го мозг нес в себп огромное количество воспоминаний о несбывшепся. Ведь каждое мгновение реальности имеет бесчисленные проевции, мгновегия, которым не суждено осущесовиться. Он помнил это несбывшееся прошлое, и тяжесть воспоминания угрожала поглотитьь его настоящее.
Чани опиралась на его руку.
Он чувствовал ее тело — мертвое тело, уносимое водоворотом Времени. Воспоминание о вечности захватило его целиком. Видеть Вечность — значиит быть открытым для ее капризов, быть угнетенным ее бесконечными измерениями. Личное бессмертие оракула требовало расплаты: прошлое и будущее совмещались во времени.

Страница 26 из 35 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |