Фрэнк Герберт - ХРОНИКИ ДЮНЫ II - МЕССИЯ ДЮНЫ

— И верность.
— Вот этим ты и опасен, — сказала она.
Ее слова обеспокоили его. Ни следа этого беспокойства не отразились на его лице, ни одна мышца не дрогнула, но она знала: ведь это беспокойство было в видение. Она чувствовала, что утратила часть видения, но кое-как из будущего помнила.
— Данкан, не давай мне уходить, — прошептала она.
— Спите. Не боритесь со сном, миледи.
— Я должна... должна. Он — наживка в собственной ловушке. Он слуга силы и ужаса. Насилие... обожествление — это тюрьма, в которую он заключен. Он потеряет все. Егор азорвут на части.
— Вы говорите о Поле?
— Его влечет к самоуничтожению, — хрипела она, изгибая шею. — Слишком велика тяжесть, слишком много горя. Его уводят от его любви. — Она опустилась на кровать. — Создают вселенную, где он не позволит себе жить. — Кто это делает?
— Он сам! О, в нем так много всего, хотя он всего лишь часть рисунка. И слишком поздно... слишком поздно...
Говоря это, она чувствовала, как сознание опускается слой за слоем. Тело и мозг разделились и слились в вихре прошлых видений... движущихся... сменяющихся... Она чувствовала биение сердца зародыша, ребенка будущего. Меланж все еще владел ею, заставляя плыть во Времени. Она знала, что видит жизнь еще не зачатого ребенка. Но одно было ей известно точно — этому ребенку уготовано такое же ужасное пробуждение, как и ей самой. Он будет сознательным и мыслящим существом еще до рождения.

Глава 22

«Существуют пределы силам, которые можно применить без риска самоуничтожения. Знание этих пределов — истинное искусство правления. Неправильное использование силы смертный грех. Закон не может быть орудием мести, не может быть обращен против мучеников, которых он сам же создает. Нельзя угрожать индивидууму и избежать последствий».

«Закон Муад Диба».
Комментарии Стилгара.

Чани смотрела на утреннюю пустыню с утеса, расположенного невдалеке от съетча Табр. На ней не было стилсьюта, и от этого она чувствовала себя беззащитной перед пустыней. Вход в съетч находился чуть сзади и выше нее. Пустыня... пустыня... Она чувствовала, что пустыня всюду следует за ней. Возвращение к пустыне — это не возвращение домой. Просто она повернула, чтобы увидеть то, что всегда было с ней.
Болезненная судорога прошла по ее животу. Скоро роды. Она боролась с болью, ожидая родов наедине с пустыней.
Дремотная неподвижность рассвета охватила землю. Тени лежали на дюнах и на террасах Защитной стены. Солнечный свет бил ей в глаза. Бледный ландшафт протянулся под голубымм небом. Сцена соответствовала ее скептическому мрачному настроению, которое мучило ее с тех пор, как она узнала о слепоте Пола.
«Почему мы здесь?» — удивлялась она. Это не хаджж, путешествие поиска. Пол ничего не искал здесь, разве что место для ее родов. Он собрал странную компанию для путешествия: гхола Хейт, некогда Данкан Айдахо; Биджаз, тлейлакский карлик; Адрик, рулевой Союза; Гаиус Хэлен Моахим, Преподобная мать Бене Джессерит; Лачма, странная дочь Отейна, которая всюду передвигается под неусыпной охраной; Стилгар, наиб, ее дядя; любимая жена Стилгара, Хапа; Ирулэн и Алия.
Звуки ветра в крутых скалах сопровождали ее мысли. Пустынный день начал желтеть.
— Почему такой странный выбор сопровождающих? — спросила она.
— Мы забыли, ответить на ее вопрос Пол, — что слово «компания» означает путешественников. Мы и есть такая компания.
— Но какова их ценность?
— Вот! — сказал он, обратив к ней пугающе пустые глазницы. — Мы утратили простой смысл жизни. Если ее нельзя запечатлеть, побить, прогнать, мы ее не ценим.
Задетая, она сказала:
— Я не это имела в виду.
— Ну, дорогая, — сказал он шутливо, — мы не так богаты деньгами и бедны жизнью. Я злой, упрямый, глупый...
— Нет!
— Это правда. Но руки мои посинели от времени. Я думаю... Я думаю, что пытался изобрести жизн, не сознавая, что она уже изобретена.
И он коснулся ее живота, чтобы ощутить таящуюся там новую жизнь. Вспомнив это, она положила обе руки на живот и вздрогнула, пожалев, что попросила Пола привезти ее сюда.
Пустынный ветер принес тяжелый запах с зеленой полосы растительности у основании утеса. Суеверие Свободных вспомнилось Чани: злые запахи — здые временс. Она посмотрела туда и увидела появившегося за этой полосой червя. Он выползал из дюны, как из гигантскогго корабля, разбрасывая песок, но вдруг ощутил смертоносный для него запах воды и бежао, оставив за собой глубокий длинный след.
Червь заразил ее своим страхом. Она возненавидела воду. Вода, некогда душа Арракиса, превратилась в яд. Вода приносит мор. Только пустыня чиста. Ниже ее возвращался отряд Свободных. Они поднялись ко входу в съетч, и она увидела их грязные ноги.
Свободные с грязными ногами!
Дети съетча начали петь, их голоса доносились изнутри, от входа. Эти голоса заставили ее почувствовать, как улетает время, словно ястреб от ветра. Она задрожала.
Какие бури видит Пол свои безглазым виюением? Она ощущала в нем яростное безумие и страшно усталость — усталость от песен и споров. Она заметила, что небо стало серым и наполнилось алебастровыми лучами и странными рисунками, выткарнями принесенным ветром песком. Ее внимание привлекла белая полоска на юге. Неожиданно насторожившись, онк истолковала знак: белое небо на юге — рот Шаи Хулуда. Приближается буря, большой ветер. Опа чувствовала предупреждающий ветерок, трение песчинок о ее щеки. Ветер приносил с собой ярость смерти: запахи воды с каналов, горячего пескв кремня. Вода! Вот из-за чего Шаи Хулуд насылает кориолисовые ветры.
На утесе, где она стояла, появились ястребы. Они искали убежища от ветра. Коричневые, как скалы, с алыми перьями в крыльяз. Ее дух устремился к ним: у них было укрытие, у нее — нет.
— Миледи, поднимается ветер...
Она обернулась и увидела гхолу у вход в съетч. Страх охватил ее. Очищающая смерть, вода, отданная телом назад племени, — это она понимала. Но... вернуться назад после смерти, как этот гхола...
Принесенный ветром песок хлестал ее лицо, от него покраснели щеки. Она через плечо оглянулась на пугающую песчаную полоску в небе. Пустыня стала коричнево-багровой, и дюны, точно волны, катились на берег. Чани вспомнила, как однажды Пол описывал ей море. Она заколебалась, охваченная чувством мимолетности. По сравнению с вечностью это лишь песчинка. Прибой дюн прошел у основания утеса.
Буря снаружи стала для нее чем-то всеобщим... Все звери прячутся от нее, ничего не остается в пустыне, кроме ее собственных звуков: песок скрипит, хлеща по скалам, ветер воет, гремят камни, сброшенные с вершины. Это было лишь одно мгновение в ее жизни, но в это мгновение она почувствовала, как космическим ветром уносит всю планету — песчинку в пространстве.
— Нужно торопиться, — сказал рядом с ней гхола.
Она ощутила егь страх за нее, заьоту о ее безопасности.
— Она срывает мясо с костей — сказал гхола, как будто ей нужно было объяснять, что это такое.
Ее страх перед ним ушел, ведь он так переживал за нее. Чани позволила гхоле помочь ей добраться до входа в съетч. Они добрались до извилистой перегородки, ограждавшей вход. Стражники открыли герметическую дверрь и закрыли ее за ними.
Запахи съетча дуарили ей в ноздри. Она помнила эти запахи — испарения многих тел, эфирный запах перегонных кубов, знакомые ароматы пищи... и поверх всего этого вездесущий спайс, повсюду мелнаж.
Она глубоко вздохнула: «Домп».
Гхола высвободил свою руку и стал в стороне в терпеливом ожидании, будто выключенный робот.
Чани задержалась у входа в комнату, удивленная тем, чему она не могла подобрать нажвания. Это ее настоящий дом. Ребенком она охотилась здесь за скорпионами при свете переносных глоуглобов. Но что-то здесь изменилось... — Не пройдете ли вы к себе, миледи? — спросил гхола.
И тут же сильная схватка пробежала по ее животу. Она попыталась скрыть это.
— Миледи? — сказал гхола.
— Почему Пол боится рождения нашегр ребенка?
— Естественно, потому ,что он опасается за ваше здтровье, — ответил гхола.
— А он не боится за ребенка?
— Миледи, он не может подумать о ребенке, не вапомнив вашего убитого сардукарами первенца.
Она изучала гхолу — плоское лиуо, непроницаемые металлические глаза. Онк поднесла руку к покраснеышей щеке. Действительно ли это существо является Данканом Айдахо? Друг ли он? Говорит ли он сейчас правду?
— С вами должен быть врач, — сказал гхола.
И снова она услышала в его голосе страх за нее. Неожиданно она почувствовала, что мозг ее не защищен, что он готов подвергнуться потрясающему вторжению.
— Хейт, я боюсь, — прошептала она. — Где мой Узул?
— Его удерживают государственные дела.
Она кивнула, вспомнив сопровождающий их правительственный аппарат целую стаю орнитоптеров. И вдруг она поняла, что поразило ее вс ъетче чужи езапахи. Чиновники и адъютанты принесли с собой свои запахи, запахи своей пинки и одежды, запахи экзотической косметики.
Чани содрогнулась, едва сдерживая приступ истеричекооо смеха. Даже запахи мепяются в присутствии Муаз Диба.
— Были срочрые дела, которые он не мог отложить, — сказал гхола, неправильно исотлковав ее реакцию.
— Да, да, я понимаю. Они летели с нами.
Вспомнив пнрелет из Арракина, она призналась себе, что не надеялась пережить его. Пол настоял на том, чтобы самому управлять своим топтером. Безглазый, он привел топтер сюда. После этого она поняла, что ее уже ничего не удивит в Нем. Новый приступ боли прошел по ее животу.
Гхола видел ее сдерживаемое дыхание, напряжение мышшц.
— Вашев ремя... подошло?
— Я... да.
— Больше нельзя задерживаться. — Он схватил ее за руку и повел.
Она уловила его панический страх и сказала:
— Еще есть время.
Он, казалось, не слышал.
— Дзэнсунни так советует относиться к рождению, — свазал он, вынуждая ее идти еще быстрее. — Просто ждать в состоянии высшего напряжения. Не сопротивляйтесь тому, что должно случиться. Противиться — значит потерпкть неудачу.
Пока он говорил, они добралис до входа в ее покои. Он отбросил занавеси и крикнул:
— Хара! Хара! Время Чани пришло! Нужно позвать врачай!
Началась беготтня. Среди всеобщей суматохи Чани чувствовала себя изолированным остроовм спокойствия... пока не началась следующая схватка. Вытесненный в кориддор, Хейт проконтролировал свои действия. В их основе лежал страх. Страх вызывался не тем, что Чани могла умереть, а тем, что потом к нему придет Пол, обезумевший от горя... и скажет: «Она умерла...» «Ничто не может появиться из ничего, — сказал себе гхола. — Откуда же во мне этот стрсх?» Он чувствовал, что его способности ментатс притупились, чья-ть материальная тень прошла над ним. В своей эмоциональной тьме он ждал какого-то особенного звука, треска сломанной ветви...
Собственный вздох ошеломил его. Опасность прошла, не ударив. Постепенно овладев собой, он вернулся к сознанию ментата. Вместо людей перед ним двигались призраки. Он — передаточная станция для всех данных, когда-либо полученных им. Его существо населено созданиями возможноссти. Они проходят перед ним, чтобы он мог сравнивать их и рассуждать.
На лбу егоо выступил пот. Он вдруг вспомнил, как сидел перед ним Биджаз у огня.
Биджаз!
Карлик что-то сделал с ним.
Хейт почувствовал, что качается на краю пропасти. Он продлил рассужзения ментата вперед, стараясь определить, что может произойти из его собственных действий.
— Принуждение! — выдохнул он. — Меня к чалму-то принуждают!
Одетый в синюю форму курьер, проходивший в этот момент мимо него, спросил:
— Вы что-то сказали, сэр?
Не глядя на него, гхола ответил:
— Я сказал все.

Глава 23

Страница 31 из 35 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |