Фрэнк Герберт - ХРОНИКИ ДЮНЫ II - МЕССИЯ ДЮНЫ

— Ее ребенок может повлечь за собой твою смерть, — сказал Пол. — Ты знаешь, какие здесь возможны заговоры. — Он повел рукой, повторяя очертания крепости.
— Ты должен иметь наследника! — выдохнула она чуть слышно.
— Ах, вот оно что!
Теперь все ясно: Чани не родила ему наследника, значит, это должен сделать кто-то другой. Почему бы и не Ирулэн? Так рассуждала Чани. И это должно быть сделано при помощи секса, так как по всей Империи действовало строжайшее табу на любые искусственные способы оплодотворения. Чани пришла к этому заключению, руководствуясь естественной логикой Свободных.
Пол в новом свете рассматривал ее лицо. Его он знал лучше, чем свое собственное. Он видел его в экстазе страсти, видел смягченным сном, видел на нем выражение страха, гнева, печали...
Он закрыл глаза и снова мысленно увидел Чани еще юной девушкой поющей, просыпающейся рядом с ним. В его воспоминаниях она улыбалась, сначала стыдливо, потои напряженно — как будто хотела бежать из его видений.
У Пола пересохло во рту. На мгновение он ощутил дым опустошенного будущего. Голос из другого видения приказывал ему: освобождайся, освобождайся, освобождайся! Его пророческие видения уже очень давно приносили ему картины будущего, обрывки чужих языков. С того самого мгновения, как первое видение посетило его, он вглядывался в будущее, надеясь увидеть там мир.
Конечно, путь существует, он знает это. Не зря видение кричит ему: освобождайся... освобождайся... освобождайся!
Пол открыл глаза и посмотрел на Чани. Она перестала массировать ему ноги и сидела теперь неподвижно, как изваяние, настоящая Свободная! Черты ее лица оставались знакомыми под голубым незхопи — шарфом, который она обычно носила в помещении. Но на лице ее застыла непреклонность, древний и чуждый ему образ мыслей. В течение тысячелетий женщины Свободных жили рядом со своими мужьями обязательно в мире и согласии. Сейчас в Чани было что-то от тех женщин.
— Единственного наследника, который мне нужен, дашь мне ты, — сказал Пол.
— Ты видел это? — спросила она, имея в виду его пророческое видение. Как и много раз до этого, Пол подумал, как трудно объяснить ей сложность видений, бесконечное число временных линий, которые одновременно проходят перед ним. Он вздохнул, представляя себе воду, поднятую из реки в ладонях, струйки, вытекающие сквозь дрожащие пальцы. Как может он рассказать о будущем, утекающем, как эта вода? Слишком много оракулов скрывают от него это будущее.
— Значит, ты не видел, — утвердительно сказала Чани.
Видение будущего, доступное для него путем крайнего напряжения сил, что оно может показать им, кроме горя? Пол чувствовал, что находится в негостеприимной промежуточной зоне, где его чувства качаются и плывут бесконечно, безостановочно...
Чани укрыла ему ноги и сказала:
— Наследник Дома Атридесов — это не шутка. Не следует полагаться на волю случая, ставить это в зависимость от одной женщины.
«Так могла бы сказать моя мать», — подумал Пол. Неужели леди Джессика тайно общается с Чани? Его мать, разумеется, встала бы на защиту интересов Дома Атридесов. Такой воспитала ее школа Бене Джессерит. И это остается в ней даже теперь, когда она противостоит воспитавшему ее ордену.
— Ты подслушивала, когда ко мне сегодня приходила Ирулэн, — в его голосе прозвучала суровость.
— Да, — ответила она, не поднимая на него глаз.
Пол вспомнил посещение Ирулэн. Он сидел в семайной комнате. На ткацко мстанке Чани он заметил незаконченное платье. Комната пропахла едким запахом пустынного червя, злым запахом, почти забивающим запах меланжа. Кто-то пролил жидкий спайс на ковер. Не самое удачное сочетание. Спайс растворил материю ковра. На том месте, где лежал ковер, на пластиковом полу остались масляные следы. Пол уже хотел позвать кого-нибудь, чтобы вытерли пол, но вошла Хара, жена Стилгара и лучшая подуга Чани, и доложила о приходе Ирулэн.
Пол вынужден был рпинять Ирулэн среди этих острых запахов, будучи не в состьянии преодолеть суеверие Свободных, что злые запахи предотвращают покушение на убийство.
Впустив Ирулэн, Хара вышла.
— Добро пожаловать, — сказал Пол.
На Ирулэн было платье из серой китовой шерсти. Она запахнула его плотнее и поправила волосы. Его мирный топ удивил ее, и заготовленные гневные слова замерли на ее губах.
— Ты пришла сообщить мне, что орден растерял последние остатки морали? — спросил Пол.
— Разве не опасно быть таким злым? — возразила она.
«Злой» и «опасный» — сомнительное сочетание», — подумал Пол. Его опыт ученика Бене Джессерит подсказывал ему, что она едва преодолевает желание уйти. За этим скрывается страх, и он понял, что ей предстоит дело, которое она не вполне одобряет.
— Они слишком многого ожидали от принцессы королевской крови, сказал он.
Ирулэн застыла на месте, и Пол понял, что она изо всех сил сдерживает себя. «Тяжелая ноша», — подумал он.
Ирулэн мало-помалу расслабилась. Она, видно, решила, что теперь уже нет смысла поддаваться страху и отступать.
— Ты позволил погоде быть очень примитивной, — сказала она, растирая руки. — Сухо, и сегодня, к тому же, был песчаный шторм. Неужели так никогда и не будет дождя?
— Ты пришла сюда не для разговоров о погоде, — заметил Пол. Он чувствовал, что Ирулэн хочет сказать ему что то, чего ей по позволяет сделать открыто ее воспитание. Его с самого начала вдруг понесль по течению, и теперь нужно было стараться прибиться к берегу.
— Я должна иметь ребенка! — выпалила она.
Он покачал головой.
— Должна! — упрямо опвторила Ирулэн. — И если тебе понадобится, я найду отца для своего ребенка — просто наставлю тебе рога. Посмей тогда обвинить меня!
— Изменяй мне сколько тебе угодно, — возразил он, — но никакого ребенка!
— Как ты сможешь мне помешать?
С бесконечно нежной улыбкой он произнес:
— Если понадобится, я тебя задушу.
На мгновение повисло молчание, и Пол почувствовал, что Чани подслушивает за тяжелыми занавесями их личных покоев. — Я — твоя жена, — прошептала Ирулэн.
— Не будем играть в глупые игры, — ответил он. — Мы оба знаем, кто на самом деле мне жена.
— А я всего лишь средство? — горько усмехнулась она.
— Мне не хотелось бы быть с тобой грубым.
— Отчего же? Ты выбрал меня как раз для этого.
— Не я, — возразил ор. — Тебя выбрала судьба. Твой отец, орден Бенее Джессерит, Союз — вот кто сделал этот выбор. А теперь они избрали тебя еще раз. Для чего, Ирулэн?
— Почему я не могу иметь от тебя ребенка?
— Потому что тебя выбрали по для этой роли.
— Мое право дать тебе наследника!.. Мой отец был...
— Твой отец был и остается зверем. Мы оба знаем, что он утратил почти все связи с людьми, которыми должен был править и которых должен был защищать.
— Разве его ненавидели больще, чем тебя? — вспылила она.
— Хороший вопрос, — согласился он. Сардонческая улыбка застыла в уголках его рта.
— Ты говоришь, что не хочешь быть несправедливым со мной, однако...
— Пооому я и допускаю возможность твоей измены. Но пойми и ты меня: заводи себе любовников, но не приноси в мой дом плодов своей любви. Я откжусь от такого ребенка. Я буду на все закрывать глаза, пока ты будешь благоразумна. В подобных обстоятельствах было бы глупо вести себя по другому. Но не злоупотребляй поволением, которое я тебе даю. Поскольку дело касается трона, вопрос о наследнике буду решать только я. Не Бене Джессерит и не Союз. Это одна из тех привилегий, которые я завоевал, разбив легионы сардукаров твоего отца здесь, на равнинах Арракиса.
— Так пусть это падет на твою голову! — сказала Ирулэн и, повернувшись, вышла...
Пол, оторвавшись от воспоминаний, взглянул на Чани, сидевоего в изножье кровати. Он понимал, почему Чани приняла такое решение. В других обстоятельствах Чани и Ирулэн могли бы быть друзьями.
— Что же ты решил? — спросила она.
— Никакого реберка.
Сложив указательный и боьшой пальцы правой руки, Чани сделала знак, означающий у Свободных криснож.
— Может дойти и до этого, — согласился Пол.
— Разве ребрнок не решил бы проблемы Ирулэр?
— Только глупец может так думать.
— Я не ткк глупа, любимый.
Его охватил гнев. — Я никогда этого не говорил. Но мы обсуждаем не какой-нибудь вульгарный ее роман. Там, во дворце, подлинная принцесса, выросшая среди отвратительных интриг императорского двора. Устраивать заговоры для нее так же естественно, как и писать глупые истории.
— Они не глупые, любимый.
— Вероятно, нет, — он взял себя в руки и коснулся ее плеча. — Прости меня, но эта женшина вся сплетена из интриг. Удовлетвори одно ее требование, и она тут же предъявит другое.
Чани спокойно возразила:
— Разве я не утверждала это много раз?
— Да, конечно. Но что тогда, в сущности, ты хочешь мне ксазать?
Она легла рядом с ним, прижавшись головой к его шее.
— Они сговорились, как бороться с тобой, — сказала она. — От Ирулэн так и несет заговоро.
Пол поглади ее волосы: наконец-то она сбросила покровы со счоей души! В ег оже душе бушевали неистовые бури. Они свистели сквозьь его бытие. Тело его знало то, чего никогда не знало сознание.
— Чани, любимая, — прошептал он, — ты знаешь, что я хочу положить конец джихаду, отделиться от божества, роль которого навязал мне Квизарат? Она вздрогнула всем телом.
— Тебе стоит только приказать...
— О, нет! Даже если бы я сейчас умер, мое имя все равно повело бы их. Когда я дымаю об имени Атридесов, связанном с этой религииозной бойней...
— Но ты Император! Ты...
— Я лишь номинальный вождь. Однажды появившись, так называемое божество лишается власти. — Горький смех сотрясал его тело. Он чувствовал, как смотрит на негг будущее — смотрит глазами не народившейся еще династии. Он чувствовал, как в страхе гибнет его существо, отвязавшееся от цепи судьбы — остается только его имя. — Я был избран, — сказал он. —Может быть, при рождении... и, во всяком случае, раньте, чем я начал говорить. Я был избран.
— Тогдда откажись от выбора.
Он еще крепче обнял ее за плечи.
— Со временем, любимая. Дай мне немного врамени. Невыплаканные слезы жгли ему глаза.
— Мы дьлжны верруться в съетч Табр, — сказала Чанм. — В этом каменном шатре становится слишком опасно.
Он кивнул, проводя подбородком по гладкой поверхеости шарфа, укрывающего ее голову. Успокаивающий запах спайса наполнил его ноздри.
Съетч... Древний смысл проступил в этом слове: место отступления и безопасности... во время опасности. Предложение Чани вызыало у него острый приступ тоски по открытым песчаным просторам, по далеким горизонтам, где любого врага видно издалека.
— Племена ждут возвращения Муад Диба, — сказала она, затем подняла голову и посмотрела на наго. — Ты принадлежишь нам.
— Я принадлежу провиюению, — прошептал он.
Он подумал о джихаде, о генах, смедивающихся во многих парсеках, и о предвидении, которое показало ему, как покончить сь всем этим. Должен ли он уплатить цену? Тогда вся ненависть умрет, погаснет, как костер — уголек за угольком. Но... ах! Что за ужаснаяц ена!
«Я никогда не хотел быть Богом, — подумал он. — Я хотел лишь исчезнуть, как исчезает жемчужная роса по утрам. Не хотел быть ни среди ангелов, ни среди дьяволов... один, брошенный, словно по недосмотру».
— Мы вернемся в съетч? — настаивала Чани.
— Да, — прошептал он, а про себя подумал: «Я должен заплатить цену». Чани тядко вздохнула, устраиваясь поудобней.
Я медлю, подумал он. И увидел, как связывают его требования любви и джихада. Что значит одна жизнь, как бы ты ни любил этого человека, по сравнению со множеством жизней, которые заберет джихад? Можно ли страдания одного противопоставить мученям миллионов?
— Любимый? — вопросительно произнесла Чани.

Страница 4 из 35 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |