Ее собственная концепция разума тоже шла оттуда. Способность держаться на плаву в чужих, морях. Способность хранить самое тайное свое «я», как бы высоко не вздымались нежданные волны.
Мама Сибиа одарила Одрейд этой способностью прежде, чем пришли Почтенные Матери и забрали с собой «тайный отпрыск дома Атридесов». Мама Сибиа, всего лишь приемная мать, научила Одрейд любить себя.
В сообществе Бене Джессерит, где любые формы любви оказывались под подозрением, это оставалось тайной Одрейд — тайной, зорко хранимой ото всех.
В глубине души я счастлива наедине с собой. Я не боюсь остаться одна. Да и не одна Почтенная Мать не остается одна после того, как Агония Спайса наполняет ее Иными Воспоминаниями.
Но Мама Сибиа и — да, Папа тоже, исполнявшие роль временных родителей по воле Бене Джессерит, внушили своей подопечной глубинную силу за те годы, что они жили вместе. Почтенные Матери всего лишь нашли этой силе применение.
Прокторы пытались в корне уничтожить гнездившееся в душе Одрейд «глубокое влечение к личным симпатиям», но им это все же не удалось; они не были уверены в том, что действительно потерпели неудачу, но подозрения никогда их не оставляли. В конце концов они послали ее в Аль Дханаб, туда, где намеренно сохранялись как худшее в Салюса Секундус, туда, где ей пришлось жить в мире постоянных испытаний и проверок. Это место в некотором отношении было еще хуже Дюны: высокие скалы и сухие ущелья, обжигающе жаркие ветра и ледяные ветра, слишком мало влаги — слишком много влаги... Сестры считали это место окончательной проверкой для тех, кто должен был жить на Дюне. Но все это так и не коснулось тайного уголка в сердце Одрейд — уголка, в котором жило Дитя Моря.
И теперь Дитя Моря предупреждает меня.
Быть может, это предупреждение-предвидение? Она обладала этой крупицей таланта — даром, который предупреждал о близкой опасности, грозящей Сестрам. Гены Атридесов давали себя знать. Быть может, беда грозила Дому Собраний? Нет... смутная боль говорила о том, что опасность грозит другим. Но эти другие были достаточно важны.
Лампадас? Ее скромный дар не давал ответа на вопрос.
Воспитательницы пытались избавить род Атридесов от этого опасного предвидения, но их успехи в этой области были ограничены. «Мы не имеем права допустить появления нового Квизаца Хадераха!» Они знали о странности Преподобной Матери, но предшественница Одрейд, Тараза, советовала «осторожно использовать ее талант». Тараза считала, — что предвидение Одрейд могло только предупреждать Бене Джесерит об опасности.
Одрад согласилась. Она переживала нежеланные мгновения, в которые ей открывалась надвигающаяся угроза. Только мгновения. А в последнее время она начала видеть сны.
Сон был необыкновенно ярким — Одрад словно жила в нем, все ее чувства были настроены на видения, проплывавшие в мозгу. Она шла над пропастью по туго натянутому канату, и кто-то — она не смела обернуться и взглянуть, кто подходил сзади, чтобы перерубить веревку топором. Она чувствовала босыми ступнями жесткость витого каната. Она чувствовала холод порывистого ветра, и ветер нес запах гари. И она знала, что тот, с топором, подходит все ближе и ближе!
Каждый шаг мог грозить гибелью, каждый потребовал напряжения всех ее сил. Шаг. Еще шаг. Веревка раскачивалась и вздрагивала, и она раскинула руки, пытаясь удержать равновесие.
Если я упаду, падут и Сестры!
Бене Джессерит исчезнет в бездонной пропасти, над которой натянут ее канат. Как и любое живое существо, Бене Джессерит должна была найти свой конец. Почтенная Мать не смела отрицать этого.
Но не здесь. Не упав с рассеченного каната. Мы не должны позволить обрезать канат! Я должна перебраться через пропасть прежде, чем придет тот, с топором. «Я должна! должна!» Сон всегда обрывался на этом месте, и ее собственный крик отдавался в ее ушах, когда она просыпалась, мгновенно переносясь с узкой ненадежной дороги над пропастью в свою тихую спальню. Ей было зябко и холодно. Но на ее теле не выступало ни капли пота. Даже в тисках ночного кошмара ограничения, налагаемые Бене Джессерит, не позволяли столь ненужных эксцессов. Телу не нужно потоотделение? Тело не потеет.
И сейчас, сидя в рабочей комнате и вспоминая сон, Одрейд чувствовала, сколь глубокую реальность скрывает метафора тонкого каната: тонкая нить, на которой держится судьба и жизнь всех моих Сестер.И конец этой нити — в моих руках. Дитя Моря предчувствовалт приближающийся кошмар и отвечало на него картиной кровавых волн. Это не было обычным предупреждением. Что-то зловещее — настолько зловещее, что ей захотелось вскочить с места и закричать: «Птенцы мои, спрячьтесь в траве! Бегите! Бегите!..» Как это шокировало бы ее сторожей!
Обязанности Преподобной Матери предписывали ничем не выдавать волнения и действовать так, словно принимаемые ею решения были чисто формальными и ничем не влновали ее. Необходимо избегать паники! Ни одно из ее решений в последнее время не было тривиальным. Но от нее всегда требовалось несколько отстраненное спокойствие.
Кое-кто из ее птенцов уже пытался бежать, уходя в неизвестность. В Иные Воспоминания. Остальные были здесь, в Доме Собраний, и узнают, когда нужно будет бежать. Когда нас обнаружат. И тогда их поведением будет управлять необходимость, продиктованная обстановкой. Их великолепная подготовка — вот единственное, что имеет значение. Это и есть единственно надежные приготовления.
Каждая новая ячейка Бене Джессерит, во что бы она не развилась в дальнейшем, была подготовлена так же , как и Дом Собраний: лучше быть полностью уничтоженными, чем сдаться. Яростный огонь поглотит и бесценную плоть, и книги — все; и победителю достанутся лишь бесполезные искореженные обломки, осколки и пепел.
Кто-то из Сестер Дома Собраний может спастись. Но побег во время нападения — как это тщетно, как бессмысленно...
Ключевые фигуры разделяли Иные Воспоминания. Приготовления. Преподобная Мать избегала их. Моральные причины!
Куда бежать — кто сможет спастись, кто может попасть в плен? Это были действительно серьезные вопросы. Что, если они захватят Шиану — там, на краю новой пустыни, где она ждет песчаных червей — но появятся ли они? Шиана и песчаные черви: великая священная сила, которую, возможно, умеют использовать Чтимые Матры. И что, если Чтимые Матры возьмут в плен гхолу-Айдахо или гхолу-Тэга? Если хоть что-то из этого сбудется, быть может, не останется ни одного уголлка, где можно было бы укрыться от опасности.
Что, если? Что, если?
Гневное отчаянье говорило: «Айдахо нужно было убить в то же мгновение, когда он появился! Мы не должны были даже пытаться создать гхолу-Тэга».
Только члены ее Совета, непосрещственно ее советники да еще кое-кто из сторожей разделял ее подозрения. Они даже пытались ввести какие-то ограничения. Никто из них не был спокоен за этих двух гхола — даже после того, как был заминирован не-корабль, что делало его доступным огню.
В те последние часы перед своим героическим самопожертвованием сумел ли Тэг увидеть то, что невозможно увидеть, включая и не-корабли? Как он узнал, где встретит нас в пустыне Дюны?
А если Тэг мог сделать это, опасно талантливый Айдахо, за спиной которого были бессчетрые поколения Атридесов, Айдахо, который гкнерировал в себе их гены, несущие неведомые способности, мог тоже открыть в себе этот дар.
И со мной может произойти то же самое!
С внезапным изумлением Одрейд впервые поняла, что Тамейлан и Беллонда наблюдают за своай Преподобной Матерью с теми же опасениями, с которыми она наблюдает двух гхола.
Достаточно знать, что такое возможно — что человек может воспитать в себе чувства, позволяющие «видеть» не-корабли и дрыгие формы подобной защиты; одно это знание способно оуазать дестабилизирующий эффект на их Вселенную. Этг бесспорно наведеи Чтимых Матр на след беглецов. Во Вселенной было множество отпрысков Айдахо. Он всегда сетовал на то, что он «не какой-нибудь проклятый племенной жеребец в конюшне Сестер», однако достаточно послужил им в этом.
Всегда полагая, что дешает это для себя. Быть может, так оно и было. Любой отпрыск рода Атридесов мог обладать той способностью, которая, как полагал Совет, достигла своего расцвета в Тэге.
Куда уходят месяцы и годы? И дни? Еще один урожай, и Сестры останутся в пустынном преддверии ада... Уже позднее утро, отметила Одрейд. К ней наконец пробились звуки и запахи Центральной. Люди — там, в коридоре. На кухне готовятся цыплята и капуста. Все как обычно. Все в норме.
Но что было нормой для той, что уходила в видения даже сейчас, в часы работы? Дитя Моря не могло забыть Гамму, запахи моря, морские травы, выброшенные на берег прибоем, чистейший воздух с запахом оона, наполнявший грудь и удивительная свобода, чувствовавшаяся в каждом шаге, жесте, слове тех, кто был рядом с ней. Разговоры на берегу моря,р ассуждения, произносимые в те мгновения, когда покачиваешься на морских волнах, приобретали неожиданную глубину; даже если предмет разговора был вовсе незначительным, в нем проскальзывало что-то возвышенное и чувствовались глубина и мудрость — словно подводные течения там, под тобой...
Одрейд чувствовала, что обязана вспомнить ощущение собственного тела, покачивающегося на волнах моря ее детства. Ей нужно было вызвать ощущения, которые она знала там, вобрать в себя силу, которую изведала в дни своего невинного детства.
Погрузив лицо в прозрачную соленую воду, задержав дыхание как могла долго, она плыла в омытом морем сейчас, уносившем прочь все горести и скорби. Это помогало полностью снять напряжение и стресс. Великий покй заполнил все ее существо.
Я плыву — следоватеьно, я существую.
Дитя Моря предупреждало, Дитя Моря давало покой и отдых. Она не смела себе признаться в том, насколько ей нужны были покой и отдых.
Прошлой ночью Одрейд разглядывала свое лицо, отразившееся в окне рабочей комнаты — и была потрясена трм, какими впалыми стали ее щеки, как опустились вниз уголки ра; чувственные губы утончились, глубже стали прежде едва заметные морщинки... Все это — годы, тяжкий груз обязанностей и усталость. Только глаза — совершенно синие, без белков, — горели все тем же молодым упорством, да тело оставалось по-прежнему сильным и гибким, да плечи не успели согнуться под бременем тяжких забот и долгих лет. Импульсивно Одрейд набрала символы вызова и взглянула на трехмерную проекцию, возникшую над ее столом: не-корабль на взлатном поле Дома Собраний, гигантское переплетение таинственных механизмов, корабль вне Времени. За годы его полусна почва под ним превратилась в плотно утрамбованную посадочную площадку и сам почти врос в нее. Он был похож на огромный обрубок дерева, а мощности его были включены ровно настолько, чтобы укрыть его от настойчивых поисков — особенно от Гильдии Навигаторов, которой доставило бы особенное удовольствие выдать Бене Джессерит.
Почему она именно сейчас вызвала это изобрражение? Потому, что в стенах этого корабля были заключены трое — Скитал, последний из оставшихся в живых Мастеров Тлейлаксу; Мубрелшла и Дункан Айдахо, связанные узами секса, которых удерживал там не только сам не-корабль, но и взаимная привязанность, ставшая для них ловушкой.
Все это не так просто.
Для любого крупного предприятия Бене Джессерит вряд ли можно было найти простое объяснение. Некорабль и его смертные пленники могли классифицироваться только как крупное предприятие. И дорого стоящее. Дорого — в энергетическом выражении, даже при том, что не-корабль использовался толькоп ассивно.
Соображения экономии применитнльно к этому расходу энергии могли говорить только об энергетическом кризисе. Одна из самых серьезнфх забот Белл. Это было слышно в ее голосе всегда, даже тогда, когда она говорила наиболее объективно: «Все мясо с костей соскоблили , ни крошки не осталось!» Каждая из Сестер в Бене Джессерит знала, что за ней следят острые глаза Расчата — учитывалась любая тркта энергии.
Беллонда вошла без предупреждения — с хрустальными таблицами Ридулы под левой рукой. Она шла так, словно ненавидела пол, и каждый шаг ее говорил — «Вот тебе! И вот! Вот так!» Она топтала пол так, будто он был виноват в том, что подвернулся ей под ноги.
Одрейд почувствовала, как что-то сжало ей грудь, когда она поймала взгляд Белл. Таблицы со стуком полетели на стол.
— Лампадас! — суазала Беллонда, и в ее голосе слышалась невыносимая боль.
Одрейд не было нужды разворачивать свиток. Кровавые волны в видении, кровавые волны, захлестывавшие Дитя Моря стали реальностью.
— Выжившие? — напряженно спросила она.
— Никого, — Беллонда хлопнулаь в кресло, которое она держала на своей стороне стола Одрейд.
Затем вошла Тамейлан и села за спиной Беллонды. Обе выглядели потрясенными.
Выживших нет.
Одрейд позволила своему телу содрогнуться — дрожь пробежала от грруди до кончиков пальцев ног. Ей не было дела до того,_что другие заметят столь явное проявление чувств.-Этой рабочей комнате доводилось видеть и худшее поведение Сестер.
— Кто доложил? — спросила Одрейд.
Ей ответила Беллонда:
— Сведения поступпли от наших агентоа в КАНИКТ, на послании стояла специальная метка. Информация шла от Рабби, в этом нет сомнений.
Одрейд не знаоа, как ей реагировать на это. Она посмотрела мимо своих собеседниц в большое стрельчатое окно: за окном кружились в легком танце снежирки. Да, эти вести точно совпали с наступлением зимы.
Сестер Дома Ордена не радовал этот неожиданный переход к зиме. Необходимоть заставила службу Контршля Погоды существенно понизить температуру. Никакого постепенного понижения, никакого сострадания к растениям, которым теперь придется пережить лндяной сон. Каждую ночь становилось холоднее на три-четыре градува. Покончить с этим за неделю, погрузить все вокруг в кажущийся бесконечным холод...
Холод, вполне соответствующий известиям о Лампадас. Одним из следствий перемены погоды был туман. Она видела, как рассеивается его дымка — и вместе с этим улегся маленький снехный вихрь. Очень странная и неуютная погода. Точка росы соответствовала температуре влздуха, и туман клулился над еще оставшимися влажными участками почвы. Он понимался над землей и густыми клубами окутывал безлистные сады, чем-то напоминая отравляющий газ.
В живых не осталось никого. Никого?
Беллонда покачала головой в ответ на безмолвный вопрос, читавшийся в глазах Одрейд.
Лампадас — драгоценный камень среди планет Бене Джессерит, планета, где находилась лучшая из их школ... Теперь — еще один безжизненный шар, покрытый пеплом и спекшимся камнем. ИБ ашар Алеф Бурзмали со всей его отборной гвардией оборонных войск. Все мертвы?
— Все мертвы, — сказала Беллонда.
Бурзмали, любимый ученик старого Башара Тэга — мертв, и его смерть не послужила ничему. Ламадас — впликолепная библиотека, прекрамные учителя, лучшие ученики... все пропало.
— Даже Луцилла? — спросила Одрейд? Почтенной Матери Луцилле, вице-канцлеру Лампадас, были даны инструкции покинуть планету при малейших признаках надвигающейся опасности, забрав с собой столько обреченных, сколько могла вместить ее Иная Память.
— Осведомитель утверждает, что мертвы все, — настойчиво повторила Беллонда.
«Как может какое бы то ни было человеческое общество быть построено на такой жестокости»? — спрашивала себя Одрейд. Она представляла, как эти новости рассказываются за завтраком на какой-ниибудь базе Чтимых Матр: «Мы уничтожили еще одну планету Бене Джесерит. Говорят, десять биллионов убитых. Это уже шестая планеиа за месяц, не так ли? Передайте мне, пожалуйста, сливки, милочка...» С пустыми от ужаса глазами Одрейд взяла в руки таблицу с сообщением, глфдя сквозь нее, не видя текста. От Рабби, в этом не может быть сомнения. Она осторожно положила таблицу на место и перевела взгляд на своих Советниц.
Белонда — старая, толстая, с вызовом во всем своем существе. Ментат-Архивист, надевшая сейчас линзы, чтобы иметь возможность читать: ей не было дела до того, как это ее характеризует. Беллонда показала зубы в широком оскале, говорившем больше, чем любые слова. Она видела реакцию Одрейд на особщение. Белл может снова начать говорить о возмездии. Эттого можно ждать от человека, которого ценят за природную норовистость. Ее нужно вернуть в состояние Ментата, тогда салад ее ума станет более аналитическим.
По-своему Белл права, — подумала Одрейд. — Но ей не понравится то, что я задумала. Мне нужно быть осторожнее в том, что я собираюсь сказать. Сейчас слишком рано раскрывать свои планы.
— Существуют обстоятельства, при которых с помощью зла можно отразить зло, — сказала Одрейд. — Нам нужно хорошенько обдумать это.
Вот так! Это предупредит свпышку Белл.
Тамейлан слегка пошевелилась в своем кресле. Одрейд перевела вгзляд на старшую женщинуу. Та: всегда сосредоточенная под маской критичного спокойствия. Снежно-белые волосы, обрамляющие узкле лицо. Воплощение древней мудрости.
Одрейд разглядела под привычной маской крайнюю суровость, говорившую о том, что все, что видела и слышала Там, ей совершенно не нравилось. Худоба, делавшая весь облик Там жестим и твердым, контрастировала с внешней мягкостью Белл. Тамейлан держала форму, ее мускулы были тренированными — насколько это возможно в ее годы. Но в ее глазах стояло выоажение, перечеркивавшее первое впечатление: чувство отстраненности, ухода от жизни. О да, она все еще следила за всем, что происходило вокруг, но что-то в ней уже начало сдавать позиции. Прославленный интелелкт Тамейлан превратился в какую-то разновидность хитрости, она тепеь более полагалась на наблюдения и решения прошлого, чем на то, что видела здесь и сейчас в настоящем.
Пора начать готовить замену. Думаю, это будет Шиана. Шпана опасна для нас, но она — многообещающий человек. И в ней — кроуь Дюны.
Одрейд сосредоточилась на клочковатых бровях Тамейлан, нависавших над дряблыми веками. Да. Шиана заменит Тамейлан.
Зная всю сложность стоящего перед ними вопроса, Там примет это решение. В момент оглашения — Одрад зналаэ то, — достаточно будет обратить внимание Там на огромную сложность и опасность сложившегося положения. Черт побери, мне будет ее не хватать!
Страница 5 из 90
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
