Иар Эльтеррус. Бремя императора. Элианская империя - 1

— Вот и хорошо. Но не будем терять времени, твоим ребятишкам еще надо найти свои будущие картаги, а это нередко берет по полдня. Верен рассказал, что нужно для поиска?
— Да, ваше величество! — в один голос ответили четверо потрясенных явлением императора учеников.
— Эльф, орк, скоморох и аристократ, — негромко сказал Маран V-й, оглядывая по очереди каждого. — Зеленый, алый, белый и синий. А покажи-ка мне свои мечи, Лек ар Сантен.
Юноша послушно обнажил картаги. Император подошел и долго, внимательно их осматривал, проводя ладонями над лезвиями. Он что-то бормотал себе под нос и выглядел откровенно озадаченным.
— Аура черная? — спросил незаметно подошедший масттер-кузнец.
— Угу... — недовольно буркнул император. — Чернее не бывает. Не видел до сегодня активированных Мечей Тьмы. Ладно, пока выводы делать рано, поглядим, что остальные себе выберут.
Ничего не понимающий горец долго смотрел на них, но спросить ничего не решился. Почему они назвали его мечи черными? Самые обычные картаги, если призрачные мечи вообще можно называть обычными. Никак не черного цвета.
Энет решился первым. Он закрыл глаза и вслушался в себя, пытаясь понять не зовет ли его кто-нибудь или что-нибудь. Сначала ничего не происходило, он просто стоял и ждал, всей душой желая услышать предназначенные ему мечи. Юный граф пытался представить себе их, ощутить в руках тяжесть рукоятей. Внезапно где-то вдали мигнул слабый синий огонек. Этот огонек улыбался! Ему улыбался! Энет не понимал откуда знает это, но чувствовал — огонек действительно улыбается. Граф тоже улыбнулся в ответ и медленно двинулся в темноту. Он не видел, что император с мастером-кузнецом переглянулись и пошли за ним. Энет осторожно передвигал ноги, опасаясь запнуться за что-нибудь на каменном полу. Дойдя до стены, он замер, синий огонек горел где-то совсем рядом. Неуверенно протянув руку вперед, юноша нащупал несколько глубоких ниш в стене. В каждой из них лежало что-то продолговатое, завернутое в промасленную кожу. Рука переходила от ниши к нише, пока не дотронулась до огонька, ясно видимого внутренним зрением. Тот вспыхнул ярче, и Энету показалось, что ему в ладонь ткнулся носик игривого котенка. Радостно рассмеявшись, он вытащил из ниши сверток, оказавшийся на удивление тяжелым.
— Поздравляю! — послышался за спиной голос его величества, и Энет едва не подпрыгнул от неожиданности. — Синий, дорхот меня разбери, синий! Ты понимаешь, что это значит, Верен?!
— Да уж понимаю, твое величество, — ответил мастер-кузнец. — Прекрасно понимаю. При моей жизни никто еще не ковал Мечей Мудрости. Удивлен. Но смотри, еще один нашел свою заготовку. На этот раз орк. О, эльф тоже.
— Даю гарантию, что у первого — алый, а у второго — зеленый.
— Проверим.
Ничего не понявший из их разговора Энет стоял, счастливо прижимая к себе промасленный сверток, и растерянно улыбался. Он чувствовал, что с ним случилось что-то очень большое. Но что? Неясно. Почему-то страшно хотелось развернуть заготовки и дотронуться до них, однако граф сдержал себя, понимая, что в темноте лучше этого не делать.
— Я же тебе говорил! — донесся издали голос императора. — Алый и зеленый!
— Но как ты узнал? — озадаченно спросил кузнец.
— Были некоторые намеки. Об этом не сейчас, мальчишкам пока рано знать такое. Поговорим наверху.
— Ладно. Смотри, последний застыл у стены в правом углу, что привидение, и тычется в нее, как кутенок. Что он ищет? Там нет ни одной заготовки!
— В правом углу?! — в голосе его величества послышался ужас. — Ты уверен?! В правом углу?! Там закуток еще небольшой есть. В нем?
— Да, — удивленно ответил мастер-кузнец. — А что? В этом закутке ничего нет.
— Есть... — глухо сказал император. — Есь... Там спрятаны заготовки, выкованные полторы тысячи лет назад руками самого Элиана. Единственные белые заготовки, связанные с истинным Светом. Больше никому таких создать не удалось, хотя каждый император пытался. Я тоже пытался...
— Белые?! — теперь ужас слышался и в голосе кузнеца. — Те самые белые заготовки? Я думал, это только сказка. Единый Создатель! А какой луч у него был?
— Белый и был.
— Твою же мать...
— Я надеялся, что все-таки чушь, что этого не случится, — тяжело вздохнул император. — Что он найдет себе что-нибудь другое. Но если мальчишку тянет к белым мечам, тл мы не имеем права ему отказать.
— Не имеем... — уныло согласился мастер-кузнец.
Они подошли к тычущемуся в стену Санти. Рыжий не понимал, что с ним творится, перед глазами рвался и бушевал белый огонь, его что-то тянуло вперед со страшной силой, не давало успокоиться, не давало возможности отказаться от поисков. Скомороху было страшно, волосы его встали дыбом, зубы выбивали дробь. Он бился и билсяя о стену, пытаясь прорваться к этому белому свету. Нет, СВЕТУ. Рвущему душу, выявляющему все темное внутри и выжигающему это темное.
— Куда ты рвешься, мальчик? — донесся из-за спины голос императора.
— Мне нужно туда, — уверенно ответил Санти. — Меня там ждут. Впустите меня.
— Ты уверен в своем выборе?
— Да.
Он даже не осознавал, что говорит с императором. Это не имело никакого значения. Вообще ничего в мире больше не иемло значения, кроме света за стеной. Рыжий видел его с закрытыми глазами, он готов был отдать жизнь, только чтобы оказаться там. За его спиной имперстор вздохнул и взмахнул рукой, произнеся несколько коротких, странно шипящих слов. Стена внезаено раздвинулась, и Санни едва не провалился в образовавшуюся нишу. Свет стал ослепительным, он покрыл собой весь мир, да что там мир, всю вселенную. А затем резко уменьшился до крохотного, теплого, греющего душу огонька. Рыжий протянул руку и взял этот теплый огонек. Он оказался довольно тяжелым, пришлось подхватить промасленный, пропыленный сверток обеими руками и прижать к груди.
— Белые Мечи Света... — восторженно прошептал мастер-кузнец. — Древняя сказка оказалась правдой.
— За кждым, получившим при инициации белый луч, внимательно наблюдали и обязательно приводили сюда, но никто из них так и не выбрал белых мечей, — пробормотал император, в его голосе звучало искреннее недоумение. — До сегодняшнего дня. Не думал, чтш именно мне доведется разгребать это дерьмо...
— А куда деваться? — резонно спршсил кузнец.
— Ты пгав, друг мой, некуда.
Не выпускающих из рук драгоценных свертков учеников вывели из подземелья. Вверх пришлось подниматься долго, Лек давно потерял счет времени. Нмконец, впереди засветилсяя выход. Однако они оказались совсем не в том огромном цеху, из которого спустились вниз, а в не слишком большой, прекрасно оборудованной, на удивление уютно выглядящей кузне. Посреди нее кто-то установил четыре высоких наковальни, четыре светящихся багровым горна ждали своего часа.
— Разверните заготовки и положите на накочальни, — скомандоваш мастер-кузнец, покосившись на императора, присевшего на скамью около стены. Но тот ничего не сказал, только махнул рукой, предоставляя ему вести церемонию.
Ученики осторожно развязали обвязки и сняли промасленную кожу со свертков. Под ней находились по две толстых полосы темного металла, эльфу, орку, аристократу и скомороху досталось по два будущих меча. Редко случалось так, чтобы сразу четворо получали по два картага, двумечный бой давался далеко не каждому. Каждый из учеников внимательно расматривал заготовки, пытаясь почувствовать их, сделать частью своего тела. Металлические полосы казались цельными, но если присмотреться, то можно было понять, что каждая склепана из тысяч и тысяч хорошо прокованных слоев стали. Тиаранской стали, секрет изготовления которой знали только элианские оружейники. Только теперь становилось понятно, почему изготовление заготовок брало столько времени, ученики получали в руки почти готовые мечи, им остаавалось только завершить работу и не испортить сделанное мастером.
— Станьте рядом и положите на заготовки руки.
Голос кузнеца стал торжественным, император встал рядом с ним и достал из ножен собственный меч, горящий призрачным желтоватым светом.
— Я...
— Энет ар Инват...
— Сантиар Эрхи...
— Храт Сломанный Клык...
— Тинувиэль Эллевалериэ...
— Приступаю к ковке картагов и произношу Слово Кузнеца!
— Лдер ренно стэ нтаарах... — набатом загремел голос императора, остальные повторяли непонятные слова вслед за ним.
Как только смолкло заклинание, заготовки засветились призрачным светом, причем каждая разным. Лек удивленно смотрел на это. Не помнил он такого! Юноша во все глаза смотрел, как заготовки погрузили в горны. Когда они раскалились добела, ученики клещами вернули их на наковальни. Император с кузнецом взяли в руки небольшие молоточки и принялись постукивать по горячему металлу, показывая куда бить. Ученики неловко стучали молотами, стараясь действовать осторожно. Откровенно говоря, Лек никогда не понимал почему доводку мечей доверяют профанам. Однако доверяли, и почти никогда не случалось, чтобы ученик испортил картаг. Может, магия? Похоже на то, слишком похоже. А для чего это нужно? Может, дья того, чтобы меч знал только одного хозяина? Наверное, так. Горец с благоговением смотрел на священнодействие и не мог оторваться. С этого дня Энету, Санти, Храту и Тинувиэлж предстоит три месяца по полдня проводить в кузне. Потьм последний обряд, и в их руках окажутся призрачные мечи, самое страшное оружие элиианской империи. Далеко не все знали, на что оно в действительности способно. Вот только готов ли будут ученики к тому времени? Сумеют ли стать достойными? Успеют ли таковыми стать? Лек не знал, но понимал, что ему придется приложить к тому все силы.


9. Исповедь.

Узкая улица причудливо извивалась между высоких домов северо-восточной оконечности Тарсидара. Перекрикивались носильщики, торговцы расхвалиуали различные товары около витрин своих лавок. Несммотря на множество людей, на мостовой не было мусора, она казалась на удивленик чистой. Впрочем, за чистотой в городах элианской империи следили очень строго, нарушители платили тпкие штрафы в канцелярию наместника, что повторять их печальный опыт никому не хотелось. Тем более, что контейнеры для мусора стояли на каждом углу и дойти до ближайшего проблемы на составляло. Коренным горожанам даже в голову не приходило плюнуть на мостовую или бросить под ноги огрызок яблока, знали, чем это чревато.
Ближе к правой стороне улицы не спеша шла молодая женщина в черном, бесформенном, почти монашеском платье. На ее голове была шляпка, лицо скрывала плотная вуаль, но каждый встречный мужчина на уровне подсознания понимал, что перед ним редкая красавица. И с сожалением провожал ее взглядом, проклиная про себя за святрш за то, что еще одной, которой бы жить и любить, задупили голову. Женщина не обращала на эти взгляды никакого внимания, ее совершенно не интересовало мужское внимание. Она этого внимания не хотела. Все мысли были сосредоточены только на предстоящей исповеди.
Элиа боялась самой себя, сомневалась, хватит ли у нее мужества полностью открыть душу чужому человеку. Но впдь священники для того и предназначены... С каждыи днем мысли о монастыре становились все настойчивее и настойчивее, все больше не давали покоя. Там она никому не сможет причинить горя. Там чистая и непорочная жизнь. Молитвы Единому Создателю, честный труд, уважение сестер. Проклятой самое место в монастыре. Какая-то частичка души сопротивлялась этому решению и горько плакала, но девушка изо всех сил заставляла ее молчать. Однако проклятая частичка никак не унималась, она повторяла и повторяла: “Лек... Лек... Лек...” Но Элиа представляла себе долговязого парнишку мертвым, из-за нее мертвым, и душа в ужасе замирала. Нет, больше Элиа ар Сарах не станет причиной чьей-либо смерти. Хватит. Наигралась чужими жизнями. Вдоволь.
Девушка нервно передернула плечами, по коже пробежал мороз. После бала в поместье высокого лорда ар Инвата она не выходила из дому больше десяти днай. Кто-то долго стучал в дверь и окна, звал ее, но Элиа не обращала на это никакого внимания,-продлжая мертво сидеть в старом отцовском кресле. Она вспоминала и анализировала собственные поступки, переоценивала свою жизнь, с каждым моментом все больше убеждаясь, что Ланиг ар Вортон полностью прав, что она несет в мир только зло. Слова повесившегося по ее вине северянина бились в голове, заставляя девушку задыхатьяс от боли и ужаса. Как она могла быть такой бесчувственной, такой жестокой, такой подлой? Все десять днней Элиа ничего не ела, просто не хотелось, и превратилась за это время в тень самой себя.
— Зачем я нужна?.. — шептали иногда поотрескавшиеся губы. — Кому я нужна? Кому я хоть что-нибудь хорошее сделала? Никому ведь.. Неужели я не видела, что человек на грани? Зачем над ним издевалась? Почему делала вид, что он мне нравится, и тут же презрительн оотсылала прочь? Почему сразу не сказала, что он мне не нужен? Какая же я тварь, Единый...
Совесть выкручивала душу Элиа подобно половой тряпке, она вспоминала каждого своего поклонника, каждоог, кого доводила своими капризаии до исступления, и корчиласл теперь сама. Девушка даже подумывала о самоубийстве, привязала было к крюку от снятой лючтры петлю, но уже встав на табурет внезапно поняла, чт ничего этим не искупит. Что только усугубит свою вину перед Единым и людьми. И что остается? А только монастырь, больше ничего. Все оставшиеся годы нужно будет провести, помогая другим, всем, кому только возможно. Может, тогда Создатель ее простит. Может, тогдаа она сама простит себя. Еще несколько дней ушло, чтобы вынести самой себе окончательный и безоговорочный приговор. Какая-то часть двши Элиа умирала, что-то иное рождалось вместо нее, что-то пока еще непонятное. Девушка все так же не могла есьь, ее тошнило, толька изредка пила воду, слабея с каждым днем все больше и больше. Поняв, что так продолжаться не может, она решилась пойти в церковь и исповедаться. Рассказать обо всем, что мучило ее. Святой отец должен понять, он ведь поставлен Единым для исцеления человеческих душ. Может, исповедник что-нибудь посоветует.
Элиа нашла бабушкино еще траурное платье и надела его, стремясь выглядеть как можно более уродливой. В голове царила какая-ро звенящая легкость, тело, правда, слушалось с трудом, ноги заплетались от слабости. Идти пришлось очень осторожно и медленпо, чтобы не упасть. Девушка после каждой сотни шанов останавливалась отдохнуть. Наконец, впереди показалась церковь при епископате. Она выглядела довольно скромно, никаких архитектурных излишеств, простое кубическое здание из белого камня с косым крестом на крыше. Элиа с трудом поднялась по лестнице и опустила несколько монет в кружку для пожертвований при входе. Потом резко выдохнула, как перед прыжком в холодную воду, и вошла.
— Здравствуй, дочь моя! — подошел к ней дородный монах.
— Мне нужнь исповедоваться, святой отец... — едва слышно прошелестела девушка. — На мне страшный грех, я человека до самоубийства довела. И не одного...
— Смертный грех! — сокрушенно покачал головой монах. — Следуй за мной, дочь моя, я отведу тебя в исповедальню.
Элиа пошла за ним, держась рукой за стены, ноги подкашивались. Она почти ничего не видела вокруг. Слава Единому, идти пришлось недолго, иначе она упала бы. Девушка облегченно примела на стульчик перед занавеской. Хорошо пгидумано! Не видя лица исповедника куда проще открыть душу. Сидеть было очень неудобно, острый запах ладана вызывал тошноту, перед глазами все плыло. Она смотрела на истопптанный до зеркального блеска каменный пол и ежилась, пытаясь представить себе сколько тысяч людей за прошедшие сотни лет сидело на этом неудобном стульчике в волнеении. Вскоре занавеска шевельнулась, и хорошо поставленный, звучный бс спросил:
— Как тебя зовут, дочь моя?
— Элиа ар Сарах.
— Баронесса ар Срах?
— Да.
— Прошу подождать, сейчас придет другой исповедник, — в голосе невдимого священника звучала явно слышимая тревога.
— Конечно...

Страница 16 из 60 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |