Иар Эльтеррус. Отзвуки серебряного ветра. Книга II Мы — есть!




    — Опять же, господа, — усмехнулся светловолосый, — это я скажу людям, которые примут одно из наших предложений и подойдут нам по некоторым критериям. Понимаю, что трудно принимать подобные предложения от кого-то неизвестного. Впрочем, кое-что я могу сказать уже сейчас. Орден Аарн является, по вашим меркам, международной полицией. Но не только. В случает появления чего-то угрожающего жизни людей в масштабе галактики, первыми идут в бой наши легионы. Люди часто даже не подозревают, что их жизнь подвергались какой-то неизвестной опасности. И хорошо, что не подозревают. Устранить эту опасность — наша задача. Лично я считаю, что останавливать большое зло — дело, ради которого стоит жить.
    — Согласен с вами, — кивнул полковник. — Достойное дело. Но поясните, будьте добры, что значит в масштабе галактики?
    — Хорошо, — вздохнул лор-капитан. — Прошу только учесть, что у тех, кто не примет наших предложений, будет стерта память о пребывании на нашей станции. Мы имеем такую возможность и умеем это делать.
    Офицеры начали перешептываться и переглядываться. Стоявший перед ними человек не лгал, судя по всему. Умеют стирать людям память? Да, про такое даже в сказках не рассказывалось. Какова же сила этого непонятного ордена? Что они еще могут? Похоже, многое. Самое непонятное, что никто и никогда до сих пор о них не слышал. Как смогла остаться в тени организация такой мощи?
    — Мне очень не хочется этого делать, — продолжил лор-капитан, — но иного выхода мы не имеем. Информация об ордене Аарн не должна стать достоянием общественности на Земле. Вас всех внизу считают мертвыми. Красные уверены, что расстреляли вас. Мы наложили им фальшивую память о том, чего не было.
    — А почему внизу? — спросил какой-то офицер со второго ряда.
    — Вот почему, — повел рукой светловолосый. — Смотрите.
    Стена за его спиной стала прозрачной, и собравшиеся в амфитеатре люди увидели на ней покрытый клочьями облаков голубой шар. Сперва мало кто понял, что перед ними, и только чуть позже многие рассмотрели знакомые по картам и глобусам очертания материков внизу. Постепенно до большинства начало доходить, что они видят. Кто-то вскочил на ноги, кто-то наоборот откинулся на спинку кресла. С каждым мгновением все больше и больше людей понимало, что они столкнулись с чем-то невероятным, невозможным. С чем-то, что выходило за рамки всего привычного, всего, с чем им довелось сталкиваться за свою жизнь.
    — Если вы еще не поняли, господа, — снова заговорил лор-капитан, — то перед вами ваш родной мир, планета Земля. Вы сейчас находитесь на высоте нескольких тысяч миль, на нашей боевой станции, которая лишь немногим меньше здешней Луны. И наш орден, и Конфедерация Фарсен находятся отнюдь не в вашем мире. Скажу больше, Солнце вместе с несколькими сотнями близлежащих звезд замкнуто в непроницаемый извне пузырь. И благодарите за это Бога, господа, а то бы нашу планету давным давно завоевал. Земля отстала в развитии от остальных на тысячи лет и не способна дать отпора войскам более развитых планет. Орден, конечно, запретил межзвездные войны и пытается следить за соблюдением этого запрета, но мы не боги и за всем уследить не в состоянии. Пример тому — планета Фарсен, которую атаковали втихомолку от нас. Десять лет фарсенцы вели страшную войну, защищая свою родину от чужаков. Четыре миллиарда человек погибло. Вслушайтесь в эту цифру, господа. Четыре миллиарда!
    — Господи боже мой! — вздрогнул артиллерийский полковник, так и продолжавший стоять. — Что же там за война такая была?
    — Страшная вгйна, генерал Гласс позже расскажет вам подробнее, если пожелаете. Хорошо, что мы все-таки узнали о происходящем и совместно с армией Фарсена уничтожили захватчиков. Но об этом потом. Я понимаю, что вы все до крайности изулмены тем обстоятельством, что вас спасли люди с других миров. Многие даже не слышали, что наш мир далеко не единственный во Вселенной, и сейчас растеряны. Но я говорю вам правду, и те, кто решит рискнуть, увидят все своими глазами.
    — Но зачем вам мы? — спросил кто-то, Артемий не понял кто.
    — Это моя инициатива, господа, — вздохнул лор-капитан. — Так получилось, что попав в орден, я сразу оказался в гуще событий. Буквально через два месяца на меня свалилась огромная ответственность, руководство очень масштабным делом. После окончания этого дела мне поручили еще одно, куда более масштабное. Но я не мог забыть, что на моей родине остались десятки тысяч честных, умных и порядочных людей, которым больше некуда идти. И я предложил набрать русский легион. К моему предложению прислушались, и вот мы здесь.
    — Приятно слышать, господин лор-капитан, — усмехнулся полковник и сел на место. — Значит, вам в этом ордене понравилось?
    — Очень, — рассмеялся светловолосый. — Такой взаимовыручки, дружбы, уважения друг к другу я не встречал ни разу за всю свою жизнь. Если человеку поручено дело, то ему верят и не мешают. Наоборот помогают всем, чем только могут. Хотя потом спрашивают строго. Но разве это не правильно?
    — Правильно, — согласился артиллерист. — Однако никак не могу поверить в ваш рассказ.
    — Станете одним из нас, поверите. А нет — так и не нужно.
    Он немного помолчал, затем продолжил:
    — Господа! Пусть каждый из вас взглянет на левый рукав ваших комбинезонов. Вы видите разноцветные полоски?
    Офицеры сдержанным гулом подтвердили, что да, видят.
    — Это не просто полоски. Пока вы находились на станции, вас незаметно проверяли. Не надо обижаться, сделать по-другому было невозможно. Так вот, те, у кого одна коричневая полоска, должны избрать страну, в которую эмигрируют. Каждому выделят деньги на несколько лет безбедной жизни в валюте этой страны. О нашей станции вы забудете, память о пребывании здесь мы сотрем. Снова приношу свои извинения, но иначе поступить мы не имеем права. Далее. Те, у кого вдобавок к коричневой полоске есть желтая, имеют возможность дополнительного выбора. С нами прибыл представитель объединенной армии Фарсена, генерал Гласс. Желающие могут могут эмигрировать на Фарсен и стать офицерами ОАФ с сохранением звания и выслуги лет. Те, у кого вдобавок есть серебряная полоска, могут стать Аарн и войти в русский легион. Впрочем, необязательно, в ордене никого и никогда не принуждают. Если человек, ставший аарн, не хочет оставаться военным и решил пойти учиться, жить мирной жизнью, то ему никто препятствовать не станет.
    — А по какому критерию вы выбирали? — вскочил с места какой-то покрасневший пехотный капитан. — Почему у меня только коричневая полоса, а у капитана Вальцева все три? Мы в одинаковом звании, служили в одной части. Может, я тоже хочу служить в этом вашем русском легионе!
    — Вы действительно хотите, чтобы я объяснил вам это прилюдно? — криво ухмыльнулся лор-капитан. — Не боитесь?
    — Уверен!
    — А зря. Припомните-ка разграбленный обоз около деревни Шоховка и убитых вами солдаь. Ваших собственных солдат, увидевших, как их командир запихивает в котомку украденные драгоценности. Вспомните брошенного вами умирать в лесу раненого поручика Хортича, который выжил бы, если бы вы помогли ему добраться до госпиталя. Вспомните изнасилованную вами около Запорожья девушку, обратившуюся к вам за помощью. Могу напомнить еще кое-какие моменты из вашей “богатой” биографии, капитан. Хотите?
    — Н-не н-н-а-д-д-о... — с трудом выдавил из себя тот, падая обратно в кресло.
    Он весь побелел и с ужасом смотрел на сооящего на сцене, гадливо скривившегося человека в черно-серебристой флрме. Откуда чужак знает обо всем этом?! Не было же свидетелей! Хотелось отрицать, но каким-то шестым чувством капитан понял, что в этом случае будут представлены куда более убойные доказательства. Лучше не рисковать. Сидевшие около него офицеры постарались отодвинуться подальше, поглядывая на капитана с не меньшнй гадливостью, чем аарн. Бросить на поле боя раненого товарища, спасая собственную шкуру? Не было в их глазах более подлого и более бесчестного поступка. Бледность капитана говорила о том, что обвинение не голословно.
    — Господа, — продолжил Аарн со сцены. — Вы должны понять, что раз нам нетрудно наложить человеку фальшивую память, то еще легче считать подлинную. Ни нам, ни Фарсену не нужны люди, способные на подлость. Потому я искренне не советую господам с одной полоской требовать объяснений. Они окажутся ничуть не более приятны, чем произошедшее только что.
    — То есть, — снова встал на ноги артиллерийский полковник, — вы хотите сказать, что все, у кого одна полоска, совершиил какие-то бесчестные поступки?
    — Либо способны на них, — холодно ответил лор-капитан. — В ордкн людей отбирают по душевным качествам, мы не можем допустито присутствия в наших рядах ни одного человека, могущего совершить что-нибудь подлое или жестокое ради собственной выгоды. У Фарсена требования менее жесткие, но люди, которым хватает совести бросить раненого товарища умирать, не нужны и им. Поошу не обижаться, мы другие. Поймите это. Став аарн, любой становится чем-то большим, чем просто человек. Чем-то иным, не таким, каким был раньше. Я уже не смог бы жить в России, я слишком многое узнал и повидал. Для меня вся планета Земля станет попросту большой клеткой.
    — А чем тогда отличаются люди с двумя полосками от людей с тремя? — спросил полковник, хмуро смотря на собственный левый рукав, на котором светились тии полоски.
    — Почти ничем, — ответил лор-капитан. — По вашим меркам, люди с двумя полосками не совершали подлостей. Но по нашим... Например, участие хоть в одном расстреое безоружных напрочь закрывает человеку дорогу в орден. Навсегда. Рядом со мной стоит Никитв Фомичев, тоже лор-капитан и альфа-координатор. Только, в отличие от меня, он бывший красный комиссар. Его собирались расстрелять свои за отказ участвовать в казнях. Понимаете, почему мы его взяли? Потому, что он предпочел пойти на смерть, но не убивать безоружных! Пускай сто раз врагов, но безоружных.
    — Но если не уничтожать пусть даже и безоружных врагов, то они возьмут в руки оружие и придут убивать уже вас! — вскочил с места какой-то покрасневший офицер. — И они вас не пожалеют! Слюнявый гуманизм какой-то!
    — Мы должны чем-то от этих врагов отличаться, чтобы иметь право считать себя хоьь немного лучше, — грустно улыбнулся аарн. — Мы должны быть добрее. Война войной, но даже на войне не стоит становиться зверем. Это очень легко, падать вниз, господа, всегда легко. А вот карабкаться вверх куда как труднее.
    — Но красный... — полковник с неприязнью посмотрел на ухмыляющегося крепкого шатена рядом с лор-капитаном.
    — Среди нас есть все. Бывшие рабы и бывшие аристократы. Даже наследные принцы попадаются иногда. Нам неважно, кем был человек до ордена, но став аарн, он или она становятся всем нам братом или сестрой. Вам трудно понять и принять это. Я вас не сужу. Было время, когда я сам чуть не кидался на Ника с кулаками. А потом мч не раз защищали друг другу спины в бою. Очень мнолое я не имею права говорить людям, которые не являются аарн. Приношу свои извинения, господа, но офицерам не нужно объяснять значения слова приказ.
    — Понятно, — кивнул полковник. — Что ж, нечего лезть со своим уставом в чужой монастырь. Не поймут, да еще и по шее накостыляют.
    — Именно, — ухмыльнулся лор-капитан. — Кстати, господа. Основа русского легиона ордена Аарн уже создана. Командиром легиона назначен многим из вас известный полковник Бурцев Александр Владимирович. Его заместителями стали с присвоением им званий дварх-майоров есаул Борохов Михаил Петрович и подполковник Малышев Леонид Георгиевич.
    Вперед вышли трое людей, одетых, как и остальные, в черно-серебристую форму ордена. Высокий, выгдядящий аристократом мужчина лет тридцати с чем-то. Шатен. Правильные очертания лица, жесткие губы, прямой нос. Второй пониже, несколько сутууловат и хромал на левую ногу. Щека на худом лице то и дело дергалась в нервном тике. Третий был совсем невысок, плотен и уже далеко не молод. Лет пятидесяти, наверное. Короткий ежик седых волос, дымящаяся трубка в руке, длинные, вислые, седые усы.
    — А я все думал, вы ли это, Александр Владимирович, или мне мерещится, — широко улыбнулся артиллерийский полковник. — Рад видеть живым. Слышал, что ваша дивизия под Перекопом полностью легла, был уверен, что и вы там остались...
    — Только ранило, — усмехнулся тот. — И я рад видеть вас живым, Сергей Васильевич. Приглашаю ко мне третьим дварх-майором, я вас не первый год знаю, сработаемся.
    — Надо подумать, — вздохнул полковник. — Дело-то непростое, родину навсегда покидать.
    — А нас на родине только расстрел ждет, — передереул плечами Бурцев. — Знаете без меня, что случилось с поверившими обещаниям Белы Кунс. А в эмиграции? Кому мы там нужны, признаться? Слыхали, небось, каково приходится русским эмигрантам в том же Константинополе?
    — Слыхал, — скривился артиллерист. — Ладно, вы правы, думать особо не о чем. Раз меня готовы взять, то глупо отказываться. Что нужно делать?
    — Сказать Призыв, — ответил вместо Бурцева лор-капитан. — Три слова, Арн ил Аарн.
    Полковник пожал плечами и повторил сказанное. На мгновение его окутала белесая дымка, а затем над амфитеатром грянула торжествующая птичья трель. Комбинезон артиллериста ни с того, ни с сего изменил цвет, став черно-серебристым. Он потерял мешковватость, плртно обтянув тело дернувшегося не ожидавшего такой подлости от одежды человека. На плече пшлковника появилось тусклое Око еБздны и медленно разгорелось багровым огнем. Он с изумлением осмотрел себя и потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения. Но ничего не изменилось, его форма действительно из темно-серой стала черно-серебристой.
    — Рад приветствовать, брат мой! — радостно рассмеялся лор-капитан. — Не надо беспокоиться по поводу формы, она живая и изменяется под потребности носящего ее человека. В момент Избрания она перешла в состояние парадной формы ордена.
    — И что теперь? — спросил полковник, все еще косясь на горящее на его плече Око Бездны.
    — Звание присвоиие вы? — спросил Бурцев, поворачиваясь к лор-капитану.
    — Зачем? — пожал плечами тот. — Вы командир легиона, это в вашей власти.
    — Хорошо. Прошу дварха станции зафиксировать мой приказ по легиону без имени.
    — Слушаю, — раздался с потолка гулкий голос.
    — Приказываю присвоить полковнику Анищеву Сергею Васильеаичу звание дварх-майора и назначить его третьим заместителем командира легиона без имени.
    — Зафиксировано.
    — Благодарю, — кивнул Бурцев. — Вот и все. Прошу на сцену, господин дварх-мвйор.
    — Есиь! — вытянулся тот и начал пробираться между рядами пепеговаривающихся офицеров вниз.
    А они никак не могли успокоиться. У большинства было две полоски, а значит, имелись и варианты. Но что выбрать? Ни один не знал. О том, как жилось эмигрантам в той же Франции, офицеры хорошо знали, и не больно-то хотели испытать такую жизнь на собственной шкуре .Но из Франции или из Турции был шанс когда-нибудь вернуться домой, в Россиию. Пусть очень малый, призрачный, но был. А попав на этот Фарсен, домой не вернешься. Никогда. Потому подумать нашлось о чем. Однополосочные ощущали себя не своей тарелке, да и остальные нехорошо косилисо на них. Многи еиз них лихорадочно припоминали свои неприглядные поступки, пытаясь понять, что именно сделало их изгоями. Очень не хотелось, чтобы о таких постуках узнали все вокруг. Потому они молчали, не рискуя протестовать и вообще обращать на себя лишнее воимание.
    Артемий смотрел на собственный рукав, на котором горело три полоски. Самое странеое, что у остальных троих приятелей то же самое. Если честно, он не слишком понял, что здесь такое промсходит. Учитель в церковно-приходской школе когда-то давно расскпзывал что-то о взездах и других мирах, но шебутые мальчишки пропустили его рассказ мимо ушей. Понятно только, что домой не вернуться, краснюки не простят. А эти Аарн зовут на службу людей, у котроых три полоски. Да и то, никогда ни он, ни Пашка не бросили бы раненого товарижа по оружию умиркть. Сами бы подохли, но дотащили до своих. Он снова покосился на ухмыьяющегося в усы Михал Петровича и вспомнил, как еще малцьом вместе с ватагой пацанов бегал за бравым казакгм, когда тот возврщаался на побывку домой. И командиром есаул оказался хорошим, как отец родной заботился о молодых, всегда следил, чтобы голодными не остались, чтобы оружие в порядке было, чтобы конь был обихожен. Строг, конечно, но куда без этого? Нет, лучшего командира не найти. Раз дядька Михась в этом ордене, ть и ему туда дорога.
    — Господа! — снова заговорил лор-капмтан. — Мы никого изв ас принуждать ни к чему не собираемся. Решение за вами. А сейчас вам хочет сказать пару слов геперал Гласч, военный министр Конфедерации Фарсен.
    Вперед вышел плотный, черноволосый мужчина лет шестидесяти, одетый в темно-зеленую, пятнистую форму с незнакомыми погонами с одним золотым листом. Его кожа казалась слегка желтоватой, глаха неожиданно ярко-зелеными.
    — Здравствуйте, господа офицеры! — негромко сказал он, но его услышали в каждом уголке амфитеатра.
    — Здравия желаем, господин генерал!! — единым порывом встали на ноги тридцать тысяч человек, было в этом генерале чтоо-то такое, что заставляло подчиняться ему охотно, не прекословя.
    — Вольно, — добродушно проворчал он, и офицеры постепенно расселись. — Как вы знаете, несколько месяцев назад в нашем мире закончилась война. Страшная война, в которой погибло больше половины населения. Четыре миллиарда человк. Мы искренне благодарны нашим друзьям из ордена Аарн, пришедшим к нам на помощь в тяжелую минуту. Сейчас мы отстраиваемся, заово учимся жить в мире. Однако мир миром, а армия должна быть сильна. Мы не хотим повторения случившегочя и отдадим ради этого все. Но Фарсену катастрофически не хватает людей. Особенно, опытрых и толковых офицеров. Мы рады предложить желающим гражданство Конфедерации. Даже, если эмигранты не захотят служить в армии. Офицерам же предлагаем очень хорошие условия. Высокор жалование, бесплатное медицинское обслуживарие, бесплатное жилье для них и их семей. И масса иных льгот. Холостым будет нетрудно найти себе пару, молодух женщин осталось в живых чуть ли вдвое больше, чем мужчин. Если кому что неясно, прошу задавать вопросы.
    — Вы сказали о семьях, господин генерал, — встал какой-то высокий, худой офицер с погонами подполковникка. — Но многие из нас не знают, где наши семьи, живы ли наши родные. Мы не можем уехать, пока не будем знать, что с ними.
    — Никаких проблем, господа, — снова вышел вперед лор-капитан. — Ваших родственников найдем и вытащим мы. Для примера. Господин подполковник, прошу вас как можно тщательнее вспомнить лица вкших родных. Также прошы дварха станции помочь в поисках.
    — Сделаю, — снгва проворчал голос с потолка. — Меня, кстати, зовут Фарнарх, а не дварх станции, драгоценный наш альфа-координатор.
    — Приношу свои извинения, Фарнарх, — ухмыльнулся тот. — Постараюсь исправиться.
    — От тебя дожбешься, — иронично фыркнул тот. — Скорее мета-корабл ьу нас политического убежища попросит. Ладно, к делу. Господин подполковник, повторяю просьбу альфа-координатора. Вспомните, пожалуйста, лица ваших родных.
    — Вспоминаю, — пожал тот плечами. — Но зачем?
    — Сейчас увидите, — ответил Фарнарх.
    Пару минут длилось молчание.
    — Так, кое-что нашел, — снова заговорил дварх. — Вашего старшего брата и его жены нет в живых. Но ваша племянница, мать и жена живы. Сейчас они находятся в городе Рязань. Кстати, поздравляю. Два года назад у вас родился сын.
    В воздухе вспыхнуло изображение небогатого домишки. В комнате с облупленными стенами почти ничего не было, только стол, несколько табуреток, сундук и большая железная кровать. Топилась буржуйка. Около стола сидела молодая женщина с седой прядкой, выбившейся из-под платка , и что-то рассказывала двух-трехлетнему мальчишке с большими черными глазами. Она была одета в когда-то приличное платье, сейчас выглядящее сущими обносками. Неподалеку от нее съежилась на сундуке мрачная девочка лет четырнадцати и что-то шила. В этот момент в комнату зашла пожилая женщина с парящим чугунком в руках. Она что-то сказала и поставила чугунок на стол.

    — Ммаа... — с трудом выдавил из себя подполковник. — Господи, как она постарела...
    — Если хотите, мы можем немедленно отправить за вадими родственниками людей, — предложил лор-капитан. — Хотя вам лучше пойти, вряд ли ваш женщины поверят незнакомцам.
    — Так я могу забрать их с собой?! — расширилисьь гьаза подполковника. — Ббагодарю!_Тогда я полностью ваш! Ради того, чтобы они в безопасности жили, я все сделаю! Что там нужно говорить? Арн ил Аарн, что ли?
    Офицеры зашумели. Они были потрясены — вот так вот, бнз каких-либо усилий Аарн взяли и нашли оставшихся в живых родных подполковника? И говорят, что можно забрать их с собой? Многие сомневающиеся сразу приняли решение. Такой неяероятный шанс упускать никак нельзя. Ведь большшинство из них и не ндеялось когба-нибудь увидеть своих родителей, жен, братьев, сестер, детей. Они просто шли и дрались до последнего. Даже зная, что дпло безнадежно проиграно, чт шанса на победу нет, дрались. Честь не позволяла поступить иначе. А те, у кого чести не имелось? Это был их собственпый выбор, таких офицерское братство попросту игнорировало. Многие вообще считали селя уже мертвыми и шли в атаку в рост, с папироской в зубах, плюя на все, не кланяясь пуле. Но оставшимся в живых пришлось задуматься о будущем. И мусли этти веселыми не были. Красные объявили посл епобеды об амнистии и потребовали от служивших в армии Врангеля зарегистрироваться. Немало людей поверили и пошли в регистрационные пункты .Увы, их иллюзии оказались разрушены очень быстро. За первую неделю владычества большевиков в Крыму было растреляно больше тридцати тысяч человек. Не жалели никого. И вдруг обреченных людей псасают. Кто-то, обладающий такими возможпостями, что становилось страшно. Кто-то чужой, пришедший извне. Естественно, что они никак не могли этому кому-то поверить. Много красивых слов можго сказать, но один пример с родными подполковника убедил людей куда как надежнек. Около тридцати тысяч человек в гробовом молчании смотрели, как в стене обшарпанной комнаты завертелась черная воронка, и из нее буквально выпрыгнул подполковник. Он кинулся обнимать мать, жену, племянницу, подбрасывать в воздух орущего мальчишку, испуганного видом незнакомого дяди. Потом что-то сказал, женщины кинулись собираться и вскоре, перекрестившись, вошли в воронку, оказавшиь в просторнлй пятикомнатной каюте. После этого изображение погасло.
    — Извините, господа, — сказал лор-капитан. — Нкевжливо дальше наблюдать. Пусть люди, так давно не видевшие друг друга, побудут наедине.
    — Конечно, — ответил кто-то. — Так вы поможете и нам найти родных?
    — Живых найдем. Такую помощь мы окажем даже отправляющимся в эмиграцию. Жестоко не помочь, если имеешь такую возможнность.
    — А может, не надо эмиграции? — прогудел генерал Гласс. — Фарсен готов предоставить шанс даже проштрафившимся, господа! Вот вы, господин капитан? Если вам дадут шанс искупить свою вину, станете ли вы поступать по-прежнему?
    Он внимательно смотрел на того самого капитана, о подлостях которого рассказал альфа-координатор.
    — Господин генерал! — вскочил тот на ноги. — Да я... Никогда больше! Я...
    — Вы уверены? — внимательно посмотрел на генерала лор-капитан.

    Страница 76 из 120 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое