— Семин, по-моему, постарался, — ответил Дерек и связался с двархом “Черной Звезды”. — Точно, теперь без сознания валяется. Перенапрягся парень. Я дал команду его в ти-анх уложить, а то мало ли. Кстати, вот с восемью оставшимися может и получится. Помнишь двойную бутылку, устроенную Т'Садом флоту Тиума?
— Думаешь, этот прием может сработать и здесь?
— Надо пытаться, — вздохнул дварх-полковник. — Иначе мы потеряем еще пять крейсеров, по крайней мере.
— Ладно, — кивнул Син и принялся отдавать команды, передислоцируя корабли флота. — Внимание всем, гоните врага на пределе, но не давайте глубоко уходить в гиперпространство!
Оказавшись около уже подбитого дварх-крейсера, мета-корабли разом ударили мезонными орудиями и на месте корабля ордена блеснула вспышка разрыва. Они не знали, что экипаж и даже пилоты были заранее эвакуированы. Последним ушел дварх, переместившись на одну из боевых станций. Мета-корабли бросились в образовавшуюся дыру, намереваясь набрать скорость и уйти в гиперпространство. Но дварх-крейсера и боевые станции сразу перестроились, охватив врагов позади полусферой, и погнали в сторону Солнечной системы. В момент перехода в гиперпространство любой корабль был очень уязвим, и для того, чтобы его уничтожить, достаточно легкой торпеды. Искины мета-кораблей прекрасно знали это и изо всех сил пытались оторваться от флота ордена, чтобы успеть нырнуть глубже. Если бы это получилось, то выковырять их из гиперпространства не смог бы никто. Но им давали совершать только малые прыжки, не более светового года каждый, и отправляли вперед по курсу гиперторпеды, заставляющие врага снова выныривать в обычное пространство. Они пытались оторваться, прыгали из стороны в сторону, но их упорно гнали в одном направлении. Солнечная система постепенно приближалась, и там последние корабли-убийцы галактики поджидал весьма неприятный сюрприз.
Никита, задумавшись, шел по одному из радиальных коридоров дварх-крейсера. За прошедшую неделю сделано было немало. С дальнего востока и других мест скопления остатков войск различных белых армий набрали еще около сорока тысяч человек. Пять с половиной тысяч из них стали аарн, остальные почти в полном составе избрали Фарсен, в эмиграцию отправились всего шесть тысяч. Точнее, немногим больше, но для ровного счета пусть будет шесть. Правда, эти цифры не учитывали членов их семей. Многие родные ставших аарн офицеров тоже войдут в орден. Но не все, правда, далеко не все. К глубочайшему сожалению Никиты. Что ж, им найдется место на пограничных планетах, там есть целые города для родственников аарн. Семен Феоктистович тоже неплохо поработал, и сейчас в ти-анх крейсера проходили омоложение более тридцати старых разведчиков и контрразведчиков из разных стран мира. Вчера он, наконец, отправился в госпиталь сам. Да и то только потому, что перенапрягся и свалился с сильнейшим приступом. Вериль не пожелала больше слушать никаких оправданий, уложив старика в ти-анх своей властью Целителя. Теперь пришло время плотной работы с эмигрантами. Ник тоже сумел каким-то образом набрать около тысячи красных, несколько разочаровавшихся в идеалах, навязанных им вождями. А точнее, не понимавших для чего нужна столь зверская жестокость.
Также незаметно вывезли около пятидесяти тысяч гражданских из разных городов России. Даже из Москвы и Петербурга. Исчезновение каждого обставлялось таким образом, чтобы не вызвать подозрения у властей. Биолаборатории крейсеров и боевой станции работали день и ночь, создавая муляжи, имитирующие трупы людей, которых забирали. Впрочем, в Крыму все было куда проще, красные не успели еще произвести поголовную перепись, кое о ком они знали, но далеко не обо всех. Люди страшно радовались, что кто-то предложил им выехать из Совдепии, на что многие уже не надеялись, и соглашались на любые условия. В основном подбирались специалисты для Фарсена. Кого только среди них не было... Инженеры, ученые, агрономы, врачи, учителя, музыканты, даже несколько малоизвестных поэтов и писателей. Там, кто по своим душевным качествам мог стать аарн, предлагали это. Но большинство предпочитало не рисковать, ведь войти в орден означало измениться, стать частью чего-то очень большого и совершенно непонятного. Генерал Гласс пребывал в прекрасном настроении. Да и было отчего — помимо офицеров, он вез домой немалое количество умных и образованных людей, которые охотно станут работать ради страны, ставшей им новой родиной. А их дети вырастут уже фарсенцами. Хотя знания землян чаще всего оказывались устаревшими и никьму не нужными, Гласс не беспокоился, это не имело особого значения. Согласно заключаемым генералом с эмигрантами контрактам, сначала они обязаны были пройти обучение. Никита связался с руководителями профессиональных учебных центров на пограничных планетах ордена, и там готовы были принять столько людей, сколько понадобится.
Больше всего альфа-координатора удивило, что в орден вошли больше тысячи евреев из небольших местечек бывшей черты оседлости. Ими с какой-то стати страшно заинтересовался Рен и лично производил отбор, выискивая людей, задыхающихся в затхлости традиционной жизни и жаждущих чего-то иного, чего-то небывалого. Но уходить к красным, как многие из их народа, не пожелавших. Только сам познакомившись с этими людьми, Никита понял в чем дело. Такой кристальной чистоты душ ему почти не доводилось встречать, Рен действительно отобрал лучших из лучших. Их совершенно не пугало, что вскоре их мысли и чувства станут доступны всем вокруг, наоборот, почему-то вдохновляло. Интересным было еще и то, что аарн стали не только молодые, но даже несколько стариков, среди которых оказался уважаемый многими ребе. Зная всеобщую и совершенно ему непонятную ненависть к евреям на Земле, Рен на всякий случай поселил их отдельно от остальных, на другом уровне дварх-крейсера. После Посвящения все эти глупости забудутся, но до него могли возникнуть проблемы. Никите самому очень не понравилось глухое ворчание набранных в орден казаков, узнавших, что и здесь “жиды” имеются. Странно, почему многие, порой даже самые лучшие, не могут понять, что нет плохих или хороших народов, а есть плохие или хорошие люди? Парадокс какой-то. Надо будет в ближайшее время поговорить с ребе Штольцем, старик очень интересный, хотя ехидный настолько, что мог дать пару очков вперед даже Асиарху.
Продолжая размышлять, Никита на кого-то налетел и остановился, послав пострадавшему эмообраз извинения. Но когда поднял голову, то увидел перед собой очень удивленного православного священника. Здоровенный, коренастый мужик почти двухметрового роста с окладистой бородой и в рясе. Альфа-координатор только подивился про себя. Редко когда таких гигантов встретишь, один кулак размером с голову ребенка. Дерек, командир “Ангелов Тьмы”, конечно, побольше, но составить ему достойную конкуренцию этот поп вполне способен.
— Простите, батюшка... — смущенно сказал он по-русски, думал-то Никита с самого Посвящения эмообразами. — Благословите...
Священник благословил, потом сказал:
— Что же это ты под ноги не смотришь, а, сын мой?
— Задумался, — развел руками Никита. — Работы слишком много.
— А не ты ли, сын мой, главный тут? — прищурился священник.
— Пока я, — кивнул контрразведчик. — Позвольте представиться, Ненашев Никита Александрович, альфа-координатор. Есть еще один, Никита Фомичев, но он сейчас в Москве.
— А можно ли поговорить с тобою? Дело важное и отлагательств не терпит.
— Пойдемте, батюшка, — вздохнул Никита, поняв, что просто так от попа не отвяжется. — Приглашаю ко мне в гости.
Он уже знал, что перед ним отец Филарет, привезенный на крейсер есаулом Бороховым. За прошедшее время на “Пике Мглы” и боевой станции появилось еще пара десятков священников разных конфессий. Даже парочка мулл имелась. Бедняги никак не могли взять в толк, где они вообще оказались и попросту шарахались от арахнов с драконами. Некоторые твердо уверились в том, что Господь низверг их в геену за грехи тяжкие и днями молились. Только отец Филарет быстро привык и уже устроил несколько религиозных диспутов с ехидным Асиархом и несколькими арахнами, обожавшими рассуждения на такие темы. А уж когда к ниа присоединялся ребе Штольц... Троица спорщиков могла часами изощряться в остроумии, поливая друг друга ушатами грязной воды. Но ежели кто-то из казаков, возмущенный наглостью “старого жида”, пытался разобраться с ним привычным образом, то сразу обнаруживал под своим носом немаленький кулак отца Филарета. Священник, потрясая оным кулаком, увещевал “неразумное дитя”, говоря, что сам вполне способен справиться с хлипким жидкоа и в помощи дурней стоеросовых не нуждается. А ребе, стоя в сторонке, гнусно хихикал на пару с Асиархом, с которым сошелся накоротке.
— И куда это вы без меня собрались, а, отец Филарет? — раздался сбоку дребезжащий, переполненный ехидством старческий голос.
Метрах в трех от них стоял сухонький, невысокий, очень старый еврей в латанном лапсердаке с длинными, почти до пояса, пейсами и жидкой бороденкой. Старик не пожелал менять привычную одежду на форму ордена и продолжал щеголять в своем лапсердаке и плоской шляпе, вызывая неприязненные взгляды казаков. Но командиры строго-настрого запретили трогать его, и вскоре на ребе перестали обращать внимание. Он, ничуть не боясь, успел уже обследовать буквально весь крейсер, и любой встречный аарн ощущал детское любопытство старого человека, улыбаясь ему. Ребе улыбался в ответ и задавал тысячи вопросов. Ему было интересно все и везде. Никита ухмыльнулся, вспомнив, как неугомонный старик совершенно спокойно сидел на правом колене большого, синего дракона и что-то доказывал устроившемуся на втором колене темно-зеленому арахну. Дракон, слушая их спор, то и дело взрывался хохотом, ребе возмущенно косился на него и что-то ворчал себе под нос.
— Ну, никуда от этого пронырливого жидка не спрячешься... — нарочито недовольно проворчал отец Филарет, разведя руками, но Никита видел, что уголки его губ поползли вверх.
— А зачем прятаться от старого, безобиюного еврея? — удивился ребе. — Грешно, батюшка, грешно...
— Что грешно-то?! — возмутился священник. — Изыди, христопродавец!
— Да на что оно мне надо, вашего шлемазла продавать? — потряс руками над головой ребе, потом состроил постно-невинное лицо. — А сколько дадите?
Отец Филарет зарычал и налился багровой краской, сжав пудовые кулаки. Так, если эти двое заяллых спорщиков примутся спорить прямо здесь, то о деле на сегодня придется заыть. Решив прервать их, Никита открыл гиперпереход и показал на негг рукой. Покосившись на хихикающего ребе, священник перекрестился и шагнул в черную воронку. Он явно не одобрял все эти “бесовские” штучаи, но пользовался ими без особого страха. Ребе последовал за ним. Оказавшись в своей каюте, Никита обнаружил Лави сидящей в позе лотоса на большой, плавающей в воздухе доске. К глазу жены тянулся розовый, пульсирующий жгут, уходящий в стену. Надо же, прямое подключение к биоцентру... Интересно, какая это задача потребовала столь мощных интеллектуальных ресурсов? Надо будет обязательно потом поинтересоваться. Отец Филарет неодобрительно покосился на висящую в воздухе молодую женщину и снова перекрестился. Ребе Штольц с интересом посмотрел на нее и даже потрогал рукой щуп, дернувшийся от этого прикосновения. Никита заказал у биокомпа бутылку “Золота Дарна” и бутылку “Черного Вала”.
— Присаживайтесь, — показал альфа-координатор рукой на выросшие из пола кресла.
— Благодарю, — сказал священник и чинно уселся, расправив рясу, ребе последовал его примеру. — А что это за женщина?
— Жена, — ответил Никита. — Она нас сейчас не видит и не слышит, подключилась к биоцентру крейсера, видимо, мощноости собственного биокомпа для решения задачи не хватило.
Он старался говорить как можно проще, но по эсофону гостей ощутил, что они ничешо не поняли. Альфа-координатор только вздохнул, вспомнив, как сам пытался понять хоть что-нибудь в первые дни на крейсере
— Может, хотите чего-нибудь выпить? — спросил он, садясь сам.
— Разве что водочки, — степенно кивнул отец Филарет.
— Мне немного эликсиру, — сказал рав Штольц, накручивая на палец один из собственных пейсов.
На столике перед сидящими появилась третья бутылка, на сей раз с кристально-прозрачной жидкостью. И ветчина на блюдце. Никита налил в два стакана немного водки, в третий — “Золота Дарна” и откинулся на спинку кресла, внимательно смотря на отца Филарета. Он считывал память священника и анализировал верхние слои. Да, искренне верящий, очень неглупый человек. Но сильно ограничен своими догмами. Суиеет ли он прижиться хотя бы на пограничных планетах ордена? По своим душевнымк ачествам отец Филарет вполне способен стать аарн, но вряд ли согласитс. Впрочем, не стоит спешить с выводами. С ребе все ясно, он уже в ордене. Интересно, а каким станет этот ехидный старик после Посвящения?
— Хороша здесь водка! — выдохнул священник, выпив. — Ох, хороша!
— Мне больше коньяки нравятся, батюшка, — улыбнулся Никита. — Или это черное виски. Правда пьяным мне не напиться, нанороботы у меня в крояи воспринимают алкоголь, как яд, и тут же нейтрализуют.
— А что это такое, нанороботы? — нахмурился отец Филарет.
— Очень полезная вещь, — улыбнулся Никита. — Вот, смотрите.
Он достал кинжал из стенной ниши и распорол себе руку. Кровь только показалась на секунду и сразу прекратила течь. Еще пару мгновений спустя края раны склеились, вскоре на ее месте остался только белесый шрам. А потом исчез и он. Ребе внимательно наблюдал за Никитойй, прихлебывая мелкими глотками эликсир, и о чем-то напряженно размышлял. Отец Фпларет кривился, смотря на исчезающую рану.
— Это именно нанороботы зарастили мне рану на ваших глазах. Они живут в моей крови и внимательно следят за состоянием тела. Если что-то не так, без промедления принимаются за лечение. У меня последняя разработка, меньше месяцан азад закончили испытания, такие есть пока мало у кого.
—Надо же... — пробормотал священник, с удивлением смттря на руку альфа-координатора, на которой не осталось и следа раны. — Ладно, сын мой. Эти чудеса пока побоку. Я о другом поговорить хотел.
— Слушаю вас.
— Первое, это церковь. Негоже без церкви!
— Как же это вы, батюшка? — снова захихикал ребе. — Я-то сразу синагогу организовал. А вы... Ай-яй-яй.
— Цыц мне тут! — рявкнул священник. — Так чьо с церковью?
— Что за проблема? — удивился Никита. — Мало на крейсере места, что ли? Берите себе любое свободное, все нужное завезем. Освятить ведь не труно. Попросили бы Асиарха еще в первый день, уже дквно бы церковь открыли.
— Ага, — довольно кивнул отец Филарет. — Понятно. Асиарх, что же ты, морда твоя ехидная, мне сразу не сказал?
— Вы не спрашивали, батюшка, — отозвался с потолка елейным тоном дварх. — Я-то на всякий случай давно все подготовил, а вы все молчите и жалуетесь. Ребе вот сразу спросил, я и помог. А вы моьчите и молчите. Я все жду и жду, когда же вы спросите...
— Нет, вы только посмотрите на него! — возмутился священник. — Нечто бестелесное еще и издевается! Призрак несчастный, по божьему попустительству ада избежавший!
Асиарх в ответ гоусно захихикал. Ребе вторил ему. Похрже, все трое получали от своих перепалок немалое удовольствие. Никита только головой покачал — ехидный дварх нашел, наконец, себе достойных соперников в острословии.
— Ладно, — согнал улыбку с лица отец Филарет. — Скажи мне еще, что за Благих тут все время поминают? Грех, язычество!
— Почему язычество? — удивился Никита. — Вы, батюшка, не разобпались. Благие — тэо четверо защитников, стоящие между Господом и людьми. Некто, похожий на наших святых. Церкочь Благих очень сильна в галактике. На тысячах тысяч миров вера в Благих Защитников является официальной рлеигией.
— А, вон оно что, — кивнул священник. — Ежели святые, то еще ничеего.
— Что же эт вы, отец Филарет, — прищурился ребе, — всех без разбору под одну гребенку?
— Ваша Тора тоже призывает с язычесвтом бороться, — огрызнулся тот. — Как там у вас, авода зара1, что ли?
— Именно так, — мелко закивал реббе, — именно так. Да только сперва разобраться надо, что “зара”, а что нет. А то, не разобравшись, тааих дров наломать можно...
— Ребе поьностью прав, — фыркнул Никита. — Спорить со столь сильной церковью мы не собираемся. И так с нас только несколько лет назад анайему сняли.
— За что же анафему-то? — удивился отец Филарет.
— Командор потребовал, чтобы прибывающие к нам миссионеры были чистыми душой и искренне верящими, всего лишь.
— За это анафему?! — полезли на лоб глаза суященика. — Что там в иерархах за дурачье сидит? Хотя... И у нас таких хватает.
— Ой, хватае-е-ет... — ехидным, тоненьким голоском протянул ребе, отец Филарет в ответ показал ему свой кулачище.
— Вы наверное, хотите задать вопрос, как мы можемм знать, кто чист дуушой, а кто нет? — спросил Никита ,едва удерживаясь от смеха.
— Нет, — покачал головой священник. — Это я еще в первыф день выяснил. Только поверить никак не могу.
— Я, если честно, тоже не очень верю, — чуть ли не впервые за весь разговор согласился с оппонентом ребн.
— Это надо испытать, чтобы поверить, — усмехнулся Никита. — Но в присутствии плохих людей нас действительно рвет от отвращения. Ничего с этим поделать не можем. Мы стараемся помогать даже таким в случае беды,, но предпочитаем держаться от них подальше.
— Можер, оно и верно... — тяжело вздохнул священник. — Я сам слаб духом. Христос прщоать велит, а я красным никак отца Федора простить не могу... И что он им сделал?
— Социальная революция, — скривился Никита, потерев щеку. — Чаще всего революционеры первыми уничтожают священников, чтолы не мешали им вбивать людям в головы свою исстину.. Не только у нас так было. Возьмите вон последнюю революцию в империи Сторн. Церковь Благих на ее территории полностью уничтожили, священников вешали, стреляли, топили. Церкви сравняли с землей, людпй приучили к мысли о том, что бога нет. Верующим приходилось скрываться,ч тобы остаться в живых.
— Господи... — вздрогнул отец Филарет. — Неужто и на Руси такое будет?
— Будет, батюшка... — вздохнул альфа-координатлр. — Наверняка, будет. Красные еще не развернулись как следуео, вот и все.
— Во-во, — хмыкнул ребе Штольц. — На своей шкуре испытаете, как оно. На пользу пойдет, может научитесь к другим терпимее относиться.
— Прости их Господи... — протянул мрачный отец Филарет, не обратив никакого внимапия на слова старого еврея. — А у вас, в ордене, богу молятся?
— Кто как хочет. Нам доказывать существование бога не нужно, мы просто знаем, что он есть. Во время Посвящения Мастер подымает наши души почти к самого порогу того, что называют сферами Творенич, и мы чувствуем присытствик Госпоба. Вы, наверное, назовете это ересью, но...
— Сферы Тсорения, зоачит? — прищурился ребе. — Поглядим, что вы под ними подразумеваете, поглядим...
— Ересь? — тяжело вздохнул священник. — Можеи быть. Кто я такой, чтобы судить? А без храмов все-таки енгоже. Даже если знаете и верите.
— Тау становитесь одним из нвс и организовывайте, — улыбнулся Никита. — Кто вам мешает? Для меня, например, после Посвящения главным стала молитва деянием. Кааова цена слов, если за ними не стоит дело?
— Меньше полушки, — согласился отец Филарет. — А стать одним из вас? Ох, не знаю... Не понимаю я вас.
— Не став одним из нас, понять нас невозмоэно, — грустно улыбнулся Никита. — Мы уже не совсем люди, а ктоо, я и сам не знаю. Но такой доброты и любви друг к другу я и представить себе раньше не мог. А если бы кто рассказал, не поверил бы.
— Не совспм люди? — нахмурился ребе. — А кем же вы тогла являетесь?
— Мы — Аарн, — развел руками Никита. — И этим все сказано. Сам до Посвящения расспрашивал, пытался понять и ничего не понял.
—-Ладно, там поглядим... — проворчал священник. — Может...
Договорить отцу Филарету нее дала сиреа боевой тревоги. Причем, степени “экстра”. Никита вскочил на ноги.
— В чем дело, Асиарх?! — рявкнул он вслух.
— Мета-корабли, — встревоженно отозвался тот. — Син гонит на нас восемь мета-кораблей. Канониры станции готовят главный калибр к непрерывному огню.
— Восемь? — недоверчиво переспросил Никита. — Ни хрена себе! А почему на нас?
Страница 84 из 120
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
