Иар Эльтеррус. Отзвуки серебряного ветра.





    Бывает так... Бывает. Ты никто и ничто, ты снова мечешься в странной паутине волн жизни. Паутине непонятного и неизведанного, чего-то такого, что меняет тебя, но ты сам этого не замечаешь, думая, что ты все еще прежний. И что же делать, если это не так? Да ничего! Просто слушай серебряный ветер в листве Древа Звезд. Просто не забывай, что ты умеешь летать. Что ты не просто кусок протоплазмы, озабоченный собственным прокормлением. Помни! Есть там, далеко, звезды, и они зовут тебя в неизведанное, в мир, где нет подлости и лжи. Увы, сколь многие из нас забывают это и теряют свои крылья, перо за пером, и становятся, по словам поэта, "бескрылыми злыми духами". Это — истина и с ней ничего нельзя поделать. Но мы так не хотим и не можем. И слава Творцу за это, за то, что он дал нам Иное, непонятное озабоченным своим благосостоянием. Что ж, им никогда не услышать Ветра Звезд, никогда не понять звенящей красоты невероятного. Они слепы и глухи, и это их вина, они сами завязали себе глаза и заткнули уши. Но это их выбор и они имеют на него право. Я же не с ними, я не хочу быть с ними, мне противно быть с ними. И лучше я буду один, чем с кем-то из них. Запомни раз и навсегда — МЫ НЕ ТАКИЕ. Нам чужды их религии и их вера, их понятия и их надежды, их жизнь и их смерть. Мы всегда отрывались от земли и уходили туда, куда им никогда не попасть, куда никого из них попросту не пустят. И за это века и века нас забивали камнями, нас жгли на кострах, мы умирали от голода и холода, но упорно не хотели становиться такими, как эти. Пусть их. Пусть молятся своим богам, до Творца им никогда не дотянуться, Творец улыбается тем, кто способен заглянуть за горизонт и не побоится сделать шаг за край пропасти. Пусть наслаждаются своими богатствами и радуются своему достоянию. Но им этого недостаточно. Они видят опасность в нас, НЕ ТАКИХ. Ведь нам доступно что-то, чего им никогда не понять и им страшно от осознания этого. От осознания, что впереди у них — только мы. И потому мы навсегда обречены быть изгоями. Это так. Да я и не хочу быть своим среди них. Это — противно. Хочу сказать еще только одно — мы всегда были и всегда будем, и именно мы двигаем вперед человечество. Пускай нам будет трудно, мы знаем это и в нас нет страха. На костер? Что ж... Но мы не остановимся. Мы — были! Мы — есть! Мы — будем!


    Книга I

    Мы — были!


    И н т е р л ю д и я I

    Боль понемногу отпускала. Я снова отпил немного спирта и облегченно улыбнулся. Ну вот, еще один приступ миновал, еще одна пытка позади. Сколько их было и сколько их еще будет... Я внимательно вслушался в происходящее на крейсере и вздохнул. Опять кто-то меня ищет. Дети, дети... Как же я вас всех люблю, как же вы все мне дороги. Мне легче вынести сотню таких приступов, чем потерять кого-то из вас. Но вы не бессмертны, в отличие от меня, и все равно уходите. Увы мне. Но сейчас вы счастливы и я рад, что сумел дать вам хоть немного счастья, сумел вырвать вас из мира боли и горя, отчаяния и безнадежности. Кто-то скажет, что я идеалист. Да, идеалист. Ну и что? Я сам часто и во многом сомневаюсь, но иного пути у меня все равно нет. Особенно, если я хочу искупить зло, которое сотворил будучи Темным Мастером, черным императором. Зачем мне это было нужно? Зачем я искал власти и бессмертия? Нашел ведь на свою голову... Убей меня Создатель, если понимаю. Да, тогда я еще не знал насколько это больно — быть бессмертным.
    Я снова вслушался в эмофон и не смог удержаться от улыбки. Тина уже обыскалась меня, какая-то у нее проблема возникла. Девочка ты моя хорошая... Знала бы ты, как я тебя люблю. Но не узнаешь. Никогда. Моя судьба — боль и одиночество и я никому не позволю разделить эту ношу со мной. Не нужно вам, дети мои, знать как мне приходится платить за все, что вас окружает. Не нужно. И так каждый из вас прошел через ад, так пусть хоть здесь, среди тех, кто любит вас и кого любите вы, вам будет хорошо. Пусть хоть здесь вы не узнаете боли и горя. Живите, любите, творите. А моя задача — защитить вас от всех бед мира. Неважно какой ценой, но защитить. Не допустить царящее во внешнем мире зло до ваших забывших о боли душ.
    Я тяжело встал с кресла, с брезгливостью оглядел свое покрытое кровяными сгустками тело и короткой сверткой вероятности очистил его. Еще одна свертка, и больше ничего не напоминало о том, что на полу этой крохотной теуровой каютки я несколько часов корчился от адской боли. Впереди много работы, слишком много. Я проверил основные потоки энергии и удовлетворенно кивнул — все в порядке. Пока в порядке. Сколько это продлится? А кто его знает...
    Перед глазами внезапно появились четыре юных, улыбающихся лица. Этих четверых детей я в свое время спасти не сумел. Нашлись те, кто воспользовался их смертью и сохдал церковь. Вряли умершие этого желали, я их хорошо знал. Но именно их жертвс заставила меня самого задуматься обо всей боли и несправедливости мира. Заставила попытаться найти выход из тупика, в который снова зашли разумные. Сколько попыток исправить хоть что-нибудь я предпринял... Даже не помню, не одну тысячу, наверное. Так и до сих пор, наверное, и пытался бы, но понял, слава Создателю, понял, что никого нельзя тянуть на аркане в рай. Для них он окажется только адом. Или, если точнее, они превратят рай в првычный и знакомый им ад, в котором можно подличать, насиловать и убивать. Так зачем же звать с собой таких? Глупо. Пусть овтаются в своем болоте и продолжают гнить. Это их выбор, они сами его сделали. Но вырвать из их жадных лап тех, кто чище других душой, тех, кто не может и не хочет жить в аду, мой долг.
    Кто-то опять же скажет, что все это мои собственные измышления и нечего мне мешаться в божий промысел. Но кто скажет? Как раз те, чье мнение не интересует ни меня, ни моих детей. Те, для кого сутью и целью жизни являются корысть с подлостью ан пару. Так что пусть себе говорят, что хотят. Нам даже неинтересно живы ли они, или уже умерли. Пусть им. А для нас поет свою песню серебряный ветер звезд, которого никому из них никогда не услышать, ибо они не способны мечтать. “Как это не способны?!” — возмущенно закричит сторонний наблюдатель. Но разве можно считать мечтой мечту о новой машине или хрустальном сервизе? Нет, конечно.
    Я снова внимательно проверил, чтобы в каюте не осталось ничего, способного выдать случайно вошедшему сюда хоть что-нибудь. Впрочем, вряд ли ее кто найдет, я слишком хорошо ее спрятал. Только двархи знают о существовании подобных кают на каждом нашем корабле и каждой боевой станции. Пришлось заставить ехидных существ дать слово молчать, а то ведь у каждого из них не язык, а помело. Все разболтают. Но нет, порядок. Обычная нежилая каюта на вид. Одев форму, я вышел.
    Переместившись в Зал Отдыха, я улыбнулся в ответ сотням рухнувших на меня улыбок. Сотни сиящих радостью и счастьем лиц снова дали мне подтверждение, что я жил не зря. Спасибо вам, дети мои! Спасибо, что вы есть. Когда я вижу вашу радость, мне не жаль моей боли. Всего лишь моя боль за ваше счастье? Какая мелочь! Я со всем справлюсь. Я все-таки маг. Но это опять же неважно.
    Остановившись у огромного иллюминатора, я горько улыбнулся воспоминаниям. Многих из вас уже нет, вы уходите в Миры Творения, к Создателю, и уже не возвращаетесь сюда. Покидпете колесо перерождений. Иногда мне кажется, что я слышу ваши голоса, ушедшие. Вы говорите мне, чтобы я не оплакивал ва.с..
    “Да, Мастер... — донесся до меня почти несллышный шепот из глубин космоса. — Не надо нас оплакивать. Мы — жили. Мы — любили. Мы — верили. Мы — были!”

    Из ненаписанного дневника Илара ран Дара


    Глава 1

    — Тина! — вопль отца, казалось, ркзодрал воздух. — Где тебя носит, чакварда, Благими проклятая! Иди коров доить, чтоб тебя перевернуло и шлепнуло!
    Девушка вздрогнула и отвлеклась от своих мыслей. Вздохнув, она взяла ведро и нехотя поплелась в коровник. Ее тошнило и от фермы, и от этой работы, и от родной планеты на задворках Скопления Парг и, как ни стыдно ей было в этом признаваться, от собственной семьи. Слишком уж они все были приземленными, и ничего, кроме фермы и сельскохозяйстверных работ, никого их них не интересовало.К ак бы продать выращенное подороже, да обмануть налоговое ведомство, да напиться до поросячьего визга. А то и морды по пьянке побить друг другу или соседям. Сестры с матерью только и знали, что обсуждать стати мужчин да подготовку к замужеству. Вышивка, домашнее хозяйство, будущие дети да походы в церковь — больше они знать ничего не хотели... А ее... Ее всегда влекло неведомо, над Тиной за это смеялись все, кому не лень, и девушка от их насмешек только сильнее замыкалась в себе. Ее обзывали зазнайкой и неумехой, а она всего лишь хотела чего-то иного, не хотела жить, как животное. Оставаться одинокой в большой и шумной семье нелегко, но Тине это вполне удавалось. Как могла в семье обычного фермера уродиться такая дочь, не понимал никто, но девушка действительно была очень странной. Она могла часами стоять под звездами и восхищенно любоваться ими. Могла застыть у неприметного цветущего сорняка, который любой крестьянин выдерет с корнем, едва увидев. Ей страшно хотеловь убраться с родного Нахрата, окраинного колониального мира Скопления Парг, государства отнюдь не богатого. Но на ее родной плнаете и космодром-то имелся всего один, в столице, на другом материке, где нито из ее семьи не бывал — слишком такая поездка дороло обходится, не для порстого фермера это. Да и зачем? Надо что — покупай в близлежащем городе, Таркине. Развлечения? Инфовидение демонстрировало массу развлеаательных программ. Вот только Тину от этих программ воротило, их рассчитывали на дурака, на человека с простыми, животными интересами, а дурой девушка никогща не была. Лишь когда давали некоторые передачи ордена (хотела бы она еще знать, что это за орден?!), она смотрела их с удовольствием. Правда сделать это могла, только если никто другой не хотел смотреть футбол или мыльную оперу. Больше никто из их семьи ен желал смотреть программы, которые заставляли человека думать, пробуждали у него жажду невероятного и желание этого невероятного добиваться. Кому же захочется почувствовать себя дураком? Никому, вот и не смотрели люди того, что вызывало у них странные мысли и странные желания. К тому же, на развлечения времени почти не оставалось, слишком много на ферме работы. Нельзя сказать, чтобы Тина не умела работать, умела, и неплохо, но вполне могла за работой замечтаться и залыть обо всем. Ей было настолько неуютно в этом мире, что она выдумала себе свой и в нем жила, стараясь не обращать внимания на окружающее. Но, увы, это у нее редко когдв получалось — ее же сестры дразнили девушку и очень часто доводили до слез. После каждого такого случая она все сильнее и сильнее замыкалась в себе, отчаянно боясь высказать хоть кому-нибудь свои мысли. Ведь всегда нарывалась на насмешку, а говорить с людьми об интересующем их Тина тоже не могла — тошнило ее от разговоров об урожеа,-заработке и сексе. Особенно от разговоров о последнем. Она, к величайшему своему сожалению, выросла красивой и привлекала внимание крестьянских парней. По деревенскому обычаю, в этом вопросе роль играла только физическая сила мужчины и его богатство... Мнение женщины в расчет не принималось. А Тине были противны эти тупые бугаи, двух слов связать не умеющие. Свои несколько драгоценных книжек, купленных по случаю, она берегла как зеницу ока, ведь доступа в инфосеть у их семьи не было, слишком дорого это стоило. В этих книгах рассказывалось об ином — иной жизни, иных мирах и великой любви, обо всем том, чего простая деревенская девушка не видела и видеть не могла. Жаль тольо, что у старика-учителя, оставившего ей свою небольшую библиотеку в наследство, оказалось так мало книг о звкздах и иных мирах...
    За всеми этими мыслями Тина не заметила, как последняя из коров была подоена. Слив молоко в бидоны, кликнула старшего брата, чтобы тот вынес бидоны на взлетную площадку, откуда их каждое утро забирал флаер-молоковоз. У Тины побаливала спина, но она не смела жаловаться, боясь нарваться на очередную колкость отца. В дом заходить не хотелось, и девушка снова засмотрелась на звезды, мечтая как окажется там, как встретит тех, кто поймет ее, кто думает не только о кошельке, животе и том, что ниже. Девугка и сама сознавала, что все ее мечты — только романтические бредни, но ничего поделать с собой не могла. Позади раздались тяжелые мужские шаги, и Тина вздрогнула — в последние два года на нее положил глаз боровообразный Биред, один из самых сильных парней в деревне, и не давал ей проходу. Девушка избегала его изо всех сил — от того воняло, он был толст и туп, как дерево диобу, но силен, как буйвол. Постоянно убегать от не получалось, боров иногда зажимал Тину в углу и принимался говорить скабрезности, заставляя ее корчитьсся от его смрадного дыхания. От одного воспоминания девушку чуть не вывернуло. Но, слава Благим, это снова был Роум, ее старший брат, глуповатый, но безобидный и добрый парень.
    — Тинка, — прогудел он, — ты куда опять подевалась? Батя ужо весь на мыло изошел, тама тебя сватать пришли.
    — Меня?! Сватать?! — в ужасе вскрикнула девушка. — Кто?!
    — Тебе повезло, сам Биред. Он богатый.
    Ужасная новость ударила Тину по нервам с такой силой, что она чуть не упала. Ведь отец не откажет сыну старосты... О Благие, да за что?! Только не это! Жить с этим ублюдком, терпеть его липкие прикосновения? Нет!!! Она залилась слезами, и Роум с недоумением посмотрел на нее.
    — Ты чего ревешь? — изумленно спросил парень. — Тебе ж счастье привалило!
    — Он воняет... — едва смогла простонмть девушка. — Меня от него тошнит...
    — Во, дура... — покрутил пальцем у виска брат. — Ты ж как сыр в масле кататься будешь, он же богатый, у него даже флаер есть.
    — Да плевать мне на его флаер... — провыла сквозь слезы Тина, садясь на землю. Ноги ее не держали.
    Роум укоризненн покачал головой, подхватил сестру, как котенка, и потащил, невзирая на слабое сопротивление, в дом. Там, за празднично накрытым столом, уже сидели наряднве родители и Биред со своим отцом. Боров в хортшем костюме выглядел еще противнее, чем обычно. Ужас нарастал в душе Тины подобнь лавине, она прекрасно понимала, что полностьью во власти отца и тот может сделать с ней все, что только пожелает. И слезы тут не помогут... Ее не любили в семье, и будут только рады избавиться от обузы. Как же больно было девушке осознавать это! Но она не питала иллюзий относительно своего родителя, слишком хорошо его знала.
    — Ну вот, Тина, — довольно огладил усы глава семьи, — и тебе счастье выпало. Сватает тебя уважаемый староста Касит для сына своего Биреда. Мы согласны, и приданое имеется, все как положено.
    Он с тревогой смотрел на непутевую дочь, которой вполне могло взбрести в голову отказать сыну старосты. Старый Варинх вообще не думал, что кто-то может посвптать такую неумеху и разгильдяйку, как его Тина. Дурная девчонка все время в небо пялится, как бултоо ей оттуда принц свалится. Сказок в реальной жизни не бывает! Все упирается в деньги, и ничего больше значения не имеет, Тина уже взрослая, и пора бы ей отвечать за свои поступки. Мастер Варинх не собирался потакать романтическим бредням дочери,-когда семье такое счастье выпало — с самим старостой породниться. Старик снова глянул на заплаканную Тину и раздраженно фыркнул — неужели она ничего не понимает?
    — Так что, дочь? — спросил он.
    — Я не пойду за этого вонючего козла! — почти завизжала она. — Не пойду!
    — Пойдешь, — твердо сказал отец. — Я госорю — да. Твоего мнения больше не спрашиваю, раз ты такая дура.
    — Нет, умоляю тебя... — сквощь слезы простонала девушка. — Не губи, папа... Ну, за что? На него же смотреть противно!
    — Эт чо на меня смотреть противно?! — взвился с места Биред.
    — Да это девчонка глупмя, — забеспокоился мастер Варинх, — счастья своего не понимает, что такой уважаемый человек на нее внимание обратил. Она согласится, вы нк беспокойтесь...
    — Я повешусь... — всхлипывая выдавила из себя Тина. — Я не буду жить.
    — Заткнись! — старик подхватился с места, поднял дочь и отвесил ей пару полновесных пощечин.
    После этого девушка окончаоельно поняла, что ее не пощадят, что отец приносит ее в жертву благополучию семьи. Она была далеко не дурой, и все знала, понимала, что у них нелегкое положение, но никогда не думала, что именно ее обрекут на такую учвсть. Жизнь с вонючим боровом... Как же быть? Что делать? Но в одном Тина была уверена полностью: ничего у отца не получится. Не удастся ему застаяить дочь подчиниться и выйти замуж за эту образину. Она убежит. А не сможет — умрет! В любом слачае проклятый Благими Бриед не коснется ее тела! Никоггда не коснется! И будь что будет. Ежели понадобится, то она сможет даже покончить с собой. Губы Тины сжались, в глазах загорелась решимость отчаяния. Она упрямо посмотрела на отца, и старик со злостью понял, что дочь не сдастся. Он приказал Роуму увести и запереть девушку в ее комнате. Тина только посмеялась про себя — откдуа им знать, что она давно припрятала запасной ключ и ночами без помех мечтала о невкроятном под звездами.
    Отчаяние было быстро упрятано в глубину души. Девушка понимала, что не может долго предаваться ему, если хочет добиться своего, если не хочет таки оказаться обвенчанной с толстым скотом. Она холодно и спокойно обдумала свое положение. Итак, у нее нет ни денег, ни документов. Впрочем, немного денег все же было, но эта капля могла помочь продержаться в городе два-три дня, не больше. Тина бывала там с отцом и помнила, какие в Таркине вычокие цены. Хуже, что нет документов, без них ее не возьмут ни на какую работу. Впрочем, есть одно место, на котлрое могут взять без документов, но при одной мысли о том, чтобы отдавать свое тело за деньги разным подонкам, Тину чуть не стошнило. Но все равно нужно бежать, а там пусть будет, что будет. Все лучше, чем женой Биреда стать. Тем более, второй — тот уже вдовствовал: первая жена умерла родами, принеся мертвого рабенка. Тина сильно подозревала, что Биред бил несчастную женщину. Тут на память пришел запах драгоценного женишка, и ее таки стошнило. Сквозь дверь девушка слышала, как отец окончаетльно ударил по рукам со старостой, и сжала зубы. "Никогда тебе этого не прощу, папа!" — вырвались у нее горькие слова. Теперь она понимала, чот находится среди врагов, что еа собственные родные стали ей врагами. Что ж, они сами начали — война так война.
    Прошло много часов, прежде чем в доме все затихли. Тина увязала свои жалкие пожитки в узелок и тихо отперла дверь припрятанным ключом. Тишина, все спят. Она ехидно ухмыльнулась — дорогой папочка и представить не может, что у его дочери хватит решимости не только просить и плакать, а еще и что-то сделать. И хорошо, что не знает. На пороше девушкм остановилась попрощаться с родным домом и тихо всхлипнула. Не так она хотела. Но жизнь не спрашивает у человека его желаний, она просто идет и походя дауит не успевших отскочить. И им приходитсяя умереть или приспособиться к раздавленному состоянию. Тина сжала зубы и вздохнула. Затем незаметной тенью проскользнула сквозь спящую деревню и быстрым шагом пошла по направлению к гоподу, стремясь до утра оставить между собой и родным домом как можно большее расстояние.
    Она шла и тихо радовалась звездному небу, щебету ночных птиц — девушку всегда влекла тьма и ее загадки. На свету все быол таак просто и порой малоинтересно, а в темноте самые знакомые вещи становились таинственными, несли в себе что-то новое и необычное, что-то такое, чего не было раньше. Почему священники Благих всегда пугали людей Тьмой, Тина понять не могла, как не могба и понять страха всех своих знакомых перед темнотой. Впрочем, это позади! И девушка счастливо рассмеялась. Впереди ждало неизвестное будущее, и каким бы оно ни оказалось, она шба навстречу ему с открытыми глазами. Она не станет подчиняться их глупым законам и правилам, не станет терпеть скотство! Тина, конечно, понимала всю наивность своих мыслей, но не хотела портить себе настроение. Еще найдется время подумать о том, что ей делать на самом деле.
    Несколько дней девушка шла по ночам, проводя дни в стогах сена. Громада города постепенно приближалась, Тина уже видела высотные ретрансляционные башни инфосети и жаждала поскорее добраться до места. Может, ее все-таки возьмут на какую-нибудь работу, она же не белоручка, согласна на что угодно, и стирать, и полы мыть, только бы выжить. Она верила в свою звезду, улыдалась рндким встречным людям, если они попадались ночью, но ни с кем не заговаривала. Ела то, что находила в лесу, через который шла дорога. С детства Тина привыкла питатья подножным кормом и знала, что можно есть, а что нельзя. Она собирала грибы, поджаривала их на костре, а уж для ягод савиа нпступил самый сезон и ими можно было объесться, столько их уродило в этот год. Еще каких-то пару дней — и город! Скорее бы... Нетерпение девушки не знало предела.
    Впереди показалась большая деревня, раз в несколько больше ее родной. Тина подошла к окраине и усмехнулась: какие-то парни весело пели у костра на околице, совсем как дома. Потянуло вкусным духом печеных клубней равда, и у нее потекли слюнки. Некоторое время она не решалась подойти, но, подумав, что здесь могут быть только обычные деревенские ребята, направилась к костру.
    — О, а это у нас тут кто? — обернулся один из них.

    Страница 2 из 99 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое