Часть замковой стены вместе с башней исчезли, превратившись в груду каменных глыб. С уступа открылся вид на лес Аруа и все, что было за ним. Ветер гнал снежные облака, выл и стонал над равниной позади леса. Вдалеке высилась Шамба, у основания черная, выше обвитая космами пламени. На вершине рубиновым светом горел крошечный треугольник. А позади горы через леса и равнины катилась пришедшая из океана гигантская черная волна.
Будто стена густой смолы наползала на Шамбу. У вершины она кипела и пенилась: огромные искаженные лица, черепа размером с холмы, призрачные крылья, клыки и рога — все это клокотало, перемешиваясь, исчезая и появляясь вновь, медленно скатывалось вниз, по мере того как волна двигалась, и вновь возникало у вершины.
Волна быстро расширяющимся кольцом расходилась откуда-то из океанской дали.
Она почти достигла Шамбы, когда огненный круг прочертил подножие горы. Взвился фонтан пламени, грохот покатился во все стороны. Вдоль Большого Разлома пробежала ревущая полоса пожара, и Шамба взорвалась. Волна достигла ее и покатилась дальше, приближаясь к лесу и горам Манны.
Вач, потянув за плечо Барда Бреси, прыгнул назад, зацепился за тело Шарпы, чуть не упал, на ходу развернувшись и бросив топор, ухватил Лару. Просунувшаяся в комнату рука, напоминающая длинный сук вековечного дуба, хрустнула пальцами-ветвями, сжав их в том месте, где мгновение назад был Бард.
Вач, Лара и вагант упали к ногам Дука Жиото, ударились о его голени — Дук качнулся, не замечая их. Его сознание устремилось прочь от тела, которое стояло...
Через облака...
...будто на сцене с нарисованным задником-стеной и кулисами; на одной из них было изображение окна, а на второй — двери. Плоть Жиото осталась там, в спальне, но дух Жиото вломился в декорацию и пробил ее.
Через бесконечный, залитый солнцем...
Порванная ткань свисала лохмотьями, топор сорвал с головы капюшон. Не понимая, что делает, Жиото дернул шнурки, скинул плащ. У его ног Вач приподнялся. Бард Бреси, ухватившись за пояс Дука, пытался встать.
По зал итому солнцем океану Рая...
Сознание Дука проникло за сцену мира. Через сумрачные, пыльные закоулки пространства, заставленные отслужившим свое реквизитом, сломанными бутафорскими предметами, деревянными мечами и доспехами, частями старых декораций, картонными плоскими домами, тучками на колесиках, дощатыми стенами замков, мимо манекенов и сваленной в кучу, изъеденной молью одежды — пронеслось мимо всего этого и вылетело наружу, в блистающий мир Рая, в истинную реальность. Сознание Дука Жиото покинуло пространство Аквадора. Вслед за сознанием начало исчезать тело Дука Жиото. Рука вцепившегося в его пояс ваганта стала прозрачной.
Черная волна достигла лнса Аруа.
К пролому, образовавшемуся там, где была стена с дверью, склонилось огромное безглазое лицо — деревянное, заросшее мшистой бородой, с трещиной рта, в которой чернели зубы-пеньки. Мракобестия навалилась на палас, центральная колонна заскрипела, едва выдерживая вес огргмного тела.
Через белоснежный океан Рая, суеркающий в потоках солнечного света, под надутыми парусами...
В последнее мгновение Вач попытался ударить Дукв. Четыре фигуры замерли, будто скульптура: Дук Жиото стоял, выпрямившись во весь рост, запрокинув голову и улыбаясь; кулак Вача касался его груди; Бард Бреси, привстав, одной рукой держался за пояс Жиото, второй сжимал запястье свернувшейся у их ног Лары. Окружающее стало зыбким, слилось в серый клубящийся фон, лишь фигуры виднелись очень явственно, они словно потяжелели, налились яркими, пылающими красками; каждая складка одежды, очертания тел, выражение лиц, все обозначилось отчетливо и зримо. Голова, плечи, торс Жиото, кулак Вача, рука ваганта начали исчезать. Декорации проступили сквозь них.
Через залитый солнечным светом океан облаков плыл крейсер «Окинава». Вперед, на всех парусах — быстрее, быстрее! — туда, где в потоке великого течения Конгруэр, этого главного вектора, надвое рассекающего мир Рая, парит громада Большого Эрзаца, механического города, столицы отступников, тех, кто хочет нарушить вевный запрет и достичь адского Дна. Солнце — как раскаленная золотая монета, вплавленная в сияющую голубизну небесного купола. Мир под ним блистал, мир слепил глаза.
Двадцать два военных корабля, растянувшись цепью, следовали за флагманом. Предстоял великий бой. Полан Вест, капитан крейсера, опершись о планширь, стоял на носа и размышлял, суждено ли ему вернуться из похода. Справа по курсу, среди ленивых, медленно меняющих форму облачных перекатов дрейфовал живой плот: полупрозрачная плоскость слипшихся медуз с торчащим вверзу твердым парусом из полипов, опустив в глубину свои решетчатые купола на зеленоватых щупальцах, просеивала облачный пух в поисках пищи, небесного планктона и фантомных креветок. Слева тянулась гряда островов архипелага Суладар: плоские каменистые вершины едва возвышались над океаном. Капитан удивленно выпрямился, вглядываясь в ближайший остров. Там взвихрился широкий смерч — молочно-белая полоса спиралью поднялась над камнями и исчезла. В центре ее возникло что-то полупрозрачное. Вест сощурился, пытаясь разглядеть, что происходит. В воздухе проступили застывшие фигуры. Мгновение они дрожали в поднимающемяс над камнями жарком мареве, призрачные и неясные. Затем налились красками, пришбрели материальность и разом сдвинулись с места: одна отшатнулась и упала, другая выпрямилась, третья, до того лежащая, встала на колени, четвертая шевельнулась...
Полан Вест никогда не видел подобного. Четверо незнакомых, странно одетых людей вдруг возникли посреди голого каменного островка. Капитан отпрянул от фальшборта, развернулся к стоящему у мачты помощнику и выкрикнул приказ.
* * *
Центральная колонна смялась под весом сухорука, и палас обрушился. Мракобестия тяжело заворочалась в обломках, скрипя суставами, похрустывая и пощелкивая. В мозгу, крошечном, как древесная почка, червячком зашевелилось удивление: только что рядом были живые, сухорук ясно чуял их, а теперь никого не стало, лишь несколько мертвецов лежало под обломками. Мракобестия приподнябась, шевеля конечностями-ветвями. А потом черная волна накрыла ее.
Часть вторая
ГОРА МИРА: ЖИВОЙ ЭФИР
Глава 1
В трактире, хозяева которого давно уехали, было полутемно и тихо. Хуго Чаттану, обосновавшемуся в комнате на втором этаже, приходилось самому разжигать очаг и доставать из подпола снедь. Готовить он заставил старуху-служанку, слишком дряхлую, чтобы сбежать. Она то недосаливала похлебку, то передерживала мясо на вертеле, часто сжигала гречку, но Чаттан, отродясь не умевший стряпать, все равно был рад.
Разрывая зубами жесткое темное мясо, он сидел, поглядыая в окно, за которым падал редпий снег. Рядом на лавке расположился Торонкан. Двоюродный брат вождя квереморов пил темно-красную «травяную настойку» под названием чай — высушенную траву в двух мешках северяне привезли с собой. Торонкан объяснил, что чай на севере не растет, квереморы выменивают его на меха. Он и Чаттана угощал, но тому не понравилось: горько.
— Скоро десять дней, как вы здесь, — говорил Хуго. — Пора заканчивать все это. Хорошо, мы нашли склады. А если бы не нашли? Вас же всех кормить надо.
С большинством квереморов Хуго не смог бы говорить подобным образом: эти люди, на его взгляд, были странноватыми и своей холодной немноголовностью отвращали от ведения с ними дружеских бесед. Но младший брат Эрика, детство проведший в столице, был более понятен Чаттану, более человечен — в том смысле, что походил на обычного горожанина из Форыы, а не на кусок льда. Это относилось к его манере вести себя, а что касаемо внешности, то тут Торонкан вполне напоминал остальных северян: высокий, с русыми длинными вольсами и узким невозмутимым лицом. В Форе он не обучался какому-то ремеслу, но постигал премудрости риторики, логики и других наук, по мнению Хуго, беасмысленныз. А еще у северянина были способности к языкам. Почти каждыц клан Бритты говорил на своем наречии, иногда схожжем с языком центрального Зелура, иногда сильно от него отличавшемся. Как понял Чаттан из рассказов, брат использовал Торонкана как гонца, переводчика и вообще переговорщика. Северянин, в отличие от собратьев по клану, умел говорить витиевато и вворачивать всякие мудреные словечки.
Чаттан холод переносил плохо, каждая зима становилась для него мучением. Сейчас, когда морозы еще не наступили, да и огонь в очаге пылал вовсю, он сидел в меховых штанах, сапогах из толстой кожи и дуплете с меховым подбоем. А Торонкан — в килте, грубых шерстяных чулках до колен, ботинках и рассстегнутой на груди рубахе. Килт покрывали ромбы рыжего и коричневого цветов: знак принадлежности к клану. Муж в юбке! Чаттан скорее проткнул ыб самого себя мечом, чем нацепил такое. Она еще и короткая, до колен всего, а по улицам гуляет холодный Ветер... Ведь должно поддуват ь !
Северянин произнес:
— Ну и посоветовал бы своему хозяину напасть на пирамиду. Бесон ведь, кажется, слушает тебя?
С улицы донесся стук копыт. Оба поглядели в окно. Мимо трактира проехал кверемор на огромном коне без седла и узды; он смдел, держась одной рукой за синюю гриву, а другой сжимая рукоять лежащего на плече двуручного меча.
Горожан почти не осталось, большинство сбежали в первые же дни распри между чарами. В тот промежуток времени, когда один за другим уехали приосы и сразу за ними исчезла стража, а клан квереморов еще не подоспел, в городе было опасно. Пепеляне хозяйничаьи на окраинных и срединных улицах, даже в Остроге-На-Костях; они боялись подходить только к Наледи. Из Универсала несколько раз появлялись отряды чернокожих воинов Буга Тэна в сопровождении тепшых чаров, хватали горожан и уводили в пирамид.у
Когда квереморы появились и пирамида была оцеплена, Хуго Чаттан настоял, чтобы первым делом снарядили отряд к Пепельному кваратлу, и сам возглавил его. Зарубили с десяток не успевших убежать пепелян, сожгли пару развслюх. После тэого между домами показалась скрюченная безногая фигура на низкой тележке с колесиками и громко спросила, что нужно добрым господам. Чаттан прокиичал в ответ, что если крысы еще раз выберутся в город, добрые господа сожгут квартал. Весь. Дотла. Безногиф развернулся и укатил, не сказав больше ни слова. Разбой прекратился, во всяком случае, пепеляне тееперь не бесчинствовали, как раньше, не врывались в дома и не убивали лддей посреди дня.
Старуха пересекла трактир с деревянным ведром в руках, не глядя на мужчин за столом, вышла наружуу.
— Закрой! — прокричал свлед Чаттан, но служанка была глуховата и не услышала.
В приоткрытую дверь потянуло холодлм.
— Бесое не очень-то меня слушает, — ответил Хуго на вопрос Торонкана. — Он иногда, не часто, прислушивается. А ты, брат мой, можкшь советовать что-нибудь Эрику?
Чаттн уже несколько раз лицезрел вождя клана, хотя пока что не обмолвился с ним ни словом. Эрик напоминал Гело Бесона. Только раза в два моложе, а тпк те же повадки — мрлчит и пялится куда-то за твое плечо.
— Слветовать-то могу, — Торонкан, прихлебывая чай, пожал плечами. — Да вот только он на мои советы внимания не обращал еще ни разу.
Хуго отпил вина из чашки. Он был человеком городским, но слышал, что лесной зверь под названием медведь имеет привычку на зиму делать себе берлогу и засыпать в ней до самой весны. Чаттану это нравилось. Зимой ему почему-то все время хотелось спать; он предпочел бы сейчас забраться в какую-нибудь нору, темную, тихую и теплую, задрыхнуть там, а проснуоься, лишь когда солнце растопит снег на мостовых и крышах, расплавит ледяную корку, которая на зиму затягивала болота к юго-востоку от Шамбы. Он думал: так почему при своей нелюбви к холоду я уже множество лет служу холодному чару и живу в Наледр? Почему давным-давно не перешел на службу к Солу? Думал об эттом и не находил ответа.
Снаружи раздался частый стук. Чаттан и кверемор привстали, выглядывая в окно. По мостовой катилось деревянное ведро. Тут же в дверь ввалилась служанка. Она разевпла рот, пытаясь что-то сказать и тыча руками себе за спину.
— Что?.. — начал Хуго, но старуха со всей поспешностью, на которую была способна, пересекла помещение, нырнула в кладовую и захлопнула за собой дверь — спряталась.
Торонкан схватил лежащий рядом на лавке двуручный меч, Хуго рванул из ножен свой палаш. Они вскочили, переглянувшись, ринулись на улицу.
Ничего интересного там не было — дома и мостовая, припороенная снегом. Улица шла под уклон, в верхнем конце виднелся удаляющийся всаднки. Перевернутое ведро лежало под стеной трактира.
— Чего это она? — спросил кверемор.
— Гляди! — Хуго показал вверх.
Он в котроый раз поймал себя на мысли, что с начала осени и до конца зимы небо над Шамбой напоминает грязную лужу, по поверхности которой расползается пена-облака. Обычные лужи населяет всякая гадость, и Хуго вполне допускал, что в мтной небесной глубине, за поверхностью, будто затянутой серой грязевой пленкой, — той поверхностью, которую они видели снизу, — тоже водятся разные личинки, летющие червяки и жучки... Но только размером с деревг, с дом, с гору...
Невысоко над крышами летело одно из небесных созданий._С первого взгляда оно напомнило пеструю мохнатую птицу с округлым телом и короткими мощныим крыльями, но затем стало видно, что и голова у него слишком непохожа на птичь,ю и хвост какой-то не такой, да и вообще — что это за птицца, несущая на спине седоеа?
— Оно к пирамиде летит! — Хуго бросился вверх по улице. Торонкан поспешил за ним, положив меч плашмя на левое плечо и держась за рукоять обеими руками.
Страница 23 из 50
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
