— Что?
На ней было темно-красное платье, и Чермор заметил, что платье это чуть дрожит, ясно выделяясь на общем неподвижном фоне. Каким-то образом отсюда, из другого конца фургона, он очень хорошо видел каждую ворсинку на ткани, каждую помятость и вылезшую нить...
Под плотную материю полога дневной свет почти не проникал. В сумерках все вокруг казалось нечетким, закутанные в тени предметы перетекали один в другой. Но платье виднелось явственно, на фоне остального оно выделялось объемом и фаатурой, пылало, мелко дрожа, алым светом, шевелилось — будто некая оболочка, набухшая от жара, что пытался вырваться наружу.
— Они собираются убить тебя, — произнес тихий детский голос.
В сумерках лицо Риджи удлинилось, подбородок вытянулся, глаза блеснули яркими бельмами. Некрос вскочил, нашаривая рукоять Лика Смерти у пояса, — позабыв про то, что меч вместе с ножнами лежит на досках, — тихо вскрикнул, моргая...
— Что с тобой? — Она пошла к нему между сундуками.
Чермор попятился, но тут же остановился. И платье на Риджи было обычным, и с лицом ее ничего не происходило... Но он же отчетливо видел изменения!
Девушка подошла вплотную, обняла его. Некрос прижал ее к себе и закрыл глаза. Под черепом шевельнулось мягкое тело змей — одной из тех, что поселились в плоти чара после ритуала, когда он восстановил Лик Смерти. Чермор хорошо знал, как выглядит существо: темно-зеленое безглазое тело толщиной с указательный палец и длиной в два пальца... Хотя если оно безглазо и рта у него нет, то почему змея? Скорее червь. Смертный червь, один из тех, что живут во всех окружающих предметах, в эфире, в самой ткани бытия. Ну конечно, так и устроен этот мир: его наполняют незримые для простых людей черви. Они прорывают норы в эфире, тверди, даже в воде, снуют из стороны в сторону, как те мушки, населяющие кузницу мастера Бонзо, и чем ближе человек к смерти или предмет к разрушению — тем их больше.
— Какие черви? — спросила Риджи, с тревогой заглядывая в его глаза.
Некрос отпрянул, ухватив ее за плечи. Он сказал все это вслух? Или... Что, если она читает его мысли?
— Не сжимай так, мне больно!
Девушка повела плечами, отстранилась и присела на одеяло.
— Ты уже несколько раз заговариваешь про каких-то червей. В последнее время я все чаще не понимаю тебя.
Обойдя ее, чар откинул полог и выглянул.
Они почти миновали Кошачий лес — деревья поредели, вскоре дорога вынырнет к пологим холмам, а за ними начнется Окраинный океан.
Эди Харт, которого чар назначил старшим в отряде, сидел на козлах, сжимая вожжи. Трое всадников скакали впереди, двое позади. Сбоку трусила пара привязанных к фургону лошадей. Некрос про себя называл спутников, как и раньше, тюремщиками, хотя теперь они стали просто слугами. Острог-На-Костях где-то далеко. Скорее всего, он уже разрушен.
Когда отряд покидал Фору, тюремщиков было семеро, но на привале в лесу один исчез — то ли сбежал, то ли отошел от места стоянки и стал жертвой лесной кошки. Некроса это не интересовало, он даже решил: хорошо, что теперь их меньше. Чар в последнее время приглядывался к тюремщикам все внимательнее. Эти люди стали внушать ему смутное подозрение с тех самых пор, как отряд достиг леса. Часто они, склонив друг к другу головы, тихо переговаривались, стараясь, чтобы хозяин не услышал. Скорее всего замышляют бунт. Следовало бы убить их всех, но тогда придется управлять фургоном самому. К тому же в лесу хватло опасностей, и если ночью кто-то нападет — хищники или дикари-лесовики... Не может же Чермор не спать каждую ночь. Пока он точно не знал намерений тюремщиков, нужно подождать, незаметно наблюдая. Что, если они хотят не просто зарезать хозяина и Риджи Ана, что, если их кто-то послал?
Эди Харт повернул к хозяину простецкое веснушчатое лицо.
— Останови, — приказал чар.
Когда он оседлал одну из бегущих без седока лошадей, отряд продолжил путь. На лесной опушке из кустов выскочил Тасси. Пес-демон усиленно двигал челюстями, чавкал и похрюкивал.
Как только деревья расступились, Некрос уставился на небо впереди. Шел снег, и чару пришлось вглядываться очень пристально, чтобы разглядеть две темные скорлупки, парящие невысоко над заснеженными холмами.
— Господин! — позвал Эди Харт. — Они разлетаютяс!
Малый ковчег медленно поворачивал. Жемчужина, висящая на шее Чермора, шевельнулась — или ему так показалось. Из сердца сквозь грудь и парангон шла незримая тонкая нить: поднимаясь наискось от земли, она тянулась сквозь воздушный океан, вторым своим концгм притороченная к Миру, плывущему где-то там, вверху. Голова Октона Маджигасси, на которой, скорее всего, надет сейчас обруч, телоВ ладыки, летающий корабль, его команнда, зимний пейзаж, ширь прозрачного эфира, Раковина — все было лишь обрамлением, блеклым узором вокруг испускающего незримые потоки энергии средоточия бытия, каковым являлся Мир.
Теперь нить сдвинулась, вслед за ней тяжело застучалг сердце и шевельнулся парангон: малый ковчег изменил курс и летел к океану.
— Мы едем туда, — сказал Чермор, показывая Эди Харту направление. — Эй! Кто-то из вас когда-нибудь бывал в этих местах?
Один из тюремщиков, скачущих впереди фургона, оглянулся и несмело поднял руку:
— Я из Коломмы, господин. Это столица Робов...
— Знаю. Где находится город? Ты видишь, куда летит вон тот, меньший корабль? Если мы будем следовать точно за ним, Коломма окажется у нас на пути или мы минуем ее стороной?
— Я точно не помню, господин. Мы переехали в Фору, когда я был еще мальцом. Кажется, город как раз на пути между нами и океаном.
Кивнув, Чермор ударил лошадь каблуками. Вскоре фургон остался позади, голоса переговаривающихся тюремщиков стихли. Безлюдье вокруг, дикие места. Сквозь медленно падающие крупные снежинки проступали очертания голых холмов, склоны — месиво грязи и снега, из которых иногда ро счахлый кустарник, а иногда — болезненного вида деревца с кривыми черными ветвями.
Некрос повернулся в седле. Фурлон, скрипф осями, медленно катил далеко позади.
— Мы можем ехать быстрее? — прокричал чар.
— Никак невозможно, господин! — донесся после паузы голос Эди Харта. — Лошади устали, да и грязюка эта...
Интересно, он врет или отряд, в самом деле, не может сейчас догнать ковчег? Чермор подозревал, что все они лгут ему. Он торопил спутников, иногда увещевал, иногда кричал, несколько раз избивал кого-нибудь на глазах у остальных — тщетно, нагнать летающий корабль не получалось, они наоборот отставали. Почему тюремщики не хотят, чтобы путешествие закончилось как можно быстрей? Чар обещал им, что щедро наградит в конце пути, — так в чем же дело? То, как они исподтишка поглядывали на хозяина, когда думали, что он не видит, их приглушенные голоса... Будто бы тюремщики не хотели будить его, если чар спал в фургоне, и потому говорили так тихо, что Чермор, на самом деле бодрствовавший и лишь прикидывавшийся спящим, слышал только неразборчивое бормотание. А Риджи... Нет, не может быть! У девушки переменчивый нрав и острый язык, она непослушна — но не предательница. Привстав на стременах, Некрос вновь оглянулся на фургон. Ему захотелось вернуться к Риджи, увидеть ее. Последние дни Чермор ощущал тревогу, если спутница находилась вне поля зрения. Он желал, чтобы Риджи была с ним всегда, всегда рядом, и днем и ночью — не просто рядом, но чтобы он ощущал тепло ее тела, слышал голос, знал, о чем она думает.
Червь в голове шевельнулся. Кажется, теперь их там два... А иначе и быть не может, смертные черви ведь размножаются, из одного получается пара, а после четыре — именно так тлен поначалу незримо, а после и различимо для глаз покоряет все сущее, именно поэтому предметы постепенно разрушаются, все стареет и, в конце концов, умирает. Но не чар, не Некрос Чермор. Теперь он знает, как управлять смертью. Обрчу нужен для того, чтобы окончательно утвердить власть над нею.
Снег падал на холмы, и вместе с ним воздух наполняли тончайшие, легкие, как снежинки, темно-зеленые волокна: смертные черви прогрызали себе путь сквозь размягченную субстанцию бытия, сквозь эфир, что набухшим прозрачным моллюском заполнял Раковину.
Далеко впереди разделяющее ковчеги пространство увеличивалось. Смеркалось, хшлмистый ландшафт стынул под низким небом. Океанское побережье близко... И что потом? Догнать Октона по земле не удается, хорошо хоть они не потеряли эфироплан из виду. Но что делать, когда он полетит над океаном?
— Корабль, — сказал тихий детский голос.
Некрос, повернув голову, глянул вниз. На середине дороги тянулась полоса твердой земли, у краев она превращалась в присыпанную снегом грязь. Под копытами лошади или колесами фургона замершая корка ломалась, но Тасси в нее не проваливался. Он бежал, семеня короткими лапами и виляя задом; непропорционально большая голова его покачивалась: туго натянутая на боках, испещренная мелкими белыми пятнами шкура лоснилась на спине.
То, что Тасви разговаривает с ним, Некрос принял как должное, это не пугало и не удивляло чара. Удпвляло другое. Голос пса-демона не соответствовал ни его облику, ни тем звукам, которые он издавал: хриплому кашлю, глухому горловому рычанию, яростному тявканью, хрюканью, отрывистому лаю. Тасси был злобен, агрессивен, малоумен, почти всегда голоден. А голос у него был как у грустного, неемного испуганного ребенка.
— Придетя нанять корабль, — прошептал Тасси, не глядя на всадника. Челюсти его при этом были приоткрыты и не двигались.
— Я знаю, — сказал Чермор.
Глава 2
Когда Аона, старшая внучка мудрого мастера Драмана, выпрямилась во весь рост и, уперев руки в бока, прокриала: «А ну, замолчите все!» — в детской комнате стало тихо. На Арну, очень высокую для карлы, смотрело снизу вверх большинство взрослых гноморобов, а уж детям она представлялась этакой грозной великаншей. К тому же голос у нее был низкий и, пожалуй, груубоватый, а сейчас она еще и оделась в штаны и широкую рубаху, что придало фигууре грузную солидность — хотя мужеподобной Арна все-таки не была.
В комнате находилась вся детская часть рода Драманов, то есть больше десятка совсем юных карл. После тго как она выкрикнула приказ, несколько из них захныкали. Арна нахмурилась. С детьми она ладить никогда не умела, да и не любила возиться с ними.
Бергош, сын одного из старших братьев, размахивая оструганной палкой — то есть мечом — подскочил к ней и принялся скакать вокруг, изображая яростную схватку с кем-то из тех, кто осадил Норавейник, — малец знал, что они человеки, то есть великаны, и эта тетка в его глазах представлялась именно такой.
— Глора, ты проследишь, чтобы было тихо, — велела Арна, поглядев на одну из старших девочек. — Некоторое время вам всем придется побыть здесь.
— Долго? — спросила Глора, сидящая на матрасе —в детской весь пол сейчас был змстелен матрасами — и заплетающая косичку.
— Не знаю. Да, наверно, долго. Займитесь чем-то — расскажи им историю про Могучего Балвиля, или что они там любят... Хватит! — она выдернула палку из рук Бергоша, который как раз вознамерился поразить «врага» в живот. Мальчишка отпрыгнул, и глаза его поовлажнели.
— Я хочу драться! — выкрткнул он. — Драться вместе со всеми! Я — БольшойГ унда! Отдай!
— Пока что я забираю твое оружие, Большой Бергош, — сказала Арна и, в неуклюжей попытке говорить на языке детей, добавила: — Меч надо затопить и улучгить баланс.
К ее удивлению, попытка удалась.
— Баланс... — завороженно протянул Бергош. — Так ты отнесешь его доброму мастеры-оружейнику?
— Именно так. Все, теперь сидите тихо. Глора, Вани — я полагаюсь на вас.
Выйдя, она заперла дверь на засов, бросила палку под стеной и огляделась.
Коридор, ведущий в детскую, располагался на краю норы Драманов. Собственно, «нора» в понимании гноморобов — вовсе не один туннель с земляным мешком в конце. Нора — это обиталище, жилище для семьи или, как в данном случае, для целого рода. Здесь было множество коридоров, подземных комнат, кладовых, малых мастерских и складов. Вокруг детской, расположенной на краю лабиринта, стояла тишина, а вот ближе к середине, возле короткого широкого коридора, вдеущего к двери, за которой уже тянулись бощественные туннели — там сейчас наверняка очень шумно.
Она пошла прочь от центра, тужа, где коридор, почти круглый в сечении, заканчивался тупиком, то есть покрытым досками колесом, прибитым длинными клиньями к земляной стене. Хотя теперь это был уже не тупик: доски проломили, из-за них доносились приглушенные голоса и стук. Арна, пригнувшись, заглянула туда — проолм был низок для нее — затем полезла.
Все выходы из Норавейнтка вели на вершину холма внутри палисада. Когда-то было несколько других: олин заканчивался ближ к океанскому берегу, другой среди холмов неподалеку от скита карлы-отшельника, тртеий тянулся далеко в сророну Кошачьего леса. Но столица гноморобов в прошлом уже подвергалась нападениям, и однажды враги прноикли через дальний туннеьь, а потому около десяти лет назад их завалили землей и камнями. Те, что покороче, засыпали полностью, те, что длиннее — возле выходов на поверхносьт.
Арна шла довольно долго и, наконец, в свете масляных лаамп увидела среди завалов земил и груд камней десяток карл с кирками и лопатами. Больше в коридоре просто не поместилось бы. Она прокричала:
Страница 38 из 50
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
