Илья Новак. Битва Деревьев. Аквадор: Герои уничтоженных империй – 3




    Мракобестии уже перелазили и перепрыгивали через прилавок. Отпустив рукоять ножа и выдернув кэлгор, Эльхант бросился к закрытому мешковиной проему возле полок. Позади хозяйка лавки, чья голова свисала теперь на спину, удерживаемая лишь натянувшейся полоской твердой шкуры, всем телом завалилась на полки, проломив часть и обрушив на пол дюжину склянок и кувшинчиков. Слыша, как что-то с треском взрывается, шипит и свистит, видя отблески разноцветных всполохов, озаряющих лавку за спиной, Септанта прорубил мешковину, ввалился в лаз, поскользнулся на мокрых камнях и, взмахнув руками, обрушился в воду.
    Узкий поток, клокоча и пенясь, несся мимо каменных стен. Вдоль одной тянулся уступ, на который и выводил скрытый мешковиной проем — к нависшему низко над водой балкону, где стояла пара сундуков, табурет и стол, сложенный из камней… Что-то вроде задней комнаты небольшого магазина. Септанта, погрузившийся в воду с головой, успел сунуть кэлгор в ножны, затем вынырнул, с хрипом вдыхая воздух, увидел, как балкон надвинулся на него, попытался схватиться за край, но не успел: вода втянула его во мрак под камнями.
    Реки Атланса многочисленны и своенравны. Среди них есть такие, что возникают лишь во время осенних ливней, образуя глубоко врезанные в землю узкие долины — вади, — а все остальное время просто не существуют. Дно и берега Агнара из-за отложений грунта в нижней части течения поднялись на высоту около двадцати локтей в сравнении с окружающим ландшафтом. Есть запутанные дельты, цепи озер, заливные луга и водопады; есть Хитрая река, текущая то по земле, то под ней — на одном из таких участков она проходит через размытые известняковые пещеры под руслом другой реки, «ныряя» в землю у одного ее берега и появляясь у другого. Между Горой Мира и хребтом Гроан в обширной низине раскинулось Великое Белое Болото, которое периодически наполняется водой из подземных соляных пещер-хранилищ — тех, где, как говорят, поселились скребуны, после того как в незапамятные времена орки изгнали их из древнего города посреди Гравийской пустоши. Далеко не все водоемы Атланса расположены на поверхности — и подземная их часть никем не изучена.
    Эльхант Гай Септанта трижды чуть не утонул. В водяной толчее он сумел снять плащ, который тянул ко дну и мешал двигаться. Множество раз его проносило вдоль острых камней, обдирая кожу со спины и боков; четырежды, вынырнув в полной темноте, он слышал, как изменился звук потока, и пытался выбраться на крутые берега — но тщетно. Когда агач, ощущая смертельную слабость, решил больше не сопротивляться, вверив свою душу стране мертвых под корнями Высокого Древа, — в этот самый миг голова его вновь вынырнула из бушующей воды, и глаза различили тусклый свет. Никогда не умевший хорошо плавать, он замолотил руками, стараясь удержаться на поверхности, увидел, что впереди с низкого темного свода к воде свисают толстые лохматые змеи, едва не захлебнулся, закашлялся — и, рывком вытянув руки над головой, уже почти уйдя в глубину, схватился за одну из них.
    Под пальцами было что-то гибкое и шершавое. Преодолевая сопротивление потока, который будто сотнями гибких мокрых рук вцепился в его ноги и поясницу, Эльхант схватился за другую змею, — впрочем, теперь он ощутил древесину и комья земли, — поджал ноги, подтянулся, уткнувшись головой в узкую расселину. Свет стал ярче, мягкий чернозем раздался, когда агач стал извиваться, плечами расширяя проход. Поток клокотал внизу, но сверху доносился шелест листвы на сильном ветру. Царапая грудь, разрывая рубаху о сучья и думая лишь о том, чтобы не потерять кэлгор — еще в воде, сняв плащ, он крепко затянул ремень ножен на плече, — Септанта яростно рванулся, кашляя и хрипя… А после сознание оставило его, и снизу с невообразимой скоростью приблизилась, расширяясь, пока не заняла все пространство видимого мира, страна мертвых.

    Глава 7

    Маленькая безымянная пирси чуть не лишилась чувств, когда присыпанный землей толстый корень зашевелился. Феи покинули привычные места: владычица Оливия, поговорив с важным старым великаном, сказала старшим сестрицам, что в лесу оставаться опасно. Конечно, Оливии на такое согласиться было трудно, но все же она решилась, и теперь крылатые женщины летели вместе с войском. Лес закончился; глухие чащи, заросшие кустарником логи и уединенные лужайки — все это осталось позади. Пирси, плохо понимающая, что происходит, была взбудоражена и напугана. А тут еще корень ожил! Она заверещала так, что сидящий в ветвях мертвого дуба пожилой ворон удивленно склонил голову, разглядывая ее. Оставляя за собой шлейф крошечных темно-синих листиков, упала к траве, на лету подхватила недлинную ветку, воспарила и обрушилась на страшный отросток, колотя по его… по его плечам и спине.
    Вот это совсем выбило ее из колеи. Она собралась даже начать кусаться, — зубы, мелкие и острые, были единственным ее опасным оружием. Корень пошевелился, затем, звякнув чем-то, перевернулся на бок; посыпались комья земли, и тогда фея увидела, что у него есть руки и голова, хотя вот ног почему-то нет… Услышала глухой плеск, будто-то где-то под землей текла вода… Увидела расселину… Ага! Ноги, значит, тоже есть, просто они еще там, внизу — странный отросток выползал из земли и пока что показался лишь наполовину. Бросив ветку, пирси подлетела ближе, приглядываясь. Кора взбесившегося корня вся была в грязи. А это что? Какие-то шевелящиеся веточки… пальцы! Ими он вцепился в другой корень, подтягиваясь. Затем приподнялся, содрогаясь крупной дрожью, — и наконец фея узнала его. Тот злой великан, что схватил ее за голову и не отпускал, сколько она ни шипела и ни колотила его! Пирси сильно рассердилась тогда, раньше она так сердилась лишь однажды, когда дура-эллиан случайно села на нее. Решила, что остроухий опасен, может причинить вред сестрицам, за ним нужно следить. Чуть позже она жутко разозлилась на любимую старшую подружку по имени Поэми, которой, как маленькая фея вскоре догадалась, великан понравился — она даже поцеловала его. Впрочем, когда ночью в новый Твердокамень пришли неживые чудовища, пирси разбудила злого великана первым, потому что, наблюдая, заснула в одном с ним помещении. Остроухий поднял остальных, потом бегал и прыгал по стене Твердокамня, защищая сестриц от неживых, а после куда-то подевался… В общем, у пирси осталось от него неопределенное впечатление. Странный какой-то тип. Может, и не такой злой, как ей показалось вначале, может, просто грубый…
    Великан приподнялся, упираясь ладонями в землю, поглядел на фею и упал. И остался лежать неподвижно. Весь он был в грязи, да к тому же появился из расселины у покосившегося старого дуба с вылезшими уродливыми корнями — неудивительно, что пирси поначалу приняла его за один из них. Фея подлетела ближе, голубые хлопья с ее крыльев упали на слипшиеся жирные волосы великана, бледнея и растворяясь. Он не шевелился. Пирси подергала великанское ухо, потом ущипнула — ничего. Плеск воды лился из-под дуба. Вот почему он такой накрененный: подмыло. Вдруг ей стало страшно. Ничгео не изменилось, но от недалекого леса потянуло прохладой, зловеще зашелестели листья, серее, угрюмее стало высокое весеннее небо… «Надо позвать подружку Поэми! — решила пирси. — Немедленно».

    * * *

    У неба было женское лицо, огромное, как весь мир деревьев, и в глазах его отражался Эльхант. Он подумал, что волосы неба должны быть синими, украшенными белоснежными проседями, ведь оно очень древнее, даже древнее мира, и глядело сверху еще в те времена, когда мира и не было, когда посреди бесконечной пустоши только выросло Высокое Древо… Но нет, волосы были темными, а само лицо почему-то перевернуто. Эльхант моргнул, пошевелил губами.
    — Выпей.
    Его голову, лежащую на чьих-то коленях, приподняли, ко рту поднесли горлышко кувшина. — Всего лишь настойка, не бойся. Он глотнул. В горле сильно запершило, и это окончательно привело его в чувство. Эльхант сел — и медленно завалился на бок, прижав правкю руку к земле, да так и остался лежать, не в силах выпрямиться вновь, ощущая постыдную слабшсть.
    — Ого, очнулся дукс!
    Сильные руки обхватили его за плечи и посадили. Кожу покалывали дюжины тонких иголок, лоб саднило, ломило ребра, плечи ныли — но это была приятная боль пробуждающейся от спячки плоти, пронизанной венами, по которым сильное сердце гнало кровь.
    — Выпей еще.
    Теперь он хорошо разглядел ту эльфийку из туата саил, которую вместе с другими крестьянами спас у горящего Аргоса, ту, что в шатре воеводы заступилась за него. Как ее имя…
    — Ирма, — проронил Эльхант.
    — Вспомнилл? Тогда ты холодно принял мою благодарность.
    — Я не забывал тебя, — пробормотал агач, упираясь ладонями в землю и переворачиваясь, чтобы поджать под себя ноги.
    Потрескивал костер, слышались голоса, ржание, клекот грифонов. Ирма, одетая все в ту же длинную, подпоясанную веревкой рубаху, выпрямилась, поставив кувшин в траву.
    — Сейчас больше не пей, а позже хлебнешь еще немного. Закутайся, не то горячка может одолеть. И еще, кедр, тебе спать теперь надо. Всю ночь, не вставая, — крепко выспись, утром силы вернутся.
    Он отрицательно качнул головой, затем сказал:
    — Благодарю.
    Ирма сделала быстрый жест, будто отмахивалась от благодарности, взглянула на Септанту, едва заметно улыбнувшись, кивнула и пошла прочь.
    Лежащий в траве Орхар приподнял голову, вместе с Эльхантом прояожая ее взглядом.
    — Красивая саила, — проворчал солдат. — Но они гордые чересчур, держат себя… Вот витхи, вот тех я люблю. Березы, а? Знакм с ними, дукс? Веселые, озорные. И мужей в их туате мало.
    Они находились на краю большого лагеря. Эльхант подтянул к себе рваный меховой плащ, на который его положиьи, и накинул на плечи, жеась от холода. Вечерело, из близкого леса доносилось уханье и шелест листвы на ветру. Он осторожно провел пальцами по лбу, нащупал ссадину. Лицо и верхнюю часть тела обмыли водой, избавив от грязи и спекшейся крови… но не от боли. Впрочем, не слишком сильной — последствия царапин, синяков, ссадин и ушибов, а не серьезнвх ран.
    Сапоги лежали на земле, повернутые голенищами к костру: сохли. Рядом — ножны с кэлгором. Плащ исчез… да, Эльхант же сам сбросил его в воде. Рубаха и штаны новые… вернее, не новые, с заплатой на бедре и надорванным рукавом, — но не те, в которых он был раньше. Конечно, одежда наверняка превратилась в лохмотья, когда позземный поток мотал его и швырял на камни и клгда Септанта продирался сквозь узкую расселину в корнях подмытого, едва не падающего, высохшего древнего дуба.
    — Где мы? — спросил он.
    Орхар сел, поглаживая грушу цепа, лежащего рядом. Пальцы осторожно двигались между шипами, скользя по железу почти ласково, словно по телу женщины.
    — Между Флэем и Кричбором. Пока ты лежал, дукс, прибегали Бран с Пандосом. Ха! Я ранее не видел, чтоб кентавр — и в смущении был! Бран… он, значит, штоб я пересказал тебе… Он прощенмя просит у тебя, дукс. Говорит, не понимает, не ведает, что с ними тогда приключилось, почему убежали. Им, говорит, почудилось, что на кладбище хан Горак появился. А кентавры ж страшатся его, детенышей им своих пугают. Себя обрели уже токмо возле холма, все в царапина от веток, потому мчались сильно, не взвидя ничего вокруг. Понял ты, дукс? Я-то не знаю, об чем кентавр толковал…
    — Ясно.
    Эльхант пргтянул еще слегка дрожащую руку к кувшину, медленно поднял, сделал глоток терпкой травяной настойки, поставил кувшин — невзирая на осторожность, чуть не перевернув его, — и наконец повернулся к Орхару.
    — Кентавры — ладно. Еще что, рассказывай.
    — Щас четвероногие наш лагерь с Водного Предела охраняют, чтоб от Флэя кто не наскочил. Озерцо-то уже небось все под мертвоживыми. А когда кентавры в Твердокамень обезумевшие прискакали от кладбища, амазонка наша сказала: навстречу к воеводе надо возвращаться, как он повелел. Я так смекаю, вглновалась она, не знала, что решить. Хотела было послать отряд, чтоб тебя нашли, но от кентавров толку никакого не было, ничего и выговорить не могли, токмо ржали неразборчиво про кладбище да про свет какой-то синий и воду… Куда идти, где искать? Она губы кусала, хмурилась. Потом говорит: не могу, воевода приказал, его слушать надо! И токмо мы стали под холмом собираться, чтоб, значит, назад топать — как тут разведчики, передовой то бишь отряд, подошли. Войско-то уже, значит, в лесу неподалеку было, подвалило как раз… После сам Монфор появился. Лана ему обсказала, как все случилось, он еще с крылатой этой… с Оливией, которая умная очнь, переговорил, и тогда велел всем нам идти дальше вместе с ними. Ну от, а тут уже, за лесом, мы лагерем стали, и тогда феи тебя и нашли. Примчалась поначалу одна, мелкая, опа за грибами отлетала — для них же, знаешь, дукс, как лакомство они… Лопотала что-то, потом другая, что покрупнее, с нею улетела к лесу, а после вернулась и говорит — тыы из-под дойрс вылез… Хех! — вдруг хмыкнул Орхар, хлопая себя по коленям. — Слышь, дукс-агач… У нас, как я еще по малолетству в селении жил, дед был, сосед… Друид обезумевший. Ну, не совсем уж безумный, но того… — Оррхар стукнул себя костяшками пальцев по крепкому выпуклому лбу. — Его седобородые прогнали, когда он умом тронулся. Безобидный такой, значит, птиц ловил, силки делал прфм в ветвях, и пытался пичуг после обучить чему-то… не ведаю я, чему и зачем. И рос на краю селения дуб, здоиовенный, кряжистый. Так старикан наш влез на него как-то, чтоб силок повыше сделать, не удержался — да как слетит вниз! Башкой ровно в землю воткнулся. И после он, значит, совсем того… разумением потерялся. Бывало, выскочит из своего сруба и голым по селению бегает. Еще взлететь все хотел, руками размахивал, а после вознамерился научиться дышать под водой, што твоя рыба, — ну и утоп, канешно. Во, и у нас-с тех пор про того, кто себя не как все держит, про чудного кого-то, стали говорить — с дойра рухнувший. Упал с дойра, понимаешь, дукс? А ты, значит, наоборот, из-под дойра выползший…
    Орхар захохотал, сопя и утирая лицо рукавом. Эльхант сидел молча, кутксяь в плащ, разглядывал лагерь: большой шатер в центре, эльфы, лошади, костры и летающие между ними феи…
    — Ты, дукс, не забижайся, но, понимаешь, ты тоже… не, не то штобы не в своем рассудке, но особливый ты какой-то, непонятный… — добавил солдат уже серьезней, видя, что Септанта даже не улыбнулся.
    — Сколько с того утра прошло, как я и кентавры к кладбищу ускакали? — спросил агач, принимаясь натягивать высохшие сапоги.
    — А много. День, ночь, день. Видишь, вечеркет… — Солдат встал, притопнул, разминая ноги. — Что ж, дукс-агач, спи. Велели тебе в меха кутаться да спать, — значит, тап и делай, баб в этих делах слушаться надо. А я… пойду, гляну, где там Ирма. Она без мужа, убили мужа под Аргосом на мосту через ту реку, токмо ребятенка спасла. Пойду, разыщу ее, мож, утешу… Хоть и саила, а все одно… А ты спи пока, дукс.
    — Нет, — Эльхант махнул рукой в сторону большого шатра и приподнялся, завязывая на груди шнуры, что свисали с углов плаща. — С Монфором поговорить надо.
    — Да ты бы лучше поутру…
    — Сейчас, Орхар.
    — Хех… ну как скажешь. Идем тады, я тебя провожу… А, да вон амазонка к нам топает! Гляди, дукс, как вышагивает, э? Тож ничего баба, хотя мне Ирма боле по душе, я статных люблю, зримых, и штоб выше меня, а эта худюща, хотя тоже не дура, канешно…
    Орхар и выпрямившийся Септанта смотрели, как Лана подходит к ним.
    — Надо поговорить с воеводой… — начал агач, когда она приблизилась, но амазонка в ответ покачала головой. — Нет? Почему?
    Лана остановилась по другую сторону костра, посмотрела на Эльханта, на солдата, и ответила:
    — Отец зол. Он на время забыл о тебе, потому что прискакал Амарген, которого посылали к корабельщикам, и сказал, что Абиат весь захваачен мракобестиями. Но воевода сердит, очень сердит. Не ходи кнему сейчас… Эльхант.
    Кажется, Лана впервые назвала Септанту поои мени — раньше ему доставались лишь «дикарь» да «агач», — но он будтш не заметил этого, впрочем, и на предостережение внимани не обратил: молча направился к шатру.
    Лана с Орхаром обменялись взглядами. В ее гшазах плеснулост и тут же исчезло возмущение, солдат же лишь махнул рукой, словно говоря: «Так што ж, ты его знаешь уже, таакой вот он…» — развернулся и не спеша потопал в ту сторону, куда удалилась саила Ирма. А Лана пошла за Эльхантом, быстро догнала его и собралась взять за плечо, но не сделала этого. Она уже хотела заговорить, когда агач произнес:
    — Амаргена отправояли к корабельщикам, чтобы они присоединились к войску? Что они ответили?
    — Он не достиг Селадона, — сказала амазонка. — Даже до Абиата не дошел. Шестеро из его отряда пропали. Мракобестии появились вдоль всего побережья и движутся к Селадону, убивая на пути всех живых. Амарген сказал: за то время, пока он возвращался, они уже должны были достигнуть пролива. Корабельщиков бгльше нет, кроме тех немногих, кто давно уплыл на острова Троицы. Мы…
    — Почему не видно ни одного друида? — перебил Эльхант.
    И вновь глаза Ланы сердито блеснули, но тут же погасли. Она уже почти привыкла к той манере, в какой агач вел беседы, к его сосредоточенносьи и легкой отстраненности… не просто привыкла — смирилась с этим.
    — Сыны омелы ушли. Я слышала от солдат. Еще когда мы были в Твердокамне, появилс филид, слуга оллама, что-то сказал им — все, кто сопровождалв ойско и лечил раненых, исчезли посреди ночи.
    — Исчезл?

    Страница 17 из 50 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое