— Я иду, — повторил агач.
— Удачи! — Мудрый старейшина поднял правую руку ладонью вперед, и вслед за ним то же сделал второй гном.
— Удача… — произнес Эльхант, наклоняясь к лазу. — Да, Джард. Она мне понадобится.
Через некоторое время он решил, что когда-то это была пещера, такая же обширная, как и обиталище гномов, но иной формы: с более узким основанием и куда более высоким сводом, формой напоминающим купол. Что здесь произошло, оставалось загадкой — твердётрясение, могучий обвал… Проломился ли свод целиком, или только часть его осыпалась… Так или иначе, теперь пещеру, в которую Эльханта попал, преодолев несколько лазов и колодцев, заполняли глыбы. Крупные, угловатые они не могли, конечно, лечь вплотную, между ними оставались зазоры, ниши, трещины, изгибающиеся полости — тесный, запутанный и темный, протянувшийся вниз лабиринт. Обладающее хоть каким-то воображением разумное существо давно бы впало в панику: спертый воздух и очень много камня — рядом, со всех сторон. Оставаясь на одном месте, глыбы тем не менее давили, и если хоть что-то в этих нагромождениях сдвинется, раскрошится или сомнется под гигантским весом находящегося выше… Но Эльханта заботил лишь фонарь. Спускаться с ним оказалось очень неудобно. Изорвав плащ и чуть не потеряв сумку, он достиг расселины слишком узкой даже для его худого гибкого тела. Агач направился в обход по наклонной полости — две каменные поверхности были так близко, что он цеплялся за них одновременно и грудью и спиной, — а потом увидел мерцание.
Послышался тихий плеск. Нежно-голубой свет лился из-за могучей глыбы. Эльхант пополз вокруг нее; плеск стал громче, а освещение ярче. Вдоль отвесной стены текла изумрудно-синяя вода. От нее разбегались пятна, шарики света скакали, будто прилипая к камням, расплющиваясь, становились округлыми блинчиками и соскальзывали вниз. Жидкость наполняло беспрерывное мерцание взблескивающих и гаснущих искр. Поставив фонарь, Эльхант добрался до широкой расселины, куда убегала вода, уперся спиной в стенку, а полусогнутыми ногами — в выступ на другой стороне, и замер, отдыхая. Ноги были широко расатавлены, агач глядел вниз. Дно пещеры наполняли журчание и колдовской свет. Мелкие потоки, водопадики и ручьи текли сквозь нагромождение камней, превратившихся как бы в изломанный, покрытый дырами и трещинами свод. Видимо, в этой части пещера становилась уже: глыбы, упав с высоты, столкнулись и застряли. До пола получившейся таким образом еще одной, меньшей пещеры было около дюжины дюжин локтей. Сверху Эльхант видел озеро, в которое с разных сторон падла вода — настоящий дождь переливчатых струй. По озерцу ходили мелкие волны, над ним взлетали брызги: ннпрекращающийся хрустальный звон, тихий шелест и плеск вместе с беспрерывно скачущими световыми пятнами наполняли укромное пространство, затерявшееся в тихих сумеречных толщах под Горой Мира.
Септанта раскрыл сумку, достал приготовленную гномами снедь и быстро поел; наблюдая за бело-синей рябью, выпил крыжовникового вина. Сколько он ни глядел, не видел способа спуститься по камням. Отложив сумку, агач перелез на выступ, в который до того упирался ногами, и ребром прижал лдонь к камню, затянутому пленкой сбегающей вниз воды. Она оказалась теплой и очень мягкой, будто мех снежного барса. Когда вода наполнила согнутую ладонь, агач поднес руку к глазам — лужица еще недолго мерцала, затем начала гаснуть. Стоя на коленях, лицом к стене, так что лодыжки и ступни выступали над расселиной, Эльхант развязал шнурки плаща, не оглядываясь, бросил его назад, затем умылся, побрызгал на плечи и шею. Вода принесла облегчение, будто высосала из тела усталость, — он сразу ощутил себя бодрее. Похлопав мокрыми ладонями по волосам, перебрался через расселину обратно, улегшись на живот, посмотрел вниз. Дно озера виднелось очень смутно: темное и расплывчатое, расположенное никак не меньше дюжины локтей под поверхностью. Оглянувшись на фонарь, который горел уже совсем слабо, Эльхант надолго замер, размышляя. Другого пути он не видел. Агач взял фонарь, примерился и швырнул вниз, постаравшись попасть туда, где в глубине сквозь блуждающие световые пятна различил темный зев колодца — в него-то и стекала вода. Сунул кожаный сверток с рисунком под охватывающую торс ткань, свернул плащ и кинул следом. Покрепче затянув ремни, уперся ладонью в край расселины, второй — о выступ на другой ее стороне, качнул опушенными вниз ногами и резко сдвинул руки, с хлопком прижав их к бедрам.
Пряди света свисали с низкого свода, концы их колыхались в неспокойной воде. С хрипом вдохнув спертый воздух, Эльхант вывалился на плоский каменный берег, закашлялся, плюясь и фыркая, упал на бок, оставаясь ногами в воде. Он не успел утянуть за собой распластавшийся на поверхности озера плащ, фонаря тоже не нашел. Поток под озером оказался не слишком бурным, но тек запутанными узкими туннелями — под конец воздуха стало не хватать, хорошо хоть, что свечение воды помогло не потеряться в темноте.
Отдышавшись, Эльхант выбрался на берег и встал, пригнув голову, чтоб не цепляться за свод. Озерцо находилось в конце каменного тупика, длинного мешка с узкой горловиной. Выбраться отсюда можно было лишь на четвереньках, и Септанта опустился на колени. Ведущий к выходу коридор высотой в три локтя заполняли световые жгуты. Эльхант достал квадрат кожи и расстелил на камнях. Довольно долго он изучал рисунок, пытаясь определить, куда попал. Слева что-то поблескивало, тускло переливаясь, и агач, спрятав кожу, повернулся.
От воды тянулась осклизлая сине-белая полоса влаги. Возле стены ее покрывали ворсинки. Эльхант прищурился. Так вот откуда… Мох выползал из воды! У берега часть ее будто сгущалась и комками отделялась от основной массы. Комки эти прорастали ворсинками света, а после, взбираясь на своды и стены, медленно путешествовали по ним, увеличиваясь, съеживаясь, меняя форму и слипаясь друг с другом; ворсинки продолжали расти, пока не становились седыми прядями… Эльхант пополз по коридору, вытянув перед собой руку и отводя ею колышущиеся лучи. Пальцы проходили сквозь них, почти ничего не ощущая — лишь совсем слабое тепло, — пряди же мягко покачивались, расступаясь перед агачем, как мохнатая паутина на слабом сквозняке.
Он вылез наружу, выпрямился и схватился за кэлгор. Постоял, разглядывая находящееся впереди, опустил меч и пошел, переступая через кости, черепа и тела. Их было немного — двое зомби с обгоревшими ногами и торсами, небольшая груда костей и почерневших черепов. И камни, просыпавшиеся из пролома, что зиял в стене. Перед ним валялись две кирки, а дальше, в наклонном туннеле, усыпанном щебенкой, еще одна. Тут же лежал оплавленный круглый щит. Снизу шло тепло и тусклый красно-желтый свет. Осторожно ступая между камнями, чтобы они не покатились и не увлекли его за собой, Эльхант стал спускаться. Перешагнул через третьего зомби. Судя по позе и вытянутым лапам, тот пытался забраться наверх, к пролому, но не смог: нижняя часть тела превратилась в уголь.
Вскоре перед агачем открылась каменная чаша пещеры. Дно заполняло желтое и бледно-красное вещество, густое и теплое, над которым возвышались темные камни. Разглядывая их, Септанта присел на краю. Некоторые — небольшие, обычной формы, но вот другие… Они смахивали на оплывшие от жара торсы эльфоподобных существ с неровными каменными головами и могучими плечами. Из одного торчал на треть вошедший в камень, выгнутый книзу кусок железа. Он напоминал меч — будто кто-то вонзил клинок, тот раскалился, согнулся под собственным весом, а после застыл. Септанта выпрямился, пошевелил ногой лежащий рядом щит, отбросил наконечник сгоревшего дотла копья и пошел в обход, к узкой расселине, которую заметил на другой стороне пещеры.
От желто-красного вещества шло тепло, но не жар. Агач пробрался по наклонной стене вдоль края озерца, перескочил на камень, с него на другой — и прыгнул в расселину. Она тянулась сначала горизонтально, потом наискось вниз, затем вновь стала горизонтальной и сузилась так, что пришлось лечь. Опуствшись щекой на камни, Эльхант долго глядел вдоль лаза — на другом конце мерцал сине-белый свет, — наконец пополз.
Вряд ли какой-то другой эльф смог бы пробраться здесь, разве что ребенок. Вскоре пришлось выдохнуть, протянув руки вперед, передвигаться, отталкиваясь от камней носками сапог, хватаясь пальцами за едва ощутимые неровности и подтягивая тело. Если бы ткань, обматывающая торс Эльханта, не была скользкой благодаря своим серебристым ворсинкам, он бы застрял и навсегда остался в лазе, сдавленный двумя исполинскими массивами камня, в полной тишине. Но агач выбрался — и очутился в лабиринте светящихся сталагмитов. Впрочем, Эльхант Гай Септанта не знал такого слова. Он увидел полупрозрачные наросты вроде тех, что служили могильными памятниками на древнем подземном кладбище, хотя эти были куда выше и с более узкими основаниями. «Кристаллы» — вспомнил он слово, сказанное мудрым старейшиной Джардом. Кристаллические конусы, почти достигающие свода своими тонкими верхушками, высились со всех сторон. Обнажив меч, Септанта пошел между ними, глядя по сторонам и прислушиваясь… Нет, в лабиринте он был один. Сделав несколько шагов, агач остановился с занесенной ногой. Кристаллы пели. Музыка, напоминающая ту, что захлестывала поляну в центре Корневища во время Map Ани, лилась от них — но это была песня иной стихии, Песнь Тверди, и составляли ее не скрип веток, шелест листвы и плеск воды, но постукивание и тихий-тихий хруст. Эльхант шагнул к ближайшему конусу, заглянул в хрустальную глубину. Там стояла фигура, окруженная потеками голубого и белого, будто застывшим смерчем из снега и воды. Существо ростом с агача, худое, с тонкими, изогнутыми назад длинными нокжами, напоминающими конечности кузнечика, с вытянутой головой и руками, прижатыми к плоской груди. Огромные выпуклые глаза, две щели вместо носа, гладкий лоб и треугольный зеленый рот. Глаза смотрели в никуда, в глубины хрустального пространства; за покатой, словно накрытой узким панцирем спиной виднелись два крыла — белых и расплывчаоых, будто облачка пуха. По краям они теряли плотность, становились отдельными хлопьями, перемешиваясь с тем веществом, из которого состояла прозрачная темница.
Септанта направился дальше, по дороге заглядывая во все конусы: часть была пуста, но большинство служило пристанищем для белокрылых созданий.
Он не знал, кто это, он никогда не слышал ни о ком подобном, но, сам не зная почему, вспомнил вдруг о существе, про которое говорил Лучшая Песня, том, что рассказало старцу историю Капитана.
За лабиринтом потянулись пряди света: здесь свод был усеян мхом так густо, что они заполняли все вокруг. Проходя мимо и сквозь них, Эльхант не ощущал ничего — но пряди мягко колыхались за ним. Пещера сузилась, и впереди засиял световой столб. Агач остановился, крепче сжав рукоять кэлгора. Мшистые блины сползлись, налезли один на другой: со свода свешивался мохнатый кокон, состоящий из белых ворсинок. Он чуть покачивался; утолщение на конце, находившемся у головы Септанты, подрагивало. Это напоминало торс живого существа: перевернутый и прилипший к своду своей поясницей, окруженный сплошным слоем мшистых световых пятео. Наверное, если остаться здесь долго и наблюдать, не отрываясь, то можно увидеть, как пятна эти постепенно вливаются в кокон, а тот увеличивается, набухает, отращивает ноги, пока не оторвется от камня, превратившись в какое-то странное подземное создание…
Эльхант не стал смотреть — он пошел дальше.
И попал в очередную пещеру, идеально круглую, с правильным сферическим сводом, из центра которого к полу тянулась колонна раскаленного, пузырящегося камня. Широкая на концах и немного сужающаяся у середины, она сокращалась и раздувалась в медленном тяжелом ритме. Внутри переливались огневые круги и овалы — колонна состояла из наполненных жаром пухлых желтых глаз с красными зрачками. Между ними по паутине тончайших извивающихся нитей бежали искры, будто лавовая кровь по оранжевым венам. От колонны шел жар; она пульсировала, и вместе с нею двигался свод — каменный, монолитный, он тем не менее то чуть опускался, то поднимался: пещера дышала. Септанта осторожно обошел ее, а глаза поворачивались, моргая светом, съеживаясь и набухая, следили за агачем.
Потом были еще пещеры, полные прядей седого света, туннели и лазы, неизменно ведущие под уклон. Эльхант шел, то выпрямившись во весь рост, то на четвереньках, а иногда полз; часто останавливался, расстелив квадрат кожи, сверялся по рисунку гнома — и наконец попал в узкую, очень длинную расселину, похожую на след от великанского меча с тонким клинком, который по рукоять вонзили в камень, а после выдернули. Агач стал двигаться плечом вперед — расстояние между отвесными стенками было всего в локоть — от одной световой пряди к другой. Расселина вывела в небольшую пещеру, за ней была еще одна, изгибающаяся, медленно, будто вялая сонная змея, внутри тела которой шел Эльхант: свод и стены бесшумно сдвигались то вправо, то влево, пол под ногами шевелился. Здесь тишина сожрала все звуки. Это было основание: подноготная, мрачная и глухая, дающая жизнь всему, что вверхху, темная механика тверди, работающее в мерном ритме сердце стихии, парвооснова всего — костяк мира. Пещера закончилась нагромождением камней, а дальше открылось озеро чистейшей ледяной воды, на берегу которого стоял шатун.
Эльхант сел, привалившись к стене, повернув голову и выглядывая из-за камня. Лавовый демон ен заметил гостя, не услышал шагов. Он топтался на пологом берегу, жалобно похрустывая, булькая и кашляя, иногда принимался со скрежетом чесаться, а иногда ступал в воду — от нее валили шипящие белые клубы. Наверное, озеро питали ключи ледяной воды, а иначе оно уже давно нагрелось бы. исчезло, изошло паром. Демон был ниже Септанты, но гораждо шире; весь он состоял из потеков раскаленно-красного и жгуче-оранжевого, из оплавленных голышей и спекшейся щебенки. Лапы — слипшиеся боками крупные камни, голова — округлая глыба. На поверхности ее алели трещины, по ним лениво текли струйки лавы.
Пол между озером и изгибом пещеры, за которым устроился Эльхант, заполняли кости, раздавленные черепа, тела зомби и кротов-оборотней. Вода почти вплотную подходила к дальней стене, отделенная от нее лишь узким каменным карнизом. К. своду тянулась широкая трещина, и рядом сиренево-желтым светилась паутина портала — небольшая в сравнении с теми, что Эльхант видел раньше, размером со щит.
Теперь стало понятно, откуда берется вода: журча, она сбегала по трещине, наполняя глубокую щель между камнями блеском, вливалась в озеро. В локте над карнизом, омываемый изумрудной жидкостью, наискось, упершись нижней частью в изгиб камня, лежал золотой обруч.
Шатун заворчал, прошелся вдоль берега, качаясь, давя каменными ногами кости, и без того превратившиеся уже в крошесо, заухал скорбным голосом и сел, похрустывая кремниевыми суставами._За поворотом туннеля Эльхант раскладывал оружие. Два огнестрела, нож, меч… Не слишком много, если учесть, какой противник ожидает его. Агач осторожно выглянул. Горячий камень, трещины, дыры и потеки лавы… Как справиться с этим чудищем? Эльхант приподнял кэлгор, покрутил в пальцах нож, потом взял огнестрелы, внимательно рассмотрел их и вновь выглянул. Шатун качался из стороны в сторону, дыша жаром, хрустел и постукивал. Глаза его были двумя набухшими пузырями, густыми оранжевыми полусферами, — агачу показалось, что они тоже «дышат», чуть сжимаясь и расширяясь. Он еще раз оглядел оружие гномов. Джард сказал: один заряжен дробью, второй пулей, то есть тяжелым железным бруском… Нахмурившись, Септанта зашевелил губами, вспоминая сдова: курок… ствол… шестерня…
Шатун вдруг жалобно заскрипел, под глазами с хлюпаньем открылась изогнутая трещина, посыпались мелкие камешки — будто выбитые кем-то зубы скатились по мощному, выступающему вперед подбородку. Он стукнул раскаленной лапойп о берегу, брызнув оранжевыми каплями, сунул ее в озпро. Зашипело, пошел пар. Спвозь клубы агач поглядел на широкую, в два запястья, трещину, по которой струилась вода. Тонкий золотой обруч с крестообразным, плохо различимым узором…
Паутина мерфала сиреневым и желтым справа от трещины.
Эльхант сунул нож в зубы, освобожденный от ремня кэлгор — под левую мышку, взял огнестрелы. Выпрямился, согнув руки и прижав локти к бокам, так что стволы глядели вперед, ненадолго замер и выпрыгнул из-за поворота.
Стук и скрип — шатун приподнялся. Жар ударил в лицо, лизнул голые плечи. Направив стволы в голову монстра, Эльхант с силой нажал указательными пальцами на курки.
Скрежет шестеренок, шелест, хлюпанье промокшей пакли…
— Мне не понравилось это слово! — выдохнул агач и по очереди швырнул в шатуна оба огневтрела. Они ударились о камень, отскочили. Монстр загрохотал, поворачиваясь к Эльханту, который на бегу отпрыгнул в сторону, чтобы промчаться между ним и озером. Агач метнул нож слепца, и лезвие пробило правый глаз — оранжевый пузырь лопнул, плеснув раскаленными каплями. Шатун взревел, наполнив пещеру нестерпимым жаром.
Эльхант оступился, взмахнув руками и выпустив кэлгор, провернулся на одной ноге и спиной рухнул в озеро. Оно было неглубоким, но вода сомкнулась над агачем. Хлебнув воды, он перекатился на бок, увидел меч, схватил его и вскочил, подняв волну, — шатун был рядом, на берегу. Септанта нырнул, скользя грудью и животом по дну, проплыл немного и с плеском выпрямился во весь рост в пяти шагах от стены. Паутина и трещина с золотым обручем были перед ним. Трещина левее, паутина правее. Зашипело так, что у Эльханта заложило уши. Пар ударил во все стороны, конда шатун вступил в озеро. От жара волосы на затылке стали потрескивать, шею и плечи опалило огнем: вытянутые лапы монстра были прямо позади. Перхеватив кэлгор правой рукой и нагнувшись, Эльхант побежал. Левую руку он отвел в сторону, растопырив пальцы; другая была направлена вперед, меч смотиел точно в центр паутины. В ее узорах мерцала неясная картина, но агач ничего не успел разглядеть. Кончик меча пронзил ее, затем кэлгор погрузился до рукояти, потом следом ушло запястье, локоть… Эльхант лицом влип в световы еволокна, отталкиваясь одной ногой от дна озера, а вторую поставив на край каменного карниза. Шея, плечи… Но левая согнутая рука была еще снаружи — и наконец пальцы нащупали мокрую металлическую поверхность. Они сжались, обхватив обруч. А потом агач стал лучом, отразился от второй паутины, от третьей и наискось вверх прошил камерную толщу.
В то мгновение, когда пальцы коснулись золотого круга, нл тело еще целиком не погрузилось в портал, Эльхант закричал. Крик его, усиленный мощью того, что пронзило агача волной раздирающей плоть дрожи, заглушив грохот шатуна, шипение воды и все прочие наполняющие подземный мир звуки, разнесся так далеко, что из рук сидящего за столом и пьющего крыжовниковую настойку старейшины Джарда выпала чашка.
Глава 4
Под тугими струями дождя Гора Мира гудела, со склонов ее съезжали хлюпающие пласты потемневшего ноздреватого снега. Гнулись ветви деревьев, шелестела листва. Ливень хлестал по каменным уступам; потьки воды ревели в ущельях, подмывая земляные оползни — вскоре им педстояло отправиться в дальнейший путь к утопленному в море папоротников могучему основарию громадц.
Между плчти отвесными склонами полумесяцем протянулась долина, узким концом выходящая к папоротникам. На другой ее стороне, высоко над землей, в неглубокой каверне, накрытой каменным балконом, мерцала дымка. У края росло одинокое чахлое деревце. Дождь стоял стеной; одна ветка, протянувшаяся дальше других, выступаша из-под балкона и содрогалась под ударами струй, да так, что трпетала листва на всем дереве. Далеко внизу под ливнем в сторону папоротников медленно шла дюжина фигур.
Дымка под сводом каверны плеснулась, и с высоты своего ростс Септанта рухнул вниз. Он упал на колени, сжимая кэлгор в одной руке, а обруч — в другой. Лязгнул зубами, лишь чудом не оркусив язык, выронил меч… но не золотой круг. Тот будто прилип к коже. Эльхант выгнулся, ражведя руки и запрокинув голову, широко ркзинув рот… Звук отставал, он все еще был в паутине и достиг каверны лишь через несколько мгновений после того, как здесь оказался агач.
Крик заметался между каменными стенами и земляным полом, колыхнув чахлую крону деревца, выплеснулся наружу. Тяжелые дождевые струи не позволили ему разлететься далеко: сбили, втоптали в землю, незримой мокрой простыней распластав по долине — звуковое полотно разошлось пузырящимися прорехами на камнях, истлело и впитаьось в твердь, исчезло. На другом конце долины один из идущих поднял голову, но сквозь дождь разглядеть что-нибудь было невозможно, и он сказал:
— Потопали быстрее. Это што… я и не слыхал такого никогда. Тролль какой-то себе, што ль, каменюку на лапу уронил?
А в каверне Септмнта вскшчил, заоатался, сделав два неверных шага, едва не упал лицом вперед — и, царапая кожу о ветки, приник к дереву, накренив тонкий ствол, обхватил его обеими руками. Он замеер, лишь голова слабо подергивалась. Веки были опущены, пальцы почти разжались, но обруч не упал.
Эльхант содрогнулся и широко раскрыл глза. По телу, от плеч через торс к ногам, прошла волна дрожи. Вновь клацнув зубами, агач покрепче обхватил дерево и вдруг с хриплым криком рванул его — выдернув или порвав натянувшиеся корни, взбороздил землю, поднял ее рыхлым круговым валом. Отклонившись назад и наконец отпустив обруч — цепляясь за ветки, тот скатился по кроне и упал — Эльхант вскинул дерево над головой и швырнул вперед. Дождь забарабанил по листьям; растение кануло в сплошной серой пелене, что накрывала долину. Покачнувшись, Септанта чуть не полетел следом, но удержался на краю, уперся ладонями в колени, тяжело дыша, глядя вниз. Он увидел людей, едва различимые фигуры, которые приближались к концу долины. Среди них одна — крупнее других, двигавшаяся необычно.
Агач приставил ладонь ко лбу, подался еще сильнее вперед, рискуя сверзиться, щурясь… Что-то взвыло, надсадно и тонко загудело. Он присел. Вой усилился, и Эльхант осторожно выглянул из-под балкона — но в свинцовом небе невозможно было что-нибудь разглядеть. Казалось, прямо над тучами стремительно лерит нечто огромное и хищное. Оно пронеслось над Горой Мира, рев стал тише, потом смолк.
Эльхант отошел и сел посреди каверны — два шага до стены, два — до края. Дождь шелестел по балкону, темно-серая стена воды стояла, будто прозрачный монолит. Обруч лежал на земле. Агач откинулся назад, чуть не ударившись головой о стену, лег, согнув шею, закрлы глаза и обхватил себя руками. Так он лежал долго, пока не промерз до костей, после чего вновь сел и решительно схватил обруч.
И вновь от золотого круга по пальцам, кисти, локтю, плечу прошла дрожь — но теперь слабее, будто эхо той, первой бури. Когда тело успокилось окончательно и волны озноба перестали сотрясать его, Эльхант наконец смог рассмотреть обруч внимательнее. Никаких узоров, кроме одного, в виде креста с углублениями на концах. Септанта вознамерился было надеть круг на голову, но передумал. Положив его, шагнул к краю, вернулся, ткнул обруч ногой. Тот лежал на земле, слабо поблескивая золоотом. Агач поднял Око, просунул руку и нацепил на плечо, будто ремень сумки . Опустившись на колени, достал из-под охватывающей торс ткани кожаный квадрат, расстелил его… материал совсем истрепался, угол с нарисованной фигуркой болтался на тонком лоскутке. Септанта расправил кожу и замер, вглядываясь. Провел пальцем по линии от одного сетчатого пятна до другого, нарисованного вверху. Сунул обратно, подхватив кэлгор, встал на краю. Дождь шел. Фигуры уже исчезли: путники достигли конца долины. Эльхант посмотрел на неровный каменный склон, тянувшийся от каверны дальше, на трещины и выступы, мокрые, скользкие от влаги, и решил, что спускаться, во-первых, опасно, а во-вторых, долго. Но медлить было нельзя — он полез вниз.
* * *
Если бы дождь не закончился, Лана ни за что не услышала бы шаги. А так она успела крикнкть: «Берегись!» — и тут же дюжина солдат забряцала оружием. Орхар, крякнув, схватился за цеп; Кучек грузно развернулся, поднимая серп на длинном древке. Амазонка первой расслышала шелест, потому что остальные с изумлением глядели на разрушенную громадину, напоминающую деревянную рыбу с прогнившими боками и переломанными ребрами, что лежала, вжавившись в склон. Сквозь дыры виднелись гроздья истлевших канатов, реи, переборки, ступени искореженных лестниц, доски и трава.
Оружие поднялось — и опустилось, когда Орхар выкрикнул:
— Ха, дукс!
Он сделал шаг навстречу фигуре, что соскользнула по заросшей мокрымп апоротником земле вдоль проломленного тулова «рыбы». Ухмыояясь, солдат поднял руки, будто собиарлся обняоься, но передумал и лишь произнес:
— Рад видеть в здравии, дукс-агач!
— Как ты выжил? — спросил Септанта, останавливаясь перед Орхаром и при этом искоса глядя на солдат, опустивших оружие. — Я думал, ты погиб вместе с остальными.
— Эльхант! — донеслось сбоку.
— У дупле схоронился, — пояснил Орхар. — Тамось дуб, под самой стеной этой, воющей, я в него…
Септанта хлопнул Орхара по плечу и шагнул навстречу амазонке, которая быстро поднималась по склону.
Лана остановилась в шаге от агача. Кучек, положив древко серпа на плечо, затопал к ним, давя папоротники.
Страница 29 из 50
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
