Илья Новак. Гордость Расы.

Широкая повозка двигалась медленно — на Регостане не водилось животных, которых можно было бы приучить и впрячь в нее. Повозку тянули старики, дети и несколько женщин, самых некрасивых, слабых и наименее ценных для табора. Скрипя, крутились колеса с очень широкими, чтобы не проваливались в мягкий грунт, ободьями. На повозке лежали связки сушеных стеблей, котомки, тюки грубой ткани и шесты, из которых во время стоянки собирали шатры.
В задней части стояла клетка из кривых деревянных прутьев. Внутри нее кто-то сидел на корточках. Еще несколько стариков и женщин тащилось следом, а по сторонам шли мужчины. Кочевники были одеты в подобие штанов, мешковатые рубахи без рукавов, обуты в сандалии — все это сплетено из толстых, грубых и, вероятно, очень непрочных стеблей. Женщины носили что-то вроде мешков с прорехами для головы и рук, старики — всего трое или четверо — только набедренные повязки, а дети вообще шли голыми.
Ушастый попытался воскресить в памяти информацию о кочевниках, которую под нажимом Миссии Объединения согласились предоставить халгане.
Основной проблемой был голод. Изначально регов кормил дикий кренч, но после начала Затемнения его питательные качества стали ухудшаться. Кочевники приспособились есть листья — у одного из видов болотных кустов имелся определенный набор веществ, способных некоторое время поддерживать организм. Еще в пищу употреблялись длинные кольчатые пиявки.
На планете насчитывалось три крупных табора и множество небольших. Пиявки водились в топях, полукругом охватывающих Южный архипелаг, и за места их обитания в течение двух десятилетий велась кровопролитная война между таборами. Она закончилась воцарением в самой богатой части топей табора Арка Вега, который сумел даже окружить свой район подобием пограничной стены — изгородью из стволов карликовых деревьев. Арка выставил сильную по регостанским меркам охрану. На топях трудились рабы; самые обнищавшие, вымирающие от голода таборы обменивали их на съедобных пиявок. Добыча была делом опасным, поскольку ловили на живца — раздетого догола рега обвязывали плетеной из стеблей веревкой и запускали в болото, где он сидел неподвижно, постепенно погружаясь в трясину. Затем его вытягивали и снимали с тела присосавшихся пиявок. Организм живца постепенно загрязнялся продуктами метаболизма кровососов, и рег умирал в течение одного-семи планетарных циклов, преследуемый ночными кошмарами и бредовыми видениями. Срок зависел от жизнестойкости раба.
Свой живец — и необязательно раб — имелся у любого табора. Даже на южных островах, посреди более-менее твердой земли, попадались топкие места, и мелкие безымянные таборы вели нескончаемую войну за право подольше оставаться возле них.
Дзен замер, ожидая развития событий. Языком регов была несколько видоизмененная панречь, и Ушастый надеялся договориться.
Повозка встала, тянувшие ее побросали концы длинных веревок и поспешно отошли назад, боязливо поглядывая на него. Вооруженные мужчины разошлись полукругом. Заан был на две головы выше среднестатистического гуманоида расы землян, самый высокий рег — на две головы ниже. Шагнувший вперед атаман табора доставал теменем лишь до груди Ушастого.
— Приветствую тебя... — настороженно произнес атаман. Сквозь грязные волосы на его голове проглядывала круглая белая лысина — не знавшая солнечных лучей кожа регов была очень светлой.
Атаман произнес, старательно выговаривая слова и широко открывая рот, так что дзену были, видны пегьки зубов:
— Как тебя зовут?
— Заан, — представился дзен. — А ты?..
— Гира... — Рег, склонив голову, искоса окинул взглядом снаряжение и одежду Ушастого. — Мы видели огонь и дым. И что-то, упавшее с неба около гор. Два раза что-то пронеслось из облаков к земле. Не ты ли это был, Заан?
— Только один раз, — подтвердил дзен. — Я из фаланги, патрулирующей атмосферу. Если ты понимаешь, о чем я говорю.
— Очень плохо, но я понимаю тебя.
— Тогда ты, наверное, сможешь понять и это. Я преследовал пиратов. Подбил их, но и они меня подбили.
Ушастый заметил, как при упоминании пиратов все мужчины уставились на него, а узкие глаза атамана на мгновение прикрылись и, когда открылись вновь, то смотрелп уже с новым выражением. Он спросил, тщательно подбирая слова:
— Куда ты направляешься теперь?
Заан не видел смысла врать кочевникам. Все, что ему требовалось сейчас,-— это как можно быстрее добраться до мачты радиорелейной связи и связаться с орбитой. Не было смысла что-либо скрывать, так что он сказал, делая шаг вперед:
— Вы видели когда-нибудь очень длинные шесты, торчащие из земли? Под ними стоят небольшие... — Он замялся, соображая, знакомы ли регам понятия зданий, строений. — Небольшие домики. И все это окружено полем... стеной, как вокруг Парника. То есть, похожей на ту, что находится возле гор, только поменьше и синей...
— Стеной? Мне неясно, что значит «синей». То же, что и «поменьше»? Зачем два раза говорить одно и то же? Небесные шесты, это ты имеешь в виду? Конечно, мы видели их. Один недалеко... — Рег махнул рукой в сторону, откуда двигался табор.
Ушастый уставился на атамана. Потом обвел взглядом окружающий пейзаж, про себя перечисляя краски и оттенки, замечая то, на что не обращал внимания раньше, и с изумлением начиная понимать.
Серый цвет преобладкл. Были еще серо-зеленые оттенки растительности, черные и бледно-лиловые повррхности топей, темно-коричневые пиявки и коричнево-зеленые ткани, белые, еще не успевшие потемнеть зубы детей, краасный цвет, когда они зажигали костер, — и красная кровь... но не синее небо над головой.
Вместо неба — лишь тучи, облачный слой, тоже серый, возможно — черный или лиловый в бурю... С началом Затемнения синий цвет исчез из этого мира. Искусственные красители, конечно же, отсутствовали, а на всей планете нечему было отражать и преломлять свет именно таким образом.
Он подумал — чего же лишили их халгане?! Ни разу за свою короткую жизнь не увидеть ни неба, ни солнца... Они могли еще помнить, что такое орбита, космический корабль, Ось — одно поколение должно было передавать другому рассказы об окружающей Регостан Вселенной. Но вряд ли отец рассказывал сыну, что такое синий цвет. Или каков он. Это ведь не то, что можно связно выразить словоформами, — лишь увидеть собственными глазами или нарисовать, изобразить, а красок здесь не встречалось...
Пораженный этим, Заан подумал: но как же так? Гармоники репрессивного поля Парника были, в зависимости от погоды, бежевыми или молочно-белыми. Но мачты радиорелейной связи защищало более энергоемуое силовое поле. Чтобы окружить таким Парник, потребовалась бы слишком болтшая мощность, а площадь вокруг мачт, естественно, была значительно меньше. Вторичное свечение силового поля имело синий окрас и, если они видели его... Ушастый покачал головой, размышляя. Или, возможно, поля вкруг матч все же не силовые? Он не знал точно, он только предполагал. Может, халгане решили сэкономить? Но что тоогда они использовали для защиты мачт? А защита имелась, без нее кочевники уже давно распотрошили бы все мачты и оборудование...
— Вы проведете меня к ней? — спросил Ушастый.
Тот, кто сидел в клетке, выпрямился, и Заан смог разглядеть старика, тощего и голого, со множеством гнойных ранок по всему грязному телу. Старик пристально смотрел на него,
— Мы можем навлечь на себя гнев Властных, — сказаь атаман.
— Влсстным сейчас нет дела до вас. И они...
Атаман поднял руку, призывая дзена к молчанию. Потом произнес:
— Ты отдашь нам то, на чем прилетел сюда?
Заан развел руками:
— Я не могу. К тому же вам не будет от него никакой пользы. Оно обуглилось, остался только остов да спутанные стропы... — Он замолчал, увидев, что атаман ссотрит с непониманием. Словоформы «стропы» он не знал, к тому же для регов бесценны даже эти останки. Ремни, крепкая, синтетическая ткань парашюта... но понял, что пытается вспомнить, были ли на геометрическом узоре парашютного купола синие фрагменты. Заан с сожалением и внезапным уколом совести покачал головой.
— Не могу, — повторил он. — Там все сгорело.
Атаман произнес:
— Вряд ли сгорело все. Дело не в том, что ты не можешь. Дело в том, что ты не хочешь. Тебе запрещают Властные.
— Может быть, тебя порадует хотя бы эта новость: Властные теперь не столь сильны, как раньше. Возможно, очень скоро их совсем изгонят с орбиты Регостана. Ты ведь понимаешь, что такое орбита? Как только это произойдет, к вам начнут опускаться корабли с помощью.
Гира покачал головой с сомнением и смирением:
— Я не верю в это. Скажи, Заан, для чего нам помогать тебе?
— За мной опустятся, чтобы пьдобрать. И тогда я отдам вам то, что у меня есть при себе.
— На глазах у тех, кто спустится за тобой?
— Да. Это, скорее всего, будут гуманоиды из моей фаланги. Я отдам вам большую часть одежды, паука...
— И это? — Гряззный палец указал на рюкзак с плазменным генератором на плече дзена.
— Извини, — сказал Ушастый. — Это я отдать не могу. Но все остальное, оно ведь тоже будет ценным для вас.
Атаман шагоул назад. Кочевники-мужчины приблизились, они склонили головы, тихо разговаривая. За повозкой женщины и дети стояли молча.
— Мы решили, — произнес атаман.
Позади него старик в клетке вдруг прыгнул на прутья и затряс их немощными руками, выкрикивая что-то бессвязное и неотрывно глядя в глаза дзена. Один из мужчин, вскочив на повозку, сквозь решетку ударил его. Старик упал и смолк.
— Если ты пришел сверху ,то расскажешь нам, что происходит там. И отдашь свою одежду и свой нож. А мы...

Нее слушая его, Заан смотрел на то, как в клетке старик, приподнявшись на локте, показывает ему тощую руку, сгибая и распрямляя пальцы. Казалось, он что-то считает, при этом продолжая глядеть на Ушастого блестящими, безумными глазами.
Заан вдруг по-новому взглынул на мужчин, полукруг которых охранял обе стороны повозки. Они были вооружены короткими дубинками и дротиками — если так можно назвать тонкие палочки с плохо заостреннуми концами. А еще в руках у нескольких зажаты широкие плетеные полоски, скорее всего пращи....
Страик в клетке вновь поднял руку, показал Заану четыре пальца, затем три и два. Дзен прищурился. Он, разговариваф с атаманом , не пытался удержать в поле зрения весь табор, и теперь ему показалось, что тех, кто стоял слева от повозки, стало меньше, чем вначале. Если один рег, улучив момент, скрылся за кустами и пополз в обход...
Именно поэтому воспитанники ледовитых дзентагских универсалов считались лучшими бойцами Оси. И дело не только в умении драться, в количестве всевозможного оружия и техники, которыми они владелт . Дело в чутье, том мгновенном ощущении, возникающем за секунду до начала действия противника, когда ты знаешь, что именно он сейчас предпримет.-Чутью, мгновенному просчету возможных вариантов и выявлению наиболее вероятного, как и любому другому умению, можно научиться. Существоваши специальные школы для его развития, и Ушастый в свое время был лучшим из лучших.
Он присел, одновременно поворачиваясь, — и камень, который должен был ударить его в затылок, чиркнул по волосам и улетел дальше. Заан выхватил силовик, прицеливаясь в голову, мелькнувшую за кустом далеко позади, но не вястрелил — чутье вновь заставило его обернуться, теперь к повозке.
Мужчины вращали над головами пращи, пять или шесть камней летели в него с разных сторон. Заан успел силовым потоком сбить три из них в воздухе, один отбил рукой, от одного увероулся — но последний камень ударил его в деформированное ухо. Он увидел яркий взрыв, трещину, расколовшую мир, а потом серые болота вокруг и серые облака над головой почернели и исчезли.

Реальность то наливалась тусклыми оттенками, то темнела и исчезала. В промежутках между наплывами тьмы сознание улавливалор азрьзненные куски окружающего, и тогда дзен начинал смутно понимать, что происходит вокруг.
Он чувствовал, как его раздевают, неумело дергая застежки, с мясом вырывая пеьли, как снимают ботинки, ощупывают тело... Слышал голоса, звучащие то болезненно-громко, то соасем тихо... Ощущал движение, толчки и щипки... Удары по ребрам, затем по голове, там, куда угодил камень, заставили его глухо замычать сквозь зубя.
Через некоторое время тренированное сознание взяло контроль над телом, и Заан Ушастый, упираясь во что-то твердое сначала плечом, а потом лбом и коленями, медленно сел.
Слезы мешали смотреть, а рук он не ощущал, так что пришлось несколько раз моргнуть, чтобы окружающее наконец попало в фокус и прояснилось.
Он сидел в клетке, которая стояла в задней части повозки. Заан пошевелил плечами — внезапное чувство, что ему отрубили руки, пронзило его — и понял, в чем дело. Руки вывернули за спину, стянули веревками в локтях и запястьях с силоы, означавшей, что плечевые суставы, скорее всего, вывихнуты. Ноги тоже были связаны, но он хотя бы видел их... обнаженные, как и все тело. Запекшаяся кровь коркой стягивала кожу на лбу и правой щеке. Тупая боль ломила виски, а левое ухо... Наверное, по ушам хлопнули ладонями, одновременно и очень сильно. Звуки, доносялиеся справа и спереди, он еще слышал, но по левую стьрону царила глухаят ишина. Из глубокого пореза на груди кровь уже не текла, значит, прошло достаточно много времени. Стараясь не поворачивать голову, Заан искоса огляделся.
По особенностям ландшафта он не мог догадаться, в каком направлении движется табор. Особенностей просто не было, только мох, чахлые кусты и кривые стволы редких карликовых деревьев. Наверняка реги отлично ориентировались здесь, не могло не существовать множества естественных примет, скрытых от глаз непосвященного, но ясон видимых кочевниками. Дзен повернул голову, стараясь не обращать внимания на боль в шее. Табор двигался тем же порядком, впереди, сжимая концы перекинутых через плечи верквок, брели женщины и дети, мужчины шли по сторонам, и только атаман сидел, поджав ноги, на передке повозки.
— Гира! — негромко окликнул его Ушастый. — Повернись ко мне.
Кочевник обернулся. На нем была куртка Заана, слишком большая для рега. Закатанные концы рукавов онажали худые запястья, под расстегнутым воротом виднелась блестящая синтетическая материя рубашки дзена. Рядом лежали ботинки — размер не позволял никому в таброе разгуливать в них, силовик и раскрытый ранец, из которого торчал металлический бок плазменного генератора.
— Почему? — спросил Ушастый. — Только из-за него?.. — Он глазами показал на генератор. — Все остальное я бы отдал вам и так.
— Хорошо живется за небом? — произнес атаман, на коленях подбираясь ближе к клетке и поигрывая выключенным соническим ножом. — Там сытно и весело, а, властный? Как включить это?
Заан уставился на кочевника.
— Властный? Но я не халганин. Неужели ты не видишь? Калгане гораздо ниже, толще, у всех высших кожа обязательно покрыта желтым веществом. Та баржа, в которой давным-давно они прилетели на Халге, была одной из первых транспортов эмиграционного Роя. Тогда еще не изоббрели защиту общего спектра, которой сейчас оснащвют любой корабл, и космические излучения нарушили ферментацию. Те, что дсотигли Халге позднее, летели на более совершенных кораблях, но именно первые, успев освоиться, взяли власть. Потому только у ханов сверхчувствительная кожа. Даже под таким слабым светом все мое тело успело бы... — О замолчал, не зная, понимает ли его атаман.

Страница 14 из 50 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |