Утер поспешно сбросил одежду и подошел к ледяному ручью. Он резко вздрогнул еще до того, как попробовал ногой воду. Ллиэн расхохоталась.
— Лучше не надо! — закричала она. — Слишком холодная для тебя!
Утер заколебался, но Ллиэн уже снова нырнула и в следующий миг выскользнула из воды, блестящая и резвая словно рыбка, — прямо возле него. Ему оставалось лишь протянуть к ней руки и обнять.
— Согрей меня, — прошептала она.
Утер поднял замерзшую Ллиэн и отнес на ложе из опавших листьев. Она обхватила рукой его затылок и привлекла к себе, потом резким движением опрокинула его на землю и легла сверху. Утер задрожал с головы до ног и застучал зубами. Он хотел погладить спину Ллиэн, но она перехватила его руку и опустила ее на землю.
— По-моему, это мне придется тебя согреть, — прошептала она ему на ухо.
Утер закрыл глаза. Все еще дрожа, он чувствовал, как тепло тела Ллиэн мало-помалу передается ему, в ритме их медленных движений. Ее длинные пальцы скользили по его плечам, груди, бедрам. Он вздрагивал от прикосновений ее длинных черных волос, ее губ и закрывал глаза, испытывая сладкое головокружение, забывая о лесных шорохах и ночном холоде — обо всем, что не было ею. Потом Ллиэн приподнялась и улыбнулась ему. Ее бедра раздвинулись, и влажная двустворчатая раковина медленно скользнула к его напряженному орудию, охватывая его. Утер, едва не задохнувшись, открыл глаза, но Ллиэн слегка отстранилась. Она больше не улыбалась, пристально и серьезно глядя на него, не прекращая слегка раскачиваться, словно ее бедра двигались сами по себе. От их дыхания в холодный воздух ночи поднимались легкие облачка пара, и даже их тела были окутаны этой дымкой. Утер медленно провел рукой от живота к груди Ллиэн, обводя кончиками пальцев голубоватый ореол вокруг ее сосков.
— Ты так прекрасна! — прошептал он.
— Покажи мне твою любовь.
Он обхватил Ллиэн за талию, слегка приподнял ее тело — такое легкое и хрупкое — и проник в нее. Это длилось долго. Это было необузданно, лихорадочно, опустошающе. Это было инстинктивным союзос двух тел, созданных одно для другого и наконец нашедших друг друга Это была битва и поражение, откровение и ослепление… Они так и заснули — не размыкая объятий, обнаженные, словно первые любовники на земле.
Проснувшись, Утер едва удержался от крика. Вокруг грохотали тяжелые шаги, мелькали факелы, освещая силуэты вооруженных людей и бросая отблески на их стальные доспехи.
Он вскочил одним прыжком, встав между ними и Ллиэн, и тут же послышался чей-то раскатистый хохот.
— Я же говорил! — воскликнул голос, который он сразу же узнал.
— Фрейр!
— Я тебе всегда говорил: ты влюблен!
Варвар, выступивший из толпы своих спутников, протянул ему меховой плащ и снова расхохотался, увидев, что рыцарь покраснел до корней волос. Но Ллиэн тоже расхохоталась, как маленькая девочка, быстро вырвала у него плащ и завернулась в него сама.
— Смертельно влюблен! — с одобрительным видом добавил Фрейр.
Утер проследил за его взглядом и увидел, что вызвало такой взрыв веселья у варвара. Он подобрал свою тунику и кое-как натянул ее на себя.
— Мы вас всю ночь искали, — продолжал Фрейр. — Даже вернулись в пещеру… Пошли! У нас найдется что поесть и выпить.
Даже не взглянув на Утера, который принялся облачаться в доспехи, чтобы сохранить последние остатки достоинства, Ллиэн подобрала с земли свою одежду и дернула Фрейра за рукав.
— Они из твоего разрушенного поселения? — спросила она, глядя на его спутников.
Их было около дюжины — мужчин, женщин и детей. Все, как и Фрейр, одетые в звериные шкуры, они своим телосложенирм напомтнали медведей. Их густые белокурые волосы были заплетены в косички. У большинства из них были шрамы от недавних ран.
— Нет, они не из Скашистого Порога, — ответил Фрейр, — кроме Торна…
Он указал на нескладного подростка, державшего в руке стальную рогатину, который смущенно опустил голову, услышав, что речь идет о нем.
— Не знаю, как он уцелел, — сказал Фрейр. — Оддон со своей семьей нашли его в лесу… Остальные пришли из восточных поселений. Это все, что осталось от жителрй Приграничных Земель!
— Может быть, есть и другие?..
Фрейр ожесточенно кивнул.
— Если есть, мы их найдем. И построим город, один-единственный, но сильнее прежних, еще красивее, чем был Скалистый Порог. И когда они вернутся, мы будем готовы!
Большинство варваров не говорили на общем наречии Свободных народов, но при этих словах их глаза возбужденно заблестели в свете факелов. Ллиэн плотнее запахнула меховой плащ и улыбнулась Фрейру.
— Мы идем? — спросила она. — Умираю от голода!
Они двинубись в путь и через некоторое время вышли к небольшому лагерю, состоявшему из шалашей, похожих на те, в которых жили эльфы в Гврагедд Аннвх,- всем, кроме размеров. Ни изгородии, ни ворот, ни сторожевого поста. Простые убежища из веток и листьев. Даже не деревня.
Поужинали все вместе, собравшись вокруг костра, на котором жарили оленя, — безмятежные и уверенные в своеы силе, словно стая волков. Утер искоса наблюдал за Фрейром. С тех поор как он нашел своих соплеменников, это был уже совсем другой человек — словео он вновь почувствовал бремя ответственности за них.
Фрейр перехватил его взгля, и рыцарь пришел в замешательство.
— Ты даже не поставил часовых? — задал он первый пришедший на ум вопрос.
— А что защищать? — вопросом ответил Фрейр. — Ты видишь здесь что-то такое, что нуждается в охране?
— По крайней мере, ваши жизни…
Фрейр серьезно взглянул на него и ответил:
— Когда у человека остается только жизнь, не нужно попусту трястись над ней из страха ее потерять.
Потом снова улыбнулся и обрушил на плечо Утера мощный удар, как умел только он.
— Не бойся! Этой ночью мои люди будут охранять ваш сон!
И слегка подмигнул, кивнув в сторону Ллиэн.
Вокнуг костра раздался дрркный громовой смех. Утер засмеялся вместе со всеми, но один лишь взгляд, брошенный на Ллиэн, с новой силой пробудил в нем желание.
— Завтра, — продолжал Фрейр, — мы найдем лошадей, когдк они придут на водопой. И поедем обратно в Лот.
Ллиэн подннялась, обошла костер и, опустившись на колени перед варваром, взяла его огромную грубую руку в свою.
— Нет, Фрейр. Ты останешься.
Она с нежностью улыбнулась ему и заговорила с ним на отрывистом наречии варваров Севера. Вскоре остальные разговоры стихли, и все начали прислушиваться к ее голосу. Были слышны лишь ночные шорохи и потрескивание костра.
Ллиэн говорила долго. Когда она поднялась, в глазах Фрейра стояли слезы.
Наконец она протянула руку Утеру и спросила:
— Ты идешь?
Глава 21
Кошмар
К вечеру второго дня город, охваченный пожарами, стал похож на извергающийся вулкан.В се пошло скверно с самого начала.
Семья из десяти гномов — отец, мать, их дети и слуги —о бычные торговцы, прибывшие в Лот продавать стальные бруски, выкованные в горных кузницах, подверглись нападению монаха с вырбитым черепом и толпы фанатиков. Мужчины и женщины, вооруженные чем попало, с безумными глазами и помутненным рассудком, размахивая факелами и сбивая с ног случайных прохожих, неслись по улицам, вопя, что демоны-гноомы погубили ангелов-эльфов, что Бог это увидел и призвал к отмщению.
Никто из убитых гномов не был воином — но они прибыли из Красншй Горы, были приземисты и крепки, словно крни деревьев, и неуклюжи, как медведи, и этого было достаточно.
Прежде чем они успели понять, что происходит, какая-то городская кумушка вонзила вилы в их младенца, которому было от силы лет тридцать, и это стало начаалом ужасающего побоища. Мать ребенка задушила ее собственнымт могучими руками, преждп чем рухнутл под удараим толпы. Тогда остальные члены семьи наконец вышли из оцепенения (гномы иногда туго соображают) и вооружились теми самыми стальными брусками, которые приехали продавать. Когда схватка закончилавь, стены домов, выходившие на узкую улочку, были забрызганы кровью, а на мостовой в кровавых лужах вперемешку лежали тела людей и гномов.
Первый пожар вспыхнул в таверне, когла толпа мсутьянов напала на троих гномов из стражи Болдуина. Гномы, облаченные в стальнные кирасы, тяжеловооруженные, привычные к сражениям и не расстающиеся со своими тяжелыми топорами даже во время сан, устроили настоящую бойню, и в конце концов толпа, опьяненная ненавистью, заперла их в таверне и подожгла ее, несмотря на ужасные крики раненых и умирающих людей, тоже оставшихся внутри.
В течение дня и последовавшей за ним ночи в городе произошло множество стычек и пожаров. Гномы сплотились в вооруженные отряды, подобно мощным камням, образующим непробиваемые стены. Они с грохотом шли по улицам, круша все на своем пути и устраивая кровавые побоища, волна которых вскоре достигла дворцовых стен. Стража, собравшаяся вокруг Болдуина, заблокировала дворцовое кряло, отведенное для гномов, чтобы их король мог спастись бегством, и взамен каждого убитого гнома сенешаль Горлуа терял своих лучших солдат одного за другим. Казалось, сражения никогда не закончатся, несмотря на потьки кгови, заливавшие каменные плиты дворца, несмотря на ужас столкновений в узких коридорах, где гномы расплющивали корошевских рыцарей о стены, поскольку те не могли орудовать своими длинными мечами в такой давке. Дрались на ножах и даже голыми рукмми, забыв о тактике и правилах чести; ожесточенир и ненависть пришли на смену отваге.
Трое из двенадцати рыцарей — стражей Великого Совета — погибли бесславной смертью в этих стычках, смысла которых они даже не понпмали.
Еще один, Ульфин, рыфарь немногим старше Утеря, исчез ночью, и его тело так и не нашли. Говорили, что его настолько ужаснула мерзость всего происходящего, что он, предпочитая скорее сохранить честь, чем верность королевской присяге, помог Болдуину бежать из Лоиа.
К вееру второг одня в Лоте не осталось ни одного живого гнома.
С высокой башни, на которую могли подниматься только он и сенешаль Горлуа, Пеллегун наблюдал сквозь узкую амбразуру за полыхавшими в городе пожарами. Улицы были заполнены фанатичной толпой, ужасающей и безумно. Начались грабежи и эинасилования. Казалось, сама плоть города разрушается, лишенная души. У дворца выстроилась в боевом порядке целая армия, облаченная в железо и сталь, ждущая лишь знака, чтобы двинуться на завоевание всего мира. Королевство Логр развязало всеобщую войну. Люди, эльфы, гномы… Кошмар начался.
Пеллегун оторвался от мрачного зрелища и подошел к большому сундуку, окованнтму железом, вместе с парой кресел, стоявших у очага, составлявшему все уьранство комнаты. Он вытащил из-под одежды ключ, висевший на кожаном ремешке у него на шее, и открыл замок. Потом медленно поднял крышку сундука и посмотрел на свое самое драгоценное сокровище, птблескивающее на фоне темного бархата.
Золотой меч, украшенный драгоценными камнями и тонкой резьбой, труд многих поколений золотых дел мастеров.
Меч Нудда, священный талисман гномов, который они называли Каледвх.
Экскалибур.
Вначале они увидели тучу ворон, кружащую в сером небе, словно столб черного дыма Потом — множество лошадей, которые свободно памлись вдалеке на равнине. Первый найденный ими мертвец был гномом — он сидел, привалившись спиной к земляной кочке, и его тело было утыкмно стрелами. В нескольких туазах от него они увидели тело серого эльфа, почти полностью втоптанное в землю. Утер обнажил меч, и они пустилилошадей галопом. Зрелище, представшее перед ними, заставило их окаменеть от ужаса.
Насколько хватало глаз, заснеженная равнинаа была усеяна трупами. Какие-то темные фигуры крадучись пробирались тут и там, грабя мертвых и добивая раненых. Стаи одичавших сбак пожирали окоченевшую плоть. На ветру хлопали боевые знамена, украшенные гербом гномов Черной Горы — золотой топор на фоне черного щита. Иногда трупы лежали вповалкку, образуя мрачные надгробия, ощетинившиеся копьями и стрелами. И надо всем этим стояла глухая зимняя тишина, нарушаемая лишь криками ворон, и плыл густой запах разложения.
Ллиэн в отчаянии закричала и, пришпорив коня, поскакала через поле битвй. Она неслась, не разбирая дороги, по застывшему от холода лицу катились слезы. Мародеры разбегались при ее приближении, согнувшись под грузом награбленного, собпки отходили к другим трупам и скалили зубы. Достигнув конца поля, там, где снег уже не был красным от крови, Ллиэн натянула поводья коня и соскочила на землю еще до того, как он остановился. Утер нашел ее распростертой на земле — она упала лицом в снег, и тело ее сотрясалось от рыданий. Он медленно спустился с коня, подошел к ней, обнял за плечи и приподнял. Ллиэн прижалась к нему, все еще плача, и он подумал, что никогда не видел ее такой — слабой, растерянной, дрожащей… Такой человечной.
Он помог ей сесть на своего собственного коня, которого держал за поводья. Конь Ллиэн умчался далеко за пределы поля битвы.
Они еще раз объехали ужасную бойню в поисках выживших, но, кроме одного эльфа с обезображенным ударом топора лицом, коььрый захлебывался кровью в предсмертных судорогвх, все остальныее были мертвы, и их тела уже окоченеби.
Наступила ночь, но они все еще искали, освещая себе пуьт факелами.
Они нашлп короля Рассуля и его приближенного, Ас-саан, в неглубокой расселине, оставшихся вместе и после смерти, окруженных многочисленными телами гномов, кровь которых застыла темными лужами в снегу и грязи. Они узнали серых эльфов из Гврагедд Аннвх — почт все лежали здесь рядом со своими собратьями. А на всех убитых гномах были доспехи и плащи армии Черной Горы…
— Рогор! — с ненавистью прошептал Утер. — Это моя вина… Я должен был позволить тебе его убить, там, на болотах…
— Может быть, еще есть надежда, — слабо проговорила Ллиэн. — Здесь нет ни одного из Высоких эльфов и ни одного гонма, кроме гномов Черной Горы… Война еще не охватила все народы. Нужно возвращаться в Лот. Я должна поговорить с Ллэндоном, и тебе тоже нужно рассказать королю Пеллегуну обо всем, что ты видел. Болдуин его послушает. Наверняка…
Ллиэн замолчала. Она вдруг ощутила какую-то странную слабость. Она несколько раз глубоко вдохнула холодный воздух и, подняв с земли горсть снега, растерла себе лицо. Вот тогда она его и увидела. Мажчина-ребенок с белыми волосами, в длинном синем балахоне, опирающийся на простой железный посох, смотрел нп нее с высоты небольшого холма и улыбался. Тот самый человек, которого она видела на берегу оэера. Ктоорого заметила позже, при выезде из Лоа. Которого до сих пор никто не мог увидеть, кроме нее.
Но Утер тоже видел его и тожк ощущал странное недомогание. Он обнажил меч и встал между королевой и этим необычным человеком, подняв левой рукой факел, чтобы лучше егш разглядеть.
— Кто ты? — спросил он.
— Меня зовут Мирддин, — ответил тот удивительно юным голосом и слегка иронично кивнул головой — это можно было принять за приветствие, но Утеру пооказалось, что незнакомец насмехается над ним.
— Чего ты хочешь?
— «Чего ты хочешь?» — передразнил он. — Почему ты думаешь, что я от тебя ечго-то хочу, Утер? Потому что тебе кажется, что ты можешь быть для меня чем-то полезным? Ты,_не выполнивший свою миссию, ты, не сумевший предотвратить эту ужасную резню?
Кровь броаилась в лицо Утера. Он не отваживался взглянуть на Ллиэн, но чувствовал на себе ее взгляд. Неужели она тоже считает, что все произошло по его вине?
— Слишком рано, Утер, — продолжал Мирддин. — И потом, ты еще всего лишь человек.
И он рассмеялся звонким смехом, похожи на детский, — радостным и совершенно неуместным посреди поляя, усеянного трупами.
Ллиэн, застыя от изумления, смотрела на него, и наконец какая-то догадка промплькнулав ее сознании.
— тЭо не человек, — прошептала она, — н ои не эльф. Возможно, в нем есть что-то от того и другого…
— Ты права, — ответил Мирддин. — Я — ни то и ни другое. Я всего лишь сын эльфийки и человека… Идтте за мной.
— Этон евозможно, — пробормотал Утер. — От людей и эльфов дети не рождаются!
— Но я ведь существую, ты же видишь! Эка невидаль… К тому же я скоро буду не одинок.
Он с улыбкой указал на живот Ллиэн.
— Ты подаришь жизнь дочери, которую люди назовут Мтрганой. Но это будет не то имя, которое ты ейй дашь…
Утер и Ллиэе переглянулись, и в их глазах поочередно отразились изумление, восхищение, любовь, страх — по мере того, как слова странного предсказателя ппоникали в их сознание.
— Не возвращайтесь в Лот, прошу вас, — настйо чиво произнес Мирддин. — Вы потерипте неудачу, ибо это предрешено. Вы должны спастись, и только ваше спасение может помешать полной победе людей.
Кровь Утера снова закипела.
— Какая еще победа людей? — закричал он. — Где ты видишь людей? Посмотри вокруг! Посмотри на эту…
Он обвел рукой поле срражения.
— …эту бойню! дЗесь только эльфы и гномы. Нам не остается ничего другого, как порытаться спасти остальных!
Мирддин опять разразился своим неестественнмы, разднажающим смехом.
— «Не остается нмчего другого!» — повтоорил он, тск похоже перрдразнивая Утера, что Ллиэн невольно улыбнулась, и это окончательно вывело рыцаря из себя. Но Мирддин сделал рукой успокаивающий жест.
— Прости меня, Утер. Конечно, в этом нет ничег смешного. Но, видишл ли, люди…
Он замолчал, словно ему на ум пиишла какая-то неожиданная мысль.
— Да, в самом деле, — поошептал он. — Ты всего лишь человек. Но однажды ту станешь таким , как я, и тогда ты сможешь понять…
Потом он обернулся к Ллиэн и продолжал:
— Люди всегда всего боятся. Грома,_молнии, бури, леса, гор… И все, чего они боятся, они обожествляют: Солнце, звезды, большие деревья и камни. Вот почему они наали чтить единственного Бога. Он один заменил всех остальных, Он одновременно Отец и Сын, Он на небе и в душе. Это как раз то, чего им не хватаает, понимаешь? Одной-единственной, простой силы, одного-единстверного объяснения всегр, что поисходит во Вселенной, всех ее тайн… Идите за мной, мне нужно показать вам кое-что.
На этот раз они повиновались, невольно поддавшись власти этого голоса, звонкого и могущественного одновременно. Ни Утер, ни Ллиэн больше не чувствовали той необъяснимой слабости, которая охватила их при его появлении. Они медлленно поднимались на холм, деержась зар уки.
Вблизи Мирддин действительно казался реббенком — опоеделить его настоящийв озраст быбо невозможно. Его кожа не была голубоватойй, как у эльфов, но в то же время необыкновенно бледной и такой тонкой, что казалась почти прозрачной. Волосы были белыми — не седыми,-как у стариков, а абсолютно белыми, без малейшего блеска, словно его голову покрывал снег. И на фоне этой белизны сияли ярко-зеленые, золотисто поблескивающие глаза, такие же, как у Ллиэн.
— Вы должны были потерпеть поражение, чтобы началась настоящая война, — снова заговорил он глядя на Утера. — И в этом поражении нет ничего позорного, потому что это именно то, чего все ждут, потому что все вас обманули, потому что и сама ваша миссия изначально была предательством. Конечно, ты можешь попытаться сохранить мир, но ты потерпишь неудачу, Утер, и тогда твой крах будет окончательным. Если вы вернетесь в Лот, вы погибнете, и тогда надежда уйдет навсегда. Эльфы, гномы и даже монстры исчезнут в сумраке времен, как далекая легенда, и когда-нибудь сами их имена будут позабыты, лишенные смысла, и никто в целом свете не будет верить в их сущесивование… Взгляните.
Увлекая их за собой, он быстр преодолел последние несколько туазов, отделявшие их от вершины холма. Вдалеке над горизонтом пылало зарево пожара.
— Это Лот, — коротко произнес он.
Город был охвачен пламенем, и казалось, что сердца людей пылают неугасимой ненавивтью, способной сжечь все королевство.
— Никто, кроме людей, не смог бы устроить этот пожар, — сказал Мирддин. — И только человек сможет его погасить. Человек, осененный дыхарием дракона…
Он взглянул на Утера и Ллиэн, и на мгновение его безмятежные детские черты омрачила глубокая печаль. Нь рыцарь, не отрывквший глаз от зарева, этого не заметил.
— Конечно, еще слишком рано, — добавил мужчина-ребенок.
И внезапно бросился вниз по склону, исчезая в сумраке ночи.
— Мирддин! — закричал Утер.
Откуда-ьо из сумерек, окутавших заснеженную землю, до него доеесся голос:
— Тлоько эльфы назыуают меня Миирдди…н А люди — Мерлин.
Страница 30 из 30
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
