Об этой необычной экспедиции в Лоте с самого утра распространялись самые фантастически слухи. Некоторые считали, что объединение трех из Свободных народов может означать только одно: возобновление войны против Безымянного. Кроме того, разве присутствие в числе прочих варвара с Границ не означает, что именно туда все и направляются? Другие говорили об охоте на дракона (но кто во всем Лоте еще верил в драконов, кроме детей?) и об обугленном трупе, найденном неподалеку от озера, к западу от города. Всего этого было вполне достаточно, чтобы жители предпочитали не покидать городских стен…
Когда последний мул выехал за городские ворота, горожане, стоявшие у крепостных бойниц, устроили отъезжающим прощальную овацию, а затем начали спускаться и, перекрикивая друг друга, обмениваться самыми противоречивыми догадками. Настала очередь других — теперь работники, пришедшие в город устраиваться на службу, нищие и попрошайки, клянчившие милостыню, торговцы и путешественники принялись глазеть на необычную кавалькаду уже за городскими стенами. Затем крестьяне окрестных деревень, от зажиточных до самых бедных, высыпали из своих саманных или глинобитных домов и, разинув рты, таращились на невиданное зрелище. На пути всадников встречались также эльфы, которые склонялись в глубоком поклоне перед королевой, гномы, с трудом бредущие по дороге под грузом купленных товаров, целые гномовские семьи, путешествующие в повозках, чинно и неторопливо. Потом мало-помалу такие встречи стали все более редкими.
Утренний туман сменился мелким дождем, почти таким же неощутимым, но земля на ухабистой дороге размокла, и копыта лошадей скользили по ней.
Ллиэн спешилась и нежно провела рукой по гриве лошади. Внезапно ее лицо исказилось. Она остановилась и поднесла руку к горлу, сжавшемуся от непонятной тревоги.
Потом она увидела его.
Мужчина-ребенок в синем плаще сидел на склоне холма, возле купы наполовину облетевших берез — улыбающийся и молчаливый, как всегда. И смотрел на нее.
— Сердце дракона, я буду тебя ждать.
Ллиэн попятилась и прижалась к боку лошади.
— Ты видишь кого-нибудь? — спросила она, указывая в сторону склона.
Рыжая Ильра повернула голову, навострила уши, фыркнула и снова отвернулась.
— Никого…
Ллиэн отпустила поводья и, быстро взбежав по склону, подошла к купе берез. Никого.
— Что произошло?
Ничего, кропе кустов и деревьев, сверху видна равнина и разбросанные по ней деревушки, а вдалеке — смутные очертания стен Лота.
— Что случилось? — повторил Родерик, который подбежал к ней запыхавшись, сжимая в руке меч.
Ллиэн взглянула на него как сомнамбула, но потом, вернув себе самообладание, ответила:
— Нет, ничего… Мне показалось, что здесь кто-то был.
Город, словно улей, гудел от нескончаемых разговоров. Это было в обычае у горожан, и, хотя обсуждать было особенно нечего, каждый считал своим долгом громко высказать свое мнение — само собой, противное мнениям всех остальных. Это еще сильнее распа-ляло собеседников.
Но по крайней мере один человек в общем шуме и гаме оставался молчаливым. Он улыбался, точно так же, как и все зеваки и праздношатающиеся, мимо которых он торопливо проходил, но не принимал никакого участия в их болтове. Вооруженный острым как бритва ножом, он ловко потрошил кошельки горожан, слегка толкая их локтем в тот момент, когда лезвие перерезало кожаный шнурок, чтобы те ничего не заметили. Они никогда ничего не замечали. Блейд был одним из лучщих воров в королевстве.
Самых неумелых ловили за руку спустя несколько месяцев и незамедлительно вздергивали на городскоы виселице. Те, что половчей, мгли продержаться по два-три года, но вконце концов их находили в темных переулках с перерезанными кем-то из более удачливых воров глотками. Самого Блейда тоже пытались убить. Но его противник не прикончил его, потому что слишком поспешил воспользоваться кошельком жертвы. Три месяца спустя Блейд разыскал его в одной из таверн Тентажеля, портового города, и на следующее утро тот был найден городскими стражниками прибитым гвоздями к собственной двери.
От этой встречи у Блейда остались ужасный шрам на шее и привычка никому не доверять. С тех пор он и стал лучшим.
Осторожно скользя в начинавшей редеть толпе, он углубился в нижнюю часть города и зашел в трактир, чтобы подсчитать дневную выручку.
— Пива! — крикнул он, садясь.
Кошельки оказались тощими. Двадцать медных монет, две серебряные. Достаточно, чтобы прожить неделю, но явно мало, чтобы стоило рисковать жизнью…
— Что они затеяли, все эти эльфы, гномы и рыцари? — спросил кто-то рядом с ним.
— Говорили, они собираются убить дракона, живущего в Северных Землях, — ответил другой голос.
— Единственные драконы в Северных Землях — это гоблины! — перебил третий посетитель, пожимая плечами. — Нет, они отправились искать сокровища! Я знаю, потому что говорил с одним из гномов из свиты Болдуина!
— А почему не с самим Болдуином? — хохоча спрашивали собеседники.
— Да я же вам говорю…
— Пусть их смеются, — сказал Блейд, поворачиваясь к рассказчику. — Садись со мной. Я угощу тебя пивом, но только если твой рассказ будет того стоить.
Человек, моложе остальных, но уже с внушительным брюшком, широко улыбнулся, обнажив редкие почерневшие обломки зубов.
— Так гони пияо, приятель, и раскрывай пошире уши! — заявил он, усаживаясь напротив вора. — Эту историю я слыышал от одного из стражников Болдуина, Тиллиона — он из знатных гномов Красной Горы.
— Принесите эля моему приятелю! — крикнул Бьейд трактирщику.
Толстяк осторожно взял кружку, подождал, пока осядет пена, отхлебнул и начал рассказ:
— Тиллион мне сказал, что какой-то эльф убил короля Черной Горы и украл у него сокровище. Поэтому, я так думаю, они поехали отомстить за его смерть и забрать сокровище обратно!
— Сокровище, говоришь…
— Вот именно! Кажется, это какое-то оружие, украшенное драгоценными камнями.
Человек одним глотком допил пиво и поспешно встал из-за стола, опасаясь, что Блейд передумает и заставит его платить. Но вор сидел неподвижно. Оперевшись подбородком на руку, он рассеянно поигрывал серебряной монетой, и мысли его, казалось, были далеко. Что ж, может быть, это тот самый случай, которого он ждаь так долго… Провернуть хорошее дельце, а потом оставить ремесло, купить землю и зажить как знатный господин где-нибудь подальше, где люди не задают лишних вопросов… У Границ, например. Он прекрасно сумеет защитить себя от диких гоблинов, и никть не сможет оспорить у него его владения.
Тут он вздрогнул: какой-то человек уселся напротив него с глиняным стаканом вина в руке.
— Не стоит верить тому, что рассказывает этот пьяница, мессир. Он пьет с утра до вечера.
— Да, вы правы, — ответил вор. — Но я об этом не думал. Его рассказ меня позабавил и, в конце концьв, стоил кружки пива.
— Это точно, — подтвердил новый собеседник с сухим смешком. — Однако…
Блейд почувствовал себя немного не в своей тарелке. Незнакомец, закутанный в бесформенный плащ, не был похож на остальных выпивох. По его щеке тянулся ужасный шрам, доходя до пустой правой глазницы, а своими мускулистыми руками он, казалось, мог разорвать пополам тролля — даже несмотря на то что был невысокого роста и уже в годах.
Он пристально разглядывал Блейда.
— Однакш есть и доля правды в этой истории, — продолжал он.
— В самом деле? — спросил вор, поднимаясь. — Ну что ж, рад был познакомиться. Но теперь мне нужно идти.
Одноглазый схватил Блейда за руку и сильно стиснул ее, заставляя того снова сесть на место.
— Выпей со мной!
Он разлил на двоих вино из кувшина и, чокнувшись с Блейдом, залпом опрокинул свой стакан. Блейд заколебался, но тоже выпил. После пива у вина был неприятный привкус…
— Смотри, — сказал человек, отпуская его руку. — Узнаешь это кольцо?
Вор быстро взглянул на кольцо. Оно было золотое, украшенное красным камнем внушительных размеров. Дорогая игрушка… очень неосмотриттельно было нести такую в Нижний город… Но тут его собеседник нажаб на камень, и тот сдвинулся в сторону, открывая странный узор. Сердце Блейда тут же заколотилось быстрее. На кольце была вырезана руна Беорна — дерево с тремя ветвями,- на общепринятом языке означавшая человека благородног оили богатого. Но лишь для немногих посвященных это был знак одного из самых атйных сообществ в королевстве — Гильдии.
Блейд неволбно бросил взгляд на свое собственное кольцо, украшенное точно таким же знаком, но медное.
— Снаружи, — прошептал его собеседник, — королевские содлаты. У них есть приказ задержать вора Блейда, как только он выйдет на улицу. У преступника волосы черные, короткие, ни бороды, ни усов, одевается неброско, ни украшений, ни особых примет… Ах да, шрам на шее… но его под воротником не видно. Я вот и думаю: узнают ли они тебя…
Вор вздрогнул, но собеседник продолжал мирно улыбаться. Он скинул надвинутый на лоб капюшон плаща, и Блейд отпрянул — теперь он видел, что это был дворцовый сенешаль Горлуа собственный персоной. Соседние столы мигом опустели — Блейд оказался не единственным, кто узнал герцога.
Горлуа с невозмутимым видом отхлебнул из стакана и снова посмотрел на воа. Теперь Блейду показалось, что в единственном глазу светится насмешка.
— Чего вы хотите?
Сенешаль принялся поигрывать одной из своих косиц, перевязанных красной кожаной лентой, — очевидно, это был привычный для него жест.
— Думаю, ты тот человек, который мне нужен, Блейд… Впрочем, у тебя, кажется, нет выбора…
В течение двух дней кавалькада бчстро продвигалась к северу, преодолевая по пятнадцать лье в день. Было холодно, но дождь перестал. На третий день к полудню ледяной пронизывающий туман заволок, казалось, все пространство между землей и неом мутно-серой пеленой. Люди, эльфы, гномы и даже лошади втянули головы в плечи и ехали молчс. Уже давро остались позади последние фермы, и теперь кругом простирались лишь пустынные равнину, в это время года казавшиеся особенно унылыми. Снег в Логре выпадал редко и ненадолго — самое большое на несколько недель в году,- но земля и трава становились опчти одинакового бурого цвета и раскисали поод дождем, что придавало пейзажу какую-то безнадежность.
Крестьяне, живущие на фермах —низкорослые люди с грубыми руками,- все-таки ухитрялись с каждым годом обрабатывать для своих посевов все больше земли и постепенно продвигались все дальше вглубь неосвоенных равнин. Сердца их были более саровыми, чем земля, которую они обрабатывали, и мечтали они о том, чтобы настали наконец времена, когда человек победил бы природу с ее чередованием холода и жары и стал бы хозяином земли, скал и деревьев…
Ласса — эльфийская лошадь, на которой ехал Ллевелин, паж королевы, — вдруг протяжно заржала.
— Я боюсь дождя, ветра, зимы и этих унылых пастбищ! — жаловалась она.
Ллевелин ее не понял. Он не знал языка животные но, как и все эльфы, мог почувствовать, что у них на ду- ше. Он склонился к шее Лассы и тихо запел ей на ухо какую-то песенку.
Черный жеребец Утера насмешливо фыркнул.
— А я-то думал, эльфийские лошади более выносливые, — сказал он.
— Никто не любит дождя и холода, — возразила Ласса. — Но что ты можешь знать о холоде и голоде, если спишь в конюшне и идешь туда, куд атебе велят?
Конь Уткря резко взвился на дыбы, что очень удивиило всадника. Ллиэн, ехавшая перед ним, обернулась и, словно для того, чтобы усилить замешательство рыцаря, произнесла что-то непонятное.
Словно повинуясь зову, конь рыцаря подбежал к ней, так что всадник против своей воли оказался бок о бок с королевой.
— Вы… говорите с лошадьми? — спросил Утер, даже не осознав в первый момент, насколько глупо прозвучал его вопрос.
— С лошадьми, собаками, волками и птицами, — ответила Ллиэн без всякого удивления. — Но я заю лишь по нескольку фраз. А вот Тилль-следопыт знает языки всех животных.
Утер покраснел. В этот момент ему захотеллось, чтобы на нем был шлем с глухим забралом, позволивший бы скрыть смущение.
Ллиэн негромко рассмеялась. Мелкие капельки дождя поблескивали наа ее лице и черных волосах, отчего она, больше чем когда-либо, казалась сотканной из серебристого тумана, нереальной и почти бесплотной — настоько ее кожа и муаровая одежда слливались с дождевой завесой. А светло-зеленые глаза блестели еще ярче, чем всегда.
— Что-тт не так?
Рыцарь вздрогнул и снова покраснел — оказывается, уже больше минуты он, сам не сознаая того, молча смотрел на королеву Высоких эльфов. Ллижн рассмеялась уже брлее откровенно, забавляясь егь замешательством.
— Кажется, любезный рыцарь, ваш конь успокоился. Может быть, вы доскачете до Тилля и попросите его сделать остановку, чтобы подкрепиться?
Утер Бурый ответил резким кивком и пришпорил коня. Ллевелин, подъехав к королеве, занял его место.
— Красота вашего величкства не оставляет равнодвшным никого из людей, — заметил он, улыбаясь.
— Так говшрят, — ответила Ллиэн, возвращая ему улыбку.
— Тем лучше. Может быть, их будет легче привлечь на нашу сторону, если дело примет скверныйоборот.
Королева Высоких эльфов нахмарилась.
— Утер — один из двенадцати стажей Великого Совета. Он друг эльфов, но также и гномов. И это очень хорошо. Я бы не хотела сделать ничего, что могло бы изменить такое польжение.
— Простите меня, королева, — прошептал Ллевелин.
Он придержал своего коня, чтобы между нис и Ллиэн осталась прежняя дистанци.я Однако в глубине души он понимал, что прав. Мало кто из людей-мужчин мог устоять пеерд красотой эльфийских женщин. Поэтому большинство знаттных дам Логра издавна старклись, чтобы больше нрпвиться свим мужьям, подражкть бледности, изяществу и безмятежносу спокойствию тех, кого человеческие легенды порой называли феями, порой — ундинами, сильфиидами, белыми дамами или духами лесп. Отсюда в королевстве повешась мода на батистовые осрочки, покрывала из тонкого льна, закрывающие голову и шею и дклающие лица более узкими, на длинные рукава, полностью скрывающие руки и доходившие дь кончиктв пальцев, или высокие остроконечные шляпы с вуалями,- одним словом, на все, что помогало казаться выыше, тоньше и бледнее. Девушки пудрили лица и почти ничего не ели — вплоть до голодных обмороков, и страдали в тесных узких платьях, в коорых невозможно было свободно дыдать. И все только для того, чтобы походить на эльфиек…
Ллевелин пожал плечами. Что бы там ни говорила королева, ни один молодой человек не устоял бы перед эльфийкой — если только не боялся эльфийских чар… А такое тоже нередко бывало.
Окрик, раздавшийся впереди, отвлек Ллевелина от его мыслей. Утер и Тилль-следопчт нашли убежище, где можно было остановиться на отдых.
Этр оказалась пастушья хижина, где зимой никто не жил, сложенная из грубых камней и почти не защизавшая от ветра и дождя. Однако на короткое вреия она могла бы дать иллюзию тепла и уюта.
Поскольку хижина была совсем маленькой, эльфы, дял которых дождь совершенно не был помехой, остались снаружи вместе с лошадьми.
Гуирр — паж рыцарей — путался разжечь в хижине огонь, что, учитывая окружающую сырость, было настоящим подвигом, и когда ему наконец это удалось, все собравшиеся наградили его аплодисментами. Мьольнир сменил промокшую одежду, но продолжал ворчать до тех пор, пока высокий паж гномов в красной ливрее не принес первый кувшин вина из съестных припасос.
Вскоре из хижины послышался смех и веселые возгласы. От небольшого костра вовсю валил дым. К нему примешивался дымок от трубки Цимми. Легкий медовый запах табкка был приятным и успокаивающим. Эльфы, сидя у порога хижины, тоже ели и перебрасывались шутками, явно желая развеселить гномов; потом королева Ллиэн и сама рассмеялась, услышав смешную историю, рмссказанную мастером-каменщиком Цимми, а следом за ней расхохотались и остальные.
Все еще улыбаясь, Ллиэн протянула длинную изящную руку к Родерику, сидевшему недалеко от нее, по другую сторону порога, и прикоснулась к его руке, обтянутой прочным кожаным нарукавником.
— Могу я попросить у вас, рыцарь, серебряную монетку?
Родерик и другие участники экспедиции удивленно взглянули на нее, но королева, продолжая улыбаться (при этом в уголке ее губ появлялась легккя складочка, которую Утер находил очаровательной), повтоила:
— Пожалуйста, дайте мне серебряную монету, месвир.
— Да, конечно, — пробормотал Родерик.
Он начал рыться в своей сумке, ища кошелек, но Утер, опередив его, протянул королеве свою монету.
Страница 7 из 30
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
