Жан-Луи Фетжен ( Jean-Louis Fetjaine ). Ночь эльфов. Эльфы – 2




    Он повернулся и ушел своим неслышным шагом – однако так быстро, что исчез еще до того, как Блодевез приблизилась к королеве и новорожденной.
    – Как ты ее назовешь? – спросила она.
    Ллиэн вытерла слезы, отбросила за спину длинные черные волосы, влажные от пота, и пристально взглянула на подругу.
    – Мирддин никогда не приходил. Он не существует. Это был лишь сон, который уже изгладился из твоей памяти. Хаэль ххистан ансин аэрфе гевискан!
    Блодевез пошатнулась, почувствовав головокружение, а затем даже само воспоминание о мужчине?ребенке навсегда ушло из ее сознания. Еще несколько мгновений она неуверенно оглядывалась вокруг, моргая глазами, словно только что проснулась, затем улыбнулась подруге и села рядом с ней. Девочка заснула, посасывая грудь, и выглядела такой умиротворенной… То давящее ощущение, что испытала Блодевез, впервые увидев ее, теперь исчезло, и сейчас эльфийка могла как следует рассмотреть ее личико.
    – Твой сон оказался ложным, – сказала она Ллиэн. – Она не блондинка…
    Ллиэн улыбнулась, осторожно отодвинула головку дочери от груди и посмотрела на ее слегка топорщившиеся тонкие темные волосики. Она напоминала воробья, искупавшегося в луже.
    – Она похожа на тебя, – продолжала Блодевез. – Но… она ведь не эльфийка, не так ли?
    Ллиэн слегка вздрогнула, но так и не взглянула на подругу.
    – Ты можешь мне доверять, ты же знаешь…
    – Ее отцом был человек, – наконец прошептала Ллиэн.
    – Я его знаю?
    От этого вопроса Ллиэн невольно рассмеялась, а потом из ее глаз потоком хлынули слезы – словно прорвалась плотина. Ллиэн чувствовала себя оскверненной, презренной, отвратительной. Этот ребенок, которого она решила сохранить и на которого теперь даже не осмеливалась взглянуть по?настоящему, этот ребенок, которого она произвела на свет в самом сердце эльфийского королевства, рядом с Ллэндоном, который не был его отцом, и далеко от Утера, которого она покинула, – этот ребенок был здесь, но она вовсе не испытывала радости и облегчения, чего так ждала. Блодевез обняла королеву и ее дочь, смотря невидящим взором перед собой и давая Ллиэн выплакаться. Две подруги долго сидели неподвижно, погруженные каждая в свои мысли. Ллиэн думала об Утере, которого она отавила несколько месяцев назад, когда ее живот еще только начал округляться. Где он сейчас? Ей удалось полностью забыть о нем в объятиях Ллэндона, когда эльфы покинули границы равнин и углубились в чащу Элиандского леса, подальше от людей, гномов и войны. Война не доходила сюда, оставаясь лишь далеким эхом смутного гула, который никто не хотел слышать.
    Блодевез думала о Ллэндоне и о том времени, что прошло с возвращения королевы – о днях и месяцах его молчания, тогда как все вокруг него радовались предстоящему рождению наследника. Блодевез пыталась вспомнить лицо короля Высоких эльфов, его манеру держаться с королевой, но ни одно из этих воспоминаний не говорило о том, что он догадывался о своем несчастье. Да, конечно, эльфам были неведомы ни ревность, ни стыд, ни даже то, что люди называли любовью. У них редко складывались постоянные пары, и каждый ребенок становился общим. Но этот ребенок даже не был эльфийским…
    – Ее отца зовут Утер, – внезапно сказала королева. – Это один из рыцарей, сопровождавших меня в поисках Гаэля. Он… Они не такие, как мы, ты знаешь. Им свойственно это желание, это стремление друг к другу, которое они называют любовью… У них у всех такая потребность.
    Ллиэн замолчала, и Блодевез какое?то время не нарушала тишину. Но потом, не удержавшись, все же спросила:
    – А ты тоже любила его?
    – Мне казалось, что да… Но потом я испугалась. Ты не знаешь, что это такое – быть любимой. Быть супругой одного, забыть о близких, волноваться, когда он уходит… Мы жили в северных лесах, среди варваров.
    Ллиэн улыбнулась и протянула подруге руку.
    – Помоги мне встать.
    Блодевез осторожно взяла ребенка, потом набросила на королеву просторное длинное одеяние цвета листвы. Затем они медленно направились к ручью, где, по обычаю, должна была искупаться мать со своим новорожденным, прежде чем возвратиться к остальным.
    – Однажды вечером он вернулся раненым, – снова заговорила Ллиэн. Голос ее слегка прерывался от усилий, которые доставляла ходьба. Потом она коснулась своей щеки, и ее лицо омрачилось. – Лицо его было разодрано от уха до подбородка, в волосах запеклась кровь. В ту ночь я ушла. Я не знаю, почему.
    В этот раз Блодевез не пыталась ни расспрашивать, ни понять Ллиэн. Впрочем, она ведь была эльфийка, и ей было неведомо, кпк любовь может внушать страх.
    Они ушл с поляны тем же путем, что и Мирддин, и не произнесли больше ни слова, пока не услышали за шорохом листвы и пением птиц спокойное журчание ручья. Ллиэн сбросила платье одним движением плеч, осторожно взяла ребенка из рук; Блодевез и вошла в воду по пояс. Когда вода коснулась ножек девочки, та захныкала
    – Человеческая порода! – смеясь, сказала Блодевез. – Они всегда мерзнут!
    Ллиэн улыбнулась, но продолжала идти дальше, пока они с ребенком не оказались полностью в воде. Вода смыла с их тел кровь и слизь. Потом девочка поплыла, инстинктивно двигаясь в узнанной ею привычной текучей среде. Она не была эльфийкой, но сейчас, широко раскрыв свои зеленые глаза, улыбалась, скользя в воде, словно маленькая ундина. Человеческий ребенок не испытывал бы такой радости. Ллиэн нежно погладила дочь по лицу, круглому, словно яблочко, и тонким разлетающимся волоскам – они были каштановыми, как у Утера.
    Когда они вышли из воды, девочка, прижавшаяся к груди матери, больше не плакала. Ллиэн положтла ее на землю и осторожно вытерла. Она улыбалась, но в ее глазах стояли слезы. Потом она снова набросила широкую тунику, поданную ей Блодевез.
    – Как ты ее назовешь? – спросила та.
    Имя Моргана сновп промелькнуло в голове Ллиэн. «Мирген», «Рожденная морем»… Это имя выдавало бы человеческое происхождение, и Ллиэн тут же отказалась от него.
    – Пусть зовется Рианнон, «Королевская», – сказала она. – Чтобы никто не забывал,, что она – дочь королевы.

    Долину наполнял глухой рокот. Непрерывное бормотание монахов, стоны раннеых, и гномов и людей, хохот уцелевших, иногда смех или визг маркитантки, заваленной кем?то из солдат. Лязг оружия, собираемого на поле боя и бросаемого в повозки. И надо всем этим – жужжащие рои мух и раскаленное солнце, давящее, словно свинец,– казалось, земля подрагивает под его тяжестью.
    Все это время Пеллегун оставался в седле, молча объезжая поле этой огромной бойни и обливаясь потом под своими доспехами. И в то время как сенешаль во главе конницы расправлялся с жалкими остатками гномовской армии, король ощущал, как его охватывает ужас. Лужи крови, проломленные черепа, множество стрел, вонзившихся в землю, словно иголки в подушечку для рукоделия… Никто не осмеливался сказать ему ни слова с того момента, как он грубо оборвал Горлуа, вернувшегося с донесением из первых рябов победоносного войска, – как простого конюха. У него не было никакой радости по поводу уничтожения гномов – он испытывал лишь тошнотворное отвращение.
    Пеллегун пришпорил коня, и тот поскакал галопом. Рыцари из его свиты замешкались всего на мгновение, затем тоже последовали за королем на своих мощных боевых конях.
    – Назад! – закричал Пеллегун. – Двадцать шагов назад! Оставьте меня одного, черт возьми!
    И снова пришпорил коня, чтобы отъехать подальше от свиты. Коннь перепрыгнул через труп гнома и так резко ударил копытами о землю, что король невольно простонал – все тело болело, натертое грубыми скрепами между стальными пластинами доспехов. Пеллегун придержал поводья и пустил коня рысью, но ехать рывью оказалось не менее болезненно. Неподалеку росло несколько чахлых деревьев, дававших совсем немного тени, но все же это было лучше, чем ничего. На тонких ветках виднелись черные ягоды, называемые собачий виноград. Даже здесь лежали трупы… Как они могли оказаться в этом месте – ведь стрелы сюда не долетали?.. Король пустил коня шагом и выпустиб поводья, чтобы откинуть забрало шлема. Его длинные седые волосы, перевитые золочеными шнурками, повлажнели от пота. Перед глазами мельтешили сверкающие точки. Он жадно хватал ртом воздух, а когда поднял руку, чтобы стереть пот со лба, то заметил, что она дрожит. Пеллегун закрыл глаза, и в тот же миг раздался ужасный вопль, а потом его конь зашатался и рухнул, словно земля внезапно разверзлась под его копытами. У Пеллегуна перехватило дыхание, кьгда он всей своей тяжесттю ударился о землю. Одна нога оказалась придавленной телом коня, покрытого тяжелой попоной. Вокруг он увидел множество бородатых лиц, искаженных ненавистью. Это были гномы, выросшие словно из?под земли. Он не успел даже закричать, когда на него обрушилось лезвие боевого топора, рассекая кожаные латы и ломая ребра. Кровь хлынула потоком. В этот момент рыцари из свиты Пеллегуна ворвались в рощицу, и она наполнилась криками и лязгом оружия, но король уже ничего не слышал. Над ним склонилось чье?то лицо – длинные волосы, ниспадающие на плечи из?под шлема, всклокоченная рыжая борода, черные глаза, горевшие неукротимой злобой…
    – Посмотри на меня! – проревел гном. – Я хочу, чтобы ты знал, кто тебя убил!
    Пеллегун не мог ответить, но сощурил глаза, чтобы лучше его разглядеть.
    – Я Рогор, правитель Казар?Рана, наследник престола Черной Горы!
    Рядом с ними упал на землю гном, сраженный ударом копья, но Рогор даже не взглянул на него. Пеллегун кивнул, слабо улыбнулся и, собрав последние силы, проговоттл:
    –Это… справедливо.
    – Что?
    На губах старого короля выступила кровавая пена, и его голова бессильно упала на траву. Рогор еще какое?то время с ненавистью смотрел на него, потом поднялся, взмахнул топором и изо всех сил обрушил его вниз. Удар был таким резким, чро голова короля откатилась на несколько шагов, словно било, сорвавшееся с цепи. Гном поднял ее за волосы, раскпутил, словно пражу, и швырнул в сторону королевских рыцарей.
    – Тройн отомщен! – проревел он.
    И бросился к горе.

    Глава 3
    В Элиандском лесу

    В самом сердце леса, между небом и землей, простирался Элианд – город, сотканный подобно паутине из переплетенных веток и листьев и зарослей высоких, в эльфийский рост, желтых папоротников, образующих над землей свод, сквозь который просвечивало солнце. Некоторые эльфы строили суои жилища прямо на земле, под этим сверкающим сводом, некоторые – даже под землей, среди гладких буковых корней. Но большинство эльфов жили в кронах деревьев, под открытым небом, в шалашах, по виду даже отдаленно не напоминающих постройки, которые счел бы пригодными для жилья человеу.
    Этот огромный город был так надеэно укрыт в гуще леса, что можно было пересечь его весь, даже не подозревая об этом – поскольку здесь не было слышно шума, привычного для человеческих поселений, не заамечалось никаких передвижений, не чувствовалось запахов кухни. Эльфов не страшили холод и доджь, а их представления окомфорте вызывали у других народов немалое удивление. Поэтому они ничего не строили, и их города, какими бы большими они ни были, с точки зрения людей, представляли собой всего лишь безымянные лесные заросли. Однако Элианд был огромным и очень древним городом: он возник в те времена, когда первых человеческих укрепленных поселений вообще не существовало. Напрасно было бы искать здесь дворцы, торговые лавки или даже крепостные стены. Здесь не было ни улиц, ни площадей, ни места для общих сьоров – разве что поляны. Но на всех деревьях были вырезаны руны, а на камнях еще с начала времен выбиты изображения – лица, растения или какие?то странные знаки, смысл которых позабыли уже и сами эльфы.
    В те времена, когда мир был еще юным, богиня Дана, как говорили, создала первый лес, чтобы объединить в нем три уровня мироздания – небесный мир, в который устремлялись высокие стволы деревьев, пространство, раскинувшееся под их кронами, и подземный мир, куда они уходили корнями. Она посадила семь священных деревьев: дуб, березу, иву, орешник, ольху, остролист и яблоню, и от низ пошли все остальные деревья в королевстве Логр. Каждое дерево обозначалось своей руной – так был создан священный алфавит, чтобы впредь леса могли говорить с тем, кто умеет чптать эти знаки.
    Именно здесь, в самом сердце леса, эльфы спрятали свой талисман – Чашу Дагды, «Грааль» на божественном наречии. И именно здесь проводилось обучение бжественной мудрости, и посвященные в нее становились друидами  –понимающими язык Деревьев.
    Но это было давно, а сейчас лес мало?помалу исчазал, вырубаемый крестьянами под распашку, и постепенно в нем образовывались проглаины и тропинки, которые становились все более и более широкими и порой пересекали весь лес до самого млря. Вначале это происходило медленно и незаметно и казалось даже смешным – настолько слабыми выглядели люди со своими топорами и пилами перед лицом этого бескрайнего океана мощных деревьев. Однако сейчас равнины, на которых расселились люди, покрывали огромеое пространство, а от лесов здесь и там оставались лишь груды веток и выяороченных корней срубленных деревьев, медленно гниющих под дождем и ветром.

    Страница 4 из 30 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое