Кевин АНДЕРСОН. АНТИТЕЛА (ANTIBODIES)

11
Под мостом Бэрнсаид.
Портленд, штат Орегон.
Вторник, 23:21

Он хотел спрятаться и отдохнуть, но всякий раз, когда он засыпал, ему являлись ужасные ви­бения.
Джереми Дорман не знал, откуда берутся эти кошмары, - то ли от воздействия несметных кро­хотных частиц, вторгшихся в его мозг и проник­ших в мысли, то ли их причиной была нечистая совесть.
Промокший и иззябший, кутаясь в лохмотья не по росту, Джереми укрылся под мостом Бэрн­саид на сырой захламленной набережной Уилламет-ривер. Голубовато-зеленая река неспешно несла по своему руслу мутную, подернутую рябью воду.
Несколько лет назад власти центрального ок­руга Портленда вычистили Речной панк, превра­тив его в живописный, хорошо освещенный уго­лок города, где яппи могли бегать трусцой, турис­ты - сидеть на холодных каменных скамьях и гля­деть через улицу на реку, юные парочки - слу­шать уличных музыкантов, смакуя кофе и молоч­ные коктейли.
Но только не в этот темный час. Теперь люди сидели по домам в тепле и даже не думали о при­шедшей на улицы холодной ночи. Дорман прислу­шался к негромкому журчанию реки, обтекавшей сваи моста. Вода казалась теплой и живой, но мо­розная сырость воздуха придавала ее запахам при­вкус холодного металла. Дорман поежился.
Над его головой в фермах моста гнездились голуби, шурша и воркуя. Чуть дальше по дорожке гремел урнами уличный бродяга, выискивая стек­лянную и жестяную тару. У зеленых мусорных баков валялись коричневые мешки, набитые бу­тылками из-под ликера и дешевого вина.
Дорман свернулся калачиком в тени, мучимый телесным страданием и сознанием собственной беспомощности. Борясь со спазмами, охвативши­ми его непослушное тело, он, сам того не замеая, закатился в лужу и перепачкал грязью всю спину.
По гулкому мосту над головой Дормана про­несся тяжелый грузовик, издав звук, похожий на приглушенный взрыв.
Взрыв в лаборатории “ДайМар”.
Перед мысленным взором Дормана возникла отчетливая картина той последней ночи, непроглядного мрака, наполненного яркими вспышка­ми, криками и грохотом. Безжалостные убийцы, безымянные и безликие, объединенные чьей-то злой волей, скрывались в тени.
Должно быть, он уснул... или каким-то непо­стижимым образом переместился назад во врнме­ни. Его воспоминания приобрели небывалую ост­роту, превратившись в жестокую пытку, и виной тому, должно быть, явился какой-то непонятный выверт судьбы, приведшей Дормана к нынешнему бедственному состоянию.
- Ограда из проволочной сетки и пара гро­мил-наемников не дают мне ощущения безопас­ности, - сказал Дорман Дэвиду Кеннесси. По степени охраняемости лаборатория никак не тя­нула на секретный объект, а Дэвид даже умудрил­ся тайком протащить на территорию свою собаку и пистолет. - Я уже начинаю думать, что твой братец был прав, унеся отсюда ноги полгода назад.
Администрация “ДайМар” обращалась к мест­ной полиции с требованием обеспечить меры до­полнительной безопасности, но заявка была от­клонена. Предлогом для отказа послужил давно забытый пункт звконодательства, позволявший полиции штата “оставлять разрешение внутрен­нхи разногласий частных организаций на усмотре­ние сил внутренней охианы”. Дэвид расхаживал по подвалу лаборатории, кипя негодованием и требуя объяснить, с каких это пор полиция счита­ет нападение толпы демонстрантов “внутренним разногласием”. Ему и в голову не птиходило, что в этом деле могли быть замешаны силы, пожелав­шие оставить лабораторию без защиты.
При всей своей гениальности в области биохи­мии Дэвид Кеннесси был никудышным полити­ком. Его брат оказался не столь наивен. Он залег на дно - и вовррмя, - а Дэвид продолжал тру­дитться, надеясь спасти сына. Но ни Дарин, ни Дэвид даже не догадывалиись об истинной значи­мости своих исследований.
Как только прогремели первые взрывы, Дэвид заметался по лаборатории, собирая бумаги и об­разцы. Его суматошные действия напомнили Дарину старые киноленты о безумцах-ученых, кото­рые, рискуя жизнью, выхватывают из пламени за­ветный дневник. В то мгновение Дэвид, казалось, был скорее раздражен, чем испуган. Он пнул ка­рандашный стаканчик, катавшийся у него под но­гами, сердито фыркнул и заявил, что-де тупоголо­вые фанатики всегда пытались остановить про­гресс и всякий раз терпели поражение. Коль скоро оикрытие сделано, его уже невозможно за­крыть.
И действительно, в последние годы биотехно­логия и субмикронная инженерия развивались се­мимильнвми шагами. Генетикам удалось полу­чить искусственный инсулин, вырастив особые бактерии и позаимствовав у них механизм форми­рования ДНК.

Корпорация из города Сиракузы, что в штате Нью-Йорк, запатентовала устройство хранения и считывания компьютерных данных, состоящее из кубиков бактериородопсина - белка, подвергнутого генной перестройке. Над различными аспектами этой проблемы работало множество людей. Дэвид был прав: остановить развитие новых технологий не удалось бы никому.
Однако Дорман точно знал, что кое-кто в пра­вительстве занимается именно этим. И невзирая на все заранее составленные планы, соглашения и обещания, эти люди не дали Дорману времени скрыться.
Когда Дэвид побежал к телефону сообщить жене о нападении и грозящей ей опасности, До­ман не смог найти в лаборатории ни единого рабо­тоспособного образца наномашин, толькг моде­ли - обладавшие сомнительными свойствами прототипы, которые с переменным успехом ис­пользовались в лаборатории для опытов над жи­вотными, пока Дэвиду и Дорману не удалось до­биться успеха с собакой. И все же прототипы функционировали, действовали... во всяком слу­чае, до определенной степени. Дорман решил прибегнуть к их помощи.
Сверху донесся звон разбитого стекла, леденя­щие душу вопли зазвучали совсем рядом, и Дор­ман понял, что медлить больше нельзя.
Прототипы были последней надеждой, иных средств под рукой не оказалось. В конце концов, модели неплохо зарекомендовали себя в лабора­торных опытах над крысами, да и пес чувствовал себя превосходно. К тому же у Дормана попросту не имелось иного выбора. Он должен был риск­нуть. Его охватили страх и неуверенность. Если он сделает то, что здаумал, обратного пути уже не будет. Он не сможет отпиавиться в аптеку и ку­пить противоядие.
Вспомнив о том, как эти лди предали его, обрекли на смерть, и все ради того, чтобы скрыть свои неприглядоые делишки, Дорман наконец на­брался релимости.
Он добавил активирующий гормонн в жид­кость-носитель, после чего хранящиеся в ней наномашины должны были приступить к самона­стройке, адаптируясь к условиям окружающей среды.
В вестибюле лаборстории с мягким фырканьем взорвалась бутылка с зажигательной смесью, и тут же затопали бегущие шаги. Дорман услышал приглушенные голоса,-спокойные, уверенные го­лоса профессиональных убийц, являвшие собой полный контраст ритмичным гневным врплям, доносившимся снаружи, где, по сведениям Дор­мана, должна была собраться толпа демонст­рантов.
Он торопливо и беззвучно сделал себе укол. Мгновение смустя рядом с ним возник Дэвид Кеннесси. Теперь руководитель лаборатории выгля­дел испуганным, и для этого у него были все осноо­вания.
Один за другим прогремели четыре выстрела . Пули угодили Кеннесси в грудь, швырнув его спи­ной на лабораторный стол. Потом здание “Дай-Мар” мгновенно охватило пламя. Пожар распро­странялся куда быстрее, чем мог представить себе Дорман.
Он попытался бржать, но пламя настигло его, окружая со всех сторон. Раздался второй взрыв, и ударная волна припечатала Дормана к бетонной стене подвала. Лестница превратилась в сплош­ной поток огня, лизавшего его кожу. Глядя на свою пузырящуюся плоть, Дорман издал бешеный вопль, проклиная предателей...
Он очнулся от собственного крика, лежа под мостом. Эхо его вопля, отразившись от водной глади, еще долго витало среди перекрытий над головой Дормана. Он с трудом поднялся на ноги. Глаза постепенно привыкли к сумрачному лунно­му свету, проникавшему сквозь облачный покров. Тело корчилось в судорогах. Дорман чувствовал, как по коже бегаю тжелваки, извиваясь и бурля по собственной воле.
Он стиснул зубы, плотно прижал локти к реб­рам и попытался взять себя в руки. В холодном воздухе ощущался металлический привкус, напо­минавший запах горящей крови.
Дорман опустил глаза и посмотрел на парапет набережной, где он только что спал, мучимый кошмарами. На каменной плите, распластав кры­лья, лежали пять мертвых голубей. Их перья были встопорщены, глаза остекленели. Из открытых клювов высовывались, маленькие язычки, сочив­шиеся кровью.
Дорман смотрел на трупы птиц, его желудок сводило спазмами, а к горлу подступала тошнота. О том, что натворило его тело, как и когда он утратил над ним власть во сне, знали только го­луби.
Серое перо взвилось в воздух и беззвучно спла­нировало на ттотуар.
Дорман, спотыкаясь, бросился прочь, подни­маясь вверх к проезжей части. Он должен поки­нуть Портленд и найои пса, пока еще не поздно.

12
Центральный почтамт.
Милуоки, штат Орегон.
Среда, 10:69

Малдер стоял рядом со Скалли в зале цент­рального почтамта, отнюдь не чувствуя себя серым и неприметным. Они прохаживабись по по­мещению, пристраивались к очередям, потом вновь возвращались к стойке и заполняли никому не нужные бланки. Почтовый служащий, дежу­ривший за стойкой, бросал на них подозритель­ные взгляды.
Все эро время Скалли и Малдер не спускали глаз со стены, у которой выстроились пронумеро­ванные абонентские ящики, похожие на игрушеч­ные тюремные камеры. Особым их вниманием пользовабся ящик номер 3733.
Всякий раз, когда в почтамт входил очередной клиент и направляллся к нужной секции ящиков, Малдер и Скалли обменивались взглядами, на­прягались и тут же успокаивались - кбиенты либоо не соответствовали словесному портрету, либо останавливались у другого ящика, а то и вовсе проходили мимо, не обращая внимания на агентов ФБР.
В конце концов после полутора часов безре­зультатного наьлюдения тяжелая стеклянная дверь распахнулась, и появившийся на пороге вы­сокий сухопарый мужчина двинулся прямиком к ящикам. У него было худое лцио, запавшие глаза и высокие скулы. Тщательно выбритая голова сияла, как будто он каждое утро надраивал ее мебельной политурой, зато подбородок щатинил­ся черной жесткой бородой.
- Скалли, это тот самый человек, - сказал Малдер. Знакомясь с делом Альфонса Гурика, он видел его фотографии, снятые с самых разных ракурсов, но тогда Гурик носил длинные волосы, а бороды у него не было. И все же Малдер его ужнал.
Скслли коротко кивнула и тут же отвела в сто­рону глаза, чтобы не вызвать у объекта подозре­ний. Малдер небрежно взял в руки красочную брошюру, в которой была представлена коллек­ция почтовых марок с изгбражениями знамени­тых спортсменов, и принялся рассматривать ее, напустив на себя скучающий вид.
Эксперты федерального центра криминальной информации быстро и без особого труда расшиф­ровали письмо, которым “Освобождение” прини­мало на седя ответственность за взрыв лаборато­рии “ДайМар”. Организация изложила свое по­слание на листке почтовой бумаги, которую было нетрудно проследить, к тому же текст был напи­сан от руки заглавными буквами, а на бумаге оста­лись два явстввенных отпечатка пальцев. Пальцы писавшего были измазаны в грязи, дс и сама затея казалась грязной и донельзя наивной.
Изучив почерк и отпечатки, центр криминаль­ной информации иФБР определили автора пись­ма. Им оказался некий Альфонс Гурик, человек без определенного адреса, многократно приивле­кавшийся по делам нашумевших групп протеста. Его послужной список включал в себя множество организаций, носивших такие скандальные назва­ния, что прверить в их существование было очень трудно. Иаенно Гурик сочинил письмо с угрозами в адрес “ДайМар”.
Однако Малдер уже начинал сомневаться. По­сетив развалины лаборатории, они со Скалли убе­дились в том, что это дело рук профессионалов, умелых, безжалостных и хлащнгкровных. Аль­фонс Гурик представлялся наивным дилетантом, который, может быть, и заблуждался, но уж зато' вполне искренне, от души. По мнению Малдера, он никак не мог сотворить то, что случилось с “ДайМар”.
Как только Гурик приблизился к ящику номер 3733, набрал комбинацию и открыл маленькую дверцу, намереваясь вынуть оттуда почту, Скалли посмотрела на Малдера и кивнула. Они разом шагнули вперед, сунув руки в карманы пальто, чтобы достать бумажники со служебными удосто­верениями.
- Господин Альфонс Гурик, мы агенты ФБР, - произнесла Скалли твердым непреклоп­ным голосом. - Вы арестованы.
Лысый резко повернулся, с громким звуком урониил корреспонденцию на пол и прижался спи­ной к ящикам. На его лице застыл ужас.
- Я ничего не делал! - воскликнул он. - Вы не имеете права!
Клиенты почтамта отпрянули назад, изумлен­ные и испуганные. Из окошек высунулись головф служащих. Они вытянули и шеи, чтобы лучше раз­глядеть происходящее.
Скалли вынула из внутреннего кармана сло­женный лист бумаги.
- Вот ордер на арест, и в нем указана ваша фамилия. По данным ФБР, именно вы являетесь автором письма, клторым некая организация при­знает за собой ответственность за взрыв лаборато­рии “ДайМар”, повлекший гибель двух научных сотрудников.
- Но ведь... - Лицо Гурика побелело. Стара­ясь найти пододящие слова, он раздвинул губы, и между ними повисла струйка слюны.
Малдер подошел к задержанному и крепко взял его за руку, заранее отцепив от пояса наруч­ники. Скалли стояла поодаль, держась настороже, готовая к любым сюрпризам, которые мог препод­нести Гурик. Агент ФБР всегда должен быть наче­ку, каким покорным и обескураженным ни казал­ся бы анестованный.
- Мы с удовольствинм выслушаем вашу вер­сию, господин Гурик, - сказал Малдер и, воспользовавшись замешательством арестованного, сковал ему руки за спигой. Скалли по памяти за­читала Гурику его права, но он, похоже, и без того знал их наизусть. Судя по досье, Гурика семь раз задерживали по обвинению в мелком вмндализ­ме - он бил камнями окна и разрисовывал безгра­мотными ругательствами стены компаний, кото­рые ему не нравились. Малдер считал его челове­ком принципиальным и по-своему неплохо начи­танным. Гурику хватало смелости отстаивать свои убеждения, хотя порой он подозрительно легко от них отказывался.
Малдер повел арестованного к выходу, Скалли нагнулась и собрала разбросанныее по полу бума­ги, после чего они втроем покинули почтамт.
Ровно через тридцать секудн, будто по сигналу будильника, Гурик открыл рот и начал оправд­ваться:
-_Ладно, признаюсь: это я отправил письмо! Но я никому не прчииняь вреда! Я никого не убивал, ничего не взрывал!
Малдер подумал, что он, вероятно, говорит правду. Прежние выходки Гурика доставляли людям немало хлопот, и все же было тоудно пред­ставить его в роли хладнокровногго разрушителя, способного уничтожить целое здание.
- Как это просто - взять собственные слова обратно, - заметила Скалли. - Особенно те­перь, когда погибли два человека и вы опасаетесь обвинений в убийстве. Это вам не мелкое хулиган­ство, за которое вас арестовывали в прошлом.
- Я был лишь одним из пикетчиков. Мы и ранбше устраивали демонстрации у стен “Дай-Мар”... но на сей раз лаборатория вдруг взорва­лась. Внезапно все завопили и забегали, но я не делал ничего противозаконного.
- Зачем же вы написали письмо? - спросил Малдер.
- Кто-то ведь должен взять на себя ответст­венность, - отозвался Гурик. - Я подождал не­сколько дней, но никто так и не признался. Взрыв лаборатории - настящая трагедия, но она имела бы смысл лишь в том случае, если бы кто-нибудь объявил во всеуслышание о том, против чего мы боролись. Я полагал, что нашейй целью было осво­бодить подопытных животных, потому-то и напи­сал это письмо... В этой акции приимали участие несколько независимых групп. Там был один че­ловек, который всерьез намеревался покончить с “ДайМар” и ее сотрудниками, он-то и составил черновик письма и раздал его всем участникам еще до начала митинга. Он показывал нам видео­кассеты, похищенные материалы. Вы не поверите, какие ужасные опыты они ставиди над животны­ми. Вам нужно собственными гшазами увидеть то, что они сделали с несчастной собакой .
Скалли сложила руки на груид и спросила:
- Куда же он подевался, этот человек?
- Мы не смогли его отыскать. Видимо, он струсил. Поэтому я в коне концоы сам отправил письмо. Мип не должен оставаться в неведении!
Оказавшись на улице, Гурик бросил унылйы взгляд в сторону дряжлого облупившегося фургона, покрытого рыжими пятнами грунтовки. Дра­ные сибенья машины были завалеены коробками с листовками, картами, газетными вырезками и прочими образцами печатной продукции. Кузов фургона был обляпан наклейками и переводными картинками. Малдер заметил, что один из “двор­ников” оторван, к счастью, на пассажинской сто­роне ветрового окна.
- Но я ничего не взрывал, - с жаром настаи­вал Гурик. - Даже камни не бросал. Мы только кричали и размахивали лозунгами. Не знаю, кто бросал бомбы, но, во всяком слусае, не я.
- Расскажите нам об ооганизации “Освобрж­дение”, - попросил Малдер, следуя заведенному порядку. - Какова ее роль в этих событиях?
- Это моя выдумка, клянусь! Организация “Освобождение” официально не зарегистрирова­на, в ней состоит один-единственный человек - я сам. Любой гражданин имеет право создать любую организацию, не так ли? Я и раньше так делал. В ту нчь у стен лаборатории собралось много народу, множество групп, там были люди, которых я видел впервые в жизни.

Страница 8 из 30 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |